В суровом северном тумане

Боль. Она была первой. Еще до того, как Гермиона поняла, что приходит в себя, она ощутила боль. В голове гулкой пульсацией отдавалось глухое сердцебиение. Особенно на левой стороне лица, которое казалось вдвое больше обычного: опухшее и растянутое, оно было похоже на волдырь, готовый лопнуть. Мерлин милостивый, как же больно. Вторым она заметила холодный пол под собой. Она лежала на левом боку, и все тело, от плеча до лодыжки, настолько замерзло, что исходило дрожью. Холод шершавых сланцевых плиток проникал сквозь одежду, влажную на локтях и коленях. Но все же больше всего она чувствовала боль, рикошетом отдающуюся в раздутой голове. Третьим она заметила голоса, а затем все, что она чувствовала, был страх. Леденящий кровь, сжимающий сердце страх. — …попали прямо в нашу ловушку… — …это должно было их дестабилизировать… — …заставить их действовать опрометчиво… Медленно и осторожно Гермиона попыталась открыть глаза, но, похоже, уцелел только правый. Еще она поняла, что не слышит левым ухом. Потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к мраку и размытым силуэтам, но затем она поняла, где находится, и ей захотелось оказаться где угодно, только не здесь. Где угодно. В последний раз Гермиона была в Малфой-мэноре восемь лет назад, когда Беллатриса безжалостно пытала ее, и, несмотря на то, сколько прошло времени, она снова чувствовала себя той же испуганной девочкой, отчаянно молящей о чуде Бога, в которого не верила. Она не была уверена, что находится в той же камере, что и тогда, но здесь было так же темно и холодно. Темные стены, темный пол, все темное, как будто она была поймана в ловушку бесконечной тени. В камере то тут, то там располагались Пожиратели смерти, закутанные в черные одежды, одни были в масках, другие без них — они окружили ее, как стая ворон. Но именно то, что было перед ней, заставило сердце уйти в пятки. В дальнем конце стоял длинный стол, занимавший всю ширину помещения, и за ним сидели Волдеморт и шесть его генералов, по три с каждой стороны от его места в центре. Слева сидели Амикус Кэрроу, Антонин Долохов и Уолден Макнейр, а справа — Беллатриса Лестрейндж, Алекто Кэрроу и Драко Малфой. Орден знал о шести генералах и их роли в рядах Пожирателей после побега Дина Томаса в прошлом году. Сам Волдеморт редко участвовал в сражениях, но он всегда посылал одного из них наблюдать за атакой, и, судя по растрепанному виду Макнейра, именно он наблюдал за засадой в Литтл-Хэнглтоне. Казалось, никто в комнате и не заметил, что Гермиона очнулась, но она чувствовала смесь крови и желчи, застрявшую в горле. Она отчаянно пыталась сдержаться, чтобы не выкашлять ее, но та обжигала изнутри, и Гермиону вырвало. Она ненавидела то, как звук ее рвотного позыва эхом разнесся по камере. Далее последовала тишина, и все взгляды устремились на нее. — Оно проснулось, — сказал Волдеморт почти весело. — Усади это, Фенрир. Гермиона почувствовала, как большая рука схватила ее за волосы и приподняла, больно потянув вверх, пока она не оказалась на коленях. Она не думала, что это возможно, но боль, пульсирующая вокруг черепа, усилилась, и, несмотря на все старания, Гермионе не удалось подавить жалкий всхлип, вырвавшийся из губ. Позади терзало шею дикое хриплое дыхание Фенрира Грейбека, и она попыталась унять дрожь. Она была так напугана. — Ты уверен, что это та самая грязнокровка, Драко? — спросил Волдеморт. — Та самая Грейнджер? — Это определенно Грейнджер, — ответил Малфой. Гермиона перевела на него взгляд, изучая расслабленные плечи и отсутствующее выражение лица. В последний раз она видела его больше двух лет назад во время битвы под Ньюкаслом. Тогда