***
В одно мгновение рушатся мысленные замки, как декорации на сцене из картона. Чуть заденешь — и остаёшься без ничего. На пустом пьедестале с чувством тревоги и стыда. Грегори совсем не жаль опаздывать на учёбу, Грегори совсем не страшно вступаться за других. Он как тот самый герой из книг, забирающий у богатых деньги для бедняков. Майкрофт совсем не бедный. Может, немного скупой на эмоции, излишне сдержанный. Но разве не в этом его очарование? Грегори становится ему другом по одному щелчку пальцев. И также — по одному щелчку — остаётся без ничего. Холмс даже не прощается. Он вечером заказывает такси, покидает Лондон. А утром Грегори получает всего одно сообщение. «Говорят, что Америка — страна возможностей. Не удержался от соблазна проверить лично.»***
И вот к полудню приходит новое сообщение. Грегори хочет есть и закрыть это дело — и даже не знает, что из этого всего хочет больше. Возможно, он желает просто не видеть Майкрофта, не знать, что у него всё в порядке и что со своей жизнью он справляется лучше его самого. Что расставание он переживает гораздо легче. Что переступает через прошлое и через людей, как через маленькие лужи. Сообщение приходит и застаёт Грегори врасплох. «Встретимся сегодня. Возле вашего участка есть кофейня. Я буду там через два часа ровно.» «И как я Вас узнаю?» Грегори думает, что получит ответ. Получит что-то вроде «я буду в пальто, на мне будет темная шляпа и очки», но незнакомец пишет: «я сам подойду к Вам». И на нём, смешно, нет ни шляпы, ни пальто. Никакой таинственности. Темные джинсы, немного неряшливый вид. Он с улыбкой тянет его в сторону свободного столика. — Я так и не представился. Простите за весь этот шарм таинственности. Не удержался. Я Ричард. Ричард Брук, — мужчина протягивает руку. Часы на его запястье показывают два часа дня. — Позволите угостить вас обедом? Грегори кивает. Ричард Брук на его взгляд слишком прост. Обычен. И Грегори сомневается, что этот человек может ему помочь. — Какой Вам резон? — Я просто хочу справедливости, Грегори, — Брук пожимает плечами, — разве вы хотите не того же? Мир, в котором на преступления не закрывают глаза. Где нет влиятельных персон, способных устраивать расправы и ничего за это не получать. Лестрейд даже не думает скрывать недоверие. И Брук относится к этому с пониманием. — Слишком пафосно звучит, я согласен. Просто, — Ричард буднично подносит чашку с чаем к своим губам. — Просто однажды Холмс уже ушёл от ответственности, я не хочу, чтобы это случилось и во второй раз.***
В самолёте у Майкрофта дрожат руки. Он хочет подняться со своего места и уйти. Вернуться в дом, выпить кофе и просидеть над учебником целую ночь, а уже утром встретить Грегори у школьных ворот. Майкрофт хочет вернуться в свою старую жизнь, которая выглядит довольно просто и понятно. В жизнь без перспектив. С бесконечной скукой и возможностью быть не одиноким. Майкрофт хочет вернуться обратно. Хочет увидеть Грегори. Сказать ему лично о своих планах. Сказать ему, что всё будет хорошо. И остаться, если Грегори только попросит об этом. Возможно, это и есть та причина, по которой он так и не отправляет сообщение. Выключает телефон и сжимает свои руки, не позволяя выдавать страха. Эмоции — это привилегия. Как дружба и любовь. Это ключ к обычной жизни. А у Майкрофта слишком большие планы. И эта обычная жизнь ничего для него не стоит. — Джим. — Простите? — Майкрофт растерянно смотрит направо. — Джим. Моё имя Джим. И я тоже боюсь летать. Майкрофт смотрит — у Джима тоже дрожат руки. Майкрофт смотрит — у Джима есть зажигалка в виде пистолета. Зависимость. Телефон. И своя собственная жизнь. Майкрофт смотрит. Джим смотрит в ответ.***
