To go down with the Sun

Чему ребята в своём незавидном положении и могли радоваться, так это тому, что на них всё ещё были утеплённые зимние накидки. Если бы похитители забрали и их, подростки почти наверняка превратились бы в подмороженные туши. В камере было жутко холодно. Настолько, что ничего не изменилось бы, стань сейчас каменный пол ледяным. Крошечный огонёк оплавившейся свечи горел слишком слабо, чтобы хотя бы согреть руки. Шикадай стоял под выступом со свечкой, пытаясь хоть немного разогнать чакру по телу. Света было совсем немного, а потому и тени были тусклыми и дрожащими — Шикадай не смог контролировать их. — Да почему ж не получается? — зарычал он с досады. — Я должен быть уже в состоянии их контролировать, так что не так? Чочо, давай ещё раз попробуем? Акимичи стояла на другом конце комнаты — она мелко дрожала и, горячо выдыхая на собственные ладони, торопливо прятала их в карманы накидки. Шикадай же свою накидку отдал Иноджину — того всё ещё трясло после передозировки. Нара изо всех сил старался игнорировать холод, периодически с силой растирая предплечья или икры («Это всего лишь кожа. Если мышцы согреты, значит, всё в порядке, — судорожно успокаивал он себя. — Иноджину намного хуже, так что не ной»). Что ж, ну, хотя бы еда, которую им давали была горячей и пышущей жаром. С тех пор как они проснулись, они уже дважды получали по порции еды. В последний раз похитители заявляли о своём присутствии, когда вталкивали подносы с едой через щель в двери. Тарелки были подписаны, и на подносе у Иноджина помимо его порции лежали какие-то небольшие шоколадки — что-то вроде жалкого оправдания за инцидент с передозировкой. Шикадаю налили паршивый растворимый кофе (ну, хоть что-то), а ещё вся троица получила по рюмке какого-то крепкого алкоголя. — Они хотят, чтобы мы ещё и напились? — фыркнула Чочо, понюхав содержимое заляпанной ребристой рюмочки. Никто так и не выпил. Брюнет снова сложил печать Крысы — юркая тень всколыхнулась и почти что жидкостью потекла в сторону девушки. Но даже не успев покинуть неровного пятна света, она растворилась. — Чёрт, — выдохнул Шикадай. — Я… не могу… не получается… — эти слова жгли ему язык, и в горле встал ком. Он попытался взять себя в руки. — Я всё ещё недостаточно восстановился. На него накатила едкая пелена отчаяния — он почти признался, что сдаётся. Хотя, возможно, это было именно тем, чего он действительно хотел — перестать терзать себя невыполнимой в его состоянии техникой, терзать свой разум бесконечными мыслями и додумками. Просто плыть по течению. Дать похитителям всё, чего они требуют и слепо ожидать последствий. В любом случае, бороться и препираться с собственной совестью можно было и сидя, поэтому он приземлился рядом с Иноджином. — Ты весь продрог, — пробормотал он блондину, но тот не ответил. — А ты как, Чочо? Поток чакры не нарушен? Акимичи сосредоточила в ладони небольшой сгусток чакры. Она попыталась расширить его, и у неё даже получилось это сделать. Но через пару мгновений чакра снова рассеялась. — Не знаю… — призналась она. — К пальцам чакра практически не поступает, как будто её что-то блокирует. Думаю, мне бы пригодились наши клановые таблетки… Шикадай глубоко вздохнул. — Мой отец однажды попал в плен, — начал он. — Вражеские шиноби тогда использовали какой-то цветочный аромат, чтобы ослабить своих пленников. Папа находился под влиянием этого запаха и даже не догадывался. Но когда он понял, что происходит, он быстро сообразил, что нужно делать. — Я знаю эту историю, — Иноджин слабо хохотнул. — Папа часто рассказывал мне её. Тогда он тоже был одурманен цветами, но мама смогла спасти его, — он прислонился спиной к стене и тяжело выдохнул. Тоска по дому болезненным комком копилась в груди. Иноджин много раз слышал об этом случае от отца. По словам Сая, в тот момент, когда Ино самоотверженно пыталась достучаться до его сознания, он почувствовал, что не одинок, что у него есть те, кто ценят его и кого ценит он. Та, кого он любит. И теперь каждый год на свой день рождения Иноджин слышал эту эту историю снова и снова. Историю о том, как Сай попал в беду и чуть не предал деревню. Историю о том, как Ино спасла