Таксидермист

Мы шли быстро и тихо, покидая дом Мимзи. Ночь была необычайно приятна для прогулки, несмотря на то, что через пару недель официально наступит зима. Очень неудобно было носить слишком много слоёв верхней одежды, так что я был благодарен Рози за то, что она сохранила мой дневной наряд. Так что я смог выйти на улицу в своём новом костюме, не таская с собой ничего лишнего. Я выбрал ресторан в трех кварталах от Дворца Мимзи, поэтому чтобы добраться туда, не пришлось ехать на трамвае. И, несмотря на то, что я совсем не опаздывал ко времени моей брони, мне было неприятно находиться у Мимзи. Более того, я хотел поскорее убраться оттуда. Слишком большое количество мужчин с подозрительными намерениями и сомнительным благородством, наблюдающих за Шарлоттой в клубе, вызывали у меня странное беспокойство. Мы и так уже привлекли слишком много внимания на один день среди этих похотливых простолюдинов, и мне не хотелось бы и дальше демонстрировать ее в этой среде. Я чуть не зарычал, вспомнив о самодовольном поведении парня, который пытался пригласить её на танец. Я искоса взглянул на Шарлотту. Она все еще крепко держала меня за руку и, к моему удивлению, выглядела возбуждённой, хотя ей трудно было поспевать за мной. Она казалась поглощенной мыслью, которая не давала ей скучать. Проходя второй квартал, я решил притормозить и нарушить тишину. — Тебя что-то беспокоит, дорогая? — сказал я, пытаясь казаться непринужденным. — Не совсем — искренне сказала она, улыбнувшись мне — Просто я была рада, что мы поскорее ретировались оттуда. Атмосфера была немного напряженной, не так ли? Я с любопытством моргнул. Как любопытно. Она думала о том же, что и я. — Ты говоришь об вполне оправданном внимании, которое ты получала, милая? — шутливо спросил я. — Должна ли я смириться с тем, что ты упомянул о драке, которую я затеяла? — сказала она, морщась от стыда. Я громко рассмеялся. Она все еще думала о драке! Она даже не рассматривала свое присутствие, как одну из причин, по которой все смотрели на нее! Эти её черты невинности были очаровательны. Она полностью лишилась той власти, которую имела над окружающими. И, на мой взгляд, ей лучше было и дальше оставаться в неведении. — Конечно, дорогая — сказал я, переводя дыхание, — О, это было потрясающее зрелище! Я не получал такого удовольствия со времён краха фондового рынка в 1929 году. — сказал я и снова засмеялся. Она надулась и опустила глаза. — Гм… На самом деле, в мои планы не входило такое поведение, сэр — сказала она с болью в голосе — Я уже говорила тебе, что у меня просто… мм… сработал инстинкт? — Дорогая, приятно осознавать, что ты можешь постоять за себя. — заверил я её — К тому же, в твоей душе есть инстинкты свирепого воина, и Кэти очень хорошо смогла ощутить это на себе. Она посмотрела на меня, явно расстроенная. — Эта женщина была просто ужасна, сэр. — сердито проговорила она — Я не могу поверить, как грубо она с тобой обращалась, а потом заговорила со мной так, как будто была выше меня. И после того, как она дала мне пощечину, я просто действовала, не задумываясь. — пробормотала она и фыркнула. Я смотрел на нее со смесью гордости и веселья. — Как твой босс, я поздравляю тебя с проявлением храбрости в борьбе за мою честь, дорогая. — похвалил её я. — Но постарайся не влезать в драку в следующий раз. Было бы очень плохо, если бы ты получила травму в процессе. Она слегка улыбнулась мне и снова посмотрела на дорогу. — Я не горжусь своим поведением, сэр, но я уверена, что если бы я увидела ее снова, то не смогла бы ответить на её грубость, как в этот раз. — сказала