Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Парни выезжают на лед вместе с своими соперниками и Коле уже, кажется, пора начать беспокоиться. Потому что вообще-то перед началом матча у них всего лишь небольшая раскатка, а эти уже какие-то слишком уж агрессивные. До Лукашенко доходит резкий звук проезжающейся по катку шайбы и его всего аж передергивает. Марк дотрагивается до плеча, как нельзя кстати приводя Колю в чувства. Белорус хмыкает, отталкивается и едет к Скотту, которому явно что-то от него надо. —Все в порядке? —бросает он слегка обеспокоенно. Коля в ответ угукает, на автомате проводя перчаткой по клюшке, нервно очищая ту. Коле нужно сосредоточиться и это решает сам Коля, поэтому, оставив капитана одного, белорус трогается с места, делая полукруг, объезжая свои же ворота. Крюком Коля ловит подачу Никиты, постепенно голова пустеет. То, что надо. Дыхание холодное, как и лед, на котором они сейчас стоят. Мельком хоккеист все же успевает поднять голову и заметить Бэррона. Как всегда, выглядит он просто чудесно. Напряженный воздух разрезают непрекращающиеся звуки столкновений клюшек с шайбой, а Коля забивает уже, кажется, третью по счету в свои же ворота. Без препятствий это, конечно, делается намного легче. Пока Пол стоит на воротах, возле бортиков разминается Стив. Дарвина поблизости не видно. Коля хмурится, но решает не заострять на этом внимание. Тони лучше знает, что им делать, видимо. Кстати о Тони, тот явно сейчас махает именно Лукашенко. Марк пихает друга в спину и тот подъезжает, останавливаясь возле калитки. Он ничего не спрашивает, потому что Тони начинает свои слишком рьяные речи, которые слушать всегда было не очень интересны, а в день игры так особенно. Последнее: «сосредоточься» бьет сильнее, чем что-либо вообще. Белорус хмурится, ничего не отвечает и отъезжает. Да что все пристали к нему, он и так сосредоточен. Команда соперников тем временем уже, кажется, откатала, теперь они стоят практически у отметки. Коля едет к Скотту, который оглядывает всех присутствующих своим внимательным взглядом, после чего стукает пару раз клюшкой по льду. Пока громкий голос диктора объявляет о начале, представляя обе команды, Коля доезжает до Марка, вставая рядом с ним. Лукашенко хмурится, когда вместо привычной никакой реакции на него вылупляются сразу два парня, причем по взгляду понять можно сразу—добрых или хотя бы маломальских сопернических намерений в них просто ноль. Но Коля не идиот и таким его вряд ли напугаешь. Лукашенко ухмыляется, бьет клюшкой по льду, срываясь с места. Эхо от ударов заполняет все пространство, заставляя невольно усмехнуться от складывающейся ситуации. Пока Скотт пожимает руку капитану соперников, рядом с судьями, вся команда делает круг по своей части, после чего все подъезжают к вратарю. С трибун раздаются громкие хлопки и выкрики, клюшки стукаются о лед, матч начинается. Скотт пересекается взглядом с Колей, щурясь, а Лукашенко хмыкает, стукается с Полом шлемами и едет на самую середину, еще не видя, но уже ощущая ту угрозу, исходящую от центрального соперника. Парень косит на один глаз, но это не мешает ему оскалиться и чуть ли не въехать в Лукашенко лбом. Коля не будет даже реагировать на это, он не Мэтт. Если этот тип попытается на него наехать, ему же хуже будет. Белорус поднимает взгляд и за секунду до того, как на середину бросается шайба, они встречаются глазами. По спине проходит неприятный рой мурашек, а меж ними сверкает невидимая молния. Воздух разрезает резкий удар тяжелого предмета об лет, а Коле потребовалась целая секунда, чтобы увернуться от практически нападения и передать шайбу Марку. Уокер пролетает меж двух соперников, пока белорус краем глаза замечает, как один из нападающих бесится с того, что Мэтт чему-то усмехается. Если отхватит Стивенсон, то проблемы будут у них, их команда к этому уже давно привыкла. В самую кучу, образовавшуюся у ворот, Коля не едет, себе дороже. Рассел пихается с центральным соперником, но ничего больше. Происходит смена, Коля перешагивает через бортик, садясь на скамейку, пока на лед выезжает вторая пятерка, а Тони о чем-то разговаривает с Лукасом. Марк спрашивает не хочет ли Коля пить, но у белоруса взгляд мечется от одного к другому на льду и ему не до этого. Мэтт называет кого-то сукой, но Лукашенко игнорирует и его. Скотт тоже заметил это—то, насколько их соперники агрессивные. Сколько от матча прошло? Несколько секунд, а они уже успели практически подраться с Расселом. Если так дело пойдет и дальше, увы и ах, кого-то точно сегодня приложат. А учитывая настрой на льду, приложат сильно. Коля мельком смотрит на сидящего в запасе Бейкера и цыкает, переводя взгляд на трибуны. Видно плохо, потому что далеко, но, кажется, Бэррон и правда втянулся. По крайней мере, по нему видно, что он переживает. Забавно, но вообще-то не очень. Громкий свист заставляет дернуться, а на льду Алан проезжается коленом по покрытию. Кэмерон тут же оказывается возле него, но Бредли отмахивается. Коля видит, что Алан злится и не на пустом месте. К сожалению, сегодня у судей, наверное, глаза на жопе, потому что никого не удаляют, и игра продолжается уже другими пятерками. Даррен с Кэмероном, как только выходят за калитку, тут же зовут тренера, что-то быстро говоря ему, а Коля замечает, как тот с силой сжимает собственные предплечья, после чего переводит взгляд на лед. Свисток, звук удара клюшки о клюшку и грузное тело, почему-то не выдержавшее слабого толчка, летящее вниз. Лукас уворачивается от нападения, передавая шайбу Логану, но того практически сбивают с ног, выбивая шайбу из-под носа. Коля нервно вздыхает, а ноги уже сами рвутся в самый эпицентр. Ему не нравится, когда все происходит так, и он обязательно покажет как именно должно быть. Марк вздрагивает, стоит белорусу нервно выдохнуть и провести рукой по рукоятке клюшки. Коля раздражен. Это видит не только Марк, в принципе вся команда подмечает это. На льду происходит толкучка у ворот их команды, но шайба пролетает прямиком над вратарем, отталкивается от перекладины и летит в противоположную сторону. Фред пихается с нападающим, но изворотливость—вообще их конек, поэтому тот, когда пытается поддеть его, валится в итоге сам, а Фостер отъезжает, хмыкнув. Коля следит глазами буквально за всеми, а после свистка на замену пятерок хлопает нападающего по плечу. Фред все понимает без слов и это, пожалуй, мотивирует парня сильнее, чем что-либо сейчас. Коля выезжает на лед, чуть приподнимает ногу и смотрит куда-то вниз. А после делает резкий разворот и встает в центр, встречаясь глазами с противником. Тот пыл поубавил, стоило Коле взглянуть прямо ему в глаза и хмыкнуть. Лукашенко бы позлорадствовал, но с этим у них прекрасно справляется Марк. От периода прошло минут, может, пять, на табло Коля отвлекаться не очень хочет, но сам факт того, что они еще ни забили ни одной неприятно зудит под кожей, раздражая с каждой секундой все больше. Белорус выпрямляется, когда у соперников внезапно происходит смена нападающего, и хмурится. Мэтт закатывает глаза, а у Марка расстояние меж его клюшкой и клюшкой соперника—ноль, еще секунда и они срастутся. Колю бесит повисшее в воздухе напряжение так же сильно, как и то, что трибуны замерли в ожидании. Нечего тут ждать, решает Коля, в нетерпении стукая клюшкой по льду. Спустя вечную минут, может