Если бы да кабы

Профессор Брам Кенрик Класс: Разбойник Оружие: Кинжалы Специализация: Скальд Скальд морочит противнику голову, заставляя терять концентрацию на цели и ослабляет его. Умение скальда точно определять слабые места в броне противника позволяет наносить критические удары с максимальной точностью. Ошеломленный и дезориентированный противник воспринимает дополнительный урон от соратников скальда с высокой долей вероятности. Во Внутренних землях: — Очень красивый край! Хотел бы оказаться здесь до этой ужасной войны и осмотреть все повнимательнее. — А холод... Это теперь всегда так будет, да? — Слышал много насмешек над местной традицией почитать собак. Не вижу ничего предосудительного. А вон тот пес, клянусь, мне улыбнулся! — Леди Хардинг родом из Редклиффа. Почему-то в ее рассказах все выглядело совершенно иначе. Или я все не так понял? В Вал Руайо: — Ведется много споров на тему того, какой из городов красивее: Старкхэвен или Вал Руайо. Среди тех, кто оттуда родом, разумеется. Остальным до этих споров никакого дела нет. — Помню, как впервые приехал сюда, воодушевленный поступлением в Университет. А потом меня ограбили в очень симпатичном переулке. Я даже не расстроился! — Никогда не пробуйте рыбу из Мируар де ля Мер. Там нет рыбы? И слава Создателю! — А вот у того торговца я купил свою Люсиль. Кто такая Люсиль? Рыбка. Самый мудрый и терпеливый мой собеседник. На Штормовом берегу: — Сколько воды! На секунду пожалел, что не занимаюсь маринистикой. Хотя вряд ли я бы привез сюда холст и краски. Нет, точно бы не привез. — Формулу здешнего воздуха можно продавать на черном рынке. А что? Никаких рисков! Все равно никто не повторит того, что создала природа. — Боюсь, что здесь я не найду ничего интересного для своих изысканий. Даже... жаль, что у меня нет ни одного повода здесь задержаться. А если честно, ничуточки этого не хочу! В Бурой Трясине: — Андрасте, а я уж думал, что самые отвратительные болота — в охотничьих угодьях моего дяди. Но там хотя бы иногда встречаются островки суши... Создатель, это что, ветка хрустнула? Да, это ветка... ух... — Жаль, что эти люди не могли обратиться за помощью... Говорят, в Университете недавно создали верное средство от подобных болезней. Но где Университет и где они... Прискорбно. — Дикий чеснок. От насморка. Трижды в день! Не забыть, не забыть... На Священных равнинах: — Ужасы войны не оправдать ничем. Надеюсь, это все скоро закончится. — Столько эльфийских руин! Де Марсо руку бы отдал, чтобы оказаться здесь! А я, увы, далек от этой темы настолько, насколько возможно. — А мы можем... как-то обходить этих мертвецов стороной? Нет? Жаль... В Изумрудных могилах: — Статуи эльфийских богов вызывают во мне странные чувства. Как будто я уже видел это все, но в другом воплощении. Или в другой форме... Или... Впрочем, забудьте. — Если захотите послушать несколько противоборствующих версий об истинных причинах Священного похода, найдите на кафедре истории профессора де Шатильи. Но потом не говорите, что я вас не предупреждал, что вы не успеете к ужину. — Великаны? Андрасте милосердная, а без этого никак? — В этом краю столько же красоты, сколько и печали. Восхитительный дуализм, смею отметить. В Крествуде: — Эти люди достаточно сильны, чтобы все преодолеть. Если мы поможем, конечно. — В Старкхэвене летом дожди — настоящая редкость. И мне бы сейчас очень хотелось оказаться именно там. — Признаюсь, я лишь мельком ознакомился с историей Моров. Но вот так, самому прикоснуться к живым последствиям недавно закончившегося... Удивительно и ужасно. — Я бы с удовольствием вернулся в Каэр