его. Историю со счастливым, почти сказочным финалом с любовью и свиданиями. Блондин опустил глаза в пол. Какой финал будет у его истории? Может ли он вообще быть счастливым? — Да, моя мама там тоже была, — вставил Шикадай и обернулся к Чочо. — И твой папа. По-настоящему памятный момент для Ино-Шика-Чо. Ну, и не только для них… В комнате повисло молчание. — Так… что же ослабляет нас? — начала Акимичи. — Мы всё ещё не можем использовать чакру, хотя эффект от всей этой химии, которой они нас напичкали, уже должен был выветриться. — Главное, чтобы это не сказалось на нас в самый ненужный момент… — пробормотал Шикадай, явно озадаченный вопросом Чочо. — Еда, — коротко сказал Иноджин, но словив на себе встревоженные взгляды, поспешил разъяснить свои слова. — Наверняка они подсыпают что-то нам в еду. В смысле, наркотик или что-то такое. Разве они могут просто отказываться от еды в надежде на то, что рано или поздно их чакра восстановится? Той еды, что им давали, было совсем немного. Телам просто не хватало калорий, чтобы функционировать как обычно. Чтобы хоть как-то согреться, организмы подростков сжигали свои последние резервы энергии, из-за чего ребята чувствовали себя жутко уставшими почти всё время. Голодовка явно была не лучшим, но всё ещё вариантом. — Хорошо, сколько калорий в овсянке, которую нам дают? — Шикадай задумался. — Если мы не будем есть следующую порцию, сколько энергии мы потеряем? А если придётся драться, нам хватит того, что у нас есть? Каковы первые признаки голодания? Кто-нибудь из вас помнит, сколько энергии требуется для использования чакры? Чёрт возьми, мне нужен калькулятор, чтобы подсчитать всю эту ересь! — Хорош анализировать, Шикадай, — сказал Яманака. — Придумаем что-нибудь. — Придумаем? — Нара нахмурился. — Наша импровизация ни к чему толковому не приведёт! Ты уже чуть не умер, Иноджин! Мы не можем действовать наобум. Нам нужен план. — А мы его разве уже не придумали? — спросила Чочо. — О чём ты? — Мы не будем есть до тех пор, пока наша чакра не придёт в норму и мы не сможем выбраться отсюда.

***

Три тарелки со всё той же безвкусной слипшейся овсянкой уже больше часа оставались нетронутыми. Чочо сидела, повернувшись лицом к стене. Слабый свет неровно очерчивал её лицо. Девушка была на грани отчаяния, она так хотела есть, что могла сорваться в любую секунду. Но всё же именно она предложила голодовку и теперь не могла так просто отбросить свои же слова. Тени Шикадая были бессильны в полутьме их камеры, а Иноджин всё ещё был слишком слаб — у Чочо банально было больше шансов победить в бою. Из-за голода она, конечно, будет не так сильна, как обычно, но зато ей не придётся полагаться ни на освещение, ни на природу, как, например, Шикадаю. Парни рассчитывали на неё, и она не могла их подвести. — А ты не можешь контролировать ветер, ну, с помощью печатей? — раздражённо спросила Акимичи. — А ты чувствуешь ветер? — парировал Нара. — Здесь и сквознячка нет! Я могу использовать дзюцу и без ветряного потока, но они будут такими же слабыми, как и тени. В этих условиях я абсолютно бесполезен! Так что возьми себя в руки! Такой уж у нас план. Девушка что-то тихо пробубнила себе под нос. Нара с силой приложился затылком о стену. — Что? — рявкнул он. — Не можешь потерпеть разок ради команды? Если бы у меня был веер, всё было бы намного проще. Но эти уроды забрали всё наше оружие! Чочо едва не закричала — она вспомнила! Бандиты забрали не всё оружие! Уменьшенный кунай, который она запрятала в бюстгалтер, всё ещё был при ней! Она подумала, что так сможет защититься, если какой-нибудь гад начнёт приставать к ней. Похитители отобрали всё их оружие, даже чёртов сенбон, который Чочо прятала под оби. Но вот кунай они даже не заметили. Она использует его, когда кто-нибудь снова зайдёт в камеру. Она использует его. Теперь она могла поесть. Есть там наркотики или нет — какая, к чёрту, разница? У неё есть оружие, которому не нужна чакра! Но она, всё же, решила не рассказывать друзьям о своей находке — что-то, то самое эфемерное «нечто», напомнившее о кунае, подсказывало ей, что за ними наблюдают. Что ж, она не собирается портить такой сюрприз своим похитителям.