меньше, игра, наконец, продолжается. Соперники явно уверены в себе, но Коля шмыгает носом и решать поубавить их уверенность. А то бесит так, как даже Мэтт иногда не бесит. Шайба стукается о лед, уши почти закладывает короткий свисток. Крюки клюшек бьются друг о друга, а Коля хмыкает, передавая шайбу Мэтту. Противник явно таким раскладом недоволен, но его не спрашивали. Лукашенко отлетает к воротам противника, пока Мэтт, сталкивая меж собой двух нападающих, передает шайбу Расселу. Уже через секунду та летит к Коле, но ее перехватывают, а белорус кидает взгляд на Марка, который и сам прекрасно понял, что проебался. Противник пытается в подачу с расстояния, но ее перехватывает Коля и уже буквально через миллисекунду оказывается на стороне другой команды. Вратарь очень не вовремя отъехал, хмыкает белорус и, делая круг вокруг одного из защитников, забивает, кажется, самый свой легкий гол. Трибуны воют, трясутся, а парни хлопают Лукашенко по плечу, кивая самим себе, что пора бы взяться за игру окончательно. Пока пятерка проезжает, раздавая кулачки остальной команде, сидящей за калиткой, по арене эхом раздается: «Шайбу забросил Николай Лукашенко номер первый» После чего с трибун начинается дикий ор, а до ушей доносится музыка. Белорус хмыкает, делает поворот вокруг себя и приподнимает голову, находя Бэррона буквально сразу. Их взгляды пересекаются, Лукашенко хмыкает и отворачивается, когда его на позицию зовет Марк, похлопывая по плечу. Коля такой Коля, повыебываться и тем самым открыть игру—вполне в его стиле. Белорус переглянулся со Скоттом, и они приняли единогласное молчаливое решение—пока не меняться. Пусть его парни придут в себя и как следует разогреются. Разогреваться поздно, решает белорус, когда видит, как парни из противоположной команды что-то бурно обсуждают, поглядывая на них. Не нравится Коле этот расклад, поэтому он жестом предупреждает остальных ребят быть на чеку и не поддаваться на провокации—это, кстати, больше относилось к Мэтту. Коля не зря переживал. С учетом того, что в прошлый раз они в сухую сделали эту команду, те сдаваться так просто не намерены явно. Именно, наверное, поэтому, Коля не без их помощи уже второй раз оказывается зажат у бортиков. Но Коля был бы не Колей, если бы не смог с легкостью выбраться из такого идиотского захвата. Лукашенко не нравится, когда его пытаются ограничить в движениях, ой как не нравится. Шайба пролетает перед самыми воротами, но ее останавливает Мэтт, после чего с силой бьет, подавая подачей белоруса непонятно как оказавшемуся на той стороне поля Марку. Уокер перехватывает шайбу и пока до него успевает добраться хоть кто-то из соперников, шайба уже летит над головой и пролетает буквально в миллиметре от верхней балки, влетая прямо в сетку. Коля отпихивает от себя центрового и едет к Марку. Правда на того уже бросается Мэтт, поэтому Коля просто хлопает Уокера по спине. «С передачи Мэтта Стивенсона, номер семь, шайбу забросил Марк Уокер, номер одиннадцать» Пятерки сменяются, а Коля буквально смеется с того, какой Скотт выезжает довольный на лед. Первый период еще даже не подошел к концу, а у них уже два гола, лучше и быть не может. Расслабляться, конечно, не стоит, но пока отыграют еще две пятерки можно хотя бы выдохнуть. Коля поднимает решетку как раз в тот момент, когда Тони передает ему бутылку с водой, а на льду Скотт хватает соперника за грудки и практически вдавливается своим шлемом в его. Судьи, конечно же, разнимают их, а Коля приковывает взгляд к капитану и думает, что по какой-то тупой причине Скотт бы не стал так реагировать, он вообще не из тех, кто будет отвечать на колкости. Это раздражает. То, как эти пацаны ведут себя, словно им все сойдет с рук. Не сойдет, думает Коля, вспоминая, что в пятерке Скотта находятся оба Батлера. Они, конечно, драться не будут, но вот если надо, смогут обойтись без штрафа, а кого надо тут же удалят. Белорус хмыкает, отпивает, а на льду начинает игра. Пока с трибун доносятся выкрики совершенно разного характера, Коля поднимает глаза и видит, как Бэррон следит за парнями, словно ему и правда интересно. А еще он явно переживает, нога вон трясется, Коля видит. Бейкер словно чувствует на себе чужой взгляд, отрывается от поля и смотрит на Колю, коротко улыбаясь ему. Бэррон так далеко и так близко одновременно. Где-то внутри у хоккеиста теплеет от этой улыбки, а обычный ледовый морозец словно исчезает для него. По крайней мере, пока их глаза все еще прикованы друг к другу. Коля приходит в себя, когда на льду Даррен практически дает пиздюлей одному из соперников, а в этот самый момент, выбрав самый, сука, пустой угол, им забивают. Команда радуется так, словно ждали этого всю жизнь, а Скотт смотрит на одного из Батлеров аж целых семь секунд, после чего отмахивается. Они меняются пятерками, а до конца остаются буквально минуты. Лукас выезжает самый последний и кажется Коля слышал что-то про то, чтобы просто держать ворота оставшееся время. Неплохое решение, учитывая то, что перерыв явно будет насыщенный. Чего стоят частые стычки и практически целая драка Даррена. Кэмерон, кстати, брата поддерживает, похлопывает по предплечью и что-то быстро говорит. Даррен кивает, но кажется эффекта это дало ноль. Скотт даже не смотрит в сторону вице-капитана, а Коля чуть пихает Хилла в бедро, молча спрашивая в чем дело. Ему не отвечают, но Лукашенко понимает, что вскоре сам все узнает. Он буквально слышит это «о чем ты, мать твою, думаешь?» —излишне громкое и возмущенное. Скотт не часто злиться, вообще не злится, эмоциям не поддается, капитан у них больше стратег, но неспортивное поведение на льду его просто вымораживает. Особенно в его пятерке, особенно, когда из-за него они пропускают шайбу. Даррен матерится себе под нос, а Джеймс о чем-то переговаривает с Йоханом. Последние минуты матча проходят в таком напряжении, что у Коли желваки на скулах проявляться начали. Лукашенко сжимает пальцы на рукоятке клюшки, чуть ли не подрываясь с места, когда Лукас сталкивается с нападающим и оба валятся на лед в самую последнюю секунду; одновременно с этим в их ворота влетает шайба и у половины команды голова одновременно поворачивается сначала на Колю, потом на судей. Судья показывает крест и мотает головой. Не было. Лукашенко выдыхает, чувствуя, как, кажется, только что вспотел. Объявляют пятнадцатиминутный перерыв, а парни выезжают на лед и едут в сторону выхода к раздевалке. Коля затылком чувствует на себе взгляд Бэррона, но пока что он не может на него ответить. Сейчас будет разбор полетов и он не сомневается, что достанется абсолютно всем, тем более некоторым. Мэтт параллельно умудряется послать нахуй, кажется, вратаря соперников, но это уже такая мелочь, что никто не удивляется. Команда не успевает рассесться и выдохнуть, как в раздевалку уже заходит Тони, с порога начиная одновременно ругать парней за их несдержанность и хвалить за хорошее начало игры. Коля садится рядом с Никитой, тяжело дыша. Почему-то внутри оказывается ужасно душно, или это напряжение, исходящее от капитана, так воздух нагрело. Лукашенко шлем снимает, как и большинство остальных, вдыхая этот раскаленный воздух ртом. Они итак уже все знают, эти речи тренера ни к чему никогда не приводят. Так думает белорус, пока голос Тони не становится серьезнее. Он что-то говорит Лукасу про то, что ворота нужно не только защищать, но и атаковать. Бейль