она уверенно. — Я знаю. И тот удар в нос, который ты ей влепила, научит её не лезть в своё дело. — потом я добавил — Но, честно говоря, этот бой был хорош. Редко доводится поглядеть на такое развлечение. — Разве борьба с репортером на кулаках-развлечение? — сказала она с сомнением на лице. — Конечно! В самом чистом виде! Реальность! Истинная страсть! — воскликнул я, с энтузиазмом поднимая кулак в воздух. Она посмотрела на меня, склонив голову. — Я узнаю хорошее шоу, когда вижу его, дорогая. Поверь мне. Я участвую в радио-театре по средам, и эта драка была лучше, чем многие из тех скучных историй, рассказанных там. Она нахмурилась, явно чувствуя себя неловко. — Но после того, как я вышла из ванной, я почувствовала себя цирковым животным на сцене. — искренне сказала она — все смотрели на меня. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть в центре внимания. В конце концов, каждый — сцена, а сцена — это мир развлечений. — сказал я, сузив глаза и расширив улыбку. Она расстроенно закусила нижнюю губу. Если показывать себя на сцене, то я бы предпочла, чтобы все видели, как я пою. — внезапно сказала она. Я заинтересованно поднял бровь, и немного наклонился к ней. — Ты все еще хочешь быть певицей, верно?» — с любопытством спросил я. — Моя музыкальная мечта звучит нелепо, правда? — сказала она с застенчивой улыбкой. — Совершенно верно! — воскликнул я. Её лицо исказилось разочарованием. — А… ты правда так думаешь? — сказала она с нервным смешком. — Конечно! Музыкальные мечты для заблудших, которые пытаются взобраться на гору невозможности, добиться славы, и в конечном итоге потерпеть полный провал. — злобно сказал я. — У многих нет даже самого необходимого минимума, чтобы получить милостыню на улице, и все же они изо всех сил стараются развлечь толпу, которая не хочет или не просит их. Она поджала губы и посмотрела вниз. — Я уже сказала, что у меня нет таланта. — прошептала она обречённо. — О нет, нет, нет, дорогая. Я этого не говорил. — сказал я, подмигивая ей. — Музыкальная мечта смешна только в том случае, если у тебя нет того, что нужно. Но у тебя, моя дорогая, есть талант, который можно раскрыть. Если кто-то и может добиться успеха и быть певцом благодаря своим собственным способностям, так это ты. Она удивленно посмотрела на меня и искренне улыбнулась. — Спасибо, сэр. — сказала она с сияющими глазами. Я улыбнулся ей в ответ. Мне нравилось видеть ее счастливой. Мне действительно нравилось видеть ее счастливой. И это начало меня беспокоить. Я резко остановился, и она споткнулась. — Сэр? — сказала она, когда увидела, что мы перестали двигаться вперед. — Что ж, вот мы и на месте! — воскликнул я, обрывая нить собственных мыслей. Это был ресторан Антуана. Один из самых популярных в городе рыбных ресторанов. Замечательное заведение, которое было символом элегантности и особенностью этой части района. Я посмотрел на Шарлотту и с радостью увидел, как ее лицо светилось от волнения. — Может, войдём? — сказал я ей, и она кивнула с широкой улыбкой. Мы подошли к метрдотелю, и он повёл нас к нашему зарезервированному столику. Ресторан был действительно фантастическим. Широко освещенный люстрами, с огромными окнами и картинами на стенах с известными людьми, которые приходили сюда поесть. Столы с белыми скатертями и деревянные стулья с элегантным дизайном были гармонично распределены в гостиной. На небольшом возвышении был оркестр, играющий легкий джаз, и несколько официантов бегали между столиками, оперативно обслуживая посетителей. После того, как мы сели за столик у окна у входа, подошел официант, чтобы предложить