Его надежда

Весь оставшийся до пресловутого мини-собрания день я провела словно на иголках. Примерно о чём пойдёт речь было понятно, но мне определённо нужно было больше времени, чтобы взвесить все за и против. В итоге, к вечеру я была слегка вымотана морально, но твёрдо уверена в том, что соглашусь на любую аферу, потому что терять было нечего. Живу в чужом клане, за чужие деньги, мучаю своими странными психологическими загонами — всё это куда тяжелее, чем моё предстоящее «задание». Аккуратно отодвигаю сёдзи, стараясь незаметно проскользнуть в кабинет, наполненный ароматом кофе и травяного чая, пока правители продолжают обсуждать что-то о предстоящей войне. Нам всем не хотелось бы снова быть участниками этих крупномасштабных стычек, но наглость Сенджу переходит допустимые пределы, и стоит показать копившуюся всё это время мощь во всей красе. Новые шиноби энергичны и полны энтузиазма, обучаемые самыми лучшими ниндзя Учих и самим главой, решившего в этот раз лично проверить способности подчиненных. — Айко, — Мадара наконец-то разворачивается в мою сторону, привлекая к себе внимание. Поднимаю глаза, встречаясь с его чёрными бусинками, смотрящими с какой-то странной виной и явным нежеланием озвучивать предложение. — Я на всё согласна, если это поможет тебе освободиться от этих постоянных собраний со старейшинами, после которых выглядишь максимально плохо, — проговариваю, не дожидаясь, когда юноша вновь откроет рот. — Пожалуйста, не делайте из хорошо живущей девчонки вселенского мученика, меня же не на казнь вести собрались или прямо сейчас собственноручно перерезать глотку. — Ты никогда не думаешь о последствиях, прежде, чем соглашаешься на что-то сомнительное, — это уже Изуна. — Брат столько раз твердил о важности использования мозгов, но, кажется, до тебя эта информация никогда не дойдёт. — Тихо, — глава призывает младшенького замолчать, тяжело вздыхая. Таким нерешительным я его ещё не видела, это заставляет начать беспокоиться. — Ладно, перехожу к делу, — сжав кулак. — Мне нужен фиктивный брак, который будет расторгнут в тот момент, когда захочу обзавестись семьёй и наследниками. Старикам надо показать, что имею под боком женщину, способную родить, на остальное им всё равно. — Но я Сенджу, — говорю, прекрасно зная отношение тех дедов к моей персоне. — К тому же, слабая и почти ни на что неспособная… Уверен, что удастся убедить этих мужчин дать разрешение на церемонию? — Да, если ты уже будешь носить под сердцем ребёнка, и станешь второй женой, а не основной, — разжевывая странные порядки, в которые никогда не вникала. — После моей смерти просто должен остаться сын или дочь, несущие необходимые гены… Пока жив Изуна, им без разницы насколько этот малыш будет силён, потому что брат займёт место главы и неминуемо будет вынужден выбрать супругу, самостоятельно оставив сильных потомков. Непонимающе хлопаю ресницами, не совсем понимая, каким образом мы сделаем так, чтобы во мне уже что-то развивалось. На подобное согласие я не дам. Гордости может почти нет, но элементарные зачатки остались. — Твоя репутация как женщины будет загублена, — второй сын начинает объяснять перспективы, поднявшись, перенося стул поближе. — Сомневаюсь, что потом выйдешь замуж и сможешь создать семью… Никого не будет волновать, насколько всё было понарошку, если ты имела отношение к правящей семье. — Я не собиралась обзаводиться мужем, это последнее, что интересует в этой жизни, — беззаботно пожимаю плечами. — Мадара, если тебе волнует именно это, то не особо переживай… Я планировала в ближайшем будущем слегка отравить свой организм, лишившись возможности когда-либо забеременеть. Замечаю удивление на родном лице, которое моментально сменяется некой злобой и яростью. Его реакция была ожидаема, но более молчать об этом не намерена. — Ты знаешь, что делают с женщинами во время войны, — продолжаю. — А я уже не ребёнок, которого просто откинут в кучу к остальным ни на что неспособным… Сутками находиться рядом не сможешь, оберегая от всех опасностей и посягательств. — Ротик закрой, пока я его не зашил! — стол трескается от сильного удара, пока заместитель про себя явно материться. — Где ты набралась этой дури?! Показательно игнорирую вопрос, сменяя тему на ту, которая была изначально. — Каким образом мы сделаем меня второй женой? — спокойно, призывая поумерить пыл и сожителя. — Моя помощь тут