Бронак. Чтобы присесть у огня и выбросить лягушку из сапога, например. В Западном пределе: — Сколько здесь тевинтерских руин! Думаете, там может найтись что-нибудь, достойное внимания? Хотя нет, песок уже наверняка стер даже самые стойкие из следов. Жаль... — Грифоновы Крылья — достойная крепость. А еще там ветер не свистит. И песок на ступенях не достает до щиколоток. Я правда многого хочу? — Песчаная буря? Когда? Сейчас? Нет, я пока не готов к подобному зрелищу. Предпочту выступления акробатов. — Капитан Райлен сказал, что вы запечатали ходы, из которых лезли порождения тьмы. Я надеюсь, вы их действительно плотно запечатали. В Эмприз-дю-Лионе: — Жаль, что все так обернулось. Но теперь все, верно, пойдет на лад. Особенно, когда хоть немного потеплеет. — Как же масштабны эти колоссы, удерживающие мост! Или все держится на толстом слое льда? Я отойду подальше, пожалуй. Так, из сущей предосторожности. — Этот... лириум. Хочется его чем-нибудь прикрыть. И побыстрее. У вас в ушах тоже гудят фанфары? Гадость какая. — Откуда в крепости Суледин столько диковинных товаров? Я купил пару антиванских солдатиков за сущие гроши. Когда вернусь в Университет, поставлю их на полку библиотеки. В Свистящих пустошах: (при входе в первую из могил) — Гномьи гробницы на поверхности? Не думаю, что история Церкви будет исчерпана для меня слишком скоро, но, кажется, я найду, чем заняться потом. — Пусто, пусто, пусто. И еще раз пусто. Хотя нет, в предыдущих руинах я нашел занимательную пряжку. Орнамент? Она пустая. Ума не приложу, кому нужны пустые пряжки? — Сколько же... кхе-кхе... пыли! Порой мне кажется, что я проглотил обувную щетку. Да куда там, все обувные щетки на свете! — Позвольте, я пойду первым? Когда я замыкаю, мне кажется, что какой-то дракон дышит мне в спину. Тут ведь нет драконов, правда? При встрече с высшей драконицей: Ляжки Андрасте, я попал туда, где никогда не мечтал очутиться! В прямом смысле, разумеется! Кассандра Пентагаст: К.П.: Когда вы вчера в своем рассказе упомянули Джустинию I, профессор, я, признаюсь, вздрогнула. Только через секунду поняла, что речь вовсе не о Ее Святейшестве, да примет ее душу Создатель. Б.К.: Вам очень ее не хватает? К.П.: Вы не представляете, насколько. (если Инквизитор поддержал кандидатуру Кассандры на титул Верховной Жрицы) Б.К.: Что ж, возможно, когда-нибудь и вы станете для нас таким же примером мудрости и терпения. К.П.: Это тяжелое бремя. Но если оно выпадет мне, я не согнусь под его тяжестью. (если Инквизитор поддержал другую кандидатуру на титул Верховной Жрицы) Б.К.: Будем надеяться, что новая Верховная Жрица будет столь же дорога для всех нас. К.П.: Несомненно. Создатель нас не оставит. К.П.: Ваши родные остались в Старкхэвене, профессор? Б.К.: О, да! Мы часто переписываемся. Матушка была рада узнать, что я вступил в Инквизицию. Ее всегда занимали романтические истории про разные тайные общества, их уклад и свершения. Думаю, она складывает мои письма в отдельную стопку и вечерами перечитывает, домысливая собственные невероятные детали. К.П.: Но Инквизиция все-таки не какое-то там тайное общество... Б.К.: Не разрушайте старушке ее восторженных иллюзий. В конце концов, читать о том, сколько раз за сегодня я вступил в нажьи кучи, гораздо скучнее. К.П.: *смеется* Не буду спорить. К.П.: Интересно, сколько раз ремонтировался и достраивался Великий Собор? Сохраниться в таком великолепии с момента возведения... Не думаю, что это возможно. Б.К.: Цифра вас удивит, любезная леди Искательница. К.П.: Я вся внимание. Б.К.: Последний том «Мечей и Щитов». Сегодня. К.П.: Ну нет, мне не настолько любопытно. Хотя... ладно, удивите меня. Б.