До семнадцати

Ястреб заваливается спать, едва выйдя из душа. Завалился бы раньше, как только они вошли в номер – но они были покрыты ровным слоем пыли и грязи, и пачкать этой же смесью чистенькие, хрустящие простыни казалось кощунством даже для вконец уставшего мозга. Даби, впрочем, глубоко плевать, кощунство это или нет, он с порога целенаправленно шагает к кровати, даже не скинув сапоги – Ястреб виснет у него на руке прежде, чем Даби во всём своём грязном великолепии успевает рухнуть в это вот чистенькое и хрустящее, и чуть ли не пинками заталкивает в крохотную ванную. Даби материт его сквозь зубы ровно до той секунды, как сверху на него льётся горячая вода. А потом он не может заставить себя вылезти из душевой кабинки, снова и снова подставляя лицо упругим струям. Он задолбался. Он очень сильно задолбался, и если бы не помощь Ястреба, который задолбался в итоге почище него даже, задолбался бы ещё сильнее, и каждая клеточка тела сейчас мечтала об отдыхе. Ястреб был молодец, что вместо ночёвки в салоне взятой напрокат машины предложил – настоял – снять в ближайшем мотеле номер, но Даби никогда не скажет этого вслух. Зачем вообще что-то говорить, когда можно просто стоять, закрыв глаза, и чувствовать, как вода будто смывает усталость у него с плеч? Кайф в очередной раз обламывает Ястреб, барабанящий в дверь как раз в тот момент, когда Даби намеревается немножко вздремнуть, прижавшись лбом к мокрой пластиковой дверце. Даби недовольно шлёпает босыми ногами по кафельному полу и выходит из ванной, принципиально не заматываясь в полотенце. Во взгляде Ястреба, когда он, мокрый, как искупавшийся в озере пёс, вновь целенаправленно идёт к кровати, оставляя за собой на полу влажные следы, мелькает страдание, но он ничего не говорит. Даби, хмыкнув, поворачивается к нему спиной, наклоняется к валяющейся на полу сумке за чистой майкой и подскакивает от неожиданности – Ястреб, подкравшись сзади, звонко шлёпает его по голой заднице, так, что от мокрой кожи летят мелкие брызги, и, хихикнув, ускользает в ванную, прежде чем Даби успевает его поймать. Щёлкает задвижка, и сразу же за дверью начинает шуметь вода. Даби несколько секунд разглядывает хлипкую преграду, раздумывая, не выломать ли, но решает, что дело не стоит затрачиваемых усилий. Вместо этого он, плюнув на майку, голым плюхается на кровать, хорошенько трётся о простыни и подушку и удовлетворённо перекатывается на сухую половину, раскинув в стороны руки. С кусочка ночного неба, видимого из окна, ему подмигивают звёзды. Месть, к сожалению, не удаётся. Ястреб, вывалившийся из душевой в облаке пара, придерживая повязанное вокруг бёдер белое полотенце, оставляет цепочку мокрых следов рядом с ещё не высохшими следами Даби, подходит к кровати и падает в неё едва ли не с разбега. И засыпает сразу же, лишь только ткнувшись щекой в подушку, даже не подумав вытереться. Даби разочарованно смотрит на него – с золотых прядей на лицо и подушку стекают капли – потом, протянув руку, стирает одну из капель, норовившую затечь прямо в глаз, вплетает пальцы в мокрые волосы, отводя их с лица – и так и засыпает. Он просыпается среди ночи от непонятного, тревожного сна и долго таращится в тёмный потолок, чувствуя, как колотится в горле сердце, но Ястреб, забившийся во сне к нему под бок, успокаивающе и тепло дышит, и Даби, вслушиваясь в звук его дыхания, засыпает вновь. ...