* * *
– А твоё сердце сложно завоевать, Томура-кун? Шигараки улыбается так, что у всех присутствующих по коже идёт озноб. – Очень. У меня ведь его нет.* * *
– У всех есть сердце, – замечает как-то раз Даби после очередной такой реплики, погрузившей комнату в привычное неловкое молчание. – Даже у тебя? – всё так же равнодушно спрашивает Шигараки, поворачивая к нему лицо. Даби задумчиво морщит лоб: – Пожалуй. Хотя бы как орган, перекачивающий кровь по телу, – он сжимает и разжимает кулак несколько раз подряд и усмехается тому, как закатывает глаза Шигараки. – Ну знаешь, эта штука, которая делает в груди «тук-тук». – «Тук-тук», – повторяет Шигараки, дёргая уголком губ, и поднимается на ноги. Когда он начинает идти на него, медленно и целенаправленно, засунув руки в карманы, Даби не пугается – пожалуй, единственный из всей Лиги. Он точно знает, что дезинтегрировать Шигараки его не будет, а всё остальное можно запросто пережить, поэтому спокойно ждёт, откинувшись на спинку стула и запрокинув голову. Шигараки нависает над ним, сосредоточенно сощурив глаза – Даби ждёт, не дёрнув даже бровью, – а потом, ухватив двумя пальцами его запястье, прижимает его ладонь к своей груди. И спокойствие слетает с Даби, точно подхваченный ветром сухой лист. В груди у Шигараки... тихо. Он подаётся вперёд, недоумённо хмурясь и сильнее вжимаясь ладонью – чуть левее, под рёбрами, там, где во всех книгах по анатомии рисуют сердце. Там, где оно должно биться, мягко колотясь в ладонь. «Тук-тук», да? Под его ладонью лишь безмолвие. На Шигараки тонкая футболка, которая вряд ли смогла бы помешать почувствовать – но Даби всё равно забирается и под неё – Шигараки не реагирует никак, когда ладонь прижимается к голой коже – и надавливает так сильно, что чувствует, как в пальцы врезаются рёбра. Но больше он не чувствует ничего. Он моргает, озадаченно глядя на Шигараки – тёплого, дышащего, безусловно живого, стоящего в паре сантиметров от него – в груди которого не билось сердце. И впервые не знает, что сказать. – Я же говорил, – спокойно произносит Шигараки, убирая его руку и отходя на шаг назад. Рука Даби падает на колени. – У меня его нет.* * *
Их не могут поймать про-герои, их не может одолеть Всемогущий, но их выслеживает и держит на мушке обычный беспричудный отряд полиции. Даби бы засмеялся... не держи их, чёрт подери, на мушке. – Не двигайтесь, – громко говорит один из офицеров, не сводя пистолета с груди Шигараки. – Вздумаете оказать сопротивление, и мы вынуждены будем стрелять на поражение. Шигараки жмёт плечами, и сразу несколько новых пистолетов направляются в его сторону. – Стреляй, – лениво говорит он. Офицер моргает и снова хмурится. Даби думает, что у него, наверное, было точно такое же озадаченное лицо несколько дней назад. – Что бы ты не задумал, твоя причуда не успеет, – чеканит офицер. – Я прострелю тебе сердце намного раньше. – Стреляй, – с явным удовольствием повторяет Шигараки и широко разводит руки – проулок заполняет звук взводимых курков. – У меня всё равно тут, – он коротко тычет в грудь пальцем, – сердца нет. Так что давай. Последнее он шепчет, едва уловимо дёрнув головой в сторону Даби. И тот понимает – пора. И с его рук тотчас же срывается пламя. Что-то маленькое проносится мимо уха, Даби не обращает на это внимания. Безжалостная синяя пелена накрывает весь отряд, превращая их в пепел раньше, чем кто-нибудь успевает закричать. Даби скалится, встряхивая запястьями, точно стряхивая с них последние капли пламени, поворачивается к Шигараки – и улыбка застывает на его лице. Его собственное сердце словно выпадает из грудной клетки куда-то далеко вниз. Шигараки лежит на земле, выгнув шею и прижимая к груди испачканные кровью пальцы. У него на губах пузырится кровь. Пламя превратило всех в пепел раньше, чем кто-то успел закричать. Но позже того, как кто-то успел выстрелить.* * *