К.: Восемнадцать. К.П.: Признайтесь, что вы это придумали! И все для того, чтобы выманить у меня книгу? Б.К.: Попытка того стоила... А вообще — никто так и не удосужился этот вопрос должным образом изучить. Но точно больше одного раза. Клянусь! К.П.: Профессор, а не найдется ли у вас каких-нибудь книг по истории изначальных Искателей Истины? Б.К.: Признаться, в те времена мало кто утруждал себя ведением подробных хроник. Но пара копий довольно занимательных трудов у меня найдется. Не ручаюсь за точность, так как они переписывались несколько раз, но, вероятно, вы обнаружите там что-то полезное для себя. К.П.: Буду очень признательна. Б.К.: Я напишу своему ассистенту в Университет, чтобы он поскорее их прислал. Не думаю, что это займет много времени. Блэкволл: Б.: Все время молчите, профессор. Я вас чем-то раздражаю? Б.К.: *рассеянно* А, что? (если Вивьен в отряде) В.: Вы хотели сказать «Кто здесь?», цветик мой? Б.: Очень смешно. Б.К.: Нет, что вы, я просто задумался. Путешествия с Инквизитором дают мне пищу для размышлений буквально на каждом шагу. Б.: Смотрите-ка под ноги, профессор. Вон там — вывороченный корень. Б.К.: *рассеянно* А, да. Спасибо... Б.: Я когда-то тоже читал запоем все, что попадалось под руку. Б.К.: Что? Б.: Читал, говорю. И в Скайхолде тоже. Б.К.: Да, прекрасная библиотека. Что-то особенно понравилось? Б.: Да... как же... не запомнил название. Б.К.: Было бы превосходно, если бы вы все-таки его вспомнили. Мы могли бы поделиться впечатлениями. Б.: А если вы эту книгу не читали? Б.К.: Кто? Я?! (если Дориан в отряде) Д.П.: Он уже все по два раза перетаскал. Наш приятель-библиотекарь скоро с ума сойдет все по полкам расставлять. Б.: Хотите, я поучу вас защите? То, что вы творили с тем пауком, никуда не годится. Б.К.: Меня учил бывший наставник принцев Ваэлей. Хотите сказать, он зря ел свой хлеб? Б.: Это в Старкхэвене-то? Ну, я не удивлен. Наши, маркхэмские, на всех турнирах ваших всегда в порошок растирали. Б.К.: Признаться, никогда не интересовался этой стороной жизни. Б.: Это заметно. Приходите с утра на тренировочный плац, попробую вам помочь. (если Солас в отряде) С.: Только не забудьте затычки в уши, профессор. Блэкволл кричит на рекрутов так, что в Скайхолде его слышно даже внутри замка. Б.К.: Э... Хорошо. Я подумаю. Б.К.: Когда-то я из чистого любопытства читал описания боевых приемов орлесианских шевалье. Кажется, я вижу что-то похожее в вашем стиле боя. Б.: О, ну наконец-то... Да, меня учил шевалье. Его звали сер де Борделлон. Я, конечно, слегка видоизменил некоторые приемы для собственного удобства, но основа та самая. Б.К.: *молчит* Б.: Профессор? Б.К.: А, я снова задумался. Погода нынче настраивает на размышления о судьбе останков Андрасте. Как думаете, могло ли там что-то сохраниться? Б.: Э... вряд ли. Б.К.: А жаль. Очень жаль. Железный Бык: Ж.Б.: Эй, профессор, тебе ботинки не натирают? Б.К.: Нет, а с чего вы взяли? Ж.Б.: Последние несколько миль ты шагаешь как-то... странно. Или это все верховая езда? Ты не стесняйся, если станет совсем туго — могу прокатить на плечах. Б.К.: Пожалуй... пожалуй, я как-нибудь сам дойду. Ж.Б.: Как знаешь. А как дойдешь — замени ботинки. Ж.Б.: Та экспедицию в Котловину. Вторая в твоей жизни, небось? Б.К.: Что вы! Четвертая. Правда, первые три были не настолько живописными. И поближе к дому. Ж.Б.: Да ладно тебе жаловаться, ты торчал в отлично охраняемом лагере, пока мы гакконитские кишки на деревья наматывали. Я вечерами по полчаса топор от дерьма оттирал! Эх, славные деньки! Б.К.: А можно... поменьше подробностей про кишки? Ж.