Снова просыпается он уже утром. В окно, на котором они вчера не подумали даже задёрнуть шторы, бьют наглые солнечные лучи, и сквозь стекло слышны приглушённые птичьи трели. Ястреб ворочается, недовольно морща нос, и пытается спрятаться от света, уткнувшись Даби в плечо. Даби, хмыкнув, садится на кровати, выбираясь из его объятий, и Ястреб сразу же переползает на его подушку, обняв её обеими руками. – Пора вставать, – шепчет Даби, и Ястреб что-то ворчит. – Подъём, птичка, проснись и пой, твои коллеги за окном давно надрывают глотки. Просыпаться Ястреб явно не торопится. Петь – тем более. Даби несколько раз трясёт его за плечо и, не дождавшись ответа, поднимается на ноги. Он подходит к окну и рывком распахивает створки, впуская в комнату целую какофонию звуков – всё то же птичье пение, утробное рычание автомобилей, голоса и крики людей где-то внизу, далёкое тарахтение какого-то инструмента. Даби жмурится, подставляя лицо солнцу и залетевшему в комнату вместе со звуками ветру, и поворачивается, намереваясь наконец разбудить разоспавшегося Ястреба, но слова застревают у него в горле. Ястреб спит на животе, всё так же обхватив руками подушку. Полотенце, которое он так и не снял, во сне задралось почти до пояса, обнажив упругие ягодицы. Золотистая кожа, так красиво оттенённая белой тканью, мягко светилась под солнечными лучами и даже на вид казалась бархатистой. Поза провокационная настолько, что у Даби пересыхает во рту. Он медленно подходит к кровати и опускается на самый край. Ястреб спит – и даже не шевелится, когда он осторожно тянет за один край полотенца, развязывая и так слабый узел. Полотенце падает на кровать. Даби сглатывает и ведёт пальцами вверх и вниз, касаясь изгиба позвоночника. Ястреб тихо вздыхает, зарываясь щекой в подушку, и прогибает спину, неосознанно подаваясь под прикосновения. Пальцы касаются ямочек на пояснице. Даби обводит их, кружа вокруг, странно заворожённый ощущениями, и, затаив дыхание, ведёт пальцами ниже. Ладони, помедлив, обхватывают ягодицы. Даби давит набухающий в горле стон – если до этого ощущения завораживали, то сейчас они просто-напросто рвут крышу. Гладкая, горячая, упругая кожа податливо сминается под пальцами, наливаясь нежно-розовым цветом в местах, где он сжимает её особенно сильно. Даби жадно её трогает, не в состоянии насытиться теплом, так приятно тающим на ладонях. Почему-то сейчас – когда Ястреб спит, вымотанный вчерашней миссией, – эти прикосновения бьют сильнее, чем обычно. Даби осторожно разводит ягодицы в сторону и ведёт пальцем по чуть опухшему колечку мышц. Немного надавливает – только кончиком пальца, не боясь, впрочем, повредить – Ястреб всё ещё растянут после тех полутора часов, что они провели на заднем сидении только-только взятой напрокат машины. Всё ещё. Невольно всплывает мысль – если бы они вчера устали хоть немного меньше, если бы сил хватило не только на марш-бросок до кровати, Ястреб был бы растянут ещё больше. Сильнее. Ястреб был бы всё ещё влажным внутри. У Даби по рукам бегут, сразу потухая, синие искры. Он толкается в него сразу двумя пальцами – мягко и до конца. Ястреб негромко стонет сквозь сон в подушку, слегка подаваясь бёдрами навстречу, и Даби поощрительно поглаживает его по изгибу бедра – хорошая птичка, чувствительная птичка. Отзывчивая птичка. Он добавляет ещё один палец – Ястреб, сонный и расслабленный, впускает его с лёгкостью, сжимая в кулаках подушку. Между светлых бровей у него застыла глубокая, почти страдальческая морщинка. Даби немного сгибает пальцы, вращая запястьем, чтобы было удобнее – и наблюдать в том числе, – и Ястреб стонет громче. Даби широко ухмыляется. Несколько минут назад у него было твёрдое намерение разбудить Ястреба. Теперь же его намерения кардинально сменили курс. Он ни в коем, ни в коем случае не должен его сейчас разбудить. Даби практически трясёт от мысли, что он