Азирафель.
Ангел подпрыгнул. Он не успел стереть слезы с лица, как сзади его обняло твердое, но теплое объятие нежных рук. — Мама, что со мной происходит? — он растаял в безопасности Ее объятий.Что ты увидел?
— Р-рафаэля. — понял он с легкой дрожью. — Они поссорились. Он и Габриэль. Они подрались.И что именно заставило тебя почувствовать?
Руки погладили его кудряшки. Азирафель вцепился в материнскую мантию, пробормотав: — Грусть. Я-я не понимаю. Почему мы просто не можем жить все вместе?Мой ребенок. Мой малыш.
Голос матери был странно печален. Она развернула его к себе и прижала к себе, пока его подбородок не уперся в Ее не столь осязаемое плечо, и он не почувствовал мягкий огонь Ее ярких волос, развевавшихся за Ее спиной.Твоя доброта всегда была твоей яркой чертой. Но однажды, это заставит тебя пасть.
Как все ангелы, Азирафель не почувствовал ничего, кроме пронизывающего страха от этого ужасного слова. И все же он был как в спокойной гавани, в Ее материнских руках, дрейфуя, как корабль в море. Впереди он увидел колыхающиеся воды, грозовые тучи, которые кружились за темным горизонтом. Но сейчас он был в безопасности. Ему было хорошо рядом с единственным существом во всей Вселенной, которое любило его в ответ. — Я сделаю это, если это входит в твой план, Мама, — пообещал Азирафель. — Я сделаю все, что ты мне скажешь. Абсолютно все.Я знаю, что ты так сделаешь, мой малыш. Вот почему даже в самые темные часы, я всегда буду рядом с тобой.
Азирафель больше не был ребенком. Сейчас его крылья горели, меняя цвет с белого на черный, а ветер врезался, как ножи, по всем углам его падающего тела. Слезы падали из его глаз; капля за каплей, как бусины, вырывавшиеся из нити. Они поднимались к Небесам, когда он падал. Вниз, вниз, еще ниже. «Мама», — он снова плакал, — «почему ты меня бросила?» Она же предупреждала его. Это всегда была неизбежная часть Непостижимого Плана. Он это знал. Но это совсем не помогало. Он подумал, не лучше ли ему вообще ничего не знать. Предательство, теперь опалявшее и сжигавшее его сердце, было жестоким и подлым; он ненавидел Небеса, ненавидел Мать, всех ангелов — но больше всего он ненавидел самого себя. Он был просто пешкой на шахматной доске. Пешка не имеет права чувствовать себя обиженной или страдать из-за то, что ту сбросили с доски. Он был частью чего-то большего, чем он когда-либо был, и если его жертва принесет бесспорную победу его игроку, тогда эта жертва была справедливым и необходимым шагом. Тогда почему же так больно? Свет обжигал мутные воды его закрытых век. Первыми проснулись его уши, услышавшие голос в темноте, что-то приятно напевавший. Это была песня цветов, распускающих лепестки при полуденном солнце, как будто держишь за руку любимого, как будто тебя гладят по волосам и приговаривают, что все хорошо. Азира открыл глаза. В поле его зрения попал выложенный камнем потолок. Фигура, сидящая возле него, была повернута спиной к солнечному свету. То было слишком ярким, чтобы разглядеть лицо. Подобно каскадам огненных рек, волосы струились по правому плечу и сплетались к свободную косу, усыпанную полевыми цветами. В голове Азиры было тихо. Он слушал тихое пение, наблюдая из-под полузакрытых век, как фигура перебирала свиток в своих паучьих пальцах. Свиток! Его любопытство не могло не задеть. Они были относительно новыми на рынке, странные свертки бумаги, сверху донизу заполненные непонятными символами. Тем не менее, люди понимали их, утверждая, что эти свитки были целыми океанами знаний, краеугольными камнями новой эры человечества. Трудно было не поразиться такими смелыми словами. — И долго ты еще будешь пялиться? — хитро спросила фигура. — Рафаэль! — Азира чуть не свалился с кровати. — Что ты… где… почему ты здесь? Архангел встал, поворачиваясь лицом к солнцу. Свет ударил в его звездно-золотые глаза и заставил их блестеть небесной энергией, от которой большинство демонов убежало бы с громкими криками. Азира только прищурился и прикрыл глаза. — Чтобы не дать тебе развоплотиться. — Рафаэль раздраженно скрестил руки на груди. — «Пришел для быстрого искушения»… серьезно? Как я раньше говорил, Зира, ты ужасный лгун. — Оу, но ты поверил мне, — Азира спрятал улыбку. — Заткнис-с-сь. — Эм, Рафаэль? — Я Кроули. — Эм, да. Кроули. Один вопрос. — он прищурился, оглядывая комнату. — Я в твоем доме? — А ты как думаешь? — Кроули вскинул бровь. Серьезно, это было прекрасно, дополняя угловатые черты его острого лица. — Ты… — Азира хотел закричать, но его ребра вспыхнули болью, как сверхновая, и замолчал. Это придало ему достаточно самообладания, чтобы продолжить сдавленным голосом: — Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты архангел, который притащил демона в свой дом, затем вылечил этого самого демона, совсем не думая о последствиях? — Да, да, да, эм, какие последствия? Азира потер виски. Он показал на Кроули, на себя и на крышу над их головами. — Ангел. Демон. В одном доме. Тебя совсем ни капельки не волнует, что