меню. После стакана виски, который я выиграл у Хаска в покер (с которым он позже продолжал делать ставки, искушая свою удачу), у меня с самого обеда в желудке не было ни крошки, и после всех волнений этого вечера я действительно проголодался. Мы оба попросили суп в качестве закуски. Я заказал étouffée, как основное блюдо, и должен был заверить Шарлотту, что она может заказать все, что захочет, не беспокоясь о цене. Я рассмеялся над её смущением, когда она сказала, что хочет попробовать креветок по-королевски. Официант записал наш заказ и пошел на кухню. Я подпер щеку рукой и посмотрел на Шарлотту. Она с удивлением оглядывалась. Она осматривала каждую деталь, впитывая все подробности, полностью поглощенная своим ликованием. — Ты счастлива, дорогая? — сказал я с улыбкой. Она повернулась ко мне, снова заметив мое присутствие. К моему удивлению, она еще шире улыбнулась. — Это потрясающе, сэр! — сказала она, хлопая в ладоши. Её взгляд сиял, а бурлящая энергия была заразительной. — Я рад, что тебе тут нравится. — сказал я — Хозяин этого заведения — один из спонсоров радио. Могу засвидетельствовать, что это очень хороший ресторан. — Вы знаете мистера Пентиуса? — взволнованно сказала она. — К сожалению. — ответил я, — Обычно он очень настаивает на том, чтобы проводить больше времени со мной, но меня не особо интересует его дружба. — Мистер Пентиус тоже знал моего отца. — сказала она с легкой улыбкой — И да, он весьма старательно выражал свою признательность, заваливая нас корзинами с яйцами. Однажды он дал нам столько яиц, что нам пришлось раздать их рабочим, чтобы они не испортились. Без сомнения, это тот ещё случай. — сказал я с оттенком раздражения в голосе — Когда он узнал, что я таксидермист, он настоял на том, чтобы прийти ко мне домой и посмотреть, как я работаю. — О! Так это ваша работа, сэр? — сказала она, указывая пальцем через мое плечо. Я обернулся, чтобы посмотреть, на что она указывает. Над входной дверью висели три трофея в виде оленьих голов. Один в центре был заметно больше двух других, висевших рядом. — Ты всё правильно поняла, милая. — гордо сказал я — Пентиус попросил меня изготовить для него эти экземпляры, чтобы они выглядели достаточно внушительно, и он мог повесить их на стену. Та, что в центре — одна из самых больших особей, на которую я когда-либо охотился, а на двух других он охотился сам. — Я как раз подумала о том, что того, кто в центре, не мог поймать кто-то настолько хилый, как он. — сказала она с нервной улыбкой. Я усмехнулся. — Сначала он просто хотел, чтобы я приготовил этих двух маленьких оленят, — объяснил я, — но он не смог устоять, увидев рога и разные детали в моей мастерской. Он был достаточно настойчив и щедр, чтобы добиться своего, поэтому в конце концов я решил продать их — заключил я. Она посмотрела на них еще немного. Наконец она повернулась ко мне. — Когда это было, мистер Аластор? — с интересом спросила она. — Думаю, около трех лет назад — сказал я, вспоминая. — Тогда всё сходится. Они такие замечательные, что я уверена, что запомнила бы их. — сказала она с восхищением, отраженным в его словах — И величие, которое они излучают, характерно для их произведений, сэр. Я улыбнулся искреннему комплименту. — Я так давно не была в этом ресторане! Он так сильно изменился! — воскликнула она. Полагаю, ты бывала тут раньше. — Да, много лет назад. Я приходила сюда хотя бы раз в месяц, чтобы поесть. Конечно, так было до двенадцати лет, когда мои родители были еще… — сказала она, и энтузиазм в её голосе угас. — Понятно. — сказал я, выпрямляясь на стуле. — Я надеюсь, что