может заставить его кончить во сне. Приходится отказаться от любимого быстрого ритма – Ястреб и так вздрагивает, когда он толкается слишком резко. Сейчас его движения медленны и неторопливы. Даби каждый раз погружает пальцы до основания и мягко давит ими изнутри, срывая с губ сонные всхлипы. Это завораживает – больше, чем что-либо прежде. То, как его пальцы медленно исчезают внутри. То, как сжимаются вокруг них податливые мышцы. То, как раскрывается специально для него лежащий перед ним Ястреб. Восхитительно. Вторая ладонь снова ложится на ягодицы – не сжимая уже, просто поглаживая и чуть-чуть оттягивая, раскрывая его ещё больше. Тёплая кожа пахнет яблочным гелем для душа, который они нашли вчера в ванной, мышцы под ней то и дело судорожно вздрагивают в такт его движениям. Нежнейший оттенок розового медленно расползается вниз от поясницы, оттеняя золотистую кожу. Даби даже понятия не имел, что Ястреб краснеет не только лицом, но и задницей. Он обязательно возьмёт на заметку. Когда Ястреб снова вскидывает бёдра навстречу ему, прогибая поясницу, Даби не удерживается. Наклонившись, он легко кусает его немного ниже тех самых ямочек, сразу же зализывая укус. На языке расплывается солоноватый привкус пота и яблок, а на коже – неожиданно большое бледно-красное пятно. Ястреб не просыпается даже когда рядом с этим пятном появляется ещё несколько таких же. Даби кажется, что он вот-вот сойдёт с ума – он целует, кусает, снова целует, трётся бёдрами о скомканную простыню и продолжает методично двигать пальцами, подталкивая Ястреба всё ближе и ближе к краю. Его падение он ощущает за пару минут. Через всё его тело словно проходит судорожная волна. Ястреб хрипло стонет в подушку, выгибая спину, сжимая пальцы внутри себя с такой силой, что у Даби темнеет перед глазами, коротко выдыхает и обмякает, мелко вздрагивая. Даби вытаскивает из него пальцы, прерывисто дыша. Сердце колотится так громко, что, когда у Ястреба приподнимаются веки, и он поворачивает голову, фокусируя на нём мутный взгляд, Даби не удивился бы, что разбудил его звук бешеного сердцебиения, а не оргазм. – Что ты?.. – с трудом выдавливает он. – Даби... Слова тонут в тихом стоне. Ястреб расслаблен и растянут настолько, что Даби, навалившись на него сверху, входит полностью одним толчком. Замирает, прижимаясь, чувствуя, как жар чужого тела прошибает насквозь, до костей, и начинает двигаться. Это срывает крышу. Ястреб всё ещё в полусне и в послевкусии оргазма и потому даже не напрягается. Он податлив сейчас до покорности – запрокидывает голову, дышит с присвистом через приоткрытые губы, то и дело срываясь в стоны, бьёт крыльями по кровати, почти задевая Даби по лицу, позволяет развести его ноги неприлично широко, позволяет взять себя за бёдра и двигать, практически насаживая на член, позволяет довести себя до второго оргазма за какие-то несколько минут, позволяет кончить глубоко внутрь и распластаться поверх всем телом, пережидая оргазм. Ястреб позволяет Даби всё. Даби медленно выходит из него, любуясь тем, как пульсирует растянутый влажный вход – как он и представлял себе недавно – и, не удержавшись снова, наклонившись, звонко – оглушительно звонко в тишине комнаты – чмокает Ястреба в один из пунцовеющих засосов. Ястреб давится вздохом. – С ума сошёл, да? – бормочет он. Голос у него хриплый и сбивчивый – слушать сплошное удовольствие. Даби почти мурлычет, переползая ближе к нему. – Есть немного, – признаётся он, отводя волосы с покрасневшего лица – Слушай, птичка, а ты знаешь, что когда возбуждаешься, у тебя краснеет не только лицо, но и задница?.. Ястреб со стоном прячет лицо в подушке.