***

— Не едят, — пробормотала Нора и вновь принялась жевать ручку. — Чёрт… Наверное, догадались. — И что ты собираешься делать? — спросила Сони. Она была кем-то вроде учёного. Именно она рассчитывала дозы наркотиков, измельчала и «заботливо» добавляла их в вязкую овсянку. Её препараты мешали току чакры в организме, но теперь, когда их пленники просто-напросто отказывались от еды, вся её работа могла полететь коту под хвост. Таблетки, транквилизаторы, наркотики — всё это были её творения, по сути, её детища. Девушка была хорошо знакома с работой системы чакры, но ей всё равно потребовалось неимоверно много времени, чтобы её препараты действовали как надо. Поэтому, видя через экран тщетные попытки использовать техники, она не смогла не улыбнуться — что-то внутри неё ликовало. Её усилия были не напрасны. Сони побеждала обученных шиноби, даже не вступая с ними в бой. — Сони, — начала Нора, — заставь их поесть. — То есть… Я могу использовать любые средства? Вообще? — изумлённо спросила девушка и заправила выбившуюся прядь слишком тёмных для человека с севера волос за ухо. — Только не убей их, — попросила Нора. — Особенно Толстуху и Чернявого — они очень важны для нас. Да и Блондиночка должна на что-нибудь сгодиться. В общем, делай, что хочешь, но никого не убивай. Сони поднялась на второй этаж. По стенам и потолку вились провода. В одном из углов эти провода были спутаны в тугие узлы — сюда выходили кабели от камеры и микрофона в темнице с их пленниками. Сони приоткрыла маленькую задвижку в полу. Она взглянула на ребят, но те её, кажется, даже не заметили. Прекрасно. Сони отошла чуть назад. Она заставила чакру сконцентрироваться в её ладони — техника, изученная методом проб и ошибок. Сначала вокруг её пальцев заплясали крошечные серебристые искорки, но затем они превратились в яркие всполохи молний. Они громко трещали и слепили глаза. Заряд было почти невозможно контролировать, от него болела рука. Но Сони, не глядя, запустила его в яму. Молния устремилась прямо к Чочо. — Чочо! Берегись! — выкрикнул Шикадай, но молния уже ударила в спину девушки. Акимичи знала, как избежать худшего исхода. Почувствовав удар, она тут же попыталась рассеять сгусток чужой чакры по телу. «Давай! Двигайся, ну же! — думала она, когда поток её чакры зацепил чужую. — А теперь, пожалуйста, только не в сердце. Только не в сердце». Чочо перенаправила неуправляемый клокочущий комок по другим точкам. Чужая чакра жгла капилляры и кровеносные сосуды. У девушки потемнело перед глазами, когда молния ударила её в лёгкие, и это было ужасно больно. Она не могла сделать и вдоха — лёгкие просто горели. «Убирайся! Прочь! ПРОЧЬ!» Чочо невероятным усилием воли отвела молнию в ладонь и выпустила в стену. На холодном камне осталось большое пятно гари. Ноги у Акимичи подкосились. Она дышала через раз — было невыносимо больно. Но ей удалось отвести удар от сердца, а это главное. — Чочо! Чёрт! Как ты? — спросил Иноджин, когда они с Шикадаем спешно приземлились рядом с ней. — Это безумие какое-то! Они пытались убить тебя! Чочо лишь захрипела. — Это… очень больно, — только и выдавила она. — Тебе повезло с твоей стихией Молнии, — тихо сказал Шикадай, когда Акимичи сумела сесть. — Не думаю, что кто-то смог бы так перенаправить чужую технику. Ты молодец. «Значит, у Толстухи стихия Молнии, — с