она заметила, как он изменился со школы: еще более бледный и суровый, черты лица стали резкими и жестокими. Резные и неустрашимые, словно сделанные из алебастра. Сидящая рядом с ним Беллатриса наклонилась вперед со взволнованной, кривой усмешкой. — Я тоже ее помню, — воодушевленно пропела она. — Рада новой встрече, драгоценная моя. — Ну и ну! — неспешно произнес Волдеморт. — Что это была за ночь! Молодец, Фенрир. У тебя есть какие-нибудь просьбы о вознаграждении? — Можно я возьму ее на пару часов? — спросил тот. Скрытый смысл его вопроса был безошибочно понятен — громкое, пугающее обещание, — и Гермиона почувствовала, как позвоночник напрягся от ужаса. Она подумала о Луне. Задумалась, не сделал ли Фенрир то же самое в отношении нее. Задумалась, неужели Луна чувствовала себя такой же окаменевшей, как она сейчас? Задумалась, сломает ли ее это, как сломало Луну. — Ни хрена подобного, — отрезал Драко, и взгляд Гермионы метнулся к нему с каким-то странным чувством — чем-то между надеждой и тревогой. — Ты возражаешь, Драко? — спросил Волдеморт и растянул рот в змеиной ухмылке. — В последний раз, когда он замарал себя общением с одним из членов Ордена, она сбежала. Не говоря уже о том, что это грязнокровка. — Он помолчал, усмехнулся. — Отвратительно. Гермиона услышала из-за спины рычание Фенрира, но тот не стал оспаривать доводы Драко. Тем не менее ухмылка Волдеморта стала шире, обнажая клыкообразные зубы, и он издал низкий, мрачный смешок, который эхом разнесся по холодной камере, как ужасный сигнал тревоги. — Как ты знаешь, Драко, я восхищаюсь твоим непоколебимым отвращением к грязнокровкам, — сказал Волдеморт, — но я не могу отказать Фенриру в награде за то, что он сумел заполучить одну из Авангарда Ордена. — Благодарю, мой Лорд, — ответил Фенрир, крепче сжимая волосы Гермионы. — И я уверен, — продолжил Волдеморт, — что он извлек урок из своей предыдущей ошибки, не так ли, Фенрир? — Да, мой Лорд. — Потому что, если еще один заложник из числа орденовцев сумеет сбежать, находясь под твоим надзором, тебя ожидают… последствия. — Конечно, мой Лорд. — Очень хорошо, — сказал Волдеморт, хлопнув в ладоши, как молотом. — Можешь забрать ее на час, Фенрир, а потом верни в подземелье, где она будет дожидаться Беллатрису. — Все будет как в старые добрые времена, — проворковала Беллатриса, насмешливо помахав Гермионе. — Повеселитесь. А затем Гермиону потащили за волосы, и она почувствовала, как несколько клоков отрываются от головы во время отчаянной попытки освободиться от хватки Фенрира. Она не кричала. Она не станет кричать. Она пиналась ногами, ногтями царапала волосатые, грубые пальцы Фенрира, но все было бесполезно. Стадо Пожирателей смерти со злобой и весельем наблюдало, как ее вытащили из камеры в коридор без окон, и Фенрир столкнул ее вниз по короткой лестнице из семи ступенек. Когда катилась вниз, она ударилась о перила и до этого болевшей головой и неуклюже приземлилась на руку, услышала какой-то хруст и ощутила новую боль, которая обожгла чуть ниже локтя. И она заскулила. Но не закричала. Фенрир снова схватил ее за волосы, и лишь Мерлин знал, как долго тащил по другому коридору. Это могли быть секунды или минуты. Внезапно он швырнул ее в комнату, и она покатилась по твердому полу, подняв голову как раз в тот момент, когда Фенрир исчез в коридоре и захлопнул дверь, оставив ее одну. За исключением неубранной кровати с испачканным постельным бельем и развалившегося комода, здесь было пусто — имелось только маленькое амбразурное окно менее трех дюймов шириной, которое позволяло небольшому лучу рассветного солнца проникать в комнату. Понимая, что ее время ограничено, Гермиона стиснула