Б.: А я слышал, что ученые от живописания внутренностей не зеленеют. Б.К.: Я — историк, а не медик. Ж.Б.: Ясно. Значит, древние кишки тебе ближе по духу. Б.К.: *издает сдавленный звук* Ж.Б.: Эти аввары... Я бы не отказался пожить в их оплоте еще немного! Отличная еда, боевой дух, а какие у них женщины... Б.К.: А еще холод, сырость и насекомые. Никогда не забуду размер тамошних клопов. Не могу в толк взять, клопы что, не мерзнут? Ж.Б.: Эти клопы выросли в тех горах, дружище. Вот если бы ты сам там родился, не был бы таким дохляком. Но ничего, мы тут из тебя сделаем отменного бойца. Будешь потом благодарен. Б.К.: А что взамен? Ж.Б.: А взамен ты будешь рассказывать нам истории. Вчерашнюю я хочу услышать до конца, хоть и проспорил, ясно? Б.К.: *смеется* Ладно, ладно. Мне не жалко. Ж.Б.: Что в этом твоем университете знают о кунари? Б.К.: Не так уж и много. Вернее, я знаю не так уж и много, разве что какие-то отрывочные сведения, почерпнутые за обедом с профессором Корельоном. Но почему-то я уверен, что и он — не великий знаток. Скажем так, сейчас изучать культуру кунари уже не модно. Ж.Б.: И это прекрасно. Чем меньше возможный противник о тебе знает, тем лучше. Б.К.: Подождите, вы что, собираетесь напасть на Орлей? (Если Бык остался в Кун) Ж.Б.: Так я тебе и сказал. Но если соберемся — ты после моих тренировок простоишь чуть дольше остальных. (Если Бык покинул Кун) Ж.Б.: Теперь я и не знаю наверняка. Но будь уверен, если нужно будет — мне сообщат непременно. Б.К.: И что, вы и впрямь смогли перекинуть того васгота через стену укрепления, даже ничего себе не сломав? Ж.Б.: Даже плечо не потянул. Да, а что тебя удивляет? Мы, кунари, большие ребята, и в обращении с другими такими же ребятами больших проблем не испытываем. И все-таки, залезай мне на плечи. Больно на тебя смотреть. Б.К.: Мне все время кажется, что вы так пытаетесь, эээ... оживить эвфемизм про «покататься на бычке». Ж.Б.: Кто тебе это рассказал?! (если Бык остался в Кун) Б.К.: Прочитал... кое-где. (если Бык покинул Кун) Б.К.: Крэм. И посоветовал не соглашаться. Ж.Б.: Не бойся, парень, ничего такого. Мне же Хардинг башку снесет, если с тобой что-то случится. Б.К.: Что? *закашливается* Ж.Б.: Я тебе ничего не говорил. Солас: Б.К.: Вы будто бы не воодушевлены тем, что Америдан оказался эльфом, Солас? С.: А почему я должен быть воодушевлен? Б.К.: Ну как же... Это же историческое открытие! Эльф, который соединял в себе веру в Андрасте и своих собственных богов, эльф, который управлял могущественной организацией, благословленной Церковью, дружил с Императором... Для выходца из народа, который долгие годы находится... в стагнации, это должно стать весьма вдохновляющей новостью. (Если Инквизитор — долийский эльф) С.: Как видите, и наш/а Инквизитор — эльф. Так что эта новость, боюсь, обречена немного поблекнуть в сравнении с нынешними событиями. (Если Инквизитор другой расы) С.: Что касается... стагнации, как вы выразились, профессор, то эта новость никого не спасет. Но мне приятно, что вас интересует мое мнение. Б.К.: Вы родились в эльфинаже, Солас? С.: Я? Вовсе нет. Б.К.: Но... у вас нет меток на лице, стало быть, вы не из долийцев. Я думал, что вы жили в городе, в эльфинаже, как Колетта. С.: Нет. Я жил в небольшой деревне на севере. Если быть осторожным, можно долгое время никому не попадаться на глаза. Даже если ты и эльф, и маг одновременно. Б.К.: Часто думаю, что мне повезло, что я — не маг. Столько предубеждений! С.: А вы их не разделяете? Б.