Саша Мысль интересная, но ты потеряешься. Доброго утра, кстати.
Почему Саша не спит уже в семь утра — вопрос интересный, но его Женя решает задать при встрече. Женя Доброго, доброго. Тебе стоит перестать так сильно сомневаться в моей способности ориентироваться.Саша Не в этом дело. Я верю, что ты лучше любого навигатора. Просто действительно нужно жить тут, чтобы знать, как дойти быстрее. А я тут живу.
Женя Намёк понят. Тогда до одиннадцати? Или можем встретиться пораньше?Саша Хоть сейчас. Кстати, что думаешь насчёт пикника? Я готовил печенье вчера, что-то не рассчитал, и теперь нуждаюсь в роте солдат, чтобы всё это съесть.
Женя Хоть сейчас — это сильно, предлагаю хотя бы половину восьмого. Мне нужно собраться и поднять с пола вилки. Но рота солдат у тебя, считай, есть. В моём лице.Саша Тогда жди через полчаса
. И вот здесь Женя засуетился, но первым делом бросился собирать рассыпанную посуду. Просто сходить на пляж — уже звучало круто, а устроить пикник у моря — это же вообще мечта. Были, конечно, и свои минусы — хотя бы то, что его максимальным вкладом в пикник стало бы одеяло — готовить он не умел, а подходящей еды в доме не было. Немного подумав, он достал из-под своей кровати рюкзак, бросил в него первое попавшееся широкое полотенце и полез в кухонный шкафчик за термосом и травяным чаем с малиной. В конце концов, он явно идёт не за тем, чтобы поесть. Очень пунктуальный и подозрительно бодрый Саша в своих извечных серых шортах появился на пороге Жениного дома ровно через полчаса и осторожно постучал в дверь. Калинкин, собственно, надевавший за этой дверью кроссовки, дёрнулся, чуть не снёс собой обувную полку и нервно крикнул «я уже иду». Несмотря на раннее утро, было вполне тепло, что для середины июня — не особенность. Изначально они шли по уже привычной дороге, а потом Саша резко свернул в какие-то кусты, осторожно придерживая ветки, чтобы те не били Жене по лицу. — У тебя странные понятия о коротких путях, — фыркнул тот в ответ. — Пригни голову, смотри под ноги и не потеряй рюкзак, — абсолютно спокойно отозвался Ваш, будто не слышал предыдущей фразы. — Тут идти ещё буквально минут десять, а эти кусты занимают полдороги, не больше. И действительно, меньше, чем через пять минут, они снова вышли на обычную асфальтированную дорогу, на обочине которой были припаркованы буквально две-три машины, видимо, живущих неподалёку. По крайней мере, Жене хотелось на это надеяться, потому что в без чего-то восемь утра не хотелось видеть на пляже кого-либо ещё. — Нам сейчас налево и вот за тем вот заброшенным зданием свернуть, — махнул рукой Саша, вылезая на дорогу. — Понял, — кивнул Женя, оглядываясь по сторонам. — Рюкзак не потерял, если что. — Молодец, — улыбнулся Ваш. Повернув за двухэтажным зданием из серого кирпича с выбитыми окнами, они вышли на поросшую травой тропинку и остановились. — Ну, пришли, — объявил Саша. — Выбирай, куда пойдём. — Не знаю, давай туда, — Женя неопределённо махнул рукой вправо, замерев на месте от одного только вида. Абсолютно пустой берег, ни одной души, как он и рассчитывал; перед ними был просто чистый светлый песок, у самой кромки воды забросанный водорослями: вероятно, ночью был шторм. И море: синее-синее, до самого горизонта, накатывалось на берег и тихо шуршало буквально в десяти метрах. Над ними пролетела пара чаек, но в остальном было тихо. — Красиво, — восхищённо выдал Женя, всё ещё не двигаясь с места. — А я говорил, — довольно улыбнулся Саша, наблюдая за этим восхищением. — Пойдём уже ближе, чтоб ты вообще в обморок от красоты упал. Они перешли с травы на песок, и Женя удивлённо ойкнул, обнаружив, что песок холодный, хотя и очень приятный. — Ну, а что ты хотел, — развёл руками Саша. — Не прогрелся ещё. Они сели настолько близко к воде, что Калинкин мог протянуть руку и потрогать водоросли, чем немедленно и воспользовался. Саша, конечно, предпочёл бы разместиться подальше, но Женя поначалу отчаянно его уговаривал, а потом просто расстелил полотенце там, где хотелось, и выбора уже не осталось. Женя тут же закопался в рюкзаке, доставая чай, пока Саша открывал коробку с печеньем, которую всё это время нёс в руках, и ставил между ними. — Кстати, красивая футболка, — сказал он, ткнув в неё пальцем, а потом ещё несколько секунд просто трогал ткань. — И краска на ощупь прикольная. — Спасибо, — ответил Женя, стараясь отвинтить крышку