это место в любом случае принесет тебе хорошие воспоминания. Было бы обидно пригласить тебя в заведение с прискорбной личной историей. — О, конечно, это были хорошие времена! — сказала она, снова улыбаясь. — Папа часто заказывал etouffée. Он говорил: Это единственный ресторан в городе, который может передать жалкий вкус ракообразных и сделать из них деликатес. — сказала она, понизив голос — И после того, как он потребовал самого большого краба, он сказал мне: Шарлотта, никогда не принимай дерьмо от других. С тобой должны обращаться так, как ты того заслуживаешь. — Кажется, мы бы могли с ним поладить. — с интересом сказал я. Она мягко рассмеялась и кивнула. — А за десертом мама обычно говорила: Шарлотта, дорогая, я знаю, что ты любишь beignes, но тебе не обязательно демонстрировать это публично. У тебя всё лицо в сахаре. — сказала она очень спокойным тоном. — Кажется, она очень заботилась о своей внешности. — сказал я, — А тебе всегда нравились сладости. Шарлотта печально улыбнулась. — Моя мама была очень красивой, но я получила гораздо больше физических черт от отца, в том числе и его рост. Друзья отца часто дразнили его по этому поводу, и он злился, потому что они высмеивали его рост. Они ломали голову над тем, как ему удалось очаровать такую величественную женщину, как моя мать. Маме всегда удавалось заставить его чувствовать себя лучше своим вниманием и уверениями, что она влюбилась в него не из-за его внешности или из-за его роста, а из-за того, кто он есть. Кроме того, она была единственной, кто мог сказать ему, что его рост делал его совершенно очаровательным; он не мог сердиться на неё… Шарлотта вздохнула. Она взяла одну из вилок и начала вертеть её в руках. — Они очень любили друг друга. — заверила она с печальной улыбкой. Я внимательно посмотрел на нее, ожидая, что она скажет еще что-нибудь. Но она просто зажмурилась, тяжело сглотнула и снова вздохнула. — Похоже, они очень хорошие родители. — сказал я, чтобы прервать молчание. — Простите за мою бессмысленную болтовню, мистер Аластор. — быстро сказала она. — Мне нравится этот разговор, так что не беспокойся.- заверил я. После нескольких минут молчания она снова заговорила. — Знаешь? Мне бы так хотелось, что вы с ними познакомились. — сказала она, все еще играя вилкой — Я думаю, вы с моим отцом очень хорошо бы поладили. Я чувствую, что у вас была бы схожая жизненная философия. Именно от него у меня появилась любовь к музыке, а от матери — к исполнительскому искусству и танцам. Она с усилием улыбнулась мне. За все время, что он знал Шарлотту, она редко говорила о своих родителях. Для нее это была щекотливая тема, которая в прошлом заставила её горько заплакать, из-за чего нам пришлось прекратить разговор. Честно говоря, я не хотел, чтобы это повторилось снова, поэтому нам стоило бы сейчас же прекратить это обсуждать. — Возможно, если бы мы с тобой встретились при других обстоятельствах, все было бы совсем иначе. — сказала она с грустной улыбкой. Я был согласен. Если бы не смерть её родителей и экономический кризис, наверняка мы бы столкнулись на вечеринке. Шарлотта, вероятно, сильно отличалась бы от той девушки, которая сидит передо мной. Как единственный, зависящий от родителей и наивный ребенок в богатой семье, мне было бы легко достучаться до нее несколькими ласковыми словами, а потом закончить соблазнять её каким-нибудь банальным поступком. Я был уверен, что завоевал бы расположение её родителей раньше, чем другие женихи, просто получив согласие Шарлотты. Она была бы в моей власти, а её состояние — в моём распоряжении. Глядя на это издалека