Привкус крови во рту

Музыка была торжественная, чуть дребезжащая, из старого фильма. Такого, знакомого с детства, вселяющего веру в светлый мир и доброе будущее. Алексей открыл глаза. Над ним был потолок, темный, местами тронутый пятнами матовых светодиодов. Алексей лежал на диване. Громадный проекторный экран светился справа. «Милость богов»… Действительно, старый добрый фильм о том, как важно следовать традициям и не идти наперекор судьбе и высшей воле. Алексей смотрел этот фильм с родителями, которые всеми силами пытались ему привить любовь к ящерам. Любили ли они их сами, почитали ли как высших существ? Это Алексей так и не успел узнать. – Доброе утро. Хотя еще ночь… Ингвар Кай осторожно заглянул в поле его зрения и затянулся все той же электронной сигаретой. Ингвар боком сидел на гребне двойного дивана, глядел то на гостя, то на экран. Алексей впервые увидел этот резной гребень близко и не удержался от того, чтобы не провести пальцами по полированным, покрытым старинным лаком, будто бы настоящим чешуйкам. – Антиквариат, лет пятьсот, – довольно сообщил Ингвар. – Подарок господина Васуки. Васуки… Это имя было знакомо – самый давний и самый верный восточный партнер Великой Ганзы. Возможно, пятьсот лет назад этот самый диван вырезали восточные мастера по заказу еще молодого господина Васуки. А может по заказу одного из его друзей – в подарок. Теперь господин Васуки живет не во дворце при храме, а в комфортабельных апартаментах, диван стоит в доме на берегу Ильменя, а резьбу гладит он, Алексей… – Что-то ты завис, – хмыкнул Ингвар. – Хочешь еще выпить? – Давай, – согласился Алексей. Хотел было попросить чего-нибудь покрепче вина, но спохватился. Ночь уже поворачивала к утру, надо было думать о том, как добраться домой... Ведь Ингвар Кай думал о том, чтобы отпустить свою игрушку до того, как придут родители?.. Алексей надеялся на это. А пока Ингвар принес вино и миску с колотым темным шоколадом. Они пили золотое вино, грызли твердый шоколад и смотрели в экран. Фильм был длинный, красивый и дорогой. Фильм формально, но гордо именовался новгородским, хотя снимала его компания из Штатов. Снимала и на Новгородчине, и в Лапландии, и в Константинополе… По этим краям пролегал путь главного героя – младшего сына князя, назначенного в жертву правящим на Новгородчине ящерам. Юноша, в детстве с радостью принимавший свою судьбу, с приближением назначенного срока бежал. Прошел полсвета, чтобы понять – лучше почтить хозяев и отдать жизнь своему народу, чем скитаться без цели и надежды… Алексей не пересматривал этот фильм с детства, и сейчас понял – он ему совсем не нравится. Его даже слегка подташнивало. Хотя, возможно, виной всему были вино и шоколад. – А почему ты не уедешь? – спросил Ингвар. – Ведь есть же где-то крупные христианские общины? Новгородчина – довольно маленькое государство, вы все здесь наперечет… – Я невыездной, – обронил Алексей. Не хотелось вдаваться в подробности личных переживаний о том, что его община это его семья и что он не хочет оставлять землю, в которой похоронен дед. Вот приводы в полицию – другое дело. – Я когда был на втором курсе университета… Ганзейский дом поджег. Ингвар поперхнулся дымом. – Так это ты! Поверить не могу. А такой с виду тихий! – Да я вообще по жизни тихий. Слава Богу, никто не пострадал, поэтому всего-навсего под подпиской и без паспорта на пять лет. – Так ведь скоро – всё. – Да, скоро. – Тогда уедешь? Алексей пожал плечами. Какой же этот ящер прилипчивый! Маринует что ли? – Не могу сказать, что не хочу где-то еще побывать, побродить. Но уезжать из дома совсем?.. Нет. Да и разве есть на Земле места, где… – Алексей прикусил язык в удивительно удачный момент. Он чуть не спросил: «Разве есть места, где вас нет?» – Где что? – уточнил Ингвар. – Где я приживусь наверняка? Каждая община – она со своим уставом. Со своими жильцами. А одному... И правда пусть лучше... лучше так. Алексей кивнул на экран. «Пусть лучше сожрут» решил не произносить даже в шутку. – Это да, – задумчиво кивнул Ингвар. – Кстати, а зачем тебе понадобилось поджигать Ганзейский дом? – Дурак, – вздохнул Алексей. – Тогда дед как раз умер. Мне самому изнутри еще как жгло. И думалось, что вот чиркну спичкой и по всему миру фейерверк шарахнет. Ингвар повел