кивает, но краем глаза поглядывает на Колю, который явно остался доволен решением центрового. Может не очень хорошо ставить кого-то выше тренера, но ничего не поделать, если их команда как-то и между собой неплохо договаривается. Тони, закончив свои речи, направленные на Лукаса, вдыхает побольше воздуха, поворачиваясь к сидящей практически на одной скамейке первой пятерке: —Лукашенко, —упомянутый мычит в ответ, —молодец, —пауза, —Уокер, Стивенсон, —вздох, —тоже самое, —оба кивают, —продолжаем в том же духе, на этот раз это относится ко всем, —в раздевалке начинается обсуждение, но оно прерывается, стоит Тони ненадолго выйти. Коля не сразу понимает, что происходит, только когда слышит, как что-то тяжелое врезается в шкафчик. «Что-то» оказывается Дарреном, которого припечатывает Скотт, держа своего вице-капитана за шиворот форменной футболки. Кэмерон тут же подрывается, дергает капитана за плечи, и держит, пока Хилл неотрывно смотрит на Батлера, потирающего ушибленный затылок. —Ты хоть понимаешь, что творишь, —рычит Скотт, а хватка Кэмерона становится только сильнее, —сколько раз я тебя предупреждал? —Ничего не произошло, —бубнит Даррен, опустив глаза. Скотт резко дергается, вырываясь из рук Кэмерона. —Могло произойти, —в раздевалке повисает тишина, прерываемая лишь тяжелыми вздохами, —и ты знаешь мое отношение к этому, —в ответ кивок, —следи за своим братом, Батлер, —развернувшись к Кэмерону, буквально шипит ему в лицо капитан, а после суровый взгляд падает на Колю, —а ты за Стивенсоном, —Коля хмурится, ощущая, как напрягся Мэтт, —не будьте настолько беспечными из-за того, что мы выиграли в прошлый раз, —Скотт устало вздыхает, —не разочаровывайте меня, —в этот самый момент в раздевалку заходит Тони и искренне удивляется такой мрачной атмосфере. Тренер хлопает Скотта по плечу и кивает всем, что пора выезжать обратно. Как только капитан выходит из раздевалки, Коля поворачивается к Мэтту и смотрит на него секунды три. —Я знаю, что ты хочешь сказать, —вздыхает канадец, когда они выходят в темный коридор вместе. —Хорошая передача, —хмыкает белорус. Мэтт поднимает ничего непонимающий взгляд на Колю, но тот уже отъезжает к Никите. Стивенсон усмехается, проводит клюшкой по льду и бросает взгляд на соперников, некоторые из которых разминались возле калитки. Ершов спрашивает, что он ему такого сказал, что у их младшего аж глаза загорелись, на что белорус пожимает плечами, словно не понимает о чем он вообще. У Коли нет времени на то, чтобы объяснятся в своих действиях, ему нужно еще убедить Бэррона в том, что все в порядке и сделать это как можно незаметнее и быстрее. Белорус смотрит на табло и видит, что еще минуты две у него есть. Он отъезжает от бортика, делая вид, что раскатывается. Коля делает разворот вокруг себя, поднимает голову и вздыхает. А у Бэррона, кажется, останавливается сердце, когда он видит короткую усмешку своего парня и то, как он шмыгает носом, задерживая взгляд на нем. Лукашенко хмыкает, спиной уезжая обратно к парням. Марк закатывает глаза, а с трибун слышатся девчачьи визги. Уокер хмыкает, что белорус сам себе могилу роет, на что Коля хлопает его по плечу. «Мне все равно» —потому что для Коли главное, чтобы Бэррон не волновался. Время перерыва подходит к концу, сидевшие на скамейке Марк с Никитой выезжают на лед, а Мэтт смотрит куда-то себе под ноги, чуть пихая Колю плечом, когда проезжает мимо. Белорус уже хочет было поинтересоваться в чем его проблема, но у Стивенсона такое самоуверенное лицо, что значило его излишнюю сосредоточенность, поэтому Коля просто едет в центр и ждет, пока все разъедутся по своим местам. На этот раз белорус решил соперников не баловать, поэтому полностью игнорирует то, что клюшка центрового слишком уж близко к его. Колю не волнует, потому что у него другой план. Если тот подумал, что он всегда будет передавать пас Марку, то это его сугубо личные проблемы. Трибуны затихли в ожидании, а после по арене раздается приглушенное эхо удара шайбы о лед, а в следующую секунду она уже оказывается у Мэтта. Они начинали у ворот соперников и все карты буквально выдали туз на то, чтобы Стивенсону позлорадствовать. На него налетает один из защитников, но это слишком поздно. Прошло две секунды, а у них еще один забитый гол. Рассел помогает Мэтту подняться, а младший показывает средний палец тому самому парню и едет давать кулачки команде. Никита хмыкает, а Коля треплет Стивенсона по шлему, когда тот подъезжает обратно. Они меняются, и пока одни заходят, а другие выходят, Коля переглядывается со Скоттом. Хилл коротко кивает, тем самым показывая, что был не прав, когда наехал на того в раздевалке, белорус кивает в ответ, потому что понимает, что с Мэттом сложно. Канадец горделиво осматривает все поле, садится рядом с Тони, а после тот радостно трясет пацана за плечи, из-за чего Мэтт ржет. Коля чувствует, как в легких начинает скапливаться тяжесть, и он рад, что они решили смениться после гола, а не позже, потому что играть белорус любит в полную силу, а сейчас это вряд ли было бы возможно. Логан передает Коле бутылку с водой, на что Лукашенко ему благодарно хмыкает. Становится тяжело, но от этого на душе только спокойнее. На льду всегда так, это то место, где Коля привык быть, где ему комфортно. А тем временем игра уже началась как секунд десять назад. Коля замечает это только когда шайба пролетает практически через все поле и врезается в ограждение. Те, кто стояли близко, вздрагивают, отходя на пару шагов, а близ сидящие прикрывают рот от шока. Подача явно капитанская и причем не самая дружелюбная. Игра приостанавливается, а Алан успевает увернуться, спасая тем самым и себя, от столкновения, и противника от штрафа. Даррен стоит рядом с Кэмероном, о чем-то переговариваясь, Батлер-защитник внимательно слушает, кивает, они стукаются шлемами и разъезжаются по разные стороны. Скотт этого не замечает, но замечает Коля. Замечает и надеется, что их план действительно удастся. Шайба летит куда-то в сторону Даррена, но тут же передается Кэмерону, а у Скотта вытягивается лицо, потому что, кажется, это явно было не обговорено. Батлер ведет ту к воротам, но к ним прилетает буквально половина команды и пас попадает вратарю в ногу. Кэмерон раздосадовано цыкает, а Даррен хлопает по плечу, поддерживая того. Скотт проезжает мимо и даже Коля замечает это тихое «идиоты», сказанное больше для самого себя, а не адресованное кому-то из братьев. Свисток, шайба, столкновение, все повторяется по новой. Их соперники, кажется, начинают беситься, потому что парни хоть и профи в том, чтобы уворачиваться от атак, но даже тут не смогли вовремя рассчитать и не попасться. Пока Алан со Скоттом ведут шайбу, передавая ее друг другу, Джеймс расчищает зону ворот соперников. И вот остаются буквально секунды, сантиметры, Скотт сильно бьет по шайбе, передавая ее Алану, но Бредли неудачно пасует, не сразу попадая по шайбе, и та летит прямиком за ворота под ликование центрального соперника. Скотт вздыхает, но ничего не говорит, похлопывает парня по спине и прокручивает в руке клюшку. Нервничает. Коля ничего ему не говорит во время смены, лишь на пару секунд задерживает взгляд, да и только, все итак становится предельно ясно, слова излишне. В самом углу скамьи сидят три запасника и о чем-то усердно беседуют с Тони. Тренер все указывает на поле, что-то объясняет, а продолжает