термоса, хотя, конечно, хотелось сказать «ну ясное дело, я позавчера часа четыре угробил, пока её разрисовывал и следы от вишни перекрывал». — А ты прям художник, или так, просто одежду выкидывать не хотелось? — поинтересовался Ваш и взял одно печенье. — По-моему, я просто креативный, — пожал плечами Калинкин и, последовав примеру, тоже взял печенье. — Если хочется, я и рисую, и фотографии обрабатываю, и вязать немного умею, шить — тоже, но без особого интереса. Разве что стихи не пишу и до вышивания ещё не добрался. Помню, даже ёлочные игрушки пытался делать и кристаллы выращивал. — Я, помню, по дереву выжигал раньше, — поддержал разговор Саша. — А потом из дерева остались только стены, но после одного сердечка на крыльце мама отобрала паяльник, и уже лет пять не отдаёт, — тут он улыбнулся, но это всё равно звучало как-то грустно. Несмотря на все Женины обещания заменить роту солдат в переписке, печенье преимущественно ел Саша, параллельно рассказывая о шахматном кружке, который был при школе ещё несколько лет назад. То ли воспитание, то ли природная скромность не позволяли ему есть чужую еду, не спрашивая хотя бы разрешения, а спросить как-то не удавалось — не хотелось перебивать. Так что он просто молча сидел, кивал головой и пил чай, переводя взгляд с Саши на море и обратно. — Бери ещё печенье, чего ты сидишь, — в конце концов Ваш заметил его страдания. — А можно? — неловко переспросил он, протянув руку к контейнеру. — Конечно, можно, чего ты спрашиваешь. Позволяй себе всё, что хочешь, вообще. — Прям всё, что хочу, могу позволять себе? — улыбнулся Женя, кажется, что-то задумав. Не дожидаясь ответа, он с размаху стянул футболку, бросил её куда-то в сторону и побежал в воду. Саша попытался крикнуть вслед что-то среднее между «вода холодная» и «Женя, а вдруг там медузы», но ни одна из этих фраз не далась ему нормально. Оставалось только отхлебнуть чай из термоса и надеяться, что у кого-то из местных неподалёку есть спасательный круг и навыки оказания первой помощи. Не прошло и двух минут, как Женя, выкрикивая что-то нечленораздельное, выскочил из воды, чуть не поскользнулся на водорослях и вцепился в брошенную футболку, как в самое дорогое, что у него было. — Вода ледяная, — пояснил он. — И я, кажется, наступил на медузу. Ваш молча закатил глаза и протянул ему чай. Обратно они шли тогда, когда у Жени уже высохли шорты, в которых он нырял, а в сторону моря потянулись первые отдыхающие. — Может, в этот раз пойдём не через кусты? — мягко поинтересовался Женя, убирая в рюкзак опустевший термос. — Если так хочешь — пойдём, — пожал плечами Саша. — В принципе, там как раз продуктовый будет по дороге, а мне кефир нужно купить. — Подожди, — вдруг выдал Женя и вцепился ему в руку. — Мы забыли. — Что мы забыли? — Песок. У меня же этот, кактус. — Так, ну мы, в целом, не очень далеко ушли ещё. Ты что-нибудь взял под песок? Женя растерянно огляделся по сторонам, потом осмотрел себя, прикинул содержимое рюкзака и вздохнул: — Только руки. — Ну, значит, — Саша улыбнулся и прикрыл глаза — начинало слепить солнце, — сходим как-нибудь в другой раз. Они свернули с основной дороги и по пыльной тропе подошли к старому зданию магазина, обложенному побитой тёмно-коричневой плиткой. — Можно было, конечно, сходить и в «Пятёрочку», — начал Саша, — но не сегодня. Дверь магазина скрипнула, он пропустил Женю вперёд, и они оказались перед одним сплошным застеклённым прилавком, за которым стояла продавщица, читающая утреннюю газету. За ней по стене располагались ещё полки с товаром, но всё было структурированно, так что Саша сразу отошёл изучать кефир, а Женя остался бродить по помещению кругами. — Здравствуйте, — бодро выдал Ваш. — Можно кефир однопроцентный? — Здравствуй, Саша, — улыбнулась продавщица и потянулась в холодильник за упаковкой; судя по всему, они были знакомы. — Как жизнь, как мама? — Всё хорошо, спасибо, — дружелюбно отозвался Саша. — Сколько с меня? — Сорок три рубля. А кто это с тобой? — она кивнула в сторону Жени, неловко замершего у входа с осознанием, что его наконец заметили. — А, это Женя, — интонация его голоса была такая, будто это предложение всё и объясняет. — Он переехал сюда недели две назад. Продавщица покивала головой, протянула ему сдачу и попрощалась. Поскольку всё время, что они были в магазине, Женя провёл, стоя у двери и ни во что не вмешиваясь, у него было достаточно времени, чтобы, слыша