У неё в жизни всё хорошо. Это правда. У неё в жизни всё хорошо, потому что так сказали соседи. Потому что все уверены в этом, и она не может себе позволить даже капли сомнений на этот счёт. В её жизни всё очень хорошо. Она сдаёт квартиру одному молодому человеку, но имени его не помнит. Что-то на «Ш», такое странное и забавное. Будто выдуманное лично им. Но ей плевать на такие формальности. Этот человек вносит арендную плату на несколько месяцев вперёд, поэтому она готова закрыть глаза на любые детали. Даже на то, что ночные игры на скрипке мешают ей спать. Даже на то, что звуки выстрелов застают её врасплох каждый раз. И у неё снова начинается мигрень. — Шерлок, — вспоминает она, — он хороший, просто своеобразный. К такому человеку нужно просто привыкнуть. А вот его брат… он другой. Если Шерлок может позволить себе вольности, то Майкрофт — никогда. Всегда вежлив, учтив и сдержан. — Да, да, я знаю, — Грегори улыбается, — помните, я уже приходил? Миссис Хадсон щурит свои глаза, смотрит на него некоторое время, а после расплывается в улыбке. — Да, да, конечно же, я помню. Так зачем пришли снова? — Показания, что вы дали… Я хотел уточнить кое-какие детали. — Тогда вам стоит дождаться Шерлока. — Вы говорили, что братьев не было дома, так? — Грегори блефует. Грегори переступает через себя. Он отказывается от крепкой травяной настойки и садится за стол. Квартира в центре Лондона на Бейкер-стрит. Здесь пахнет старостью и пылью. Здесь пахнет порохом и ложью. — Так, — с сомнением подтверждает женщина. Грегори мягко улыбается. Показания со вкусом болезни Альцгеймера. Что может быть прекраснее? В участке он обнимет Донован и скажет, что у них есть зацепка. Он уже предвкушает этот момент растерянности на лице девушки. Момент, когда она скажет ему «я верила в вас, босс». — Что вы помните из того дня? — Из какого конкретно, милый? Старость и проржавевший мозг. Полуслепой взгляд. Улыбка. Вот из чего состоит миссис Хадсон и её дом. Квартира в центре Лондона. Эта улица с названием на вторую букву. — Ночь. Седьмое мая. Это был четверг. Сосредоточьтесь. Миссис Хадсон поначалу смотрит удивлённо, а потом охает и прикрывает рот рукой. — Боже мой, — шепчет она, — я совсем забыла! Уже май. Я обещала своей подруге приехать в мае. Простите, но я должна собираться!***
Представляя, как он будет лежать в новой постели без сна, Грегори ускоряет шаг. Его приёмная семья заботится о нём получше прежней. Ему даже нравится думать, что эти люди — ему настоящие родственники. Мистера Галвриса он называет отцом вот уже третий месяц. А миссис Галврис он нежно зовёт матушкой. Он не видит, как беспомощно она улыбается, когда он подходит для того, чтобы обнять её на ночь, но он точно чувствует — эта женщина счастлива думать, что тоже обрела семью. У них нет своих детей. Элен Галврис бесплодна, а Максимилиан не понаслышке знает, что такое смирение. Они хорошая пара. И они переехали в этот район только вчера. Грегори думает о них, уже почти переходя на бег. Думает о своей новой кровати. Дом виднеется за светлым, косо стоящим забором, и он собирается перепрыгнуть его, чтобы уже через минуту очутиться на пороге и постучать в дверь. Но он слышит голоса своих одноклассников и останавливается за секунду до того, как сделать прыжок. — Что это на тебе? — какой-то мальчишка хватает лацканы пиджака. Грегори присматривается: твидовый пиджак. Грегори присматривается: это Сайдер. В классе он любит глупо шутить. А рядом с ним его друг — Мартин. Того, кому они не дают пройти, Грегори не знает. И он подходит к ним, чтобы исправить эту оплошность. — Что тут происходит? Я Грег. Все трое поворачиваются и смотрят на него, как на инопланетное чудо. Он, приехавший с другой планеты, улыбается им и машет рукой. Им, которым нет никакого дела, что у Грега новая кровать, что у него новая семья и новая жизнь. — Новенький? — Ага. — И этот тоже новенький, — Сайдер толкает в плечо того, кого Грег видит впервые. Он толкает его и получает слабое сопротивление в ответ. — Ну что ты, Майки… — Моё имя Майкрофт. Грегори стоит и смотрит. А потом сжимает руку в кулак и бьет Сайдера в плечо. Он уводит Майкрофта