До семнадцати

– Успокойтесь, – шипит Ястреб, не разжимая губ, и продолжает улыбаться разговаривающей с ним Рюкью. Чуть приглушённые голоса у него в ушах прерывают перепалку. – А что, было что-то интересное? – спрашивает Даби, видимо, слишком близко наклоняясь к динамику где-то там, в далёком отсюда здании Лиги – голос его звучит слишком резко, перекрываясь помехами. Ястреб трёт лицо ладонью, прикрывая рот. – Нет, но обязательно что-нибудь пропущу, если вы не заткнётесь, – бормочет он. – Никогда больше не надену на собрание наушники. – Наденешь, – спокойно говорит Шигараки. – Мне нужна информация непосредственно из источника. Сидящая через стол от него Мируко косится на него с недоумением. Ястреб посылает ей широкую улыбку и откидывается на спинку кресла, пряча лицо в высоком воротнике. Вообще-то на связи должен был быть только Шигараки, откуда возле динамиков очутился Даби, Ястреб не имеет ни малейшего понятия, его вообще не должно было быть в городе – но он там очутился, и всё пошло наперекосяк, потому что Даби категорически не умеет молчать – особенно когда это надо. Поэтому вместо приказов и редких комментариев по делу он уже полчаса слушает их переругивания – совершенно беззлобные, но не-пре-кра-ща-ю-щи-е-ся. И это ещё его они вдвоём дразнят «болтливой птичкой». – Умолкните, – шепчет он в очередной, когда в зал тяжёлой поступью входит Старатель вместе с Гран Торино, – началось. Само собой, его никто не слушает.

