System Glitch

      В спальнях вершины Цинцзин начинали появляться первые признаки жизни. Вяло шевелясь, ученики медленно и нехотя поднимались со своих постелей. Зевая и лениво потягиваясь, они приводили в порядок свои постели, будучи еще не в полной мере готовыми к началу нового дня.       Застелив кровати, они один за другим направились в зал. Снаружи всё ещё было темно, и единственными источниками света служили маленькие лампы, мягкое раскалённое сияние которых освещало обеденный зал вершины Цинцзин. От утреннего холода все чувствовали ломоту в костях, а прохладный ветерок грозил снова усыпить их.       Во время завтрака они, понизив голоса, лениво болтали друг с другом, в попытке заглушить остатки сонливости какими-то пустыми разговорами.       Когда они закончили завтракать, появился Шэнь Цинцю. Его присутствие немедленно остановило тихий гул сплетен и праздных разговоров.       Это была последняя остановка Шэнь Цинцю во время утреннего обхода вершины. Он лишь бросил быстрый взгляд на своих учеников и исчез прежде, чем они успели встать приветствуя его.       Мин Фань, будучи всегда внимательным и прилежным учеником, встал и объявил:       — Давайте закончим на этом, учитель уже проверил нас, так что пришло время для наших утренних кругов.       Стоны заполнили зал, но все легко подчинились и поспешили закончить трапезу, быстро забыв о праздных разговорах.       Такое утро вошло у них в привычку. Когда их учитель вернулся после случившегося в водной тюрьме Дворца Хуаньхуа несчастья, он оказался заперт на вершине Цяньцао, где проспал девять дней.       Как только Шэнь Цинцю проснулся, то показал непреклонность в своём намерении остаться на вершине Цинцзин, несмотря на протесты Му Цинфана. Он утверждал, что тишина его горы поможет ему лучше восстановиться. Не желая ещё больше раздражать Шэнь Цинцю, Юэ Цинъюань неохотно разрешил ему вернуться на свою вершину при условии, что Му Цинфан будет регулярно проверять его здоровье и навещать каждые два дня.       С тех пор их учитель совершал утренние обходы вокруг вершины. Однажды им сделали выговор за безделье, и это послужило началом их утренних кругов в качестве части утренней рутины в дополнение к регулярным боевым тренировкам.        — Мин Фань! — Голос Шэнь Цинцю эхом разнёсся по комнате. Мин Фань напрягся, как и все остальные. Все взгляды устремились на него, воздух внезапно стал холодным. Все ученики обменялись обеспокоенными взглядами. В голосе их учителя не было и намека на то, в каком он сейчас настроении.       С тех пор как Ло Бинхэ «умер», характер высокомерного Бессмертного был непредсказуем, поэтому им всегда приходилось ходить вокруг него как по яичной скорлупе, опасаясь раздражать или сердить его.       Но потом выяснилось, что любимый ученик их учителя не только не умер, но и является полудемоном. Демоном! ― который причинил боль и поранил их учителя во время его заключения в Водной тюрьме.       По правде говоря, ученикам вершины Цинцзин было непонятно, кто является настоящим виновником. Шэнь Цинцю являлся главой одной из вершин известной школы, и неудивительно, что слухи о случившемся во время его заключения неизбежно распространились подобно лесному пожару. Все истории были противоречивы, детали отличались в каждом пересказе, одна неправдоподобнее другой. Тем не менее, ученики вершины Цинцзин решили быть еще более осторожными, чем раньше.       Быстрыми шагами направляясь к двери, Мин Фань видел выражения лиц остальных учеников, их глаза следили за его движениями, все тихо переговаривались, умоляя его не портить ситуацию. Ученики возносили безмолвные молитвы. Если Шэнь Цинцю рассердится так рано утром, они все наверняка будут страдать до конца дня.       