подальше от возмущённых одноклассников. Это не последняя их драка — думает тогда Грег. И как же чертовски он оказывается прав. Но что важно в ту минуту — Майкрофт поджимает тонкие губы и даже не говорит «спасибо». — Я бы и сам справился. Грегори с удивлением поднимает брови. — Не справился бы. — Справился. — Нет, — перечит Грег. И они спорят, спорят, пока Майкрофт не закатывает глаза. — Ладно. Это уже даже не смешно. Спасибо за помощь. В следующий раз я справлюсь сам, не утруждай себя. Майкрофт разворачивается и уходит. Он больше похож на мышку Микки, чем на того, кто действительно способен справиться с хулиганами. — А я всё равно буду вмешиваться и помогать тебе! Грегори кричит. А вечером его новая кровать пытается вместить в себя все его мысли. «Странный он, — думает Грег, — но смешной».***
Семья всегда причиняет боль. Это те встречи, которых боишься и ждёшь. Когда Шерлок снова во что-то ввязывается — Майкрофт уже готовится выезжать на Бейкер-стрит. Готовится прикрывать ему спину, ругаться и делать чай. Готов слушать идиотские оправдания или злость. Крики «не вмешивайся» или «это не твоё дело». Семья всегда причиняет боль. И Майкрофт готов был бы сказать, что с малой погрешностью у него нет сердца — там настолько малый комок мышц, настолько изуродованный и разбитый, что его почти нет. Оно немного ноет внутри, тянет, как после тяжелой пищи желудок, но в целом — его нет. Там внутри — всё пусто. Лишь холодный расчёт. И тело, привыкшее выполнять команды, просто на автомате снова натягивает пальто, берёт зонт и приезжает в гости, где миссис Хадсон открывает ему дверь с натянутой улыбкой. У них не особо хорошие отношения. Бога ради — она уверена, что все беды, случающиеся с Шерлоком — его рук дела. И она почти права. Но не может же один человек быть корневищем зла. Не может же один человек взрастить целый сад полный ядовитых растений. — Майкрофт? — миссис Хадсон уступает ему дорогу. Он, не разуваясь, проходит в гостиную и без приглашения садится в кресло. Промятое, но ещё тёплое. — Здесь сижу я, — ворчит Шерлок, но Майкрофт даже не думает пересесть. — Какими судьбами? — Я хотел с тобой поговорить. Когда ты пришёл ко мне и попросил взять мою машину, я и думать не смел, что это выльется в огромную проблему. Но допустим это я ещё понять могу. Я одного не понимаю… какого чёрта на тебе было моё пальто? Что ты собирался сделать? Слова потоком буравят мозг. Шерлок молчит. А Майкрофт продолжает: — Если ты не объяснишься, братец, то у нас будут проблемы. Большие проблемы. — Ты ведь не думаешь, что это я его убил? — Факты. Меня интересуют только факты. И почему в кабинете оказался мой пистолет?***
Поначалу приходит злость, потом — ничего не остаётся. Только мысли о прошлом бередят старые раны. Майкрофт не желает возвращаться в Лондон, однако, делая вид, что другого выхода нет, он покупает билет на самый ближайший рейс и уже ко дню рождения брата оказывается в Лондоне. Может, он даже скучал по этому месту, городу, в котором у него были когда-то друзья, а теперь никого не осталось. Только семья, которую обязательно нужно вспоминать по праздникам, не забывать поздравить. И — нет, матушка, я так и не женился, — оправдываться, оправдываться, оправдываться. — Милый, ты совсем исхудал, — миссис Холмс при встрече качает своей седой головой. Майкрофт замечает, что с их последней встречи она постарела. Сети морщин прорезали на её лице новые пути соединений друг с другом. В уголках её глаз уже и без улыбки они полосуют кожу. Она так стара. Так чертовски стара. И Майкрофт впервые задумывается о том, что рано или поздно он потеряет даже их. Свою единственную семью. — Где Шерлок? — Ох, милый, ты же ещё не в курсе, — миссис Холмс садится на диван и усаживает сына рядом с собой, — ты только не волнуйся. Но после твоего отъезда… Шерлок захворал. Он очень сильно переживал из-за твоего отъезда. Мы не хотели этим тебя тревожить. Просто за этот год… многое изменилось. — Где Шерлок? — повторяет Майкрофт и тон его голоса становится чужим. — Он у себя в комнате. И если он не сразу тебя узнает… не пугайся. И не дави на него. Ты ведь знаешь, как он раним и как болезненно привязывается к людям. И если ты сейчас думаешь, что должен остаться, что тебе не стоит возвращаться в Америку, то выбрось это из головы. У тебя большие перспективы, милый. И ты не можешь растрачивать свою жизнь на то, чтобы другим было удобно. А теперь… иди. И поздравь своего брата. Он очень по тебе скучал. И он тебя вспомнит.***