зубы и поднялась на ноги, кряхтя от боли, пронзившей раненую руку и пульсировавшей в голове. Быстрый осмотр рук и карманов показал, что у нее, конечно же, забрали кольцо-портключ и волшебную палочку. Она обошла комнату, проверяя пол, стены и потолок на наличие слабых мест или торчащих гвоздей, которые могла бы припрятать, а затем вонзить в Фенрира в подходящий момент. Но даже матрас был без пружин, а комод развалился сам по себе, так как все винты были удалены. Она в отчаянии снова осмотрела комнату, выискивая, что могла бы применить для защиты: осколок стекла, острый обломок камня, щепа — все то, что матери советуют своим дочерям-подросткам использовать, если их похитят. Но здесь ничего не было. Она знала кое-какую беспалочковую магию, которой научилась у Макгонагалл, но ничего достаточно мощного, чтобы сокрушить Фенрира. Так тому и быть. Ей придется просто драться. Через несколько минут дверь распахнулась, и Фенрир всей своей массой навалился на дверной косяк. Закрыв за собой дверь, он обернулся и посмотрел на нее животным взглядом: как волк, готовый сожрать жалкого кролика. Он растянул губы в неровной, звериной ухмылке, которая заставила сердце Гермионы дрогнуть, но она держалась так стойко, как только могла, и смотрела на него прямо. Он приближался, как хищник, и Гермиона попыталась увернуться, но Фенрир быстрым движением схватил за плечи, прижал к груди, и его зловонное дыхание обдало ее лицо. Она сопротивлялась, пихалась и брыкалась, но он вырвал кусок ее свитера и схватил за плечи, впиваясь длинными ногтями в мышцы. Когда кровь потекла по рукам, Гермиона вскрикнула, собралась с духом и предприняла последнюю попытку: ударила его головой со всей силой, на которую была способна. Наверное, ей было больнее, чем ему, но она услышала, как что-то хрустнуло, когда лоб достиг его переносицы — а потом из ноздрей хлынула теплая липкая кровь, забрызгав ее подбородок, шею и грудь. Взвыв, Фенрир отбросил ее на пол и схватился за лицо. У Гермионы — ошеломленной и с болью во всем теле — не было ни времени, ни сил, чтобы отползти до того, как он нагнулся и грубо схватил ее за горло. Он зарычал, оскалив окровавленные зубы. — Ты пожалеешь об этом, — прошипел он. Гермиона зажмурилась, почувствовав, как он свободной рукой потянулся к ее поясу, но внезапно раздался звук — какой-то глухой удар, — и тело Фенрира дернулось вперед, и они оба упали на пол. Он безвольно приземлился ей на ноги мертвым грузом. Задыхаясь от страха и напряжения, Гермиона подняла голову и замерла. Там, над ними, с чем-то похожим на ножку стола в руке, стоял Драко Малфой. Его мрачный взгляд на несколько мгновений задержался на неподвижной фигуре Фенрира, метнулся к Гермионе, и единственное, что она могла, — смотреть на него в шоке, содрогаясь всем телом. — Это твоя кровь, Грейнджер? — спокойно спросил Драко. Она не ответила. Все, на чем она могла сосредоточиться, — дыхание. Когда Драко шагнул к ней и присел на корточки, она отпрянула, но он просто указал на ее окрашенную красным грудь. — Грейнджер, твоя? И снова она не ответила. — Блядь, завязывай тупить, Грейнджер, — резко прошептал он, пощелкав перед ее лицом пальцами. — Я не наврежу тебе, но у нас нет времени. Это твоя кровь? Гермиона тяжело сглотнула и открыла рот, чтобы ответить. Левая сторона лица болезненно дернулась от напряжения, но она выдавила из себя невнятное и болезненное: — Нет. — Хорошо, — ответил Драко. — Идти можешь? — Да. — Хорошо. Тогда подъем. С этими словами он встал, а Гермиона оттолкнула Фенрира со всей возможной силой и жестокостью. Осторожно, не сводя глаз с Драко, она неуклюже приподнялась, втягивая воздух сквозь зубы и стараясь не задеть