будет нужна, не так ли? — Найди медика, который напишет липовое заключение о твоей беременности, — Изуна берёт инициативу в свои руки. — Желательно такого, которому поверят безоговорочно, и не смогут допросить с пристрастием. — А теперь пожалуйста расскажите, каким образом я оказалась в подобном положении, чтобы показания сходились, — подхожу поближе, присаживаясь на корточки прямо напротив грозного Мадары, укладывая голову на его колени, потому что парень продолжает источать желание рвать и метать всё что видит. Младшенький молчит, явно тоже не до конца зная полный план. — В комнате мы обсудим все твои глупые идеи и вправим обратно съехавшие мозги! — практически рыкнув. — Как прикажите, господин, — улыбаюсь, удивляя своей беззаботностью присутствующих. — Ваша верная слуга всегда готова выслушать все упрёки и лекции. — Я перенесу твой футон в соседнюю комнату, если продолжишь, — определённо зная, как заставить меня замолчать. — Слушай и запоминай всё, что сейчас расскажу. Сказать, что я сильно не ожидала такого сюжета, было нельзя. Примерно таким же образом картина строилась и в моём представлении. Всё сваливалось на алкоголь, который подтолкнул главу сделать необдуманный шаг, приведший к получившемуся незаконному наследнику. Меня не выставляли какой-то бедной жертвой — это радовало больше всего. Короче, между нами неожиданно вспыхнули чувства, и теперь все вокруг будут ждать ребёнка, который не появится из-за скорого выкидыша. Придётся немного поизображать опечаленную потерей мать, но в остальном трудностей ничего не вызывало. *** — Казуко-сан, я так по Вам соскучилась, — бросаюсь на шею к женщине, крепко обнимая. Утром после разговора я уже знала, к кому именно идти за необходимой бумажкой. Эта тётенька не откажет, а старейшины не смогут не доверять её заключениям, потому что долго служила верой и правдой бывшему правителю, являясь его правой рукой. — Хочешь повторить мои ошибки? — она спокойно спрашивает, выслушав то, что сейчас происходит в главном поместье. — Осознаешь, насколько сильно это разрушит твою жизнь? — Моя ситуация отличается от Вашей, — отпиваю немного ароматного чая, впервые за долгое время так расслабившись. — Нет, дорогая, ты так же глупа и наивна, — не собираясь отступать. — Уверена в том, что не ощущаешь к Мадаре-куну ничего, кроме обычной детской привязанности, а на деле просто не в состоянии видеть себя со стороны, когда о нём говоришь. — Не привлекательным его считать невозможно, — усмехаюсь. — Но это всего лишь гормоны, которые я в состоянии контролировать. — А где эта грань между обычным желанием обладать человеком и любовью? — выразительно изгибая одну бровь. — Когда обычных бабочек в животе, появляющихся от возбуждения, можно считать знаком чего-то большего? Она смотрит прямо в мои глаза, заставляя ощущать себя действительно неопытным ребёнком, который лезет туда, куда просили никогда даже головы не поворачивать. В её взгляде столько боли, тоски и одиночества, что хочется скукожиться и забыть то, что только что наблюдал. Природная красота этой уже не молодой женщины завораживает, всегда заставляя задаваться самым логичным из всех вопросов: «За что ей такая судьба?». Однако, вслух его никогда не произнесу, чтобы лишний раз не печалить и так израненную душу. Чёрные словно ночное небо волосы, которые успела тронуть седина, развеваются от небольшого ветерка, влетающего в открытое окно. Она похожа на Учих — я осознаю это уже, наверное, в тысячный раз… Иногда кажется, что Казуко даже куда красивее, чем прекрасная половина этого клана. Ни одна не обладает такой бледной и чистой кожей, на которой удивительно правильно расположена каждая родинка и ямочка. Губы, разрез глаз, брови — всё невероятно идеально… Уверена, великолепной фигурой её тоже не обделили, хоть и была обычной гражданской. Насколько должна была быть великолепна мать Изуны и Мадары, чтобы Таджима променял эту особу на неё, никогда даже не задумываясь о втором браке после смерти любимой? — Обычным людям не понять любви Учих, малышка, — меня выводит из размышлений бархатный голос, возвращая к суровой реальности. — Мы не сможем отдавать столько же взамен, сколько каждый член этого большого клана будет давать… Женщина отворачивается, стремясь не дать увидеть всех эмоций, сейчас отразившихся на лице. — Эту простую истину мне сказал бывший глава, когда я ещё молодой девушкой