Игла, кольцо и летучий корабль

- Значит хитрость, - как само собой разумеющееся заключил Кощей, подхватывая шлем. Парень поморщился, но смолчал: в самом деле, не странно ли сначала затевать сражение, а потом высылать переговорщиков? Нет, бесспорно, теоретически можно было бы предположить, что после позорного поражения речь пойдет о сдаче либо выполнении условий, но не в нашем случае, поскольку единственное условие являлось абсолютно невыполнимым. Ну, разве что предположить, что какое волшебное зеркальце вроде Василисиных каким-то чудом завалялось у матушки-царицы в сундучке и есть возможность доказать точное местонахождение искомого царевича… Что, согласитесь, крайне сомнительно, а увидеть его не был способен никакой даже самый хитрый лазутчик, ведь из шатра молодой человек не выходил и тот же приказ о воде для заложников отдавал внутри. Так что вывод напрашивался единственный, тот о котором и говорил Кощей немногим раньше, - тянуть время. Вопрос только, каким образом! Иван терялся в догадках, терзаясь дурными предчувствиями, потому почел за благо по-прежнему не показываться из роскошного убежища, тем не менее расположившись в тени полога так, чтобы видеть происходящее. А посмотреть ему было на что. Парень невольно затаил дыхание, когда понял, кто именно выехал навстречу чародею, и окончательно растерялся, не решаясь даже предполагать, что же могут сказать друг другу его отец и Кощей. Честно говоря, до этого момента он вообще не представлял, что такая встреча когда-либо могла бы быть возможна. Между тем небольшая процессия остановилась, и к неподвижно ожидавшему его чародею царственный посланец приблизился в бесстрашном одиночестве. Кощей наблюдал за ним с невозмутимой бесстрастностью, не торопясь первым нарушать молчание, однако шаг навстречу сделал, выходя за цепь черных воинов. Не спешил с приветствиями и старец, с немалым удивлением вглядываясь в колдуна: Кощей снова надел шлем, но его щиток, выполненный толи из кости, толи из какого-то непонятного сплава в виде пугающе нечеловеческой личины, был поднят, и никакие чары на нем сейчас не скрывали лица мужчины. Лица непредвиденно молодого и, что уж душой кривить, ошеломительно красивого, с идеально соразмерными изящными чертами и яркими глубокими очами, чей пронзительный до повздошья взгляд все же не оставлял шанса забыться, попутав вдруг кто именно перед тобой. - Вот оно что, - наконец уронил с тяжелым вздохом царь-отец. - А я-то, старый дурак, просмотрел. Не понял, не догадался… Кощей насмешливо изогнул соболиную бровь, и пожилой мужчина вздохнул еще тяжелее. - Коли так, стану говорить прямо: сына моего Ивана в городе нет, и где он не знаю. Сам любому известию о нем был бы рад! Чародей выразительно хмыкнул на первую часть заявления, протянул с едкой усмешкой, уточняя: - Неужто? Ну а ежели б все-таки был царевич дома? - Ежели б был, - твердо ответил мужчина, - тогда сам решал бы. Захотел бы – вышел к тебе, нет – силком бы вязать не стали! - Похвальное доверие, - язвительно отметил Кощей. – Такое уважение к чужому волеизъявлению не часто встретишь! Только как же тогда получилось, что царевич у вас неизвестно где обретается, весточки о себе не подает любимому семейству? А то один вон, видать, вовсе не в курсе! Он не оборачиваясь махнул рукой в сторону давно пришедшего в себя и глухо матерившегося у столба Георгия. В этот раз царь заговорил не сразу, пристально всматриваясь в раздраженного колдуна, будто до сих пор не мог полностью поверить в некоторые свои догадки. Потом нахмурился и сожалеюще покачал головой, заговорив открыто: - Недоразумения и недопонимание среди людей встречаются часто, но