К.: Ни в коем случае! Я бы хотел, чтобы маги могли открыто помогать научным изысканиям! Что бы мы делали, если бы не нашли дух Теланы на том острове? Или если бы изощренная магия не сохранила для нас Америдана? А многие мои коллеги теперь говорят, что половину историй я просто выдумал. Ведь магические события никак не приложишь к списку материальных ценностей... Или, к примеру, ваши умения, Солас. Представьте, я бы попросил вас окунуться в интересующее меня время... С.: Простите, но я бы отказал, профессор. Тень отражает события крайне субъективно. Я знаю, как употреблять подобную информацию. А вы — нет. Б.К.: Печально... но я вас понял. Б.К.: Вы знаете, я до сих пор берегу кусочек магического льда, который нашел в той древней крепости. Удивительно, что он ничуть не уменьшился в размерах! Восемьсот лет — в единственном кусочке льда... Как это занимательно! С.: Не самый безопасный предмет для коллекции, профессор. Отдайте его мне. Я буду хранить его так, чтобы он никому не навредил. А вы, если захотите, сможете навещать свою... прелесть. Б.К.: Почему бы и нет? Отдам вам его, когда вернемся в Скайхолд. С.: Да, и если голос в голове будет уговаривать вас оставить его себе, чтобы стать властителем мира, — не слушайте. Б.К.: Бр-р-р, даже думать о таком не желаю. Дориан: Д.П.: Я слышал, в Университет теперь позволено брать эльфов? Б.К.: О, да! Ее Великолепие личным указом сделала науку доступной для всех, и я очень этому рад. Уже и не знаю, что бы я делал без Колетты. Ее помощь неоценима! Д.П.: И ты собираешься публично назвать ее соавтором своей работы про Америдана? Б.К.: Конечно! Она проделала не меньше работы, чем я. Я сделаю все возможное, чтобы ее заслуги не остались незамеченными. Д.П.: Рискуешь разжечь скандал... Хотя... Это в Тевинтере подобное стало бы скандалом, а ты можешь взять и создать новую моду. В Орлее, насколько я слышал, модным может стать все, что угодно, стоит лишь правильно преподнести предмет. Б.К.: Я об этом не задумывался... Но если такое случится, я буду только счастлив. Д.П.: Ты собрался перетащить себе в комнату всю библиотеку? Б.К.: Вовсе нет... Я беру только отдельные, особо интересные мне издания. Д.П.: Да, и поэтому я уже неделю не могу дождаться, когда на свое место вернется «Витиеватая суть зеленеющих материй» де Юскаса. Б.К.: Но в скайхолдской библиотеке нет такой книги! Д.П.: Ага, вот я тебя и подловил! А если серьезно, верни «Сонные грезы». Я не успел дочитать последнюю главу. (если Варрик в отряде) В.Т.: Что? Господа, вы читаете прошлогодние бульварные романы? Кто вообще приволок в Скайхолд эту дрянь? Б.К.: Иногда очень хочется расслабиться и просто рассматривать знакомые буквы. Помогает уснуть. Д.П.: Вот-вот. Профессор дело говорит. Д.П.: Ты правда совсем не пьешь вино, Кенрик? Б.К.: Нет. От вина я краснею и начинаю нести чушь. Д.П.: О, я бы на это посмотрел! Даже антиванское? Б.К.: Даже «Пророчицу», Дориан. Но могу плеснуть в чай немного рома перед сном. Д.П.: Надеюсь, ты пьешь что-то не хуже «Черной Армады». Иначе я буду в тебе разочарован. Б.К.: Вообще люблю «Мрачную магию», но если этого сорта под рукой нет, то и «Ривейнское кровопролитие» пойдет. У него превосходное карамельное послевкусие. Д.П.: Я знал, что ты — достойный человек! Д.П.: А что, тебе не хочется надеть что-нибудь кроме этой унылой форменной одежды? Ты же смешиваешься с простой солдатней, будто муравей в муравейнике. Б.К.: Я как-то об этом не задумывался. Форма Инквизиции удобна в полевых условиях, только и всего. Д.П.: Это скучно. Б.