и после многих лет знакомства с ней в худшем ее проявлении, было почти облегчением осознавать, что возможность встречи с ней тогда была не более чем фантазией. Я оперся локтями о стол и сцепил пальцы. — По правде говоря, мне бы не хотелось ничего менять, дорогая. — сказал я, глядя ей в глаза — Всё и так прекрасно. Она удивленно посмотрела на меня и уронила вилку на стол. — Разве вам не хотелось бы познакомиться с моими родителями? — обиженно сказала она. — Без сомнения, я был бы очень рад встретиться с твоими родителями, дорогая. — заметил я. — Но если бы все не случилось так, как случилось, нас с вами, вероятно, не было бы здесь. Своим взглядом она пригласила меня продолжить. — Если бы два года назад ты не пришла ко мне домой голой и напуганной, мы не смогли бы каждый день сидеть за одним столом, и ты не смогла бы честно говорить о том, что тебе нравится и не нравится, у тебя не было бы возможности использовать свой потенциал во всех новых вещах, которые ты узнала. Теперь ты очень выросла и стала более независимой. Я немного наклонился к ней и посмотрел прямо ей в глаза. — Кроме того, ничто не гарантирует нам, что мы могли узнать друг друга так, как знаем сейчас, или что мы бы поладили. Так что, в конечном счете, я предпочитаю искать хорошее в том, что уже произошло, вместо того, чтобы сожалеть о вещах, которые никогда бы не реализовались. По правде говоря, я действительно благодарен твоим родителям за то, что они привели тебя в этот мир, и благодарен судьбе за то, что она сделала так, что мы встретились в том лесу. Я улыбнулся ей, опустив веки. Шарлотту словно парализовало. Она несколько раз открывала рот, прежде чем смогла что-то сказать. В конце концов, она так и не смогла ничего сказать и уставилась глазами в стол. В этот момент подошел официант и подал каждому из нас по тарелке супа. Он откупорил бутылку белого вина и влил содержимое в оба бокала. — Приятного аппетита. — сказал он и ушел. Я попробовал бульон. Это было действительно прекрасно. Шарлотта все еще была погружена в свои мысли. — Дорогая, ешь. — сказал я. — Это всего лишь закуска, но это деликатес… — Мистер Аластор. — прервала она меня, глядя на меня блестящими глазами с решительным выражением лица. — Ты действительно счастлив, что встретил меня? Я не мог удержаться от смеха. О, моя милая Шарлотта. Она была такой открытой. — Ты сомневаешься в этом, милая? — сказал я, прищурившись. — Мне нравится работать на вас, сэр. — твердо сказала она. — Я стараюсь делать все, что в моих силах, чтобы делать вас счастливым. Это была сделка, на которую я согласилась, попав в ваш дом: позаботиться о том, чтобы ты был счастлив. По правде говоря, я очень благодарна вам и рада, что могу разделить с вами каждый день моей жизни, так что… — её речь прервалась, и она снова уставилась в стол. Мои веки еще немного опустились, и я подпер подбородок тыльной стороной ладони. — Хочешь знать, доволен ли я твоей работой? — сказал я, глядя на нее. Она медленно кивнула. Моя улыбка стала шире. — Если бы я не был удовлетворён, ты бы на меня не работала. — сказал я, всё ещё глядя на нее. — Ты бы не надела новое платье и не обедала бы здесь со мной. Все, что ты получаешь от меня — это то, чего ты заслуживаешь. Ни больше, ни меньше. Она глубоко вздохнула. — Понимаю. — сказала она с разочарованием в голосе, но с улыбкой. — Тогда я рада слышать, что вы удовлетворены тем, что я делаю, сэр. И до того дня, когда вы откажетесь от моих услуг, я сделаю все возможное, чтобы и дальше делать вас счастливым. — проговорила она с гордым видом. Я поднял свой бокал. Шарлотта последовала