Его надежда

После слов Кина все вокруг замирают, на мгновение погружая большую полянку в давящую тишину, пока глава Сенджу внимательно осматривает меня с ног до головы, пытаясь безуспешно скрыть удивление и непонимание. Либо Тобирама помалкивал о том, что видел девушку, сильно похожую на сестру, либо он просто не думал о настолько больших совпадениях. — Здравствуйте, Хаширама-сан, — приветствую, но не склоняю голову, всем видом показывая наши не самые тёплые отношения с их кланом. — Предлагаю обменивать по одному человеку, чтобы точно иметь возможность подсчитать количество людей, не нарушив шаткое мирное соглашение. — Брат? — меня будто бы вовсе игнорируют, переводя всё внимание на альбиноса, до сих пор находящего в прострации. — Это она? И чужой взгляд в ту же секунду становится ещё более давящим, прожигающим насквозь настолько, что мурашки бегут по спине, всколыхнув все гложущие волнения одновременно, пока сердце отбивает чечетку. — С каких пор Сенджу встают на сторону противников? — старшенький тут же пытается уличить меня в предательстве, таким образом стараясь хотя бы на мгновение заставить лицо сменить безэмоциональную маску, выдав вину. Жаль только, что я давненько её не ощущаю, считая вполне искупленными все грехи. Благодаря лекциям Мадары и Изуны самооценка слегка поднялась, позволив более трезво смотреть на многие вещи… Учихам я на самом деле обязана до конца своей никчёмной жизни за обучение, частичное воспитание и кучу подаренной теплоты. Может получаю её не от всех членов большого клана, но от огромной части так точно. — Я Учиха, господин, — спокойствие скользит в каждом произнесённом слове, пока аккуратно снимаю с плеч плащ, поворачиваясь спиной. — Герб доказывает это лучше любых фраз, ведь кто попало носить его не в состоянии. Мада с самого начала заказывал мне амуницию с вышивкой, стремясь убедить в принадлежности к его семье таким довольно странным способом. Мне на самом деле было достаточно и того простого разговора, во время которого рассказал о фамилии, приписываемой к имени с довольно давнего времени. — Вы не выглядите, как член этого клана, — Тобирама всё же вмешивается, собирая в кучу мысли. — Глаза серые, волосы светлые… Если уж на то пошло, больше будете смахивать на Инудзук. — Упаси боже! — юноша рядом сразу же повышает голос. — Такого подарка судьбы не хочу, уж слишком слабое и хрупкое создание. Родной сестры с лихвой хватает, она всегда нуждается в защите и поддержке родного человека, ведь женщины так быстро ломаются от одного неверно брошенного слова. Кое-кто переигрывает, слишком втянувшись в маленькую месть, состоящую из трепания нервов бедных парней. — Вы же должны это знать, — собачник продолжает, ухмыльнувшись. — Когда-то и сами имели честь побыть старшими братьями маленькой смышлёной девочки… Жаль, что судьба её теперь никому не известна, так и сгинула бедняжка в чужом доме без единого кровного близкого рядом. — Кин-сан! — использую самую грозную из всех интонаций, призывая замолчать, желательно надолго. — Госпожа вторая жена, но Вам ли не знать, что даже надгробье на кладбище не отыскать? — ухмыльнувшись. — Хотя одна занятная могилка на самой окраине имеется, однако имя на ней явно не то. — О чём Вы? — Хаширама моментально реагирует, а я уже в глубине души перерезаю глотку знакомому, беззаботно поглаживающему животное по голове, стремясь окончательно успокоить разгорячившуюся собаку. К счастью, ответа не следует, Инудзука просто пожимает плечами, как бы говоря, что не его семьи это дело, а условия получения информации не выполнены. — Не обращайте внимания, — снова укутываюсь в плащ, благодаря всё сущее за то, что он утеплён, хорошо защищая от ветра. Без этого лишнего аксессуара довольно легко могу замёрзнуть, потом