это не причина отрекаться от родных. Да, Иван покинул нас не простившись, но я искренне надеюсь, что перед смертным порогом еще его увижу. Даже если не для благословления отцовского, то и проклятиями награждать не стал бы… Зеленые очи слегка расширились, словно чародей тоже не совсем доверял услышанному, а затем настороженно сузились, тщательно обдумывая едва прозрачный намек. Как бы то ни было, и сила духа Ваниного батюшки, - дорогого стоит вот так, одному предстать перед врагом, передавая себя в полную его власть, - и долгожданное признание, - они заслуживали по крайней мере уважения. Да и в целом, беседа вдруг приобрела не самый предсказуемый оттенок. Во всяком случае, ясно в кого пошли царские сыновья, хотя каждому из троих основной чертой досталось в характере что-то свое: кому холодный ум, кому безотчетная храбрость, а кому щедрое сердце… Кстати о щедрости, - видя колебания чародея, пожилой мужчина продолжал говорить, увещевая свалившегося им на голову июльским снегом супостата, как можно убедительнее: - Ивана здесь нет, даю в том свое слово! И прошу, отпусти моего среднего сына. Он – воин, он горяч нравом и смел, порой безрассудно, но он верен своему долгу и всего лишь стремился защитить от неведомой напасти землю нашу, своих соотечественников… имя брата. Если есть в тебе хоть капля чести, то ты должен это понять! Отдай его, отпусти! Если потребуешь, мы соберем взамен выкуп, какой скажешь. И за него, и за Ивана. Что тебе за радость в разрушении и смертях? Отступи! И сразу же понял, что поторопился, а еще вернее ошибся, упомянув в той же строке Ивана. - Какой потребую? – опасно понизив голос уточнил Кощей. - Какой потребуешь, - скорбно сдвинув брови подтвердил старец, разведя руками. – Соберем злато-серебро. А коли того недостаточно… что ж поделаешь, раз судьба так привела, - отберем тебе данников. Хочешь яремниками девок, хочешь парней… А уж этого говорить совершенно точно не следовало! Чародей мгновенно вспыхнул лютым бешенством, сверкая ядовитой ледяной зеленью в глазах: - Что, старик, чужими детьми торговать проще?! А как же «русич русича»?!... – плюнул разъяренной гадюкой Кощей, оскорбительно разворачиваясь спиной к пожилому мужчине, и издевательски бросил через плечо перед уходом. – Буде надобность, я себе рабов без твоего дозволения наберу! Ступай, а то закат уже скоро, и я дольше означенного ждать не стану! *** Кощей ворвался в шатер в состоянии исступленной ярости, в каком Ваня его еще никогда не видел. Губы кривились в гримасе омерзения, а в глазах бушевали огненные смерчи, готовые вот-вот вырваться на свободу и разметать все вокруг. Правда, при виде поджидавшего его молодого человека, изумрудное пламя немного поутихло. Не сводя с недоумевающего Ивана взгляда, чародей замер, несколько минут просто переводя дыхание, и внезапно заметил с гадкой усмешкой: - Мда, какие же уродливые формы порой принимает любовь… - О чем ты говоришь? – не скрывая удивления подступил к нему встревоженный парень. Как он не напрягал слух, но до него доносились лишь обрывки слов, и что именно на переговорах настолько вывело из себя обычно отстраненно сдержанного мужчину, Иван точно сказать не мог. - О том, Ваня, - Кощей неловко стянул с себя шлем и зло отбросил его в угол вместе с перчатками, - что твой родитель своих детей искренне любит, как видно! Даже выкуп мне богатый предлагал. В том числе и за отсутствующего тебя! Кем захочу… Иван, уже намеревавшийся было поторопить объяснение причины для недовольства чародея новыми вопросами, резко захлопнул рот, только тихо уточнил будто бы ослышавшись: - Кем? Как это?.. - О! – Кощей небрежно развалился в