позволила себе вякнуть что-то про то, что хочу быть с ним, — кипяток струится из чайничка в заварник. — Прожив всю жизнь в окружении этих людей, обременённых непосильным проклятием глаз, я осознала это и сама… Преданность матери своему ребёнку, готовность ринуться прикрыть своим телом незаменимую жену от каждого мужчины — такого в других кланах не увидишь. Эгоистичное желание спасать именно свою шкуру есть в каждом, но у Учих оно никогда не присутствует, они жертвуют всем ради близких. — Но разве Вы не отдали всё без остатка Таджиме-сану? — я не считаю то, что она произносит, истинно верным. — Казуко-сан, Вы воспитали чужих детей, находились рядом абсолютно всю жизнь этого мужчины, никогда не предавая, только помогая, несмотря на то, что Вас вечно отталкивали, пытаясь держать на расстоянии… — Не считай меня святой мученицей, абсолютно чистой и непорочной, — грустно улыбнувшись. — У всех есть грехи, которые мы хотим оставить глубоко в сердце и никогда не вспоминать… Я благодарна, что мне позволяли тут жить, даря крышу над головой, уют, покой и защиту от постоянных войн, которые редко доходили настолько далеко, чтобы коснуться лазарета. — Вы бесплодны, не так ли? — спрашиваю то, что уже давно поняла, потому что те рецепты ядов явно использовались, а не просто пылились на полках. — Это давняя и очень невесёлая история о глупости дурочки, решившей, что угрозами можно добиться чьего-то расположения, — тётенька заправляет за ухо выбившуюся прядь. — Но да, ты абсолютно верно подметила дефект, который я себе подарила… Даже не думай делать того же, поняла? Киваю, почему-то ощущая странную похожесть моей жизни и переживаний с её. — Я хочу набить все шишки сама и попробовать доказать Вам, что упорством можно избежать подобного конца, — серьёзно говорю. — Поэтому, пожалуйста, напишите те бумаги, которые нужны Мадаре, чтобы избегать промывки мозгов от старейшин каждое новое собрание. — Значит, уже тоже погрузилась в эту пучину, из которой нет спасения, — подскакивая с насиженного места, потому что чьи-то маленькие ножки побежали по лестнице, оповещая о пробуждении кого-то из ребятни. — Я сделаю то, что просишь, но потом не пожалей о глупости, которую сотворила своими же руками. Женщина подхватывает совсем крохотную девчушку, которая тут же прижимается к нянечке всем телом, всхлипывая и что-то бурча под свой маленький аккуратный носик. Подобная картина кажется милой только до того, как замечаю горящий в больших детских глазах, наполненных слезами, шаринган с одним томоэ. Война — страшное время, лишающее детства даже настолько невинных созданий. — Я зайду вечером, — сглатываю, разворачиваясь, стараясь побыстрее удалиться к двери. — Простите за беспокойство в столь раннее время. *** — Я обо всём договорилась, — вхожу в спальню, бросая взгляд на только что проснувшегося юношу, пытающегося сфокусировать ещё не конца открывшиеся глаза. — Нужные заключения будут у меня сегодня же поздней ночью. Мадара медленно поднимается, переходя в сидячее положения, позволяя одеялу скользит по обнаженному торсу, медленно спускаясь, открывая вид на прекрасное телосложение. — Кофе или чай? — ставлю на стол поднос с двумя кружками. — Ты же прекрасно знаешь ответ, — взлохмачивая собственные волосы, стараясь убрать спутавшиеся длинные пряди с лица. Подношу блюдце с чашкой, передавая необходимый напиток в большие ладони, сама заходя за крепкую спину с расческой. Наверное, временами я излишне балую этого большого ребёнка, но по-другому просто не получается. Когда умудряюсь встать немного пораньше, можно и порадовать того, кто очень много работает и почти не получает чужой теплоты и ласки взамен. — Забрать в хвост или оставить распущенными? — спрашиваю, пока аккуратно распутываю непослушные чужие локоны, вечно топорщащиеся в разные стороны. — Не надо собирать, не хочу открываться для атаки сзади, — слегка мотнув в стороны головой. — Они прекрасно дезориентируют, не давая правильно прицелиться в сердце. Киваю, продолжая муторное занятие, которому глава сам никогда столько времени не уделяет, предпочитая не сильно беспокоиться о шевелюре. Тот же Изуна в этом плане куда более придирчивый, предпочитающий держать внешний вид в полном порядке. — Эй, как тебе идея никуда сегодня не идти? — юноша бурчит, ссутулившись, позволяя шрамам выделяться сильнее, чем до этого. — Давай возьмём небольшой выходной и