К.: Послушай, я родился в Старкхэвене, где все детство меня наряжали в белое и золотое, потом в Орлее приходилось носить разноцветные, как перья попугая, платья, чтобы со мной кто-то вообще хотел иметь дело. И маски! Вот уж о чем я вообще не скучаю. Маска на заседание кафедры. Маска для ежегодной исторической конференции. Маска для разговора с деканом! Форма Инквизиции в сравнении с этим всем — как мягкий домашний халат. Д.П.: Да, тебя долго мучали свежими модами. Понимаю. Обратись к Коулу, он поможет сгладить эти ужасные воспоминания. (Если Коул в отряде) К.: Сверкание, сильверит, слепящий свет! Хочу быть как они, сильным, смелым, стойким... Алые юбки, алые мечи на щитах, алая кровь на лезвиях, алое пламя, нет, не хочу, не хочу убивать, не хочу ранить, но хочу быть частью чего-то большего... Что же выбрать? Форма стискивает, ставит в рамки, делает одним из многих. Мы все делаем общее дело. От этого на душе светло. Д.П.: А, так наш профессор просто любит носить форму. А я уже хотел написать своему портному, чтобы он прислал что-нибудь и красивое, и удобное... Б.К.: *смущенно* Спасибо, не стоит. Сэра: С.: Эй, Конопушка, у тебя не найдется чего перекусить? Б.К.: Конечно, леди Сэра, сейчас что-нибудь найду. А вы что, уже истратили весь дневной паек? С.: Пф-ф-ф, паек. Да он мне на один укус. И не смей называть меня «ледью», не то в глаз получишь. Что у тебя там? Галеты? Б.К.: Да, пожалуйста... Сэра. С.: Во, быстро учишься. Наверное, потому что ученый, хе-хе. Дай еще одну. С.: И что, Конопушка, веселее шляться с нами, чем пыльные книжки перебирать? Б.К.: Полевые исследования всегда приносят больше результата, чем камеральные, с этим никто не возьмется спорить. Более того, не каждому выпадет шанс посмотреть своими глазами на новую Инквизицию, сравнить с той, самой первой, на изучение которой ушло столько лет... С.: ...И пауки. Огромные жирные пауки. Прелесть, ага. Б.К.: Всему есть цена, никуда не денешься. Но гургуты и везделазы еще отвратительнее. С.: Не бойся, Конопушка, я тебя прикрою. В конце концов, только ты делишься со мной печеньками. С.: Ты вот вроде и знатнюк, а не противный, Конопушка. И эту свою, ассекстентку не обижаешь. Б.К.: Правильно говорить «ассистентку». С.: Да ладно, неужто у тебя с ней ничего и никогда, м-м-м? Она симпатичная. Я бы пригласила ее прогуляться вечерком по крышам. Б.К.: Что вы, ле... Сэра! Считаю подобные связи предосудительными. Я искренне уважаю Колетту и никогда не позволил бы себе никаких поползновений в ее сторону! Это оскорбительно и непрофессионально. С.: О, ты покраснел, только не пойму, от злости или от смущения? Ладно-ладно, значит, она свободна. Учту на будущее. С.: Слушай, Конопушка, ты ведь веришь в то, что Андрасте по-настоящему была? Б.К.: Есть документально зафиксированные факты, есть предметы материальной культуры, свидетельствующие в пользу этого утверждения. То, что Андрасте действительно жила, — исторический факт. Никто не возьмется его оспаривать. С.: А насчет вознесения к Создателю... Это ведь никакими тряпками и книжками не докажешь? Б.К.: *вздыхает* А вот тут остается лишь вопрос веры, Сэра. Если хочешь мое мнение, то я в это верю, как и многие другие. С.: Значит, точно так и было. Если ты говоришь, что было, — значит, было. Спасибо, Конопушка. У меня прямо много-много бардака в голове улеглось. А если ночью славно посплю, так и вообще успокоюсь. Б.К.: Всегда пожалуйста. С.: А Черный Город идет в жопу! Коул: К.: Мне трудно тебе помочь, у тебя в голове тысячи разных мыслей, и я не могу понять, какие из них важнее... Б.К.: Поверь, они важны все. Просто я еще не решил, которые из них оформлю в достойные внимания умозаключения прямо сейчас, а какие оставлю на потом. К.: Я не знаю, как с этим помочь... Это ранит? Б.