произошедший диалог, успевать делать выводы. Во-первых, магазин явно старый, то есть, открылся раньше сетевых супермаркетов, а раз Саша всё ещё сюда ходит, значит, тут либо дешевле, либо просто очень хорошее место. В любом случае, стоит запомнить. Правда, его внимание больше привлекло то, что после стандартного вопроса «как жизнь» последовал вопрос о маме. Значит, либо с его мамой что-то случилось (не дай бог, конечно), либо она его единственный родственник. Женя прокрутил в голове момент, где Саша рассказывал о переезде его семьи, но ничего о количестве человек вспомнить не смог. Попытки добыть такую, казалось бы, ненужную информацию он себе аргументировал простым любопытством и тем, что, возможно, их, помимо города, связывает ещё и положение дел в семье. — Ты чего завис? — спросил Саша, толкнув дверь; колокольчик у входа звякнул. — Я? — нелепо переспросил Женя. — Ничего. Мы идём, да? — Ну да. Было около десяти утра, когда они вышли из магазина. Мимо проехали одна-две машины, и всё снова стихло: было слышно, как стрекочут кузнечики где-то в траве. — Какие дальнейшие планы? — бодро поинтересовался Женя, пока они переходили дорогу. — Я собираюсь печь блины. Надо же как-то оправдать кефир, — он широко улыбнулся. — Ты со мной? — Ну да, сначала варенье, теперь блины — всё логично, — прокомментировал Калинкин. — С тобой я, с тобой. Уже даже слишком знакомая калитка Сашиного дома слабо скрипнула, пропуская их двоих в сад. Получив у двери тапочки с утятами и бросив полупустой рюкзак на ближайшую табуретку, Женя прошёл на кухню, где тут же получил вопрос: — Ну чего, ты готовить умеешь? — и грустно покачал головой: все его попытки готовить заканчивались пригоревшими сковородками, кучей грязной посуды, зачастую не менее грязной кухней и едва ли удобоваримой едой. Саша тяжело вздохнул: — Тогда хоть помогать будешь. Фартук возьмёшь, или у тебя ещё остались краски по ткани и креативность? В этот раз Женя, желая защитить только что созданную футболку, честно напялил на себя симпатичный розовый фартук в клеточку и поинтересовался, что, собственно, делать. Саша молча впихнул ему в руки глубокую миску и пакет с мукой. Не успел он поставить полученное на стол, как Саша докинул сверху ещё и стакан, попросив им отмерять муки. — Сколько? — уточнил он на всякий случай. — Стакана полтора. Только благодаря невероятным Жениным стараниям на столе, над которым он догадался пересыпать муку, её по итогу оказалось совсем немного. По крайней мере, меньше, чем в стакане. — Меняю миску с мукой на тряпку, — он сделал слегка виноватое выражение лица, зная, что это только начало. — Возможен стакан в качестве доплаты. Саша покачал головой, протянул ему мокрую тряпку и забрал миску, в которую тут же добавил ложку сахара, соль, соду и два яйца. — А вот теперь мне понадобится помощь, — произнёс он и протянул Жене уже открытую упаковку кефира. — Я перемешиваю, а ты по чуть-чуть наливаешь. Устраивает такое разделение обязанностей? — Более чем, — он тряхнул головой. — Признаю, мы неплохо сработались, — улыбнулся Саша. — Не сглазь, — отозвался Женя, трясясь над кефиром. Ваш только усмехнулся и попросил достать из шкафа любую сковородку, которая приглянется. Блинные сковородки в представлении Жени — это как обычные, по которым проехался каток, вечно пылящиеся в самой глубине посудного шкафа. Их достают, может, раз в год, на Масленицу, но, видимо, ситуация меняется, если дело происходит в доме у Саши, которому некуда девать десяток банок вишнёвого варенья и который сначала импульсивно покупает кефир, а потом уже придумывает, что с ним делать. Подав самую плоскую из найденных сковородок и чудом не уронив все остальные, Женя тихо ретировался, оставив Сашу, тесто и газовую плиту наедине. Дальше от него уже никакой пользы не было, так что он уселся на ближайшую табуретку, взял стакан уже остывшего чая и наблюдал. Ваш, в свободной светло-серой футболке, умело поднёсший спичку к плите и точно знающий, сколько теста нужно на один блин, выглядел, как настоящая хозяюшка; видно было, что готовить для него было даже слишком просто и в удовольствие. Честно, не хотелось его отвлекать, но Женя с самого магазина хотел задать один и тот же вопрос. — Саша, — осторожно позвал он, выждав более удобный момент. — Можно один нескромный вопрос? — За меня можно выйти замуж, если ты так восхищён тем, как я готовлю. — Боже, я не об