До семнадцати

– Ты не прикасаешься к нам. Даби замирает у стены, услышав эти слова. Медлит, ожидая продолжения, но не услышав ничего больше, осторожно заглядывает в комнату. Шигараки, сгорбившись, сидит на диване. Ястреб сидит у его ног, опершись одной ладонью о его колено, и вглядывается ему в глаза. По всей комнате разбросаны перья, и опустевшие крылья Ястреба чуть подёргиваются за его плечами. Шигараки разлепляет губы. – Потому что я могу вас убить? Даби вспоминает, сколько кроватей пало жертвой вцепившегося в них Шигараки, и мысленно с ним соглашается. На его взгляд, упорное избегание любых к ним прикосновений говорило о том, что Шигараки явно питает к ним двоим нечто однозначно особенное, но Ястребу, кажется, этого было мало. Его ладонь, лежащая у Шигараки на колене, ползёт вперёд – к лежащей на бедре руке. Шигараки напрягается. Рука дёргается в сторону, но Ястреб успевает перехватить её, крепко ухватившись за пальцы. Если Даби видит правильно, в красных глазах на секунду мелькает испуг. – Сошёл с ума? – цедит сквозь зубы Шигараки и дёргает рукой снова – Ястреб не отпускает. – Надоело жить, так прямо и скажи. Ястреб улыбается. – Мне надоело ждать. Пальцы скользят вверх, обводят костяшки, отслеживают русло вен на тыльной стороне руки и обхватывают запястье. Ястреб переворачивает руку ладонью вверх и гладит большим пальцем кожу. Она бледная и тонкая, вся в крошечных изломах морщинок – и оттого, наверное, шероховатая, но всё равно приятная на ощупь. Когда палец касается линий на ладони, Шигараки пытается снова вырвать у него руку, но Ястреб не позволяет. Сжимает пальцы вокруг запястья крепче – но, но – Даби видит – не настолько крепко, чтобы не выбраться, если захотеть. И смотрит прямо в красные глаза. Он проверяет. Шигараки, кажется, не хочет. Рука дёргается лишь раз и расслабляется. Ладонь раскрывается, и Ястреб снова ведёт пальцем по глубоким линиям, задумчиво спрашивая: – Хочешь, погадаю тебе, босс? – Тебя ещё и гадать учили? – хрипло произносит Шигараки. Ястреб улыбается. – Немного. Вот смотри, – он проводит вдоль линии кончиком ногтя, – это линия жизни. Это линия ума. А это линия судьбы – она пересекает тут линию сердца, видишь? – И что все эти линии могут тебе сказать? Ястреб облизывает губы и тихо говорит: – Что ты мне вреда не причинишь. Он целует его ладонь – прямо в середину, и, следуя линиям, идёт поцелуями к запястью. Прижимается губами к колотящейся под кожей жилке и замирает, слушая-чувствуя пульс. И скользит губами к пальцам. Шигараки вздрагивает снова – но руку отдёрнуть уже не пытается. Ястреб целует каждый палец по очереди, лаская губами шероховатые подушечки. Снова касается губами середины ладони и пытается уткнуться в неё лицом. Шигараки выпрямляется так резко, что Даби чудится хруст позвонков, и раздвигает пальцы в стороны, пытаясь уйти от случайного прикосновения. Ястреб поднимает на него глаза. – Ты мне вреда не причинишь, – раздельно и спокойно повторяет он, словно разговаривая с диким зверем. – И я тебе – тоже. Я просто, – он снова коротко целует ладонь, – хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся. Каждое слово сопровождается поцелуем. – Зачем? – почти шепчет Шигараки. – Потому что ты очень давно никого не касался. Ястреб трётся о его ладонь носом, а затем – щекой. Наверное, щекочет бородкой, потому что Шигараки странно вздыхает – будто давит смешок. Ястреб улыбается, пряча улыбку у него в ладони, и начинается странный, одному ему понятный рисунок. Ладонь, запястье, пальцы. Тыльная сторона. Костяшки. Снова запястье – узор из поцелуев вьётся как браслет, и каждая бусина – нежное прикосновение губ к коже. В какой-то момент – Даби сам не понимает, заворожённый зрелищем, в какой – ладонь Шигараки ложится Ястребу на щёку. Ястреб льнёт к ней, по-прежнему стараясь коснуться губами, и жмётся плечом – словно пытаясь усилить контакт. Шигараки загнанно дышит. Пальцы напряжены так, что белеют костяшки. Ястреб поглаживает их собственными пальцами и накрывает его ладонь своей. – Ты не причинишь мне вреда, – почти что нараспев тянет он. – Всё в порядке. Ты прикасаешься ко мне – и всё в порядке. Ястреб тянется к его второй руке, всё это время сжимавшей диванную подушку. И Шигараки тянется навстречу. Он берёт лицо Ястреба в ладони – и пальцы, пусть и не касаются до конца кожи, зависая над ней на доли сантиметра, больше не напряжены. А потом, постепенно, один за другим, они всё-таки прикасаются. Вздрагивает даже Даби, наблюдающий со стороны. Ему кажется, что по лицу Ястреба вот-вот поползут трещины распада. В глазах у Шигараки – что-то, что можно, наверное, назвать страхом. Ястреб не шевелится. Не дрожит. Смотрит спокойно и открыто, чуть улыбаясь – Шигараки, расширив глаза, осторожно поглаживает кончиками пальцев его щёки, и улыбка становится шире. Они смотрят друг на друга – долго и внимательно, но кажется, что они друг друга даже не видят. Даби кажется, что Шигараки, замерев, впитывает в себя всеми органами чувств это ощущение прикосновения. Хватка его ладоней становится крепче. Уверенней. Он снова гладит Ястреба по щеке, и тот трётся в ответ. Нежная золотистая кожа, к которой прикасаются все пять пальцев, не спешит идти трещинами. – Ты ведь не причинишь мне вреда? – спрашивает Ястреб, и Шигараки медленно качает головой. – Нет. Ястреб сжимает его ладони своими. – Ты можешь ко мне прикасаться? – Да. Ястреб целует его ладони – одну за другой – и произносит: – Ты хочешь ко мне прикасаться? Шигараки наклоняется к его лицу, всё ещё зажатом у него в ладонях и выдыхает ему в губы: – Да. Даби, усмехнувшись, неслышно выходит из комнаты.

* * *

Когда он снова туда заходит – уже не прислушиваясь и не таясь, – нет никаких намёков на то, что тут что-то происходило. Разве что у Ястреба, солнечно ему улыбнувшемуся, слишком яркие губы и румяные щёки. Даби роняет приветствие и окидывает их взглядом. Шигараки, всё так же сгорбившись, сидит на диване. Ястреб устроился рядом, сжимая в руках телефон. Даби скользит взглядом ниже, и его губы растягиваются в ухмылке. Рука Шигараки опять лежит на бедре. На бедре Ястреба.