одном из кресел и потянулся за кубком. - Ну да, твой папенька пообещал, что если я мирно уйду, то взамен смогу выбрать себе кого похощу: женщин ли, мужчин… Ядовитая издевка в его тоне изрядно горчила. Ивану оставалось только лишь глубоко вздохнуть. Он присел напротив с силой растирая ладонями лицо: что на такое скажешь? Как-никак, разве любой нормальный родитель не сделает ради спасения своего ребенка все и даже больше? Верно на любую сделку с совестью пойдет, чтобы защитить и уберечь. А как же другие родители? И те, чьи жизни готовы обменять на царскую кровь… Понимал ли его отец, что предлагает или даже не задумался, мол своя рубашка ближе к телу? - Ну-ну, - отозвался Кощей, не отрывая застывшего взгляда от содержимого чаши. Кажется, последние слова молодой человек произнес вслух. – Не переживай, конечно свое всегда дороже! Так что не такой уж он и подлец… Кому иному подобной крепости семейных уз разве что позавидовать остается! Да и… Случись что, я ведь и сам за тебя ничего не пожалею, целого мира не пощажу. Впору бы ахнуть, - ведь чародей впервые настолько прямо, просто и недвусмысленно сказал о том, на что он сам готов пойти ради своего возлюбленного царевича, что было вложено в злосчастный кулон у того на шее, и о чем давно знали в тридесятом царстве, справедливо опасаясь кощеева норова, - да едкие слова его были до краев наполнены тяжкой подсердечной горечью. У Ивана сердце перевернулось в груди. Он выпрямился, впившись в нарочито расслабленную фигуру глазами, а потом поднялся, решительно забрал у мужчины кубок, отставляя подальше в сторону, после чего опустился перед ним на колени. Сжал в ладонях узкую безвольную кисть, поцеловал, прижал к своей щеке, заглядывая снизу в верх в темную бездну очей, и сказал твердо и даже жестко: - Как и я любимый! Ничего не пожалею и никому не позволю тебе навредить, задеть! - Ванечка… - задохнулся Кощей, наклоняясь и благодарно зарываясь лицом в золотые кудри. Пальцы его нежно поглаживали виски, скулы, шею склонившегося перед ним парня. - Кос, может и правда просто уйдем? – внезапно предложил Иван после долгой тишины, задумчиво перебирая темные пряди у своего лица. – Тебе ведь самому сейчас тошно... Да и вон, солнце уже на закат клонится… Что ты теперь станешь делать? Кощей со вздохом отстранился, обернувшись к откинутому пологу: в самом деле, видимый в проеме кусочек неба отчетливо золотился и розовел. - Ты прав, - рассеянно кивнул чародей. – Время ставить точку… Он не договорил, прислушиваясь, рывком поднялся и подошел ко входу. Брови его поднимались все выше и выше, пока не обозначили крайнюю степень изумления. Мужчина коротко взмахнул в сторону насторожившегося Ивана, жестом прося его оставаться на месте, и стремительно вышел из шатра. - Ты кто?! – расслышал молодой человек до нельзя удивленный и какой-то до странности умиленно-мягкий голос Кощея. Раздавшийся после короткой заминки ответ сразил наповал: - Иван-царевич, - ничтоже сумняшеся поведал юношеский тенорок. Повисло гробовое молчание. Ошеломленный заявлением Кощей озадаченно разглядывал переминавшегося перед ним с ноги на ногу паренька, даже не пытаясь скрывать своего потрясения. Юноше было лет шестнадцать на вид, а может и младше, светлые чуть вьющиеся волосы, большие голубые глаза с пушистыми ресницами, которыми он сейчас отчаянно хлопал, во всю таращась на чародея как совенок. Да, одет богато, - сапожки сафьяновые, кафтан с рубахой из дорогих тканей с искусной вышивкой золотом и серебром, - к тому же в чертах лица четко просматривалось фамильное сходство, хотя не с Иваном, а со старым царем. Убери у последнего бороду, морщины и седину, сделай