только после того, как все трое кивнут. Нейтан сидит рядом с Йоханом и, наверное, только поэтому белорус не замечает, как из груди вырывается тяжелый вздох. Коля чувствует, как Мэтт шлепает его по бедру, хмыкая, чтобы тот даже не пытался залипнуть на ком-то вроде него. Хоккеист не понимает, что не так с Нейтаном, но вовремя понимает, что он про Ривза. Хотя, Мэтт прав, ни к чему хорошему это не приведет. Коле пора просто свыкнуться с тем, что Бейкеров два. Это сложно, особенно для него, но возможно. Лукашенко глубоко вздыхает и поднимает взгляд на трибуны. Бэррон тепло улыбается ему, замечая взгляд в ту же секунду. Бейкер слегка дергается, когда ниже него начинается какое-то движение, а после смеется и Коля на секунду слепнет от красоты. Бэррон такой милый, просто невозможный. Первокурсник поправляет волосы и кивает Коле, чтобы тот вернулся к своим парням, что Лукшенко в следующую секунду и делает. Белорус поворачивает голову и тут же натыкается на Марка с лицом, без слов спрашивающим: «ты серьезно?». Уокер закатывает глаза, откидывается назад и в этот самый момент Алана впечатывают в стенку, а шайба пролетает меж ног Стива. У Коли сердце заходится в новом ритме, более напряженном и, кажется, разозленном. Тут же взгляд падает на табло и то, что выходит Лукашенко пока не очень нравится, даже с учетом того, что они пока в выигрыше. Ничего не понятно, потому что это только второй период и вся эта неизвестность напрягает. Коля стукает клюшкой по покрытию, после чего встает, как и вся остальная пятерка, перелезает через калитку и практически влетает в нападающего. Тот вздрагивает, а Коля резко тормозит, встает в стойку и кивает Марку. Тот понимает с полуслова, а Лукашенко надеется, что таких промахов у них не будет. Когда сталкиваются две сильные команды—это трудно, когда сталкиваются две сильные и злые команды—это напряженно. Коля буквально чувствует, как на его плечи давит атмосфера, но он не поддается. Стив держит ворота, и белорус впервые задумывается о том, какие у них на самом деле крутые вратари, потому что вот уже третий раз эти бешеные пытаются забить им, но уже третий раз Стив останавливает подачу, то ногой, то рукой. Лукашенко тяжело вздыхает, он начинает раздражаться. Еще и этот центровой, постоянно пытающийся его донять. Видел бог, Коля не хотел этого, но еще раз он попытается на него наехать и полетит лицом вниз. Это уже не «достал», он конкретно забал белоруса, а заебывать Колю опасно для здоровья. —Че ты цепляешься ко мне постоянно? —не выдерживает Лукашенко, когда тот в очередной раз пытается зажать его у самых ворот. —А что, не нравится? —ехидно усмехается тот, пока между ними расстояние в две руки судьи, что сейчас удерживает двоих парней, —ну иди мамочке расскажи, поплачь ей в жилетку, —Коля скрипит зубами: «уебище» —толкает руку судьи от себя и отъезжает, пока он в самом деле не втащил ему по самые гланды. Как же Коле хочется их размазать, он просто кипит от ярости. Звук свистка уже стал сродни стуку сердца—без него все мыслительные и физические процессы просто невозможны. В этот раз Коле не удалось захватить шайбу, но это не страшно. С учетом того, что их соперники долбоебы, возможно все. Так думает Коля, а после видит, как Мэтт сдуру делает передачу не тому, и та летит прямиком в их ворота. Коля успевает только глаза закатить, даже с места сдвинуться не получается. Марк бьет Стивенсона в плечо, а до Лукашенко доносится обрывочное «тупоголовый имбицил блять». Коля не согласен и согласен одновременно. Голова начинает болеть от слишком уж радостных выкриков с другой стороны поля. Коля опускает голову и едет куда-нибудь, в итоге доезжая до друзей. Никита молча осматривается, вздыхает и пожимает плечами, мол ничего, со всеми бывает. Мэтт извиняется и только за это на него можно перестать злиться. Краем глаза Коля замечает жест Скотта, зовущий его к себе. Хилл мотает головой, а после хмыкает, что им стоит поменяться и остыть. Лукашенко не понимает в чем дело, но тут же вспоминает о том, что сам только недавно чуть ли не набил рожу одному из противников. Возможно Скотт и прав. Коля зовет парней, перелезает через калитку, а вместо пятерки Скотта, на лед выезжает Лукас. Белорус направляет непонятливый взгляд на капитана, но тот хмыкает, что давно уже наблюдает за ними и у него хорошее предчувствие. Коля вскидывает бровями, но ничего не говорит. Раз Скотт так решил, то значит на то есть веские причины. И причины правда оказываются вескими. Начать стоит хотя бы с ведения шайбы, продолжить буквально блестящими уворотами и закончить мастерскими передачами. Коля сжимает пальцы на рукоятке клюшки и на секунду забывает как дышать, когда у ворот происходит толкучка, а Фред передает шайбу Карлу. Клюшка рассекает воздух, создавая резкий свист, а шайба попадает прямиком по воротам. Подача Колина, но это было так эффектно, что даже на трибунах некоторые подскочили. Ребята обнимаются друг с другом, а Коля расплывается в довольной улыбке, тут же забывая о всех своих претензиях к соперникам. «С передачи Фреда Фостера, номер четвертый, шайбу забросил Карл Джонсон, номер семнадцатый» Они тут же меняются, а Коля довольно сильно хлопает Карла по плечу, показывая то, как сильно он городится им. Джонсон спихивает с себя руку, смущенно опуская глаза, а Коля усмехается, что у них с Фредом получился отличный дуэт. Карл что-то хмыкает про то, что они все равно не самый лучший дуэт, на что Коля хмурится, несильно бьет сокомандника по шлему, говоря, что у них все еще впереди. Скотт со льда показывает знак «класс», а Лукас еще раз порывисто приобнимает Джонсона, тут же начиная что-то втирать ему. Коле кажется, что они еще такие дети, хотя в команде уже три года. Лукашенко усмехается, дрыгает ногой, почти достающей до пола и поворачивает голову ко льду. Середина второго периода, а уже столько событий. Начали за здравие, закончили за упокой. Коля не зря нервничал, все эти голы и излишняя радость явно не пошла никому на пользу. Лукашенко щурится, когда видит, как один из соперников наезжает на Алана. Бредли не реагирует, но это только сильнее их бесит. И уже в следующую секунду, стоит игре только начаться, как ту тут же останавливают, стоит тому самому парню задержать его клюшкой, а после и вовсе толкнуть. Резкий свист, поднятая рука судьи, первый за игру штраф, хотя вообще-то попыток было много. Алан оттряхивает собственные шорты от снега, а подъехавший Джеймс спрашивает все ли в порядке. Бредли кивает, мол, ничего серьёзного, максимум синяк останется, на что цыкает Скотт, прокручивая в руке клюшку. Следующий забитый гол выбивает из колеи всю команду, а Скотт раздраженно бросает клюшку на лед и уже было готов сорваться на того, кто вообще посмел забить им обманным маневром, но капитана удерживают оба Батлера, прося Скотта успокоиться. Алан подает Хиллу клюшку, но отдает не сразу. —Если ты не можешь держать себя в руках, не дави на команду, —слишком уж нравоучительным тоном выдает Бредли, подавая капитану клюшку. Скотт свое из чужих рук выдирает, показывая Коле, что пришла их очередь отдуваться на льду за все их грехи. Ничья мозолит глаза и Коля прекрасно понимает Скотта. Еще он понимает, почему капитан конкретно так злиться. Потому что это начало сезона, и оно важно, всегда было важно для Скотта гораздо больше, чем все последующие игры. Хилл верил, что как сезон откроешь, так