Даби бросается к нему – подхватывает под спину ладонью, без тени стеснения разрывает и так испорченную футболку, ощупывает пальцами рану. Шигараки шипит, давясь кровью и пытаясь оттолкнуть его руку, но Даби убирает её и сам – он уже понял, что искал. Рана сквозная. Пули в теле нет. Она пробила Шигараки насквозь, затерявшись, наверное, где-то в кустах за его спиной. Пробила. Насквозь. Ювелирно-точно то место, где во всех книгах по анатомии рисуют сердце. Даби сжимает губы в узкую нить. Кровь толчками выплёскивается ему на пальцы, на напряжённой шее колотится пульс – значит, сердце работает, бьётся, перекачивая кровь по телу, хотя это невозможно – ни одно сердце не переживёт прямого попадания пули, ни одно сердце не будет работать, когда оно пробито, чёрт возьми, насквозь. И под зажимающими рану пальцами по-прежнему тишина. Даби кажется, что у него медленно едет крыша. Хотя, казалось бы... Шигараки сплёвывает кровью на асфальт и снова сжимает его ладонь своей – но теперь в попытке не оттолкнуть, а прижать. – Прижги, – хрипит он. – Хватит тормозить, ждёшь, пока я кровью истеку? Даби вздрагивает. Шигараки скалит испачканные кровью зубы и болезненно морщится. – Прижигай, – командует он. – Давай уже. Даби быстро тычет в треснутый экран телефона, отправляя первому попавшемуся абоненту координаты с коротким «чп», и, погрузив пальцы в рану, пускает пламя по ним.* * *
Забирают их быстро. А лечат, наверное, и того быстрее – когда Даби, зашедший в комнату, чтобы снять пропитанную кровью майку и вымыть руки, снова выходит в коридор, навстречу ему безмятежно шествует Шигараки, привычно засунувший руки в карманы. Футболки на нём нет, зато грудь перетянута толстым слоем бинтов. Даби смотрит, как тот медленно проходит мимо, даже не посмотрев на него, а затем, ухватившись за плечо, заталкивает его к себе в комнату и захлопывает дверь. И нависает над ним – как некогда сам Шигараки, не обращая внимания на вспыхнувший недовольством взгляд. – Ты какого хера сказал им стрелять? Шигараки дёргает верхней губой. – Они грозились прострелить мне сердце. – Которого у тебя нет. Шигараки пожимает плечами. – Ты сам убедился. Даби сильнее сжимает руку у него на плече. – Помнишь, что я сказал тебе тогда? Что сердце есть у всех, просто у кого-то оно лишь качает кровь по телу? – Нет, – равнодушно отвечает Шигараки. Даби вздёргивает брови. – А я вот помню, – сквозь стиснутые зубы выдавливает он. – И ещё я помню, как текла кровь из твоей раны сегодня. Её что-то определённо качало. И ты знаешь, что именно, иначе бы не боялся истечь кровью. – И что? Даби сжимает губы и делает шаг назад. – Ничего, – бросает он. – Просто не смей больше в моём присутствии снова затягивать эту чушь про то, что у тебя нет сердца. Шигараки будто задумчиво наклоняет голову к плечу. – Но у меня его нет, – просто повторяет он. Зарычав, Даби снова прижимает его к стене, уперевшись предплечьем в грудь. Шигараки морщится, когда он надавливает на только что зажившую рану, и Даби чувствует мрачное удовлетворение. – Больше... – начинает он и замирает на полуслове. Прямо под пальцами он чувствует мягкий стук. Даби переводит взгляд на свою руку. Пальцы прижаты к груди. Прямо к тому месту, под рёбрами, что рисуют во всех этих книгах. Только... справа. Он медленно выдыхает и прижимает ладонь целиком. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Он не имеет понятия, почему от ощущения такого знакомого, привычного, живого сердцебиения по телу словно разливается искрящееся тепло. – Не помню, как называется эта херня по-научному, – негромко говорит Шигараки, и Даби вновь поднимает на него глаза, – но я таким родился. Перепутанным. Сердца у меня нет и впрямь – там, где оно должно быть. Он молчит – они молчат. Даби лишь слушает, как бьётся у него в ладони сердце. – Никто не знает, где моё сердце, – наконец говорит Шигараки снова. – Кроме доктора. И вот теперь тебя, – он, щурясь, смотрит на Даби: – Расскажешь всем? – Нет, – помедлив, отвечает Даби. Кажется, сердце Шигараки на долю секунды сбивается с ритма. – Я сохраню твоё сердце. В тайне. Только... – Да, – Шигараки наклоняет голову, – не говорить больше при тебе, что его у меня нет. И в полумраке комнаты Даби чудится на его губах слабая улыбка.* * *
Обещания Шигараки ожидаемо не сдерживает – хотя, вспоминает Даби, он ничего и не обещал ведь. «У меня нет сердца» по-прежнему звучит по поводу и без. Будь то шуточки или очередные шепотки за его спиной. Только вот Тога не спрашивает больше, сложно ли завоевать его сердце – а жаль. Даби, кажется, теперь может на этот вопрос ответить. ...Он наклоняется в полумраке, секунду слушая тихое, сонное дыхание, и осторожно целует тёплую кожу – справа, под рёбрами. Под губами сразу же чувствуется такой же тихий, сонный стук. Даби жмётся к нему щекой и улыбается краем губ. Завоевать его сердце? Очень и очень легко, Тога-чан, не слушай его, когда он говорит, что это сложно. Нужно просто знать, где оно находится. Даби – знает.