сломанную руку. Драко наблюдал за ней, не предлагая помощи, даже когда она покачивалась и слегка пошатывалась на неустойчивых ногах. Поправив одежду и восстановив равновесие, нарушенное головокружением, она с тревогой посмотрела на Малфоя, когда он наклонился и вытащил палочку Фенрира из заднего кармана. — Вот, — сказал он, протягивая ей палочку. — Тебе нужно применить к нему Обливиэйт. Гермиона покачала головой. — Я не смогу… — Сможешь, — твердо возразил он, вкладывая палочку в ее дрожащую руку. — Они должны думать, что это сделала ты. Сотри последние пять минут. Ты должна это сделать. Немедленно. Несмотря на то, что все тело дрожало, а мысли путались, она сумела направить палочку на лежащего на полу без сознания монстра. Заставив себя сосредоточиться, пробормотала «Обливиэйт» и взмахнула волшебной палочкой. Это было неминуемо неуклюже и грубо, но Гермиона хорошо знала свою магию и, когда поняла, что заклинание сработало, отбросила палочку в сторону, как протухшие отбросы. Рядом с ней, скрестив руки на груди и приняв нетерпеливую позу, которая на мгновение отдаленно напомнила Гермионе Макгонагалл, стоял Драко и молча ждал — лишь кивнул головой, когда она закончила. — Хорошо, — резко повторил он. — Так, ты все время должна держаться ровно за мной. Не отставай. Пойдем. Драко передал инструкции так быстро и буднично, что Гермиона не осмелилась задать ни одного вопроса, когда они выбежали в коридор. Она последовала за ним, держась ближе, чем тень, несмотря на слабость в ногах и боль, по-прежнему вибрирующую в большей части тела, подпитываемого чистым адреналином и надеждой. Несколько раз Драко притормаживал, обычно заглядывая за угол. В такие моменты ей чудом удавалось не врезаться ему в спину. Она понятия не имела, сколько коридоров они пересекли или по скольким лестницам поднялись, так как была слишком решительно настроена держаться как можно ближе к нему. Должно быть, они шли по лабиринтам Мэнора по крайней мере пятнадцать минут, когда наконец остановились перед самой обычной на вид стеной. Гермиона внимательно наблюдала, как Драко достал из кармана палочку и направил на свою ладонь, с помощью магии делая небольшой порез. Голоса эхом отдавались где-то позади них, и Гермиона инстинктивно схватила Драко за руку и прислонилась к его спине, когда он прижал руку к стене, и кирпичи, сверкнув приглушенным зеленым, медленно рассеялись, создавая узкое отверстие. Они прошли через проход, Гермиона оглянулась назад и увидела, что стена быстро вернулась в прежнюю форму, скрывая их в комнате. Единственной мебелью в этом маленьком помещении были письменный стол, кровать и книжная полка с дюжиной книг и кое-какими безделушками, но в этот момент Гермиона подумала, что она похожа на рай. — Выручай-комната? — спросила она. — Просто безопасное место для членов рода Малфоев, — ответил он, направляясь к столу и роясь в верхнем ящике. — Ничего не трогай. Гермиона облизнула пересохшие губы и внимательно на него посмотрела. — Это ведь ты спас Дина и Луну? — Очевидно же. — Почему ты нам помогаешь? — Умнейшая ведьма своего поколения, Грейнджер, — невозмутимо произнес он. — Я уверен, что ты сможешь это понять. — Значит, ты на нашей стороне? Услышав ее вопрос, он напрягся. — Нужно вытащить тебя отсюда до того, как… — Ты на нашей стороне? — повторила она. Он тяжело вздохнул и поднял на нее угрюмый стальной взгляд. — Сейчас я пытаюсь помочь. Это все, что тебе нужно знать. — Ты заберешь мои воспоминания? — Грейнджер, — простонал он, продолжая рыться в ящике, — хотя бы раз ты можешь удержаться от бесконечных вопросов? — Но ведь это так, правда? — Ну конечно же. — Но зачем? — спросила она, подходя ближе. — Мы