Выражения их лиц, честно говоря, были довольно забавными, и Мин Фань рассмеялся бы, если бы не лёгкий страх, перед приближающимся разговором. Размеренными шагами он подошёл к своему наставнику, стоящему у входа.       — Учитель, — поприветствовал он, — Чем могу быть полезен?       — После еды пойди проверь, на вершине ли твой Шан-шишу, и если он там, скажи ему, что мне нужно обсудить с ним кое-что важное.       — Да, учитель, — Мин Фань поспешно поклонился, пытаясь не смотреть на наставника. Он прекрасно чувствовал направленный на него холодный взгляд, заставляющий слегка поёжиться. Через некоторое время, показавшееся ученику вечностью, Шэнь Цинцю снова заговорил ровным тоном:       — Тебе не нужно делать утренние круги, просто найди кого-нибудь, кто будет следить за учениками вместо тебя, — и, взмахнув рукавом, он ушёл.       Мин Фань подождал, пока его учитель не исчезнет из виду, прежде чем снова выпрямиться. Он прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем вернуться в столовую.       Легкий порыв ветра остудил его кожу. Утренний бриз пробирал холодом даже сквозь толстые слои одежды, что заставило его слегка подрожать. Солнце всё ещё робко выглядывало из-за гор, первый проблеск естественного дневного света покрывал пышную местность мягким сиянием.       Шэнь Цинцю только что закончил свой утренний обход и возвращался в бамбуковый дом, но, почувствовав спокойную атмосферу, решил прогуляться, чтобы насладиться тихим спокойствием вершины.       Неторопливо двигаясь, он медленно шёл через бамбуковую рощу. Ранний утренний свет окружал золотистым сиянием движущуюся фигуру бессмертного главы вершины. Увидевшие могли бы принять его за эфирное существо, если бы он так неизящно не спотыкался о камни и неровности на пути. Особенно глубокая трещина в земле заставила его оступиться и слегка подвернуть лодыжку. Внезапная жгучая боль вызывала череду проклятий из уст возвышенного бессмертного. «…»       Хорошо, что поблизости никого не было и у случившегося не оказалось свидетелей.       После вспышки гнева Шэнь Цинцю вновь обрёл самообладание. Он немного повращал пяткой, прежде чем продолжить свой путь в самое сердце рощи. Глава вершины Цинцзин теперь начал сожалеть о своей импульсивной прогулке, ему следовало просто вернуться прямо в свой бамбуковый дом. Но так как он уже находился здесь, то решил просто извлечь из этого максимум пользы.       Добравшись до своего любимого места, бессмертный остановился полюбоваться живописным видом. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, полностью погружаясь в спокойствие окружающей обстановки. Ему действительно нравилась безмятежность вершины Цинцзин. Это дарило ему умиротворение, хотя он знал, что на самом деле покоя там нет.       Если честно, то Шэнь Цинцю чувствовал себя немного одиноким. С тех пор как он получил доступ к воспоминаниям изначального Шэнь Цзю, он почувствовал, что начинает всё меньше и меньше походить на самого себя.       Воспоминания терзают его, преследуют, как заезженная пластинка, которая не перестает играть. Ужасное прошлое первоначального подонка-злодея ― все ужасные переживания, через которые он прошёл, Шэнь Цинцю всё видел.       В своих снах он иногда становился наблюдателем. Как VIP-клиент в первом ряду. Первоклассное кино. Но бывали времена, когда он обитал в теле молодого Шэнь Цинцю, или, скорее, Шэнь Цзю, который постоянно страдал от злоупотреблений клана Цю. Это были худшие времена. Всё было настолько живо и реально, что казалось, будто он действительно проживал их.       Со временем ему стало казаться, что эти воспоминания были его собственными, но в то же время это было не так. Ему снились сны о своей собственной жизни. Как Шэнь Юань. Как замкнутый миллениал, чей побег от жизни и реальности заключался в чтении бесчисленных дрянных веб-романов. Но у него также была своя жизнь как у Шэнь Цинцю. Глава вершины, владеющий мечом Сюя. Возвышенный бессмертный.       