горечью подумала Сони, прислушиваясь к разговору ребят. — Тогда… нужно попробовать что-то ещё». Она вполне могла просто оставить подростков в покое. Но что-то зудело у неё в горле — весь свой гнев, всю свою накопленную детскую обиду ей хотелось выместить не просто на каком-то абстрактном понятии, не на государстве и не на деревне. На ком-то живом. На человеке. Сони создала ещё один заряд — на него ушла вся оставшаяся чакра. Девушка попробовала прицелиться, а секунду спустя молния звонко рванула к своей цели. Она ударила Шикадая прямо в грудь. — Шикадай! — выкрикнул Иноджин, но Нара его уже не слышал. Время для брюнета остановилось. Его глаза застелила белая пелена. Где-то внутри, разбрасываясь электрическими искорками, клокотала молния. Шикадай упал. Чочо в мгновение ока оказалась рядом с ним. Она, чуть повозившись, достала припрятанный кунай и вонзила его в бедро Шикадая с такой силой, что металл практически коснулся кости. — Что ты творишь?! — ошарашенно воскликнул Яманака. — Откуда у тебя кунай? Времени объяснять не было. Железо притянет молнию, после чего Чочо сможет вывести её. «Только не в сердце. Не в сердце!» — эти слова в её голове звучали почти как молитва. Молния достигла куная, и Чочо с ужасом осознала, что в этот раз разряд был намного мощнее. И… она опоздала. Заряд уже успел ударить по сердцу Шикадая. Девушка перенаправила вражескую чакру через кунай в свою ладонь. Снова. Молния трещала и будто бы рвалась наружу. В этот раз Чочо предусмотрительно отвела её подальше от лёгких. Через пару секунд второе пятно гари расцвело на стене. Девушка почувствовала, что достигла своего предела — внутренности страшно саднило и жгло. Но единственным, что её интересовало, оставался Шикадай. — У него сердце не бьётся! — болезненно закричал Иноджин. В глазах у него была паника. Он снова приложился ухом к груди Нара, но так и не смог услышать заветных ударов. Парень посмотрел на кунай, всё ещё торчавший из бедра брюнета. — Не убирай пока кунай. Сначала нужно, чтобы у него сердце заработало. Иноджин проигнорировал тошноту и головокружение — побочные эффекты его передозировки. Он приложился к губам Шикадая. Выдох. Второй. Третий. Затем Яманака тридцать раз с силой надавил на грудь Нара. Он забыл о своей тошноте. Забыл, как плакать. Забыл о своей боли. Ему нужно было спасти Шикадая. Он продолжал делать искусственное дыхание ещё несколько минут, после чего снова прислушался к груди брюнета. Тишина. — Не бьётся, — прошептал Иноджин. — Чочо! Прошу! Помоги мне! Примени какое-нибудь дзюцу Молнии! — У меня почти нет чакры…  — Пожалуйста! — закричал блондин, и Чочо молча согласилась. Она приложила ослабевший кулак к груди Шикадая. — Стихия Молнии: Громовой Кулак, — нежно прошептала она. Слабый электрический разряд сотряс тело Нара. Чочо повторила технику ещё несколько раз. Грудная клетка Шикадая начала медленно вздыматься и опускаться — он дышал. Яманака прислушался. Удар. Удар. Ещё и ещё. Сердце Шикадая снова билось. — Он дышит, — в глазах у блондина заплясали маленькие отсветы, а по его щекам покатились слёзы. — Он жив, чёрт возьми! Срань господня! — он вымученно откинулся назад и взглянул на Чочо, свернувшуюся калачиком. — Как… Как ты? — Меня трясёт, — прошептала девушка. — Лёгкие и мышцы жжёт… Но это должно скоро пройти. Позаботься о нём. Иноджин