леча простуду или чего похуже. Девушкам вообще лучше не находиться на холоде долгое время… Как показывает практика в лазарете, ничего хорошего из этой глупой затеи не выходит. Одни проблемы и лишние затраты на лекарства. Пока поправляю волосы, приподнимая их из-под ткани, невольно открываю шею, не сразу поняв, почему альбинос неожиданно впадает в ещё больший ступор, уставившись на неприкрытую часть тела. — Откуда этот шрам? — Тобирама хочет протянуть руку, но вовремя её одёргивает, на мгновение встретившись своими красными глазами с моими. Непроизвольно свожу брови, образуя небольшую морщинку на лбу, про себя подумав о том, что глава Учих тоже довольно частенько так делает из-за чего на коже образуется маленький «заломчик», совсем не портящий красивое лицо. Такое ощущение, что даже отрастающая временами щетина не сможет заставить усомниться в прекрасности этого человека ни на секунду. — О чём… — начинаю было говорить, но потом обращаю внимание на старшего брата, вообще не понимающего, к чему сейчас младшенький это сказал. Я слишком не люблю рассматривать себя в зеркале, потому что нахожу огромное количество изъянов, несмотря на обилие мужского внимания. Об этой мелочи даже успела забыть, сосредотачиваясь на чём-то другом. Ещё пару секунд пребываю в ступоре, стараясь безуспешно отыскать в лабиринте воспоминаний хоть что-то об этой тонкой почти незаметной белой полосочке. Я получала слишком много травм во время тренировок, это явно просто одна из них… Небольшой рубец до сих пор не заметил даже Мадара, несмотря на развитое внимание и мои периодические щеголяния раньше перед ним в слишком открытых ночнушках. Так почему Тобирама так перестал себя контролировать на мгновение? — Не помнишь? — в нём как будто что-то щёлкнуло, и он теперь не сомневается вовсе в том, что я это я, а не кто-то другой. — Господин, Вы что-то путаете, — непроизвольно касаюсь ладонью шеи, пытаясь пальцами нащупать не совсем ровную часть. Где допустила ошибку? Что за странная уверенность в его правоте? Какого чёрта вообще больше никто не понимает, что здесь творится? — Ты замёрзла, да? — неожиданно переходя на другой способ обращения, убирая куда подальше формальности. — С чего такие выводы? — продолжаю упираться. — Плащ нужен лишь из-за того, что изначально заводить беседу не собиралась. — Кожа на руках стала мраморной, — спокойно, растеряв былое замешательство, пока у Хаширамы оно только возрастает. — Явный признак того, что ты не переносишь даже лёгких изменений температуры в сторону снижения… Альбинос замолкает на секунду, пытаясь разглядеть хоть один дрогнувший мускул, но я уже научилась держать себя в узде слишком хорошо, чтобы терять самообладание. — Всё же стоит действительно поскорее закончить все эти формальности с обменом шиноби, — неожиданно обрывая до этого идущий разговор. — Брат, нам надо поскорее вернуться, совсем не хочется задерживаться на ночь в лесу. — Может сначала объяснишь, с чего так заинтересовался рубцами второй жены Мадары? — привычно улыбнувшись, легонько задев родственника плечом. — Нет, — отрезав любые пути дальнейших приставаний. — И дома тоже не пытайся что-то спрашивать, я хочу кое-что проверить, прежде чем озвучу вслух догадки. *** В итоге, сделка завершается удачно, но растягивается до позднего вечера, ведь обе стороны тщательно проверяют соклановцев на наличие физических травм. Про моральное состояние речи не идёт, никто не останется прежним после плена во вражеском поместье. Молоденькие мальчики моментально теряют былой блеск в глазах, а женщины становятся куда более недоверчивыми и пугливыми. Со временем эффект ослабевает, но где-то глубоко в подкорке сознания вживляется настолько, что искоренить полностью можно разве что полным стиранием памяти