Сумятица всего этого не улучшила его настроение. Шэнь Цинцю осознавал, что последние три года вёл себя не лучшим образом, с тех пор как эта системная ошибка усугубилась. Он старался… на самом деле он изо всех сил старался быть любезным с другими, но это трудно, когда все, кажется, действует ему на нервы. Даже самая незначительная мелочь могла легко испортить ему настроение.       В прошлом он всегда смотрел свысока на настоящего Шэнь Цинцю. Первоначальный злодей был не более чем никчёмным одномерным мерзавцем-подонком, который только послужил катализатором для почернения Ло Бинхэ. После всех интриг и оскорблений он определенно заслужил ужасную смерть от рук почерневшего главного героя ― по крайней мере, так думал Шэнь Юань.       Теперь он считает иначе. Конечно, Шэнь Цинцю не оправдывает унижения, которые оригинальный злодей причинял молодому Ло Бинхэ, но это заставило его осознать причины антагонизма Шэнь Цзю к молодому главному герою.       Воспоминания позволили ему увидеть подлинного Шэнь Цинцю в ином свете. Однако, как бы ему ни хотелось поаплодировать тому факту, что злодей-подонок обладал глубиной характера ― (кто же знал, что Шан Цинхуа, этот самолёт, пронзающий небеса, может написать такого сложного злодея?) — тяжесть страданий теперь ложится на него.       Шэнь Цинцю почувствовал фантомную боль в левой глазнице, там, где должен был находиться глаз.       Произошедшее в Водной тюрьме превзошло все его самые дикие фантазии. Прямо перед его глазами в воздухе материализовалась темная трещина, почти не отличающаяся на вид от пространственно-временных разломов из фантастических фильмов. За все годы, проведённые им в этом романе, он никогда не думал, что в этом мире может произойти нечто еще более смехотворно бессмысленное, чем сама концепция переселения душ. Действительно, что это за жанр теперь?       Но ничего смешного в этом не было… ах нет, кто-то появился из расщелины — темная и неясная фигура… Шэнь Цинцю сразу же узнал этого человека, эту властную ауру ― кто же это мог быть, как не почерневший главный герой Ло Бинхэ собственной персоной?       Ага. Вот только это был не Ло Бинхэ ― или, по крайней мере, не тот Ло Бинхэ, которого он знал.       — Шэнь Цинцю?       Глубокий голос эхом разнёсся по всей Водной тюрьме. Шэнь Цинцю не ответил и только пристально посмотрел на него. Этот «Ло Бинхэ» был немного больше, чем тот Ло Бинхэ, которого он знал, его аура была более угрожающей, несмотря на множество очевидных травм на его лице. Травмы? Есть ли кто-то, способный ранить главного героя до такой степени?       — Это действительно ты, — зловещая улыбка медленно расползлась по его лицу. Одним быстрым и коротким шагом Ло Бинхэ оказался перед Шэнь Цинцю и, глядя на него сверху вниз, как на самого низкого подонка, проговорил: — Какое любопытное, любопытное зрелище!       Непрекращающаяся сирена ревела в голове Шэнь Цинцю, приказывая ему убраться отсюда подальше, но как он мог это сделать, будучи связанным вервием бессмертных и запертым в лабиринте тюрьмы? Не имея другого выбора, Шэнь Цинцю сохранял безразличное выражение лица и встретился взглядом с главным героем.       Ло Бинхэ внезапно замолчал, заметив что-то, а на лице появилось слегка смущенное выражение. Шэнь Цинцю проследил за его взглядом и увидел сброшенный черный халат, который он ранее пытался вернуть своему Ло Бинхэ.       Не прошло и секунды, как Шэнь Цинцю почувствовал, как сильные руки схватили его за плечи. Громкий сигнал мгновенно зазвенел у него в голове, зелёные буквы проплыли прямо перед глазами, оповещая его:       [Обнаружен источник питания. Пожалуйста, поддерживайте контакт с источником питания до тех пор, пока патч не будет завершен.]       [Прогресс исправления системы: 10%]       Шэнь Цинцю почувствовал, что его сейчас стошнит кровью.       Должно быть, что-то отразилось на его лице, и черты лица Ло Бинхэ исказились от отвращения.       — Ты смеешь так смотреть на меня, мерзавец! — прорычал демон. Прежде чем Шэнь Цинцю успел ответить, жгучая боль пронзила его голову. Когда он моргнул, из пустой глазницы на месте его левого глаза хлынул поток крови. Он мог только тупо смотреть на окровавленную руку Ло Бинхэ, в которой тот держал округлый кусок… от… Шэнь Цинцю начало тошнить.       [Исправление системы прервано: 37%]       [Пожалуйста, поддерживайте контакт с источником питания.]       [Пожалуйста, поддерживайте контакт с источником питания.]       [Пожалуйста, поддерживайте контакт с источником питания.]       [Исправление системы не завершено.]       Шэнь Цинцю отключился.       В следующий раз, когда он пришёл в себя, сквозь густой туман из чёрных и белых духовных энергий, он увидел четыре движущиеся тени, столкнувшиеся между собой ― три против одной. Он почувствовал, как земля под ним гудит от переполняющей её духовной энергии, усиливая головокружение. Шэнь Цинцю попытался подняться.       — Глава вершины Шэнь?       — Мастер Шэнь?       Голос был тихим и дрожащим, почти шепчущим прямо у его уха. Он повернул голову, чтобы посмотреть, кто его позвал, и на мгновение сквозь затуманенное зрение Шэнь Цинцю показалось, что он видит свой маленький белый лотос… это невинное, юное лицо было искажено тревогой, но вместо белого и бледно-зеленого цветов вершины Цинцзин юноша, державший его, был одет в ярко-желтое. Он схватил Шэнь Цинцю за запястье, и внезапная волна духовной энергии потекла по меридианам, оставляя чувство тяжести в теле. Шэнь Цинцю упорно пытался разогнать туман, но проиграл и темнота снова поглотила его.       Погруженный в свои воспоминания, Шэнь Цинцю не заметил приближающейся к нему фигуры.       — Эй, прекрати это!       Он бросил взгляд на вновь прибывшего:       — Что прекратить?       Шан Цинхуа неторопливо приближался к нему с весьма самодовольным видом — грудь главы вершины Аньдин была гордо выпячена вперед, а руки заложены за спину. Он усмехался, показывая зубы, и Шэнь Цинцю невольно подумал, что тот выглядит довольно глупо с этой широкой улыбкой, словно приклеенной к лицу.       — Твоё недовольство. Ты всё ещё поправляешься. Ах, если ты не будешь осторожен, у тебя может произойти еще одно отклонение Ци. Я не удивлюсь, если Чжанмэнь-шисюн облысеет от того, что слишком много волнуется о тебе, шисюн.       — Хм, — лицо Шэнь Цинцю приобрело задумчивое выражение, — хотелось бы это увидеть, — невозмутимо произнёс он.       Шан Цинхуа недоверчиво посмотрел на него:       — Братан Огурец, твое чувство юмора — это действительно… что-то, да.       — Кстати, как ты поживаешь? Я слышал, что ты устроил поднял изрядный шум на Цяньцао, — Шан Цинхуа вздохнул и изобразил беспокойство, — бедный Му-шиди.       Шэнь Цинцю предпочёл проигнорировать неудачную попытку шутливого укола.       — Я ходил в бамбуковый домик, но тебя там не оказалось. Так что это действительно правда, что ты каждый день совершаешь утренние прогулки вокруг своей вершины, ха.       — Мне нужно привыкнуть передвигаться с учетом этого, — Шэнь Цинцю показал на своё наполовину забинтованное лицо. — Моё восприятие пространства испорчено.       — Хм, — промычал Шан Цинхуа, не зная, что сказать дальше. Он видел состояние Шэнь Цинцю после хаоса в Водной тюрьме. Молчание затянулось на несколько минут.       — Шан Цинхуа.       Глава вершины Аньдин мгновенно выпрямился, инстинктивно реагируя на строгий голос Шэнь Цинцю.       — Ты только что вернулся из царства демонов?       — Э-э, да, вчера вечером. Я так устал, братан Огурец, — заскулил он, — А ты знаешь, как тяжело ходить туда-сюда? А у меня всё еще столько бумажной работы на Аньдине!       Шэнь Цинцю раскрыл веер и начал обмахиваться им: — Ну, это не моя вина, что ты шпионишь для Царства демонов, шиди.       — Я тоже не виноват, братан Огурец! Ты же знаешь, что это система заставила меня так поступить.       При упоминании о системе воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь звуками окружающей природы. Вялые движения веера участились, Шэнь Цинцю делал вид, что ему необходимо охладиться. Так прошло несколько минут, прежде чем Шан Цинхуа нарушил молчание, пытаясь разрядить странную атмосферу между ними, и трижды слегка кашлянул:       — Шэнь-бро, я говорил с Ло Бинхэ. Я чуть не выдал в себе шпиона Царства демонов. Это меня до смерти напугало.       — Хм, — беспечно промычал Шэнь Цинцю.       — Почему ты такой бессердечный? Неужели ты не заботишься о своем самом близком друге? — возмущенно проговорил Шан Цинхуа, — ты же знаешь, каков Ло Бинхэ. Этот твой ученик без колебаний убьёт меня, если узнает, что я приложил руку к вторжению демонов во время собрания, — Шан Цинхуа ныл, пытаясь вызвать сочувствие у Шэнь Цинцю, но ему это совершенно не удалось.       Шэнь Цинцю только посмотрел на него с лицом лишённым каких-либо эмоций:       — Я не ожидал, что у тебя хватит духу подойти к Ло Бинхэ. Раньше ты боялся подойти даже ко мне.       — Ну да, конечно… но в этот раз всё по-другому, — Шан Цинхуа беспокойно переминался с ноги на ногу, рассеянно почесывая пальцами подбородок. — Слишком многое поставлено на кону. Мы даже не знаем, что произойдёт дальше. Братан, я просто хочу избежать участи пушечного мяса.       — Как бы то ни было, Ло Бинхэ этого мира, похоже, не держит на тебя такой глубокой обиды. Я имею в виду, что ты, очевидно, хорошо заботился о нём в дни его ученичества. Кроме того, он сказал, что на самом деле это не он подставил тебя с демонами-сеятелями.       Шэнь Цинцю только приподнял бровь.       — Я думаю, твой ученик действительно имел в виду то, что говорил, когда сказал, что не собирается причинять тебе боль. Он показался действительно искренним.       — Демонская кровь?       — Это, хм…       — Ло Бинхэ обладает прекрасными актёрскими способностями и искусно лжёт… ты написал про него, что он мастер манипуляции, не так ли? — Шэнь Цинцю продолжил бросать вызов главе вершины Аньдин.       — Да, да, я написал это про него, чтобы он был таким… но братан Огурец, разве ты не видишь? Это совсем не похоже на сюжет, написанный мной много лет назад. Я понимаю, что твоё недоверие глубоко, но сейчас нам нужна помощь… и Ло Бинхэ может быть нашим единственным шансом выжить в этой неразберихе.       Шэнь Цинцю промолчал.       Шан Цинхуа вздохнул, он действительно не мог винить своего друга за недоверие.       — В любом случае, нам нужно проверить состояние семян цветов росы Солнца и Луны. Возможно, они нам скоро понадобятся.       Шэнь Цинцю захлопнул веер и бросил быстрый взгляд на другого главу вершины:       — Тогда давай нанесём визит главе школы и спросим разрешения отправиться на ночную охоту.       — Хи-хи, ты говоришь «спросим», но мы оба знаем, что ты просто собираешься надавить на чувство вины Чжанмэнь-шисюна, чтоб он отпустил тебя, — заметил Шан Цинхуа с намёком на улыбку на лице.       Шэнь Цинцю не обратил на него внимания и неторопливо направился в сторону Радужного моста. Шан Цинхуа сразу же отстал. Двое глав вершин были настолько погружены в беседу, что даже не заметили, фигуру, притаившуюся за огромным валуном среди зелени. Слабое красное свечение на лбу молчаливого наблюдателя подчёркивало злобный блеск в его глазах.