все последующие игры и пройдут. Вся команда знает об этом, но никто до сих пор не может свыкнуться с этой странной чертой капитана. Бывают взлеты и падения, а Скотт, кажется, заглядывает всегда слишком далеко. Хорошо это или плохо не очень понятно. По крайней мере, пока Хилл никого не трогает, все в полном порядке. Парни выезжают на лед, вздрагивая непонятно из-за чего. Коля оборачивается на Никиту, который проезжает мимо. В глазах немой вопрос, но белорус не спешит на него отвечать, потому что и сам не понял что произошло. Отбросив какие-то странные мысли Коля едет в центр. На этот раз он также пропускает слова, пытающиеся задеть его, мимо ушей, вот только Коля знает, что его не получится сбить с ног, как Алана, и при этом остаться безнаказанным. Лукашенко стукает клюшкой по льду, судья бросает шайбу. На этот раз соперникам не везет. Пятерка Лукашенко слишком хороша, чтобы пытаться надурить ее дешевыми трюками. Даже тот же Мэтт хмыкает, перекладывает вес на другу ногу и отъезжает на одной, успев при этом показать парню средний палец. Выбить из игры их сложно, абсолютно всех, думает Коля, но уже вскоре жалеет о своих мыслях. До конца периода оставалось всего каких-то жалких восемь минут, игра была столь напряженной, что Коля перестал следить за всеми и всем происходящем. Глаза были направлены исключительно на шайбу и тех, кто бы мог с ней помочь, кому можно было бы если что передать. Коля слишком много думает о чем-то одном, но все же замечает тот самый момент, когда Никита сталкивается с нападающим крупных габаритов и оба летят вниз, проезжаясь животом об лед. Вот только тот урод встает практически сразу, а Ершов берет на себя весь удар. Защитные пластиковые барьеры дрожат от слишком сильного столкновения головы парня с ареной, Коля выпрямляется и слышит, как гул собственного сердца из груди отдает куда-то в голову. Нападающий соперников оглядывается по сторонам, а Никита не встает. Не встает секунду, две, десять. Коля срывается с места, когда видит, как тот начинает шевелиться. У Лукашенко руки в перчатках холодеют, когда его дергает за плечо Марк, глазами остывая весь пыл белоруса. Коля переживает и переживаний становится только больше, когда Никита пытается встать, но попытка с треском проваливается. Коля тяжело сглатывает, чувствуя укол вины, что не досмотрел, не заметил вовремя. На лед выбегает Тони с большими глазами, а кто-то из противников кричит, чтобы позвали медиков. Только в этот самый момент Ершов кое-как поднимается, держась за голову, выдавая болезненное: «не надо медиков». Команда противников хмыкает, а Коля чувствует себя ужасным. Никита снимает шлем, прощупывает собственные позвонки и только после этого просит помочь ему подняться. Тренер взволнованно все же предлагает позвать медиков, на что Ершов слабо мотает головой. Коля с Мэттом помогают другу подняться, беря его за плечи, а Марк о чем-то разговаривает с Расселом, косясь на того самого парня, который вместе с Никитой и упал. Пока трое хоккеистов едут в сторону калитки, Уокер подъезжает к судьям и бог знает о чем говорит с ним, но после этого принимается единогласное решение пересмотреть тот момент. Никиту сажают на скамейку, рядом с запасниками, шлем кладется рядом, а половина команды уставилась на пострадавшего с немым вопросом в глазах. Впрочем, решился открыть рот только Коля. —Нормально? —Никита чуть прикрывает глаза, цыкает, слыша в голосе друга неподдельный холод. Лукашенко просто с ума сходит от беспокойства. —Нормально, —тихо отвечает ему Ершов, но взглядом Колю так и не награждает. Смотрит куда-то в никуда, а Лукашенко чувствует, как вся эта ситуация начинает его душить. Новенькие странно косятся на них, когда как остальные кивают, скорее сами себе, и больше к Никите не пристают. Голос диктора словно бьет по барабанным перепонкам, уведомляя о травме Ершова и, внезапно, о большом штрафе. Тот самый парень едет в штрафную зону и снимает шлем, ему все равно сидеть там до конца матча, а у Коли начинают сами собой щелкать пальцы на руках. Впрочем, рядом стоящий Мэтт, разминающий шею, тоже не сулит ничего хорошего. О своих собственных тараканах приходится забыть, Коля вспоминает про Бэррона, который, наверное, весь испереживался. Лукашенко поднимает голову вверх и опять оказывается прав. Бэррон прижимает собственные ладони к груди и с такой беспомощностью смотрит на Колю, что если бы белорус мог, он бы обнял его прямо сейчас, успокоил, что все хорошо. А пока он может только незаметно кивнуть, убедиться, что Бэррон знак понял и отвернуться, натыкаясь на Марка. Уокер неотрывно смотрит в лицо белорусу, хмурит брови и уже хочет было подъехать, как судьи просят встать всех на свои места. Коля сначала тупит, после чего вздыхает и кое-как плетется до центра. Коля только доезжает и уже было собирается встать в стойку, как к ним на лед выезжает никто иной как Йохан и в голове Лукашенко все пустеет в этот миг. Мысли решили, что они хоккеисту вряд ли тут помогут, поэтому собрали свои вещички и быстренько ретировались. Он смотрит на Стивенсона, который выгибает бровь и понимает—все, это конец. Ривза выпускают на поле как защитника, на замену Никиты, но Коля нервно усмехается тому, как Йохан начинает щемить Марка в его позиции. Уокер рычит, чтобы тот валил на свою сторону, а Ривз хлопает глазами и Коля понимает, что он ничего не понимает. Лукашенко решает узнать у кого именно возникла в голове такая замечательная идея—поставить конфликтующего пацана, с говно-характером, с Мэттом, характер которого так же оставляет желать лучшего. По лицу Скотта можно понять, что он так же не в восторге от этого ансамбля, значит Тони. Тренер кивает, подумав, что Коля сомневается в его выборе. Коля не сомневается, Коля уверен, что выбор дерьмовый. Убеждается Коля в своих мыслях именно тогда, когда Йохан, вместо того, чтобы защищать, ну или хотя бы попытаться расчистить ворота соперников, идет в нападение. Коле даже не смешно, плакать от всей этой ситуации хочется. Лукашенко не лезет, когда Мэтт чуть ли не начинает драку с каким-то парнем исключительно потому, что этот парень сраный Йохан Ривз и, будь Коля проклят, но в этой ситуации Стивенсон прав. Потому что не надо лезть куда не надо, особенно когда все на взводе. Белорус все еще не отошел от того, что случилось с Никитой. Перед глазами так и появляется его лежащее на холодном льду тело. Колю всего передергивает от этих мыслей. Не время для них, вот вообще не время. Не только Коля, все, кажется, не в себе после случившегося. Лукашенко даже не понимает, как им успели забить, но зато отлично понимает, что их ничья катиться по склону вниз и никто ее не останавливает, потому что некому. Где-то рядом с ничьей летит и Колино душевное равновесие. Ему на самом деле только что захотелось разбить кому-нибудь об голову клюшку. Это не есть хорошо. Последние минуты периода проходят как в тумане. Коля ведет шайбу, да, передает ее, да, но какие-либо телодвижения в сторону ворот делать отказывается. Коле очень жаль Рассела, которому приходится в одиночку справляться с толпой у ворот и получать за это, хоть и несильные, но тычки. Йохан называет Мэтта ебанатом, когда тот буквально-таки выбивает шайбу у него из-под носа, а Коля готов благословлять Стивенсона за этот поступок. Потому что ведение шайбы по льду просто так—не есть игра. Внутри абсолютное опустошение и оно