просто отдохнём? — И на кого ты предлагаешь оставить лазарет? — усмехаюсь. — Хоть представляешь, какой там будет бардак без присмотра… Я уже один раз взяла себе отпуск из-за ранения, потом разгребала завалы неправильно заполненных бумаг несколько месяцев, чуть не умерев от объёма возложенной работы. Иногда столь грозный мужчина действительно походит на того мальчугана, что видела у реки, давая ещё детской сущности просачиваться сквозь стену недоверия и напускного высокомерия. Все люди с возрастом меняются, но глубоко в сердце продолжают хранить детскую наивность и парочку повадок. Мне удалось приблизиться настолько, что имею возможность видеть эту сторону того, кто внушает страх сотням людей, пугая просто одним не так брошенным взглядом или словом. — Если тебе нужен перерыв, я помогу Изуне сегодня с бумажками, можешь заняться тем, чем хочется, — мягко провожу пальцами сквозь чёрные волосы, погладив расслабленную в этот момент спину, обычно очень сильно напряженную, натянутую словно струнка. — Только давай к спиртному приступишь вечером, чтобы не сильно перепить. — Я просто немного устал, — ставя кружку на пол, откидываясь на меня, заставив упереться прямыми передними конечностями в пол, чтобы не упасть от немалого веса. — Вечно думать о том, как лучше устраивать сражение, на кого надо крикнуть, чтобы всё работало как часы, сколько именно бюджетных денег выделить на ту или иную потребность соклановцев… Голова будто взрывается от роящейся в ней информации. — Такое ощущение, что даже во сне не перестаёшь решать эти вопросы, — оставляю опорной только одну руку, второй начав массировать чужую макушку. Помещение погружается в уютную тишину, нарушаемую сопением парня, который то погружается в дремоту, то вновь выплывает из неё, забавно морща нос, когда какая-нибудь из прядей его задевает. — Айко-сама, — слышу стук, моментально встрепенувшись. — Тяжело раненный после патруля, срочно нужна помощь. Это голос Джуна, я узнаю его из тысячи других, потому что более никто не обладает разрешением заходить в нашу с правителем первую комнату без предварительного согласия её жильцов. Мы излишне приблизили этого паренька, доверяясь во многих вещах, рискуя безопасностью. — Мадара, мне надо идти, — шепчу, прося таким образом перелечь обратно на футон. — Какая же ты злая, — буркнув, но освободив, дав подняться на ноги, распрямляя спину. — Проспись, я принесу через час или два завтрак, — подмигиваю, собирая свои кудрявые уже неплохо отросшие волосы в небрежный хвост, накидывая на плечи рабочую накидку. — Давненько не брал выходных, имеешь полное право проваляться в постели. Служанок попрошу не беспокоить, а нашей охране напомню об их обязанностях не впускать посторонних. Захлопываю сёдзи, вылетая к недо-телохронителю, стараясь побыстрее добежать до лазарета и начать порученную работу. — Госпожа, глава в порядке? — парень спрашивает, стоит только нам покинуть комнатку. — Сегодня утром ещё не выходил за пределы спальни… — У него выходной, прикажи никому не беспокоить без серьёзных причин, — проговариваю, распахивая двери, ведущие на улицу, слегка пугая несколько молодых ниндзя, ещё не привыкших к моим постоянным врываниям наружу. — Кстати, сегодня я работаю максимум до шести вечера, потом у меня есть парочка дел, не требующих отлагательств. Замечаю косые взгляды, но предпочитаю игнорировать подобные выходки. Новенькие всегда смотрят с опаской, не понимая, что тут делает член вражеского клана. Причём, это касается исключительно мужчин, с женщинами находить общий язык проще, потому что эти создания впитывают слухи словно губки, уже заранее представляя, кого могут встретить. — Одна мне на помощь, — влетаю на рабочее место, с порога начав отдавать приказы. — Две в подвал, там доставили новых пленных, раны несерьёзные, справитесь без меня! Быстро споласкиваю руки под проточной водой. — Те, кто дежурил ночью, могут быть свободны, — выкрикиваю девушкам, которые не очень ровно сидят на стульях, уже явно засыпая. — Кстати, те, кто оставляет детей в моём кабинете, будьте добры им напоминать о том, что чужие вещи трогать без разрешения не стоит… Иначе когда-нибудь вместо слабительного один из ребятишек достанет с верхних полок яд. — Изуна-сама уже отругал за это, мы будем более внимательными, — часть медиков склоняется в поклоне на секунду, потом снова выпрямившись и устремившись по своим делам.