моему примеру и стукнула свой бокал об мой с тихим звоном. — Я хочу поднять тост за тебя, дорогая. — торжественно сказал, глядя ей в глаза. — Потому что ты делаешь дни ярче, потому что я всегда знаю, что меня встретят дома с музыкой, и потому что каждое воскресенье у меня будет, свято, хорошая тарелка домашней джамбалаи на столе. Она от души рассмеялась, а потом откашлялась и посмотрела мне в глаза. — Я тоже хотела бы выпить за вас, мистер Аластор, — сказала она, — за то, что вы приняли меня в свой дом, когда у меня буквально ничего не было. Я поднимаю тост за вас, потому что я не смогу отблагодарить вас достаточно, в этой жизни, за второй шанс, который вы дали мне, когда я уже впала в отчаяние и… Я смотрел на нее с интересом. — И потому, что ты всегда заставляешь меня улыбаться. — сказала она с широкой улыбкой. Я подозрительно прищурился. Что-то здесь было не так. — За наше здоровье. — сказал я и снова чокнулся с её бокалом, а затем выпил сразу половину содержимого. Она тоже отпила из стакана и удовлетворенно вздохнула. — Давно я не пила белого вина. — сказала она с энтузиазмом. Она взяла ложку и отхлебнула суп. Её глаза расширились от шока, и она продолжила есть с большим энтузиазмом. Я подавил смешок и выпрямился. Было так забавно видеть такие её выражения лица. — Это так вкусно! — воскликнула она. — Только самое лучшее качество для нас, милая. — сказал я, смеясь. — Ужин, который я приготовила в прошлом году, не сравнится с этим рестораном. В тот раз главное блюдо из тушеной оленины было немного пережарено. — смущенно заключила она. — В этом году ты здорово преуспела на кухне, это правда. — сказал я, беря ложку. — Но мне показалось, что по такому случаю уместно было пойти куда-нибудь поесть. Если хочешь, мы можем сделать поход в этот ресторан ежегодной традицией. Она засмеялась и кивнула. — Похоже, я застряла с тобой надолго. — сказала она. — О, ты не сможешь так легко от меня избавиться, милая. — озорно сказал я. Она покраснела и быстро продолжила хлебать суп. Через некоторое время мы закончили закуску. Вскоре после этого вернулся официант, чтобы убрать пустые тарелки и заменить их основным блюдом, которое каждый из нас заказал. Это были довольно большие тарелки и щедрые порции. — Не припомню, чтобы они были такими большими! — с энтузиазмом воскликнула Шарлотта. Мы сразу же начали есть. Должен признать, что судя по виду тарелки Шарлотты и тому, насколько ей понравилась, я подумал о том, чтобы заказать это же блюдо при следующей возможности. — Как же это хорошо! — сказала она, поливая лимонным соком одну из креветок. — Когда я была маленькой, я ела только картофель фри, и «beignes» с мороженым на десерт. Я чувствую, что многое упустила. — Легко представить маленькую Шарлотту перед стаканом мороженого. — сказал я, смеясь. — О, эта фотография есть в… — начала она, и запнулась. — Шарлотта? — сказал я озадаченно. — Фотография. В этом ресторане висит фотография. — сказала она, широко открыв глаза, и ее взгляд упал на заднюю стену, полную фотографий в рамках. Шарлотта вскочила на ноги и побежала, уставившись на стену. Я решил последовать за ней. Когда я подошел, она внимательно осматривала каждую картинку, бормоча что-то себе под нос. Затем, почти в правом нижнем углу, Шарлотта остановилась. — Я нашла ее. — сказала она потрясенно. Она сняла фотографию со стены и внимательно посмотрела на нее. — Она действительно все еще здесь. Она повернулась ко мне и с тоскливым взглядом передала фото. Это была фотография размером чуть больше моей ладони, на которой можно было увидеть трех человек, сидящих за одним из