* * *

– ...и поэтому всем сидящим за этом столом я предлагаю... – ...уточни-ка у него, сколько героев они собираются отправлять в патрульные группы... – ...не знаю, что там у вас за стол, но раз он достаточно широкий, чтобы все за него уселись, я бы с удовольствием тебя там разложил, птичка... – ...и спроси насчёт причуд, будут ли они подбирать какие-то особые, вроде поисковых или стихийных... Ястреб страдальчески морщит лоб, стараясь одновременно слушать и комментарии Шигараки, и слова Старателя, и не обращать внимания на болтовню Даби. Как назло, выходит ровно наоборот. Хочется со стоном уткнуться лбом в злополучный стол. – ...инструкции должны быть розданы помощникам в самое ближайшее время... – ...проследи, кстати, чтобы эти инструкции попали ко мне... Даби хмыкает прямо в динамик, отчего у Ястреба создаётся впечатление, что он дышит ему в ухо, и громко шепчет, почти заглушая всех остальных. – Всё больше пользы, чем эти... инструкции. Или удовольствия как минимум. Ястреб всё-таки негромко стонет. – Знаете, вы словно ангел и демон – несёте совершенно противоположные вещи, только устроились на за плечами, а у меня в ушах. Даби издаёт подавившийся звук. – Я не ангел, – почти обижено бормочет Шигараки. – Я бы и сам тебя с удовольствием там разложил. Только сначала нужна информация. – А мне нужно, чтобы вы вели себя тихо и прекратили иметь мне мозг через уши, но ведь мы не всегда можем получить то, что хочется, да? Тишина, разом повисшая в ушах, кажется почти благословлением. Ястреб выдыхает осторожно, разжимая до судороги стиснутую челюсть, и садится ровнее, готовясь, наконец, внимательно слушать. И едва не подскакивает в кресле, когда из наушников доносится хорошо различимое постанывание. И вслед за ним – отчётливые звуки целующихся губ. Ястреб прикусывает прижимаемую к лицу ладонь. – Вы на полном серьёзе целуетесь прямо у меня в ушах? Звуки становятся громче. Ястреб слышит всё – так чётко, словно они и впрямь целуются у него прямо над ухом: соприкасающиеся губы, прерывистое дыхание, стоны, лёгкое, словно нарочитое причмокивание. Он тяжело глотает пересохшим разом горлом. – Я вас ненавижу, – обречённо бормочет он, пытаясь натянуть край куртки ниже на колени. – Неправда, – говорит довольным – чересчур довольным – тоном Шигараки. Ястреб слышит, как он сглатывает и шумно вздыхает – на грани стона. Кажется, вжимается в кресло или где он там устроился, потому что шуршит ткань. Снова вздыхает – протяжно и прерывисто. Даби не издаёт ни звука. В груди у Ястреба зреет подозрение. – Не то чтобы я жаловался, – медленно тянет он, – но меня напрягает молчание Даби. – Не беспокойся, – он буквально слышит широкую улыбку Шигараки, – у него просто временно занят рот. Тебя же раздражала его болтовня? По позвоночнику у Ястреба словно кто-то выплёскивает кипяток. Он открывает рот и закрывает тут же, не зная даже, что сказать. Шигараки стонет прямо ему в ухо. Тихо. Нарочито. Ястреб снова стискивает зубы. – Я просил перестать иметь мне мозг, а не начинать иметь друг друга на прямой со мной трансляции. – Но ведь мы не всегда можем получить то, что хочется, да? Ястреб облизывает сухие губы и пытается сосредоточиться на собрании. Выходит плохо. Шигараки не отпускает комментариев не по делу, внимательно слушает всё и по-прежнему просит уточнить то или иное. Прерываясь и задыхаясь, сбиваясь порой с речи и тратя несколько секунд, чтобы к ней вернуться, и поверх его голоса, хрипящего всё больше с каждой минутой, слышится ещё одно шумное, задыхающееся дыхание. И... ещё кое-какие звуки. Ястреб отдал бы всё, чтобы просто взять и начать вытаскивать из ушей крошечные комочки наушников прямо сейчас. Ещё немного – и он не выдержит. – Скажи, – Шигараки говорит так близко к динамику, что опять раздаются помехи – Ястребу мерещится, что это уже шумит у него в голове, – из-за чего ты злишься больше – что мы развлекаемся или что мы развлекаемся без тебя? – Из-за того, что вы мешаете мне работать, – сквозь зубы цедит Ястреб. – Ну конечно. Кажется, он даже слышит насмешливое хмыканье Даби где-то на фоне. Чтоб он подавился там. Учитывая размеры Шигараки, это будет не сложно, но Ястреб не собирается думать о размерах Шигараки сейчас. Вообще. Никак. Нисколько. ...господи, он думает о размерах Шигараки. И, слушая тихие вздохи Даби у себя в ушах, почти представляет происходящее там, за много миль. Как скользит он языком. Как касается губами. Как обхватывает ртом, позволяя скользнуть внутрь – он задерживает дыхание в такие моменты и шумно выдыхает после, Ястреб так хорошо это себе представляет. Будто сам делает это. Будто сам находится там же. Как бы он хотел сейчас там оказаться. Там. С ними. – Что ты об этом думаешь, Ястреб? – спрашивает его Старатель, и Ястреб даже дёргается от неожиданности, машинально натягивая куртку ещё сильнее на колени. – Э... – Он спрашивал тебя, согласен ли ты, чтобы герои менялись патрулируемыми городами, чтобы, если что, уметь ориентироваться в любом городе в любой ситуации, – сообщает ему Шигараки и насмешливо замечает: – Странно, отсасывают мне, а мозг стёк в штаны почему-то у тебя. – ...полностью согласен с этим, Старатель-сан, так будет меньше возможностей застать нас врасплох, – бодро отвечает Ястреб и, когда Старатель переводит взгляд с него снова на экран, шипит, прикрывшись ладонью: – И мозг у меня на месте. – Конечно, – говорит Шигараки и стонет. Стонет так громко, что у Ястреба сердце падает куда-то в желудок от мысли, что его без труда могут услышать другие герои. Стонет протяжно и звонко, сбиваясь под конец на всё более короткие, отрывистые постанывания, закончившиеся длинным шумным выдохом. Стонет специально для него. Где-то там же глухо стонет Даби. Ястребу действительно кажется, что его трахнули в мозг прямо через уши. И что если он хоть немного, хоть чуть-чуть коснётся сейчас до боли напряжённого собственного члена, с трудом скрываемого курткой, то кончит сам. Он. Их. Ненавидит. Он... Ястреб вздрагивает от внезапного звука – кто-то из них целует микрофон на прощание. – Ждём тебя, – надсадно хриплый голос Даби сливается со скрипучим голосом Гран Торино, оповещающим о конце собрания, и Ястреб шагает прямо к окну, решив не размениваться на двери. Или всё-таки нет.