несчастному, которое может повредить мозгу даже сильнее эмоциональных потрясений. — Джун, убери её куда-нибудь, — шепчу на ухо подчинённому, завидев приставучую девчушку. Насмотрелась за день на фальшивые улыбки, ещё одной точно не вытерплю! Да и голова не варит настолько, что на колкости вряд ли смогу ответить достойно, не испортив до этого построенное. — До утра Вас не трогать? — сразу поняв, к чему клоню. Лишь киваю, открывая сёдзи, стараясь проскользнуть внутрь так быстро, как это позволяют подкашивающиеся от небольшого обморожения и усталости ноги. С грохотом закрываю импровизированные двери до того, как раздаётся писклявый голосок, про себя пообещав выдать шиноби парочку выходных, как только вся эта суматоха закончится. С Киёко он видеться успевает, но не так часто, как хотелось бы. Я пока не имею возможности отпускать этого невероятно верного ниндзя на большие промежутки времени, а он сам об этом никогда не попросит по какой-то неведомой причине. — Айко? — глаза ещё не привыкли к темноте, но родной голос в ту же секунду дарит такое облегчение, что опускаюсь на пол, тяжело выдыхая. Да, этого мне так сильно хотелось… Просто слышать своё имя впервые за полдня из уст того, кто дарит покой просто присутствием рядом. — Да-да, это я, — отзываюсь, зная, что мою чакру глава не ощущает. И, кажется, это единственное на что остались силы, потому что боль неожиданно простреливает черепную коробку, напоминая о том, что перенапрягаться и нервничать мне не стоит… Выносливости на перемещения за пределы поместья не хватает, ведь там дорожки совсем не ровные, лишний раз напоминающие в насколько тепличных условиях пребываю. Будь на то моя воля, больше никогда бы не вышла за ворота, навсегда заперевшись в этой комнатушке, чтобы спрятаться и от старейшин, и от Мии, и от братьев. Вообще от всего чёртового мира! — Закончили геройства, малыш, — мужской низкий голос снова разрезает тишину. — Ослабляй контроль… — Но ты ведь… — мямлю, удивившись тому, насколько на самом деле хочу, чтобы сейчас меня заставили замолчать, позволив хоть на краткий миг перестать контролировать силу. Это утомляет, даже если доведено до автоматизма. Полностью сокрыть присутствие могут немногие, и то не на весь день… А я хожу так уже неделю, не позволяя организму продохнуть даже во сне. — Я тоже совершаю ошибки, — спокойно, словно зная, что сейчас по-другому со мной лучше не говорить. — Твоя чакра не так уж и похожа на Сенджу… Иначе в детстве понял бы куда быстрее, к какому клану относишься, учитывая, что тогда ты вообще не могла ей управлять. Нервно усмехаюсь, позволяя впервые за долгое время ощутить моё присутствие, услышав чужой вздох, явно спровоцированной неожиданностью действий. Обычно то упираюсь подольше, а тут так легко сдалась. — О-опа, — чужие руки поднимают в воздух практически в ту же секунду, потому что кое-кто любит использовать быстрые перемещения не по назначению. Недовольное цоканье тоже слышится незамедлительно. — Ты только меня кормишь такими огромными порциями что ли? — словно отчитывая ребёнка. — Почему вместо веса здоровой девушки, я ощущаю массу четырнадцатилетнего подростка? Ничего не отвечаю, эгоистично хватаясь за чужое кимоно, чтобы прижаться сильнее, получив больше чужой теплоты и нежности. Господи, кто тут кого должен поддерживать вообще? Почему вечно не могу нормально оказать никакой помощи тем, кто теряет близких, оказываясь той, кого жалеют? — Прости, — шепчу, чувствуя, как слёзы начинают катиться по щекам. — Я… Я снова ничего не могу. Моё тельце аккуратно опускают на футон, присаживаясь рядом, не говоря ни слова. Что бы сейчас ни произнёс толку никакого, просто надо прореветься, а завтра с новыми силами разгребать все дела. — Айко, — неожиданно разрезав тишину спустя