столиков в ресторане. Это был отец, светловолосый мужчина с широкой улыбкой, элегантная высокая женщина, которая с достоинством улыбалась, а прямо в центре была маленькая блондинка с огромными глазами и лицом, испачканным чем-то вроде шоколадного мороженого. Это было воспоминание о семье Магне. Маленький кусочек истории, сохранившийся на бумаге, который теперь существовал только в воспоминаниях Шарлотты за стеклом, покрытом пылью, на этой старой стене. — Ты не сильно изменилась. — сказал я, обращая внимание на миниатюрную Шарлотту на фотографии. Его взгляд, полный энтузиазма, остался неизменным. Она улыбнулась мне. — Это был день, когда мне исполнилось одиннадцать. — сказала она, глядя на фото. — Папа заказал мне столько мороженого, что после этого у меня два дня болел живот. — Очаровательно. — фыркнул я. — Папа привел фотографа в тот день, чтобы он нас сфотографировал. — продолжала она. — Но когда мистер Пентиус увидел нас, он попросил повесить копию на стену. Он сказал, что такая особенная и утонченная семья, как наша, наслаждающаяся этим рестораном, заслуживает того, чтобы быть выставленной тут. — Ваш дядя забрал все ваши семейные фотографии со всем остальным во Францию? — Да. — сказала она с грустной улыбкой. — Ммм… — пробормотал я, оглядываясь. А затем незаметно сунул фотографию в куртку. Шарлотта потрясенно посмотрела на меня. — Мистер Аластор! — в панике прошептала она. — Да, дорогая? — сказал я, глядя на нее с хитрым оскалом. — Ты не должен этого делать! — Я не понимаю, о чем ты говоришь, милая. — сказал я, приподняв бровь. — Я просто делаю одолжение одной леди, которая была бы очень счастлива сохранить это воспоминание, и хотя она и хочет иметь у себя эту фотографию, она не может сама её украсть. Выйдя из своего первоначального удивления, она мягко улыбнулась мне, явно тронутая. — Вернемся к столу. — сказал я, направляясь обратно. — Еда остывает. — Она последовала за мной. Остаток ужина продолжался под смех и небольшие анекдоты из ранней жизни Шарлотты. Она рассказала мне, что однажды перед вечеринкой взяла любимую шляпу отца и воткнула в бант маленькое фарфоровое яблоко. Весь день он носил эту шляпу, не замечая перемены, и заметил ее только тогда, когда жена упомянула о ней. Но он ни в чём не винил Шарлотту, вместо этого он заключил ее в объятия и заметил, что у неё очень неплохой вкус. Это тронуло других завсегдатаев вечеринок, и с тех пор он заработал прозвище «Яблочный папочка». Я был рад, что мы нашли фотографию родителей Шарлотты. В каком-то смысле это был бальзам для ее переполненного сердца, который позволил ей говорить об этом без слез. Атмосфера была наполнена мягким джазом оркестра и нежным голосом Шарлотты. И я почувствовал, что наконец этот бесполезный Пентиус сделал хоть что-то правильно. Официант вернулся снова, на этот раз с тележкой десертов. Шарлотта без колебаний заказала «beignes», а я заказал только чашку кофе без сахара. Забрав грязную посуду, он ушел. Я посмотрел на Шарлотту. Она с энтузиазмом наслаждалась десертом. Ее щеки снова были в сахаре, почти как дежавю. Я наклонился к ней, дотронулся рукой до ее щеки и большим пальцем стер излишки сахара. Она посмотрела на меня с приоткрытым ртом, и тепло ее щеки коснулось моей руки. Я улыбнулся. — У тебя были остатки «beigne», сокровище. — сказал я. Она хотела что-то мне сказать, но её прервали. — Где фотография Магне?! — услышали мы поблизости испуганный мужской голос. — Я клянусь вам, сегодня она ещё была тут, сэр Пентиус! — маленький лысый человечек отчаянно говорил ему. — Никто ничего не изменил! Шарлотта повернулась ко мне и