линии по-юношески немного помягче, - и у внука с дедом одно лицо… Сомневаться не приходится! - И чего же тебе нужно, царевич? – наконец вернул себе дар речи Кощей. Маленькое уточнение: парень был один и без оружия. - Мне? – растерянно заморгал мальчишка и тут же залился смущенным румянцем. – Нет! Это же вы… - Я – что? – мягко подтолкнул его чародей, когда тот потерянно умолк. - Это же вы требовали выдать Ивана-царевича... – заторопился паренек, но опять сбился зачем-то уточнив, - до заката. - И-и-и? – терпеливо продолжал тянуть из него ответ мужчина. - И вот, - юноша сконфуженно развел руками, - я – Иван. И царевич. Единственный, который в наличии есть… Вот и пришел. Кощей даже отступил на шаг, закусив губы. Глубоко вздохнул, собираясь что-то сказать, но оборвал сам себя и потряс головой, словно разгоняя морок, а на этот раз прекрасно слышавший их в шатре Иван – сел на пол и закрыл лицо руками. Надо же, а ведь о наличии у него самого племянников и ТАКОЙ возможности - они даже не подумали! Требовали Ивана-царевича – получите… Кощей, между тем, немного опомнился, взяв себя в руки: - Это кто же тебя, дитятко, на верную смерть и поругание послал? – с грустью улыбнувшись, вдруг тихонько спросил чародей. Мальчишка беспомощно приоткрыл рот, ляпнув: - Отец, - и запинаясь затараторил, торопясь объяснить этому неожиданно прекрасному, но все-равно пугающему мужчине их поступок. – То есть, отец объяснил, что вам его брат нужен. Но он уехал… а отец еще сказал, что они расстались нехорошо, поэтому мы не знаем ни где он сейчас, ни… стоит ли искать… Потому другого выхода нет, и пришлось мне… идти. Кощей на мгновение прикрыл глаза, но когда задал следующий вопрос, голос его звучал все так же ласково: - Не страшно?.. - Страшно, - честно подтвердил юноша, заметно пересиливая себя. Бросил быстрый взгляд в сторону беснующегося в оковах дяди Григория, вперемешку с отборными матами вопившего что-то вроде «только тронь его, нечисть поганая!», и бесхитростно продолжил: - Но лучше так, чем вы разорите весь город. Кощей не выдержал! Отошел, заметался перед шатром, ринулся внутрь, - у полога наткнулся из теней на такой же больной безумный взгляд своего Ивана с ковра… разжал кулаки и зубы. И жутко засмеялся, запрокинув голову к пламенеющему над синей грядой леса заходящему солнцу. Иван рванулся к нему, но натолкнулся на выставленную руку: - Позже, - беззвучно шепнул белыми губами чародей. В один миг он вернул себе ледяную невозмутимость и двинулся обратно к перепуганному юноше, который тем не менее, не дрожал, не убегал и даже не озирался. Только частое дыхание выдавало. - Ну вот что, - веско начал Кощей и протянув руку, свободную от брони, неожиданно ласково погладил его по золотистым локонам, - смелости и честности твоей многие заслуженные мужи должны в ноги кланяться и завидовать! Только через них они живу и останутся! Чародей на мгновение оторвал взгляд от смятенного лица царевича, обводя крепостные стены искрящимися от осязаемой ненависти очами, чтобы затем тем же ровным и мягким тоном продолжить: - Посему, иди домой мальчик! А отцу своему скажи так: что я, хоть и Кощей, - а детьми не питаюсь!!! Пусть знает, как он меня оскорбил. А еще верю теперь, что того Ивана, с которым мы Словом связаны в городе нет… Что ж поделаешь, сам его отыщу, да и все прочее - мы с ним уж промеж себя решим! Боле до того теперь никому никакого касательства нет, такова Правда. Одного потребую: пусть покуда солнце еще не село, вернут мне вещи моими руками для него сделанные – шкатулку резную, а в ней браслет серебряный и кольцо с сердоликом. Тогда уйду и более обо мне они никогда не услышат!