окончательно приходит с забитой шайбой после, блять, свистка, которая естественно не засчитывается. Мэтт орет на Ривза, что тот долбоеб и только под ногами путается, на что парень пихается, что-то говоря ему в отместку. Соперники смотрят на всю эту картину с нескрываемым удивлением. Конфликты с товарищами по команде были если не у всех, то у некоторых так точно, но выставлять все это на лед во время игры—не профессионально как минимум, по-детски тупо как максимум. Коля понимает это, потому что и Йохан, и Мэтт—тупые дети. Лукашенко даже не вздыхает, опускает взгляд вниз, делает оборот вокруг себя и едет к команде, на самом деле желая сейчас закрыть себе уши и не слышать всего того, что им скажут. —Че за хуйня? —чуть ли не на всю арену возмущается Мэтт. Кто-то из противостоящей команды даже обернулся на этот крик. —Выбирай выражения, Стивенсон, —почти что отчитывающим тоном просит Тони, а Коля думает, что это бесполезно. Все бесполезно, все то, что они собираются делать. Бесполезно. Лукашенко поворачивается к Марку и столько немого понимания в глазах он не видел еще никогда. Марк тоже все прекрасно понимает. Потому что Марк не ребенок и Марк не тупой. Коля взгляд отводит, но так хочется нервно усмехнуться, чтобы все поняли, что еще одно сраное слово и белорус тут крышей поедет от безысходности. Еще и Бэррон, который на все это смотрит. У Коли руки опускаются. Иронично, ведь это он говорил, что не стоит напрягаться и все будет в порядке. Лучше бы Коля тогда молчал. Молчал, как и всегда. Тогда, возможно, совесть бы не вгрызалась в него, как голодная собака в обглоданную кость. Лукашенко все-таки не сдерживается, отъезжает от команды, не в силах больше слушать этот напутствующий бред. Какое «постарайтесь», когда на льду Йохан и Мэтт, что готовы убить друг друга при первой возможности. Какое «вы команда», когда они даже не смотрят друг на друга, потому что знают, что не смогут держать язык за зубами. Какой боевой дух, они уже проиграли, когда на замену Никите вышел Ривз, который может и умеет стоять на коньках и, ого, даже ездить, но защитник из него, как из Мэтта трезвенник. То-есть никакой. Хуевый, сказал бы Коля, но он предпочитает больше не разговаривать. Ему итак тяжело принять факт того, что в их команде развал из-за двоих детей, Коля не хочет закапывать себя еще глубже, но, кажется, именно этим он сейчас и занимается. Коля поднимает глаза на Бэррона, потому что ничто, кроме первокурсника, не может сейчас вытянуть хоккеиста из этой темноты. Бэррон все еще мило улыбается ему, но белорус чувствует, прямо со льда, как Бейкер переживает за него. С ним все нормально, правда, по крайней мере эти секунды, когда он смотрит на первокурсника. Бэррон такой красивый, что на него смотришь—и отдыхаешь, невероятно. Коле бы сейчас зарыться к нему в волосы и прошептать что-нибудь дебильно-романтичное, специально на русском, что бы Бэррон не понял. А потом выслушать возмущения и обниматься. Коля тонет. Резкий свист бьет по ушам уже в который раз. Лукашенко осматривается по сторонам, натыкаясь на потерянного Рассела, где-то глубоко зарытого в себе Марка и раздраженного Мэтта, что поглядывает на Йохана, который, слава богам, встал на правильную позицию. Белорус едет в центр, но если честно, то уже не хочется ничего. Просто ничего, просто домой и все, лечь и уснуть. На этот раз Лукашенко даже не старается отнять шайбу у центрального соперников, пусть мальчик порадуется игрушке. Коля пуст, но это не значит, что Коля разучился играть. И именно поэтому, подумав, что мальчик, наверное, наигрался, секунд через пять Лукашенко шайбу мастерски выбивает из-под чужой клюшки, она подскакивает и уже в следующее мгновение белорус, резко поворачивая назад, передает пас. Обычно Никита бы пасанул Марку или Расселу, и они бы блестяще забыли, но вместо Никиты оказался Йохан. Белорус надеется, что тот передаст шайбу ближайшему Стивенсону и все пойдет нормально, но вместо того, чтобы дать пас Мэтту, сам идет в нападение и каким-то непонятным, особенно для Коли, шестым чувством забивает. Шайба стукается о балку креплений ворот и попадает прямиком в сетку. Обычно после гола все радуются, но не в этот раз. Коля переглядывается с Марком и понимает, что тот так же, как и Коля, ни сном, ни духом о том, как Ривз вообще смог это сделать. Рассел приобнимает младшего за плечи, но уже в следующий момент Йохана за грудки хватает Стивенсон, а Коля срывается с места, надеясь разнять их раньше, чем кто-либо, особенно судьи. Мэтт сжимает кулаки с такой силой, что-то быстро и явно не на английском шепчет малость охуевшему Йохану, после чего толкает его от себя, а на лице застывает такое неприятельское выражение лица, что даже соперники все дружно сглотнули. Йохан смотрит на Мэтта практически таким же взглядом и Коле становится все понятно—они как собаки, бросившие друг другу вызов. Марк хлопает друга по плечу, тихо говоря о том, что новичку не стоило игнорировать Мэтта, особенно, когда тот был открыт и шансов у него было больше. Коля молча соглашается, берет Стивенсона за плечо и откатывает его как можно дальше. Мэтт тяжело дышит, ругаясь на Йохана всевозможными французскими матами. Белорус понимает, что все очень плохо, когда Марк корчит лицо и его всего передергивает. Коля не хочет знать, что именно Стивенсон сказал, что аж у Марка все лицо перекосило, но явно ни что-то приятное. Белорус вздыхает, и парни едут на позиции, надеясь, что хуже уже быть не может. Коля думает, что хочет отказаться от такой способности, как разум, потому что в последнее время он как-то слишком прав. И если в первом случае это было просто ожидаемо, то тут, на игре, таких вот моментов можно было избежать. Лукашенко поворачивается вполоборота и видит, как клюшка Мэтта приподнимается на недопустимое расстояние. Ладно, не можно было, это должно было произойти, думает Коля и надеется, что это был последний раз, когда он подумал хоть о чем-то. Соперник летит вниз, но вовремя группируется, избегая падения. Судья останавливает игру, жестами показывая, что произошло, а Мэтт, совершенно никакой, едет в сторону скамьи оштрафованных. «За задержку клюшкой соперника, малым штрафом наказан Мэтт Стивенсон, номер седьмой» Белорус смотрит на то, с каким лицом Мэтт садится на скамейку и не может сдержать смешка, полного отчаяния. Да он прикалывается. У них ничья, последний период, последний шанс сделать хоть что-нибудь, чтобы не скатиться вниз с позором, а канадец начинает вытаскивать свой характер из штанов. Отлично, замечательно, великолепно, просто блеск. Коля раздраженно стучит клюшкой по льду, что замечает вся его пятерка и, конечно, Скотт. Хилл хлопает Джеймса по коленке, и они встают. Марк едет к Коле, но тот не дает даже коснуться себя, смотрит секунды три, после чего взгляд отводит и едет к бортику, переступая через тот. Остальные парни едут за ним, а Марк, перед тем как сесть, все же еще раз бросает взгляд на Мэтта, не понимая, что творится и у него в голове и что он вообще делает. Коля откидывает голову назад, чувствуя, как его начинает все раздражать. Даже не так, он бесится просто с ничего. Тупой Мэтт, тупой Йохан, тупой, мать его, Лукашенко, который не может высказать то, что думает, только потому, что они на игре. Проигрышной игре, потому что смешивать лед и внутренние конфликты могут только настоящие идиоты. А таких в их команде целых два