кивнул и приблизился к брюнету — из его ноги всё ещё торчал кунай. Яманака медленно и осторожно извлёк его. Из раны хлынуло ещё больше крови, и парень поспешил её пережать. Ладони блондина вспыхнули бирюзовым свечением, и вскоре кровотечение остановилось. Медленно, мучительно медленно Иноджин восстанавливал раненую плоть — постепенно сращивал разорванные мышцы, сухожилия и сосуды, пока от раны не осталось только шрама. Шикадай открыл глаза. Он схватил Иноджина за руку и впился ногтями в его кожу. — Что… Что вы сделали? — тревожно спросил он, оглядываясь по сторонам. — Шикадай, ты жив, и теперь всё будет в порядке, — блондин успокаивающе погладил его по руке. — Я умру, — Нара повторял это как в бреду. Он не поднимал взгляда, а лишь крепче держался за Яманака. — Иноджин, мне кажется, я умру. — Его организм в шоке, — поспешила объяснить Чочо. — Молния прошлась и через мозг, поэтому он ещё некоторое время будет так… бредить. Так бывает после удара электричеством. — Тш-ш, Шикадай, всё хорошо, милый, ты не умираешь, — блондин уложил его голову себе на колени. Нара скривился, и было не совсем понятно, сделал он это из-за боли или из-за охватившей его паники. — Нога. Она жутко болит. Иноджин, что с моей ногой? — Чочо хотела спасти тебя, — объяснил парень. Хватка брюнета была настолько сильной, что казалось, ослабь он её на секунду — тут же умрёт. — Ей пришлось вывести и рассеять заряд, который в тебя попал. — Иноджин, пожалуйста, — прошептал Шикадай, — Я же не умру? — Ни за что, — Яманака покрепче прижал его к себе. — Я не дам тебе умереть. Иноджин чувствовал себя слепым беспомощным котёнком. Шикадай на его коленях не мог успокоиться и продолжал бредить, а Чочо, едва сумевшая принять сидячее положение, тряслась, как лист на ветру. — Я больше не могу. Мне нужно поесть, — наконец начала Акимичи. — Я упаду в обморок, если не поем. Прости, Иноджин. К чёрту наш план. Девушка кое-как подползла к своей тарелке и принялась есть. Её рука дрожала и расплёскивала примерно половину содержимого ложки, даже не успев поднести её ко рту. Иноджин молча наблюдал, с досадой осознавая, что ничем не может помочь, что все их старания — эта вынужденная голодовка — были напрасны. Они вернулись к тому, с чего начали. И Шикадай… Он ведь почти… Нет! Иноджин и думать об этом не хотел. Если бы он не был обучен ирьёниндзюцу, Шикадай просто-напросто истёк бы кровью и умер, и это если бы молния в сердце не убила бы его раньше. Шикадай потерял слишком много крови. Чтобы восстановиться, ему просто необходимо было поесть. — Тебе нужно поесть, — ласково сказал ему блондин. — Ты ранен, милый, и должен набраться сил. Чочо оторвала уставший взгляд от тарелки. — Ты уверен? — тихо спросила она. — Ну, ты же сдалась. Только не смотри на меня так. Шикадаю еда сейчас нужнее, чем тебе. — Легко тебе говорить. Тебе-то не пришлось аж два раза изображать из себя громоотвод, — съязвила в ответ девушка. — Ему молния в сердце попала, и ты сама это знаешь, — Иноджин уже терял терпение. Он так смертельно устал от их безвыходного положения, что был готов на стены лезть от отчаяния. — Пожалуйста, Чочо, не противься. Мы все вместе в эту жопу попали, и будет лучше, если мы не начнём ссориться по каждому поводу. — Точно, — это был голос Шикадая. Последние пару минут он сидел, закрыв лицо руками. — Эй, — Яманака