Застывшая гримаса удивления на лице младшего брата будто оставляет у Майкрофта в голове след. Как отпечаток испачканной в грязи ладони на белых обоях в семейном особняке. Эти воспоминания уже не стереть — они перепачканы, устаревши, но всегда у него в голове. Они всегда рядом с ним. Преследуют его. Наблюдают — неужели на Майкрофта Холмса ничто не может повлиять? Этот бездушный, твёрдый камень не может быть человеком. О. Он точно не человек. Только не он. — Шерлок? Ты здесь? — Майкрофт проводит у лица брата ладонью, потому что тот молчит уже минуты две. Видимо, в его голове тоже есть множество грязных пятен. Отпечатков чужих ладоней прямо на черепной коробке. — А? Отмерев, Шерлок пытается выставить его за дверь. — Что за расспросы, Майкрофт! Я взял твою машину, потому что ты сам отдал мне ключи. И ещё пальто. — Зачем ты убедил миссис Хадсон, что мы оба были здесь? Не стоило лгать инспектору. Шерлок вздергивает своими плечами. На удивление брата, отвечает он дальше спокойным голосом: — Ты и сам знаешь, как люди глупы. Он бы только мешался. У меня своё расследование. Я сам докопаюсь до истины. Без помощи и без вмешательства полиции. И их штатных детективов. Майкрофт закатывает глаза, как в детстве. — Ты думаешь, что всё понимаешь? — Я понимаю многое, Майкрофт. Я хотел его спасти. А теперь — уходи. Мне нужно всё обдумать. — Шерлок, — Майкрофт уже на пороге. Он готов сказать брату о том, что эта игра, какая бы она не была, опасна. Потому что он понимает — не чувствует, а именно понимает — что эта история, начавшаяся так странно, не закончится чем-то лёгким и простым. Потому что он знает и понимает: Шерлок никогда не будет лезть во что-то скучное и заурядное. Потому что он знает: он обязан заботиться о брате. — Шерлок… — Всего доброго. Дверь перед носом закрывается. Зато открывается другая — вызванная пониманием того, что без помощи ему не обойтись. Он берёт в руки телефон. Набирает номер Грега. И через несколько гудков слышит его голос. — Майкрофт? — Мы можем встретиться? Это насчёт дела. У меня есть информация.***
Он не чувствует себя особенным, хотя матушка говорит об этом постоянно. Она так уверена в том, что он будет значим, что совсем не видит, как он усмехается, находясь прямо у неё перед носом. — Позаботься о Шерлоке, милый, — говорит она. И его улыбка сползает с лица, как и мысли о том, что он отдельная личность, что у него своя жизнь. Возможно, он и значим. Но он точно никогда не будет первым. Повезёт, если станет вторым. Он, в общем-то, не такой уж и особенный, пусть и матушка лжёт об обратном. — Позаботься о Шерлоке, — говорит она. А ему хочется сгинуть. Хочется перестать видеть в её глазах собственное отражение. Все эти эмоции, как оголенные провода — вот-вот ударят его насмерть, — от них никак не скрыться. А брат в соседней комнате играет с конструктором совсем один. Майкрофт идёт к нему. Обезличенный, уставший от эмоций и собственных переживаний. Уставший от нескончаемых мыслей в голове. Он идёт к нему, садится рядом и предлагает поиграть вместе. Шерлок улыбается. Он соглашается в мгновенье ока. И в этот момент Майкрофт действительно понимает, что сделает всё возможное, чтобы позаботиться о брате. Пока он есть, Майкрофту совсем не важно — особенный он ребёнок или самый заурядный человек — главное то, что он кому-то необходим.