этом, — фыркнул от смеха Женя. — Та продавщица в магазине, она спрашивала о твоей маме. Они, как бы, знакомые или что-то случилось? — Ну, — Саша задумчиво потёр нос рукой, в которой была деревянная лопатка, и перевернул очередной блинчик. — Ты почти угадал, но при этом и не угадал. Они знакомы, да, но её вопрос — просто дежурный о том, как вообще поживает наша семья. — То есть, если я правильно понимаю, ваша семья — это ты и мама? — Женя закусил ноготь, надеясь, что не переходит границы — Саша говорил очень спокойно, и ощущения, что ему неприятно, не было, но мало ли что. — Ну да, — Ваш пожал плечами и поставил перед Женей белую тарелку с горкой блинов. — Ничего сверхъестественного. — Понимаю. — Понимаю, что ты понимаешь, — бросил Саша, стоя у раскрытой двери холодильника, откуда доставал банку с вареньем, стараясь не уронить на себя пакет молока. — Может, ты фартук уже снимешь, или он тебе понравился? — А, да, — спохватился Женя и потянулся развязывать шнурки на спине. — Вообще, я пытался сказать, что наши семьи чем-то схожи, кажется. — Да я давно уже понял, что ты сюда с одной мамой переехал, ты же никого больше не упоминал. Схожи и схожи, чего теперь, не думаю, что тот факт, что мы никогда не видели своих отцов, как-то сильно нас объединяет. В таком случае, нам близка ещё минимум треть населения страны. — Ну да, — тихо ответил Женя, уставившись на скатерть; ему казалось, что он зря начал весь этот разговор. — Но довольно мило, что ты интересуешься, — продолжил Саша, за борьбой с крышкой от банки варенья не заметивший, как поник его собеседник. — Ложку дать? — Да, давай, — заметно оживился Калинкин, и уже буквально через минуту всё вернулось к норме. Надо было признать, Саша готовил очень даже неплохо, насколько Женя вообще разбирался в блинах. Большинство даже получились идеально круглыми, для чего, ему казалось, надо было по меньшей мере продать душу дьяволу. Возможно, самые первые немного пригорели, но именно на этот случай на столе стояло открытое вишнёвое варенье, в котором Женя уже испачкал все руки, и они теперь неприятно липли ко всему вокруг. — Вкусно, — от всей души похвалил Калинкин, в очередной раз протягивая руки к тарелке. — Ого, это первый неидеальный блинчик, который я вижу. — Вообще-то, — Саша прокашлялся и вернул ложку обратно в банку. — Он в виде сердечка. Ради тебя, между прочим. — Спасибо, — Женя, как и всегда, смутился, но расплылся в улыбке. Он бросил взгляд на часы с кукушкой, висящие над столом — они показывали половину двенадцатого. — Не то что бы я как-то беспокоюсь, — начал Женя, — но во сколько твоя мама возвращается с работы? — А мы что, уже знакомимся с родителями? — отшутился Ваш и только потом прикинул, что ответить. — Всегда по-разному, честно говоря. Она учительница истории, а сейчас летние каникулы, и, как ты понимаешь, учить некого, но она то наблюдатель на экзаменах, то проверяющий, то просто завучу с документами помочь надо. Но сегодня обещала быть ближе к вечеру. — Понял, — кивнул головой Калинкин и окончательно успокоился. Не то что бы ему так не хотелось знакомиться с родственниками своих друзей, скорее, его волновало, как отреагирует Сашина мама на то, что он приводит кого-то в дом — Женя никогда не замечал, чтобы тот спрашивал разрешения. — Расслабься, — улыбнулся Ваш, будто читая мысли. — Она не против гостей, она вообще у меня очень добрая. — Да я не нервничал, — почти не соврал Женя и решил, что где-нибудь через час всё равно уйдёт — у мамы был короткий день на работе, а он ещё обещал попытаться приготовить на ужин хотя бы пельмени — для них не нужна была сковородка, так что риск был минимальный. И уже вечером, на удивление не спалив кухню и сидя в своей комнате над всё-таки начатой книгой из списка литературы на лето, он пишет буквально несколько сообщений. Женя Не поверишь, но моя мама каких-то полчаса назад сказала, что в магазине, в котором мы были сегодня, покупая майонез, познакомилась с просто очаровательной женщиной, преподающей историю. Есть идеи, с кем?Саша Не поверишь, но моя мама прямо сейчас рассказывает мне, как в очереди в магазине разговорилась с очень дружелюбной женщиной и уже договорилась пригласить её хотя бы на чай.
Ох, ну наконец-то стало понятно, в кого пошёл Ваш с его манерой общения с новыми людьми. Женя Ну, есть какой-то плюс в том, что наши родители познакомились без нашего участия?Саша Определённо есть.