скажут твои ребята наверху? Кроули усмехнулся, закатив глаза. Азира только надеялся, что тот не проявит такого же отношения на Небесах — и упаси Сатана — к Самой Боже. — Они нисколько не интересуются, чем я занимаюсь. Бьюсь об заклад, этого слишком много, чтобы переварить. Буквально. Однажды я поймал Габриэля, шпионившего за мной, и пригласил его на обед. Угадай, что мы ели. Азира зашелся в догадках: — Белый хлеб, замоченный в вине? Новый вид сыра? Ох… возможно, колбаски? Кроули положил руку на щеку, фыркая. — Языки фламинго. Ах да, еще парочка сонь на десерт*. — Ну, — Азира был поражен. — У тебя весьма дорогие вкусы. — А старый добрый Гейб так не думал. С тех пор он оставил меня одного. Азира подавил приступ смеха в ладони. Он прочистил горло и взял себя в руки, прежде чем ухмылка на лице Кроули стала еще шире. — Это к делу не относится, мой дорогой. Суть в том, что… — Суть в чем? — озорно повторил Кроули. — Мы не должны видеться. Вообще. Можешь себе представить, что демоны сделают со мной, если они увидят нас… ну, общающимися вот так? Вспышка боли пробежала по лицу Кроули. Азира немедленно пожалел о своих словах. Он потянулся к нему, но Кроули оказался быстрее и отошел, прижимая руки к груди. В своем светло-сером одеянии и лилиями в волосах он был печальным воплощением траура. — Это демоны сделали с тобой, — Кроули на секунду встретился с ним взглядом. Но этого оказалось достаточно, чтобы увидеть разгневанную бурю в этих золотых глазах. Потом тучи разошлись, начался дождь, и небо стало холодным и серым. — Это… правда из-за меня? Азира вцепился в простыни: — Кроули. Ангел повернулся к нему спиной, ссутулив плечи. Он попытался подняться. Только его физическое тело не захотело с ним сотрудничать. Азира сбросил с себя израненную и кровоточащую человеческую оболочку, позволяя перьям прорасти на коже, пока он не превратился в сову и не перелетел комнату, приземляясь на плечо Кроули. — Мой дорогой. Посмотри на меня. Пожалуйста, — он уткнулся лицом в ангельскую щеку. Кроули так и сделал, неуверенный и пристыженный, выражение его глаз стало хмурым. — В этом нет твоей вины. Как это вообще возможно? Ты же архангел. Вы не можете сделать ничего плохого. Он горько рассмеялся: — Сомневаюсь. Азира смягчился. Иногда он понимал, что говорит лицемерные слова. Если бы ангелы не могли делать чего-то плохого, тогда не было бы демонов. Не было бы его самого, на Земле, рядом с Кроули, хоть они и находились в разных мирах. Падение было ужасной вещью и все такое, но это дало ему узнать про Кроули и, возможно, это была не самая большая жертва. — Никогда не твоя, — Азира моргнул, медленно и осторожно. — Это моя. Моя вина. Должны же мы платить за свои же недостатки, не так ли? — А может и нет. Азира был сбит с толку при виде внезапной хитрой улыбки. Кроули поднял его двумя руками и очень осторожно посадил на стол, затем опустился перед ним на колени, опуская голову. Массивные крылья развернулись за его спиной. Азира уставился на них. Каждое перо, казалось, было покрыто золотом, рассыпаясь звездной пылью, когда крылья развернулись веером и выпрямились, оттягивая плечи Кроули назад. Кроули притянул к себе левое крыло. Взял первостепенное маховое большим и указательным пальцами и резко выдернул, даже не поморщившись. Крик Азиры вырвался огорченным уханьем: — Кроули! Ангел оставался невозмутимым. Он поднял единственное золотое перо, озорство заплясало в его глазах. — Возьми его с собой. Расскажи Главному Офису, как победил архангела, даже после того, как тебя избили два ублюдка. Никто больше и пальцем тебя не тронет. — Я не могу этого сделать! — он в шоке вернулся в человеческий облик, усаживаясь на краю стола. Он закрыл лицо израненными руками. — Это… слишком много, мой дорогой, это… ну… если кто-нибудь обнаружит это, у тебя будут проблемы! — Никто не узнает, — нараспев ответил Кроули. — Возьми. Он заправил перо за ухо Азиры, прежде чем тот успел возмутиться. Азира коснулся опахала, чувствуя его невероятную мягкость, хотя оседающая ангельская энергия все еще колола и обжигала его кожу. — Но мне нечем отплатить тебе, — печально пожаловался Азира. Глядя на великодушие в глазах Кроули, его сердце начало странно болеть, и он даже не представлял, почему. — Неа. У нас был честный обмен. Кроули вытащил из складок своей одежды единственное черное перо. Азира узнал бы его где угодно. Он не поверил своим глазам: — Где ты… — Нашел, когда прогуливался. — Кроули задумчиво покрутил очин пера между пальцев. — Скажи. Если я скажу своему Главному Офису, что сегодня победил демона, как думаешь, они позволят мне побыть на Земле еще немного? — Я думал, что ты сюда изгнан, — беспомощно сказал Азира. В его голове вертелось так много мыслей, что было сложно думать о всех них сразу. — Разве ты не хочешь домой? — Нет, — глаза Кроули широко распахнулись. С волнением. С решимостью. — А ты? Азира рассеяно прикоснулся к золотому перу за ухом. Он знал, что должен сделать. — Вовсе нет, мой дорогой.