продолжительное количество времени. — Иди сюда. Удобно располагаюсь на чужих коленях, утыкаясь носом в шею знакомого, невольно вдыхая привычный аромат леса, который почему-то никуда не уходит, несмотря на уже неделю сидения в одной маленькой комнатке. — Что там такого произошло? — пробежавшись пальцами по спине. — Слишком много, чтобы рассказать за один раз, — шепчу, нагло обнимая, словно хватаясь за спасательный круг, брошенный с берега, когда тону, без возможности выбраться на сушу без посторонней помощи. — Но… — Сомневаюсь, что проблемы, которые могла сотворить по неосторожности, не решу за пару часов, — усмехнувшись. — Судя по звукам, долетающим из окна, всё работает прекрасно… Остальное лишь временная помеха, возникшая из-за того, что тебя никто не боится, считая чуть не ангелом во плоти. — Ты просто не знаешь… — прижимаюсь сильнее, боясь отпускать. Юноша лишь вздыхает, сегодня явно решив терпеть такое неподобающее поведение. — Нет ничего, что не смог бы тебе простить, пойми это, — переходя на слишком приятный мурлыкающий тембр, обычно действующий усыпляюще. — Можешь послать старейшин в самую далёкую бездну, даже слова против не скажу… Как вообще могу обижаться на того, кто ближе всех в этом мире? — Это ненадолго, — всем в клане ясно, что с приходом нормальной девушки, я уйду на второй план, перестав быть такой уж важной персоной. — Рано или поздно найдёшь достойную места первой жены, и я перестану быть с тобой связанной узами фиктивного брака. — Сомневаюсь, — отстёгивая мой пояс с оружием, откладывая его куда-то в сторону, освобождая от излишней тяжести. — У Учих слишком сложно всё с чувствами… — Что ты имеешь ввиду? — оживляюсь, приподнимаясь, всматриваясь в расслабленное лицо. — Неужели ни к кому не испытывал чего-то настолько же сильного, как твой отец к матери? — В том то и проблема, что я уже, похоже, попал в эту ловушку, — резко возвращая меня в прежнее положение, прикладывая тыльную сторону ладони к собственному лбу, слегка запрокинув голову. — Сидеть в гордом одиночестве так утомительно, слишком много ненужных мыслей и выводов находишь, до этого просто откидываемых куда подальше. Лунный свет пробивается в открытое окно, пока безуспешно стараюсь переварить полученную информацию. Мозг кипит, и я совсем не могу сложить даже «2+2», не говоря уже о здравом оценивании произнесённого Мадарой. Слова Казуко о том, что этот клан вряд ли когда-то полюбит кого-то совсем чужого, эхом отдаются в ушах, поэтому все глупые надежды забившегося в груди сердца отметаются. Ничем хорошим наша связь не закончится. Детей достаточно сильных не будет, и нужное количество любви никогда отдать не смогу, как не буду пытаться. Он тоже должен это осознавать, даже лучше маленькой глупой девочки из Сенджу, которую приютил по доброте душевной. — Забудь, — чувствую большую руку, растрепавшую волосы. — Просто бредни того, кто устал находиться в замкнутом пространстве. Облака наконец-то открывают светящийся ночью шарик, позволив небольшому помещению залиться ещё большим количеством света, позволяющим рассмотреть собеседника получше. — Что это? — снова предпринимаю попытку приподняться, не встретив никакого сопротивления на этот раз. Поглаживаю пальцами небольшой порез на нежной коже под подбородком, а потом замечаю несколько ещё и на щеке, сводя в кучку брови. — Сделай вид, что не видела этого, мне стыдно, — моё запястье осторожно обхватывают, убирая конечность подальше. — Ты что пытался побриться? — сразу понимаю, в чём состоит проблема, скептически окинув взглядом. — Не мог подождать лишнюю недельку или попросить помощи? — Не начинай, — интонацией, не терпящей возражений. — Я не думал, что получится порезаться так, словно впервые в жизни взял лезвие. Хочется пару раз треснуть, но сил