и, что еще круче, конфликтуют они именно между собой. На льду Скотт проворачивает в руках клюшку, а Коля уже не может думать о том, что это конец. У них остался последний период, а они как масло в каше, таят и насрать. Так быть не должно. Коля—центр, он не должен думать о том, что это конец, даже если так и есть. Он должен идти вперед, биться до конца, даже если этот конец столь близок и столь печален. Нет, стоп, не печален. У них еще целый период, у него хорошая, не отличная правда, но хорошая собранная пятерка, они справятся. Лукашенко сжимает пальцами клюшку, а Марк, сидящий рядом, секунды две смотрит на Колю, сочувствуя его метаниям в голове. И как давно Уокер стал таким проницательным, особенно в отношении Коли? Вся уверенность, внушенная самому себе самим же собой, превращается в злость, когда Алан по тупому передает шайбу Скотту, но промахивается. Ошибка Мэтта и уже второй раз, над этим нужно будет поработать, так дела не делаются. Первый раз шайба летит прямо Дарвину в ноги, но он ее останавливает. Коля вздыхает, но это оказывается зря. Потому что уже через, буквально, минуту, выпускают Мэтта, тот едет к своим, а пока кто-то—господи, за что им это—с какого-то перепугу отвлекается на это, пропускает пас. Стоящий сзади защитник бьет по воротам и, ого, забивает. Белорус коротко кивает приехавшему Мэтту, не желая говорить ему хоть что-либо. Ребенку не объяснишь, что он не прав, особенно когда он это знает. Коля уверен, что Мэтт все знает, потому что Йохан просто тупой ребенок, а Мэтт еще и хитровыебанный. Центральный нападающий вздыхает, пятерки меняются. Лукас как-то уж слишком неуверенно двигается к центру. Коля боится, что и у них уже пропал настрой на победу. Если это так, игра обернется полным крахом. Все происходит слишком быстро: свисток, толчок, вскрики с трибун, забитый гол. Лукашенко не может на это смотреть, так не может быть, это не правда, невозможно. Лукас оглядывается на Колю, но тот опускает взгляд. Только не это жалостливое лицо, только не оно. Коля итак себя изнутри уже почти сожрал, он не хочет еще и сам себе могилку закапывать, вырытую также собственноручно. Пятерки на льду встают в стойку, со стороны их команды слышится тяжелый вздох. Кажется, это Логан. Томас в нетерпении бьет клюшкой по льду, игра начинается. Удивительно, но что-что, а обороняться третья пятерка умеет просто на высший балл, защитники у них, кажется, рождены для этого. Шайба, даже будучи у соперников и летящая уже в сторону их ворот, тут же отскакивает и со свистом приземляется где-то у чужих ворот. Коля поглядывает на Скотта и видит, что тот гордится ими. Коля тоже, только молча и где-то в стороне. Оборона действительно столь мощна, что остановило игру только то, что Фред сцепился с одним из нападающих. Фостер практически замахивается, но вовремя вспоминает где он и поэтому противник просто летит вниз, а Фред едет на скамейку оштрафованных. Лукас вслед орет ему какого черта он вообще делает, а после видит, как Скотт кивает ему. Меняемся. Кажется, команда их сегодняшних соперников только и делала, что ждала именно их пятерку. Потому что, по их мнению, возможно, этих легче всего вывести на конфликт. Коля не соглашается, но и не отрицает, потому что знает, что еще одно лишнее слово в сторону его парней и кого-то припечатают к ближайшему ограждению. И Коле будет даже не жаль. Начали за здравие, закончили за упокой—теперь это будет девиз Лукашенко. Белорус ведет шайбу, уже собираясь ее передавать Стивенсону, как канадца на своем месте не оказывается. Вместо этого Коля бьет сам и конечно же промахивается, поскольку главная подача Лукашенко, все же, дальняя, пока Мэтта жмут у бортиков. Плохая идея, думает Коля. Еще хуже, понимает белорус, когда видит, как Стивенсон повторяет судьбу Фреда, только еще серьезнее. Парень летит лицом вниз и проезжается немного на животе. Рассел пытается успокоить Мэтта, а Марк смотрит на Йохана, уже собравшегося открыть рот, грозным взглядом и тот затыкается. Коля молчит. Коле нечего сказать. Они снова играют в меньшинстве. Круто. Мэтт едет на скамью оштрафованных, а Ривз все-таки успевает сказануть, что ему там самое место. —Завали, —резко рычит на него Марк, —если ты думаешь, что такими словами поднимешь себе авторитет, —Уокер подъезжает к новенькому и тычет ему в грудь пальцем, —ты только глубже закатываешь себя, молокосос, —Коля вздыхает, понимая, что у Марка сдают нервы. Ему тоже не нравится поведение Йохана, но он предпочтет отмолчаться. Так он не сделает ни хуже, ни лучше, так будет правильнее. Пока игра приостановлена, Коля катится назад, тормозит и оборачивается вокруг себя. Не хочется поднимать голову. Коле не стыдно за игру, просто…он не ожидал, что это будет настолько плохо. Хотелось, чтобы Бэррон не видел этого, с его извечными стрессами это вообще не рекомендуется. А Коля сам его на этот матч притащил, даже не спросил. Опять он за свое. Все беды происходят только из-за того, что Коля говорит. Говорит и думает, кстати, но почему-то все против него. Лукашенко приходит в себя только когда на его плечо ложится тяжелая рука Скотта. —Коль, меняемся, —белорус ничего не говорит, никак не отвечает, просто едет в сторону барьера, —все нормально? —слышится за спиной, но и на это ответа не последовало. Парни трясут своего центрового за плечи, чтобы тот расслабился, но еще раз его кто-нибудь так тронет, и Коля сорвется. Еще и Никита, который отказался уезжать в раздевалку, смотрит на все это. Просто блеск. Небось еще и себя винит. Лучше просто не бывает. Белорус откидывает голову назад и глубоко вздыхает. В груди давит. Стук клюшек по льду теперь вызывает только раздражающую дрожь. Коля быстро меняет свое положение, приковывая взгляд ко льду. И не может сдержать удивленного взгляда, когда видит, с каким рвением парни играют. Это что, получается, у одного Лукашенко сейчас состояние депрессивной школьницы? Так дело не пойдет. На льду шайба летает от Скотта к Алану, а соперники даже не успевают за ней проследить, все пытаются догнать ту, но с треском проваливаются, валятся на пятые точки, как неваляшки, да клюшки теряют. Белорус усмехается, а где-то рядом вздыхает Марк. Как жить, когда твой друг-сосед-главный центральный такой переменчивый? Прямое попадание в ворота Скоттом поднимает настроение Лукашенко так же быстро, как бы его смог поднять Бэррон. Отрыв всего в одну шайбу, третей пятерке просто нужно забить хотя бы одну, все остальное Коля сделает сам, так уж и быть. Пока парни едут, давая сокомандникам кулачки, Коля все-таки поднимает глаза на Бэррона. Те блестят и, хоть Бейкер и явно переживает, он так же, как и Коля, рад этому голу, это греет душу, то, что не одному Коле это поднимает настроение. Марк пихает Колю ногой, хмыкая, чтобы тот сел уже. Белорус садится, неловко разминая шею. Слишком засмотрелся, виноват. Пятерки меняются, Хилл садится рядом с Лукашенко и всего на секунду они пересекаются глазами. Капитан ухмыляется, потому что понимать белоруса сейчас легче легкого, а Коля просто отводит взгляд и осматривает арену. Мэтта выпускают и, пока Лукас с его пятеркой встают в позиции, доезжает до них. Марк называет его ебланавтом, на что Стивенсон лыбится во все тридцать два, но его лицо тут же меняется. —Мне не нравится тот чел, —и указывает на одного из защитников, —он мутный какой-то, —хмык, —донимает меня постоянно. —Может ты