Time Bomb

Слишком быстро прошел день, сменился вечером, заставляя Джоша и Алекса продвигаться ближе к автобусам. Их прогулка не была спокойной: даже в маленьком кафе у дороги, куда они забрели в поисках уединенного местечка, оказались фанаты. Они были на редкость деликатными и быстро ушли, но парочка из них осталась и наблюдала, как Джош поглощал гамбургер, а Алекс потягивал пиво из банки. Эти восхищенные взгляды изрядно раздражали обоих, а чувство, что они ловят каждое их слово, не давало покоя, поэтому парни старались молчать, пока те все-таки не ушли. — Это было потрясающе! Море света, вспышки, множество серпантина и прочей ерунды! — Размахивал руками Джош, рассказывая о The Final Night Of Sin. Его рот был забит картошкой, поэтому Алексу пришлось хорошенько постараться, чтобы понять, о чем он говорит. — Ты представляешь, это еще и снималось на DVD! Мы продали все билеты! Народ просто ломился в зал! В общем, было круто, — заключил Франчески, поняв, что Алексу не особо интересно слушать его восхищенные возгласы о событии полугодовой давности. Он смущенно улыбнулся, все еще продолжая жевать картошку, и, к своему удивлению, увидел, как губы Гаскарта расплылись в широченной улыбке, а потом он и вовсе залился истерическим хохотом. — Ты бы просто видел себя, — выдавил из себя Алекс после пятиминутного приступа смеха. На его глазах блестели слезы, а лицо стало пунцовым от долгого гогота. — Такое лицо состроить! О боже, я не могу просто! Джей, тебе бы в актеры податься, что ты в музыке забыл? Еще больше смущенный Франчески слегка пожал плечами и принялся тщательно разглядывать свой стакан с колой. Он не мог понять, что именно вызвало такую бурную реакцию. Джош не отрывал глаз от стакана, но чувствовал, что Алекс смотрит прямо на него. Вдруг раздался скрип обивки дивана, и вот перед ним сидел Алекс, продолжая также широко улыбаться. — Эй, ты чего, обиделся что ли на меня? — Гаскарт чуть нагнул голову, чтобы заглянуть Джошу прямо в глаза. — Я же пошутил, извини. Ты хороший музыкант, честно. Не обижайся, Дже-еей. — Эм, что? Я? Обижаюсь? Да нет, прекрати. Пошли отсюда. Я уже насиделся. Выйдя на улицу, они оба заметили, что изрядно похолодало. Несильный, но все же пронизывающий до костей ветер забирался под одежду парней. Они шли рядом, на расстоянии вытянутой руки, но, как только ветер стал усиливаться, то они рефлекторно стали жаться друг другу, и, наконец, расстояние между ними стало не более двух сантиметров. Было слышно, как зубы Гаскарта слегка постукивали от мучившего его холода. Джош сделал глубокий вдох и мягко коснулся пальцами ладони Алекса. Тот удивленно уставился на него, не говоря ни слова. Лукавая улыбка появилась на губах Франчески и он слегка сжал руку Алекса. — Теплая, — протянул Джош, чуть ли не мурлыча. На его лице все еще красовалась эта лукавая и довольная улыбка, и он продолжал смотреть прямо на Гаскарта. От столь пристального взгляда голубых глаз, которые были почти не видны в сумраке ночи, Алекс немного смутился, но при этом получал ничем необъяснимое удовольствие от этого прожигающего насквозь и безмерно доброго выражения уже знакомого взгляда. — Думаю, нам пора возвращаться, — без особого энтузиазма сказал Алекс, прибавил шагу, но руки так и не отнял. — Уже поздно, а завтра тяжелый день. — Не хочу возвращаться, — чуть слышно пробубнил Джош, пытаясь умолить своими щенячьими глазками непоколебимого Гаскарта. Но тот лишь рассмеялся на надутые губки и детский тон друга. Десять минут и они оказались у автобуса Таймов. Свет в окнах не горел; было слишком поздно, и все явно спали. Джош стоял буквально в шаге от Алекса, все также продолжая держать его за руку. — Спокойной ночи, мистер Гаскарт. — Протянул Джей и положил руки ему на талию. Резким движением притянув его к себе, Джош прильнул к его уху и прошептал: — Надеюсь, тебя не будут мучить кошмары. И, широко улыбаясь, Франчески медленно зашагал к своему автобусу, пока Алекс с полуоткрытым ртом глядел ему вслед. Сердце Гаскарта билось нервно и слишком быстро, кровь пульсировала и шумом отдавалась в ушах, а воздуха почему-то не хватало. Он простоял в таком немом оцепенении еще около десяти минут, и, когда дыхание нормализовалось, он медленно вошел в свой автобус, стараясь не издавать ни звука.