на это совсем нет, поэтому просто прикладываю ладошку, пустив лечебную чакру, в мгновение затянувшую все ранки. Удобно обладать такими техниками. — Извини, — проговариваю, опомнившись, ведь на такое использование силы разрешения никто не давал. — Я не хотела доставить дискомфорт… — Всё нормально, — его лицо снова скрывается во мраке, потому что надоедливые облака вновь закрыли луну, не желая давать и дальше рассматривать родного человека. — Если есть желание, можешь ещё и глаза подлечить, ничего против иметь не буду… Он замолкает на мгновение, ожидая каких-то действий. — Твоя чакра не вызывает желание убивать, она успокаивает теперь, как и раньше, — тяжело вздохнув. — Всё же у всех людей она разная, не бывает полностью одинаковой… *** На следующий день я проснулась далеко за полдень, чуть ли не впервые на своей памяти позволив организму забыть о времени. Как выключилась не помню, разум провалился куда-то в небытие, стоило только голове коснуться мягкой подушки. — Помнишь что-то из приснившегося? — слышится вопрос, пока пытаюсь уговорить себя подняться. — Нет, — моментально отвечаю, стирая с висков ещё влажные дорожки, явно оставшиеся от слёз. Отдохнувшей я себя так и не ощущаю, что само собой напрашивает вывод о так и не проходящих кошмарах. Может правда попить что-то успокаивающее на ночь? Хватаю одежду, и влетаю в ванну, скидывая грязную амуницию, про себя чертыхаясь, что не удосужилась заняться стиркой ещё вчера. Сегодня придётся ходить в довольно неудобных для боя вещах, ведь комплект для сражений у меня только один, если не считать того старого костюмчика Изуны, который уже поджимает в области груди и таза. Неудивительно, я же всё-таки хоть где-то должна расти… Пока умываюсь, завязав высокий хвост, невольно взглядом цепляюсь в зеркале за тот небольшой дурацкий рубец на шее, всколыхнув воспоминания о вчерашнем дне. Пару секунд рассматриваю шрам, про себя подметив очень неаккуратную работу медика. — Стоп! — неожиданно вскрикиваю, поняв, от чего появилась эта неровность на чистой коже. Порез не затянулся самостоятельно, его просто неправильно срастили чьи-то совсем неумелые руки, допустившие огромное количество ошибок в таком простом деле. Как только могла забыть о подобном? Нервно улыбаюсь отражению, поняв, насколько сильно вчера прокололась, позволив увидеть это маленькое доказательство отсутствия гениальности у братишки в области медицины. Теперь тот чёртов весенний день отчётливо пробегает картинками в памяти. Обычно что-то мелкое лечил всегда Хаширама, явно преуспевающий в этом деле, чтобы лишний раз не тревожить людей из лазарета… Однако и дураку понятно, что находиться рядом на постоянной основе старшенький не мог, он всё-таки был основным наследником с кучей обязанностей и минимумом свободного времени. Кажется, в тот раз Тобирама случайно задел кунаем, от которого не смогла вовремя уклониться. Альбинос всегда был куда быстрее и не умел рассчитывать силу своих ударов, потому что сам оставался неумелым ребёнком. Какой идиот вообще доверит мальчишке лет десяти тренировать девочку не намного младше, ещё и оставив их в гордом одиночестве на полигоне… Кровь хлынула сразу же, напугав нас обоих. Моя тогдашняя неспособность переносить её вид сыграла огромную роль в том, что белобрысик решил залечить довольно глубокую царапину, толком не научившись верно использовать знания на практике. Харука бы накричала на нас обоих за такую глупость, поэтому данный инцидент так навсегда и остался между нами, ведь заметить тонкую полосочку в тусклом свете трудновато, а на солнце вглядываться мало кто станет во время очередного спарринга… — Тобирама, зачем ты помнишь такие ненужные вещи? — шепотом спрашиваю сама у себя, завязывая пояс кимоно, расправляя длинные локоны.