посмотрела на меня глазами, полными вины. Она поджала губы и вжалась в свой стул. Я сохранял спокойствие, приложив палец к губам, показывая ей, чтобы она ничего не говорила. Пентиус в отчаянии оглядел сидевших рядом с ним клиентов, а зачем пристально посмотрел на нас. Его глаза расширились, и я боковым зрением увидел, как он спешит к нам. — Ну и ну! Неужели это Аластор собственной персоной! — воскликнул он с торжествующей улыбкой. — Вот мы и снова встретились. — Я тебя знаю? — сказал я, оглядывая его с головы до ног и злобно улыбаясь. Судя по выражению лица, он был разочарован моим замечанием. Затем он наклонился ко мне через стол и посмотрел на меня. — О, ты меня знаешь! — раздраженно сказал он. — Как ты мог забыть об одном из своих спонсоров! Я громко рассмеялся. — Успокойся, Пентиус, я просто шучу. — В самом деле? — сказал он, и его выражение лица изобразило сильнейшее волнение. — Я знал, что ты не сможешь забыть своего хорошего друга. Сказать, что он был «моим другом», означало очень сильно исказить истину, но на этот раз я решил оставить все как есть. Пентиус был высоким худым мужчиной. Длинные прямые черные волосы, которые он носил распущенными, казалось, имели четкую и жесткую форму. У него были торчащие клыки, из-за которых он шипел, произнося буквы «s», «c» и «z», как двуногая змея в полосатой рубашке. Он носил огромный цилиндр и ожидал, что все сотрудники будут называть его «сэр Пентиус». — Итак… Насколько я знаю, у тебя что-то украли? — сказал я естественно. Шарлотта ниже и ниже сползала на своем стуле, как будто хотела спрятаться под столом. — О да! — заорал Пентиус. — Кто-то забрал единственный снимок Яблочного папочки Магне и его семьи, который висел тут на стене! — Мы действительно не знаем, как тебе помочь. — сказал я спокойно и посмотрел на Шарлотту. — Моя дорогая, ты что-нибудь об этом знаешь? Она резко вскочила на стуле и сильно покачала головой. — Ах, какая жалость! — воскликнул он, затем пристально посмотрел на Шарлотту. — Подожди минутку… этого не может быть! Это ты! Глаза Шарлотты расширились от ужаса. А- ластор встречается с девушкой! — сказал он, с энтузиазмом девушки, празднующей своё шестнадцатилетие. — О, приятно познакомиться, милашка! Прошло уж много лет с тех пор, как ты приводил сюда кого-нибудь поесть! Шарлотта не знала, что сказать, а потом посмотрела на меня, склонив голову. — Однажды я привел сюда Мимзи, чтобы заключить с ней контракт относительно моих процентов как инвестора в ее клубе. — объяснил я. — Я до сих пор не понимаю, почему ты решил, что лучше вложить деньги в её бизнес, а не в мой, Аластор. — сказал он с обиженным видом. — Похоть и легкая жизнь — это нечто большее, чем просто хороший вкус в еде, Пентиус. — сказал я, искоса глядя на него. Соперничество между Мимзи и Пентиусом было хорошо известно. Оба они предлагали разные виды развлечений. Но я выбрал Мимзи, так как моя скука перевешивала жажду изысканной кухни. — О да. Её бизнес такой вульгарный. Я помню тот день, когда ты привел Мимзи, а она в итоге так напилась, что заснула на столе. — пренебрежительно сказал Пентиус, а затем посмотрел на Шарлотту. — Но ты выглядишь хорошей девушкой. Шарлотта нервно ему улыбнулась. — Итак… зачем ты искал эту фотографию? — сказал я небрежно. — Ох, точно! — он снова закричал в панике. — Мне нужна эта фотография! Она должна была быть приятным сюрпризом, когда он придет сюда! — Сюрпризом для кого? — сказала Шарлотта, нахмурившись. — Для старшего брата Яблочного папочки Магне. — сказал Пентиус, перекрестившись, — Мигель Магне приезжает с визитом из Франции в Новый Орлеан.