К.: Нет, что ты! Не утруждай себя. Все равно добрая половина гипотез обычно ошибочна и не стоит даже предварительных размышлений. Вот только никогда не знаешь, которая это из двух половин. К.: Я не хочу в Церковь, там жар, чад, дрожащий свет, противные звуки... Песня красива, но пусть ее лучше поет вон та молодая жрица... Нет, мадам, не трогайте меня за волосы, ваши руки пахнут старостью, я не хочу! Б.К.: Ее звали Ливель. Мне тогда было четырнадцать, и я был в нее влюблен. К.: Я знаю. Это хорошие воспоминания. Думай о них почаще. К.: Когда они говорят о службе в Церкви, мне хочется убежать. Голые стены, тяжелые щиты, гортанный говор, грустные голоса... Б.К.: И запрет на чтение чего-либо, кроме божественных текстов. Скучища! К.: Спрятаться в отцовской библиотеке, взяв на кухне пирожок, и не обляпать, только бы не обляпать... Иначе отец узнает и высечет линейкой по рукам. Б.К.: Это было больно. К.: Он плакал перед сном после того, как наказал тебя тогда. И это больше никогда не повторялось. Б.К.: Через пару месяцев я уехал учиться. Да, шансов у него больше не было. К.: Он до сих пор помнит, как сделал тебе больно. Прости его. Я помогу. К.: Неужели все, что случалось в этом мире, можно найти описанным в книгах? Б.К.: Не все и не всегда. Но для этого и существуем мы, ученые — чтобы находить и сохранять истории, о которых раньше никто не знал. Мы открываем миру то, что раньше было скрыто, и у меня дух захватывает от мысли о том, сколько всего интересного еще предстоит найти! К.: А что ты будешь делать, когда истории закончатся? Б.К.: Думаю, на мой век их еще хватит. Но если вдруг и впрямь закончатся... буду разводить пчел. Да, именно пчел! Они всегда казались мне очень занимательными. (если Варрик в отряде) В.Т.: Всегда можно написать свою историю, Малыш. Думаю, у профессора с этим проблем не будет. К.: У него получатся хорошие. И в них будут кролики. Варрик: В.Т.: Что вы там напеваете, профессор? Б.К.: Я? Напеваю? Ах, да! Еще будучи в Котловине, я придумал песенку про авварского бога Корта. Но мне кажется, с ней что-то не то. В.Т.: Было бы любопытно послушать. Может, что и подскажу. Б.К.: «Что сказал Корт им? — Ау-у-у-у! Ау-ау!». Не понимаете? Тотемное животное бога Корта — волк. Волк воет «Ау-у-у-у!». А Корт говорит с авварами через своих посланников, а не лично... В.Т.: Э-э. Если шутку нужно объяснять... Б.К.: *вздыхает* Ладно, я понял... В.Т.: Так что, вы пишете стихи? Б.К.: Ну... редко. И немного. И они не нравятся даже мне. Так что даже не просите их декламировать! В.Т.: Я и не собирался. Б.К.: Например, я писал посвящение леди... разведчице Хардинг. «О, леди Хардинг, ты как птица!» И все! Понимаете, все! Как отрезало. Так и не смог закончить. В.Т.: Понимаю, как никто. Некоторые рукописи вообще стоит сжигать после первых трех строчек. Б.К.: Поэтому я предпочитаю писать статьи по теме своей диссертации. Там хотя бы не нужно придумывать рифмы. В.Т.: Здраво. Продолжайте в том же духе. В.Т.: Я видел, вы вчера разговаривали с Дагной, профессор, а потом она утащила вас за рукав в кузню. Не боитесь оказаться подвешенным за подтяжки между этим миром и Тенью? Б.К.: Ну что вы, леди Дагна всего лишь хотела показать мне книгу, из которой я должен был почерпнуть новые для себя сведения по орзаммарской фурнитуре периода короля Бемота. Книгу я, конечно, получил, но это стоило мне часа времени, головной боли от близости нескольких странных светящихся предметов и обещания как-нибудь заскочить на какао. В.Т.: Книга-то интересная оказалась? Б.К.: У меня пока не нашлось минутки ее открыть. «Изумительные гномьи изделия», так, кажется, она называется. Не доводилось читать? В.