могли бы помочь друг другу. Мы… мы могли бы остановить войну. Он усмехнулся и покачал головой. — Не будь такой наивной, Грейнджер. У нас нет времени на эту чушь. — Я занимаюсь поиском трех пропавших крестражей, у меня есть кое-какая полезная информация. Тебе должно быть известно то, что могло бы помочь. — Грейнджер… — Тебе ведь известно? — настаивала она. — Мы могли бы… — Хватит! — резко бросил он, наконец вынимая из ящика маленький предмет — наперсток. — Я помогаю тебе сбежать. Скажи спасибо и заткнись. — Нет. Нет, я не успокоюсь, пока все не закончится. Мы могли бы сделать больше… — Возьми, — сказал он, протягивая ей палочку, которой порезал ладонь. — Твою они уничтожили. — Он поднял наперсток. — Это портключ. После применения к тебе Обливиэйта я вложу его в твою руку, и он доставит тебя на окраину Уилтшира, откуда ты сможешь аппарировать в свой лагерь. — Драко, мы могли бы все это прекратить, — настаивала она. — Если бы работали вместе, то могли бы… — Что, Грейнджер? — парировал он. — Спасти мир? Не будь идиоткой. — Ну а что, ты до старости собираешься спасать членов Ордена? — Это уже что-то… — Да, и я благодарна, — сказала она, снова потянувшись к руке Драко, но тот оттолкнул ее. — Но ты мог бы сделать гораздо больше. Мы могли бы сделать гораздо больше. — Хватит, — сказал он чуть мягче, чем прежде. — Хватит, Грейнджер. Подняв палочку твердой уверенной рукой, он направил ее на голову Гермионы — кончик находился всего в дюйме от ее лица, и она замерла, печально нахмурившись, но не разорвала зрительный контакт. — Как бы то ни было, — тихо пробормотала она, — я всегда чувствовала, что ты не злодей. Что-то мелькнуло в его глазах, как вспышка молнии во время грозы. — Не злодей, Грейнджер, — прошептал он в ответ, — но вполне себе негодяй. — Нет, я думаю, ты… порядочный. И даже если я забуду эти слова, я хочу, чтобы ты их помнил. Резкое, непреклонное выражение его лица на мгновение расслабилось, как тающий лед. Решительная поза поколебалась, и Гермиона воспользовалась промелькнувшим сомнением, слегка сжала его запястье и отвела руку с зажатой волшебной палочкой, чувствуя лишь небольшое сопротивление. — Пожалуйста, — выдохнула она. — Если в Хогвартсе я была самой умной ведьмой, то ты был самым умным волшебником. Мы справимся. Возможно, только мы и справимся. Гермиона наблюдала, как он с горечью сжал челюсти, но затем полностью опустил руку с палочкой и раздраженно вздохнул сквозь стиснутые зубы. На мгновение опустил глаза в пол и поднял другую руку, проводя пальцами по лунно-белым волосам. Он сощурился и снова поднял на нее взгляд, который, став еще свирепее, прожигал Гермиону пронзительной яростью, от которой у нее по рукам побежали мурашки. — Поклянись, что не расскажешь обо мне никому в Ордене, — резко потребовал он. — Поклянись мне в этом сейчас же, Грейнджер. — Клянусь, — быстро пообещала она. — Клянусь своей жизнью. — Хорошо, потому что если нарушишь клятву, я сам тебя убью, — мрачно пообещал он, и она поверила. — Давай проверим, насколько ты в действительности умна. Если сумеешь найти способ связи, не будучи обнаруженной, тогда решим, как действовать дальше. У тебя неделя. — Ладно… ладно, я что-нибудь придумаю. У меня есть книги по… — Кто бы сомневался, — вставил он, поднося наперсток к ее руке. — Тебе нужно немедленно уходить. — Ладно, я готова, — сказала она, прижимая раненую руку к телу, подготавливаясь к рывку портключа. — Спасибо. За все. — Одна неделя, Грейнджер, — повторил он, делая шаг вперед и нависая над ней. — И помни: ты никому об этом не расскажешь, иначе это обещание станет последним, которое ты нарушишь. И с этими словами он вложил наперсток ей в руку.