бровью. – Весь мир – в смысле там, где владычество ящеров? – Не только. Мне все какой-то закостеневшей дрянью казалось… – А ты мир видел? Где-то бывал – до того как остался без паспорта? – В Пскове. Ну и на каникулы с родителями уезжал в домик в Лапландии. В Ниене был разок – с классом выезжали. Но там погода – дрянь. А ты?.. – А я в Ниене рос. В университете учился. – О. Прошу прощения. – Ничего. Погода там и правда так себе. Будешь кофе? Алексей пожал плечами: – Утро скоро, ложиться спать без толку. – Абсолютно. – Да, давай. На этот раз Ингвар не позвал Алексея с собой на кухню, как и не спросил о том, какой именно кофе тот будет. Просто вскочил, положив электронную сигарету на журнальный стол, и вышел прочь из гостиной. Провожая его взглядом, Алексей мысленно вновь проложил в памяти путь из гостиной на кухню, через столовую, так похожую на грот. Интересно, это просто стильный дизайн или ящеры просто любят гроты и пещеры? Вернулся Ингвар быстро – обреченный герой на экране даже не успел доплыть до родной земли. На стол перед Алексеем встала белоснежная чашка эспрессо с долькой лимона и кусочком сахара на блюдце под боком. Алексей обычно пил с молоком, но с ящером капризничать не стоило. Алексею очень хотелось домой, наверное, впервые после смерти деда. Он бросил сахар и лимон в кофе, помешал и попробовал на вкус. Что ж, кофе был хорош. – А я однажды сбежал, – сообщил Ингвар, тоже отхлебнув кофе. – Лет двадцать назад. Собрал вещи... Прихватил куртку и рюкзак одного из слуг. Для консприации. – И куда пошел? – спросил Алексей после продолжительной паузы. – Да просто вниз, на юг. По землям старой Руси. Дошел до Москвы-реки... И до Оки. Пока не догнали и не нашли. – И что там? – Там дремуче. Раньше на Москве-реке стоял город, но в средние века был сожжен. Где-то в лесу еще видны следы городища. Дальше начинаются ничейные, дикие земли, земли муромы. – Ты и с муромой виделся? – Недолго. Они меня не успели близко подпустить, прежде чем меня нашли и изъяли. – Но на кого они похожи? – Да обычные. То, что в этих лесах живут любители собственной древности, понятно только по деревьям. Закрывают дупла деревьев полотенцами, оплетают стволы, по ветвям всякие знаки развешивают. Сами одеты как охотники или крестьяне. Я их видел на отдалении – появились, когда я вошел на их земли. Следили, думали, я их не замечу. – А вы… вы и правда чуете людей? Чувствуете буквально кожей? – Жутко, примат? На самом деле чистокровные вас так улавливают. На огромное расстояние. У гибридных чуйка потише. Зато мы улавливаем, что вы чувствуете. Могу тебе, например, сказать, чтоб ты перестал дергаться. Если бы я хотел тобой перекусить, то не ждал бы всю ночь. – Чего же ты хотел? Просто поболтать? – И поболтать. И понаблюдать. За тобой интересно наблюдать. Практически все на меня глядят с благоговением. Но это их самих как экраном закрывает. А христиан ко мне близко не подпускали… – Почему? – Ну а кто вас знает? Как начнете поджигать! – сказал Ингвар и рассмеялся. Тут Алексей сам словно весь вспыхнул изнутри. Говорить что-то вслух было бессмысленно – Ингвар наблюдал. И Ингвар спросил: – А это правда, что ваше учение говорит, будто у ящеров нет души? – Неправда. Наше учение ничего о вас не говорит. Но многие считают, что Змий-искуситель – это ваш предок. – Один? – Да. Двуполый. – Любопытно. – Еще говорят, что раз этого нет в святых текстах, то… одно из двух. Либо вас Всевышний просто не берет в расчет, когда речь идет о Спасении. – Либо? – Либо не делает различия между двумя видами человечества. – А ты как считаешь? – Считаю, что гены не могут определять душу. – А у животных есть душа? – Вероятно, нет. – Значит могут. – У животных нет разума, дара творчества, который делает нас подобием Бога. У ящеров есть… Да, и свобода воли и выбора. – Ну животное тоже предпочтет свободу. – Животное не может идти против своей природы. Человек может. – А ящер? – А это тебе лучше знать, Ингвар Кай. Вас в школе только в курсе истории проходят. А что у вас в головах и, тем более, в душах творится?.. И потом ты же сам сказал, что из гибридной ветки. Вы сильно отличаетесь от чистых. Пожав плечами. Ингвар вздохнул. – Так… Ладно. К слову, о гибридных и чистых. Скоро семья вернется, лучше, чтоб они тебя не видели.