Т.: *кашляет* Вивьен: В.: У нас с вами много общего, профессор. И я, и вы родом из Вольной Марки, но истинное свое призвание обрели именно в Орлее. Иногда мне кажется, что я всегда жила в Вал Руайо! Б.К.: Вал Руайо — восхитительный город, но порой я очень скучаю по Старкхэвену. И, признаться, многие вещи в Марке можно устроить гораздо проще, чем в Орлее. Не имею ничего против Большой Игры, но когда достать пару необходимых книг нельзя иначе, чем через посещение салонов и расшаркивание с каким-нибудь маркизом, — это утомляет. В.: О, так это были вы? Маркиз Дювалье рассказывал на приеме у мадам Труво, как один прелестный молодой ученый так желал заполучить хотя бы ненадолго несколько томов из его библиотеки, что почти согласился принять участие в охоте на виверна. Б.К.: К счастью, обошлось без охоты. Не хочу даже думать о том, что до сих пор должен маркизу...*кашляет* обещанный ужин. В.: Не волнуйтесь, мой дорогой, у него давно новый любовник. Можете забыть о своем обещании. Ему сейчас не до вас. Б.К.: Слава Создателю! Вот поэтому я иной раз и скучаю по дому. Там книги можно просто брать в библиотеках. В.: Что вы думаете о положении магов в обществе, профессор? Б.К.: Что, простите? В.: О Кругах. О храмовниках. О том, какие решения примет новая Верховная жрица? Б.К.: Я надеюсь, что грядущая конференция Университета, которую согласился принять Монтсиммар, все-таки состоится, и там никто никого не сожжет. В.: А, не хотите говорить. Что ж, признаться, Орлей чему-то вас научил. Б.К.: *рассеянно насвистывает* Б.К.: Мадам, я так и не понял, как вы успели оказаться рядом со мной в последней стычке! Признаться, я уже почти смирился с тем, что отдам душу Создателю! В.: Это та самая магия, мой дорогой, тему которой вы так старательно пытаетесь обходить стороной. Б.К.: Что вы, я вовсе не пытаюсь! Просто стараюсь не рассуждать на темы, в которых недостаточно сведущ. Но, признаться, сегодня я был поражен до глубины души. В.: Если захотите, цветик, приходите ко мне на чай. Я расскажу вам некоторые вещи, которые помогут вам казаться относительно компетентным почти в любом обществе. Б.К.: Я постараюсь, мадам. Если не забуду, конечно... В.: Вы ведь должны были стать храмовником, мой дорогой? И что же вас отвернуло от этого пути? Б.К.: Когда мне было двенадцать, мы с матерью ехали в карете через бедный квартал. Вдруг запахло дымом, а с улицы послышались дикие крики. Я, конечно, потворствуя своему любопытству, высунулся в окошко. Какого-то мальчишку, который рыдал и повторял: «Я не нарочно, я не нарочно!», тащили сразу несколько храмовников, то и дело поддавая тумаков. Где-то в глубине квартала тлел пожар, а люди, собравшиеся вокруг, тыкали в паренька пальцами и истошно кричали, ничуть не пытаясь помочь. В конце концов, он попытался сбежать, и один из храмовников ударил его так, что он потерял сознание. Мать затащила меня в карету, и из ее испуганных объяснений я понял лишь то, что это храмовники пытались забрать в Круг какого-то мага, только что открывшего свой дар. Тогда я понял, что не хочу иметь никакого отношения ни к магии, ни к храмовникам. Не желаю ни кого-то бить, ни что-то поджигать. Впрочем... о магии в этом ключе мне говорить бесполезно. В.: Вот видите, друг мой, я всегда настаиваю на том, что храмовники необходимы. Тот паренек мог спалить пол-города, если бы его не остановили. Прискорбно, конечно, что храмовникам пришлось применить силу, но иногда это — меньшее из зол. Б.К.: Возможно. Но, пожалуй, пусть обходятся без меня. Я постарался выбрать себе более мирное занятие. В.: Надеюсь, что вы чувствуете себя на своем месте, цветик мой. Б.К.: Несомненно.