придвинулся к нему ближе и пригладил его волосы. — Как ты? — Иноджин, прости, что напугал тебя. Я просто… не знаю даже… сам испугался, что действительно могу… В общем, уже неважно. Чёрт, а ведь всё ещё болит, — сказал Нара и легко похлопал себя по бедру. — Извини, — пробубнила Чочо. — Не извиняйся, — вздохнул брюнет и почесал затылок. — Я понимаю, почему ты недовольна, и ты имеешь на это полное право. И все мы имеем, — он потянулся к своей тарелке и, получив одобрительный кивок от блондина, принялся есть. — Как-никак, Ино-Шика-Чо живут и умирают вместе. Шикадай часто шутил, что если они умрут, то только вместе. И тогда это казалось шуткой, чем-то несерьёзным. Ведь сейчас мирное время, и жизнь шиноби больше не была такой опасной. Особенно для них, подростков. Но… они ведь и не умрут. Правда ведь? Возможно. Но они всё ещё были заточены непонятно где, а их единственный план не сработал. — Мы можем попробовать заново чуть позже? — предложил Шикадай, и ребята согласились. Когда Нара доел свою порцию уже давно остывшей овсянки, Иноджин распустил его непослушный хвост и принялся массировать ему голову. Он долго перебирал тёмные прядки жёстких волос, и Шикадай чуть ли не урчал от этих действий. — Здорово, — коротко, но очень ласково пробормотал брюнет, откидываясь на грудь Иноджина. — Я знаю, — ответил Яманака и зарылся носом в тёмно-каштановые вихры. — Потому и делаю. Позже Иноджин абсолютно бессовестно улёгся на плечо Нара. Он вслушивался в ритм его сердцебиения. Блондину бы радоваться — всё-таки они с Чочо спасли Шикадая, успели, но он не позволял себе расслабляться. Из всей их команды он один всё ещё придерживался их старого плана с голодовкой. Теперь ему предстоит спасать друзей в непредвиденной ситуации. Чочо говорила, что они как следует надерут задницу своим похитителям, а Шикадай так и вовсе намеревался убить их. Но, возможно, в решающий момент именно Иноджину придётся нанести удар.

***

Нора как ошпаренная влетела в лабораторию Сони. Она вжала её в стену с такой силой, что кости у учёной чуть не хрустнули. — Я тебе что, блять, говорила? — прорычала Нора. — «Не убивай». И что же ты сделала? Метнула в них молнией! По-твоему это звучит абсолютно, сука, безопасно? Учёная оттолкнула Нору от себя. — Я лишь хотела их немного проучить. Вовсе нет. Она хотела, нет, жаждала причинить им боль. Ткнуть этих маленьких, взращённых в мамочкиной любви и опеке засранцев носом в грязь. — Проучить? Проучить?! — изумлённо повторила Нора. — Ты своей поганой молнией попала песочному мальчишке в сердце, и он чуть не помер. — Я не контролирую силу разряда. Молния сама выбирает, какой ей быть, — попыталась оправдаться Сони. — Тебе очень повезло, что Блонди, по всей видимости, ирьёнин, — прошипела женщина, — потому что я не знаю, как бы иначе мы выкрутились. — Прости, Нора. — Сначала Иби организовал Блондиночке передоз, теперь ты чуть не замочила Чернявого — вы, блять, сговорились что ли? Самые массовые семинары этой драной коференции пройдут уже завтра и послезавтра! И эта малышня нужна нам живой, ты меня хорошо понимаешь? Приведи сюда девчонку, Чочо, или как там её. Плевать, если спит — разбудишь. Нора последний раз окинула Сони взглядом. — Мы не можем больше ждать, — сказала она. — Пусть голодают, если хотят. Пора уже поручить детишкам их задание.