ему нравишься просто, —язвит Марк, —сядь на место, бестолочь, —Уокер тянет Мэтта на место рядом с собой и канадцу ничего не остается, кроме как повиноваться и усесться. Два штрафа за игру—обычное дело для их младшего, но вот два штрафа за период—это сильно. Игра начинается, но что-то явно идет не так. Неудачный разворот Кэмерона привел к тому, что тот валится на лед, тянет за собой соперника, а шайба в это время летит в их ворота. Правда тут же отбрасывается Джеймсом, что несказанно радует. Росс подает шайбу Алану и тот срывается с места, ведя ту уже к воротам соперника. Кэмерон уже поднялся, поэтому тут же оказывается у ворот, дабы если что дать Бредли возможность забить, но не тут то быстро. Подача—хорошая, шайба попадает прямо в руку вратарю, а Алан раздосадовано стукает клюшкой по льду. Скотт хлопает парня по плечу, что-то говоря ему, пока Даррен спрашивает все ли нормально с Кэмероном. Тот кивает и уже через секунд десять все снова едут на свои позиции. Капитан отводит плечи назад, вставая в стойку, а центральный соперник усмехается. Свисток, стук шайбы, до конца остается всего ничего. Коля думает, что такими темпами они ничего не сделают. Оборона — это хорошо, но не с таким счетом. Нужно нападение и причем скорее эмоциональное, чем стратегическое. Хотя и оно не даст стопроцентный результат. В этом Коля убеждается, когда видит тот самый открытый угол, в который уже через секунду залетает шайба. Соперники чуть ли не подпрыгивают от радости, а Коля злится. К слову, злится не только Коля. Скотт перемену замечает, они меняются. Белорус выезжает на лед, тут же глазами сталкиваясь с центральным нападающим. У это парня явно какая-то личная обида на Лукашенко, иначе с какого перепугу он так скалится, словно только его и ждал. Коля думал, что его фанатки иногда жуткие. Нет, его фанатки просто милейшие существа, в сравнении с этим парнем. Не хотел бы Коля, чтобы он был его фанаткой, он бы тогда спать не смог, после таких лиц. Мысли смешат, хоккеист делает разворот, доезжает до центра и резко тормозит. Снег попадет сопернику на форму и немного на шлем, даже в глаза, на что белорус хмыкает, даже не собираясь извиняться, а тот даже не дергается. Лукашенко передергивает. Не нравится ему все это. Вроде начали нормально, бодро и с какой-то интригой, мол кто же из них забьет, а кто нет. Лукашенко скользит по льду, перебирая ноги с такой скоростью, что даже у Марка лицо вытягивается. Йохан с Расселом больше тусуются у ворот, что, в общем-то, правильно, пока остальные три игрока пытаются удержать игру именно на части соперников. Получается, но с таким трудом, что у Коли даже пот на лбу выступает. Впрочем, уже через секунду шайба оказывается на их части, а белорус напрягается. Та попадает под клюшку Ривза и, вообще-то, должна была сразу же лететь в открытого Мэтта, но Йохан передает пас в пустое место и конечно ее тут же загребают под крюк соперники. Проезжающий мимо Марк смотрит на младшего таким взглядом, а Коля прям видит, как тот у себя в мыслях разбивает ему клюшку о голову. Клюшку, кстати, не свою, свою Уокер любит и бережет. Лукашенко не успевает подумать о том, что Йохан долбоеб, потому что неожиданно оказывается в самом эпицентре образовавшейся у их ворот кучи малы, пытаясь выкинуть шайбу хотя бы за их пределы, но не получается, потому что клюшек слишком много. Шайба сначала скользит ближе к центру и уже оттуда летит прямиком в ворота, проезжаясь у Дравина промеж ног. Белорус хочет подумать о том, что перестал верить вообще во что либо, но тут происходит просто невероятное. Мэтт бросает собственную клюшку на лед, совершенно наплевав на то, что с той будет, подлетает к Йохану и с громким «сука, ты уебище» хуярит ему сначала по шлему. Стивенсон руку одергивает, потому что больно, а уже в следующие момент обхватывает шлем Ривза обеими руками и со всей силой прикладывает его сначала о собственное колено, а после о балку ворот. По арене проходит звенящий звук, а Коля прям услышал этот хруст ломающегося носа. Защитник падает на лед, а Мэтт начинает пиздошить парня обоими кулаками, не прекращая ни на секунду, и плевал он на то, что собственные костяшки также повредились о защиту и решетку. Соперники стоят с неподдельным ужасом на лице, перешептываются, пока Коля с Марком пытаются отцепить Мэтта от Йохана. В процессе локтем в шлем прилетает еще и Коле, из-за чего тот больно бьется о затылок, а в ушах начинает неприятно позванивать. —Да отпусти ты его, Мэтт, —Коля резко дергает Стивенсона, обхватив его со спины за грудь. Марк в шоке стоит рядом, не понимая, что именно нашло на их друга, а Рассел помогает подняться Йохану с разбитым лицом. —Я был открыт, сука ты блядская, —с ненавистью шипит канадец, смотря в глаза своему сокоманднику, —ты мог пасануть мне, и я бы забил, а ты, —Мэтт дергается, но Коля все еще крепко его держит, не давая шанса вырваться, —я ненавижу тебя блять, —выплевывает Стивенсон. Коля отпускает его и видит, как Марк делает шаг в сторону канадца, но это было не нужно. Не дожидаясь, пока судьи вынесут ему приговор, Мэтт поднимает клюшку со льда и едет на скамью оштрафованных. Рассел смотрит на всю эту компашку и отпускает Ривза, отъезжая от него. Йохан вытягивает лицо, словно его только что предали абсолютно все на этом льду, а подъехавший судья говорит, что Йохан также удален с игры, как и Стивенсон. Недозащитник уже хотел было возмутиться, но вовремя глянул на Колю и понял, что это не лучшая идея. Оба получают дисциплинарный штраф, оба садятся на скамью оштрафованных, но по разные концы друг от друга, а к Ривзу вдобавок подходит еще и врач, дабы осмотреть пострадавшего. Мэтт снимает шлем, берет бутылку воды и просто выливает ту на себя, тяжело дыша. Коля смотрит на все это и понимает, что не может злиться на Мэтта за то, какой он есть. Мэтт просто долбоеб импульсивный и этим все сказано. Теперь их трое, а до конца остались считанные секунды. Парни уже едут на позиции, как им сообщают о том, что их команда берет тайм-аут. Тройка подъезжает к Тони и на этот раз действительно внимательно слушает все то, что тренер затирает. Потому что уже конец, нужно сделать хоть что-то, нужно расшибить все, что можно, но попытаться выйти вперед. Время на исходе и с каждой секундой Коля нервничает все сильнее. Это невозможно. Нет. Точно невозможно. И это даже не принижение собственной команды и способностей, это суровая правда. Они…нет, они должны попытаться. Да, должны. И именно это они сейчас и будут делать. Лукашенко хлопает Марка по плечу, потому что сейчас у него есть только Уокер. Они смогут, они продержаться, и не такое говно вместе выдерживали. Соперники в счастье-радости, потому что с меньшинством больше шансов забить, но все не так просто. Самых конченных—за исключением Никиты, Никита не конченный—убрали, а это значит, что слаженная командная работа восстановлена, механизм поехал дальше. В этом соперники убеждаются, когда после свистка шайбы уже не оказывается на месте, а белорус передает ее Марку. Уокер ведет ту к воротам, передает Расселу, после чего та плавным быстрым движением оказывается у Коли. Замаха, удар по шайбе, резкий звук, забитый гол. Трибуны чуть ли не ходуном ходят, а Коля слышит характерный звук, уведомляющий о том, что матч закончен. Матч…закончен? Лукашенко, тяжело дыша, снимает шлем, зачесывает волосы назад и смотрит вверх на табло. «9:7»