Зима в этот раз выдалась снежная, холодная. Если в прошлом году мы месили ногами грязь и не расставались с зонтами, то сейчас, кутаясь во всё вязаное и флисовое и увязая в непролазных сугробах, согревались, забегая в магазины.
Днём двадцать восьмого декабря был сильный снегопад. Крупные пушистые хлопья заволокли весь небосвод, укрывая города и сёла своим белоснежным покрывалом. Температура стабильно держалась на минус двадцати. Предновогодняя анархия захватила всю страну от Краснодара до Магадана. Везде, где можно и где нельзя, висели гирлянды, продавались ёлки и стояли деды Морозы со Снегурочками.
Запах горячего шоколада мешался с запахом мандаринов, разбросанных по всему дому. Меня обволакивало невероятное чувство спокойствия. Зимняя сессия была сдана, хоть и не отлично, но всё же сдана, а вы, думаю, представляете, что такое сессия в медицинском.
Я приехала сюда к бабушке одна, так как была только пятница, и родители с сестрой должны были приехать в субботу днём. У Васи оказались очень повёрнутые учителя, не отпускающие её до двадцать восьмого числа включительно. Однако и бабушка не составила мне компанию, поехав в Москву в почтовое отделение, ссориться с управляющим, который ей задерживает пенсию на две недели, а конец года уже вот-вот. Сказала, к вечеру не ждать, переночует у родителей.
Я не сильно расстроилась. Отопление здесь выражено системой с батареями, которую дедушка, пока был жив, подключил в начале девяностых годов, когда они с бабушкой окончательно перебрались из города сюда. Поэтому топить печь мне не надо, и так тепло-хорошо.
В который раз пересматривая «Ёлки», которых непрерывно крутили по ТВ с начала декабря, заряжаясь новогоднем настроением, я сжимала в руках письмо. Бедный лист бумаги, измятый и кое-где порванный, давал мне надежду и диктовал планы на вечер. Мне сказочно повезло, сейчас убывающая луна. Это значит, сегодня ночью у меня есть все шансы открыть портал в Средиземье. Осталось только сделать всё, как надо.
Сладкое предвкушение ютилось в моей душонке, заставляя в нетерпении трепетать тело. Проклиная всё на свете, я чуть не разлила горячий шоколад на письмо и уронила нож, которым нарезала бутерброды. Не. Так нельзя, а то ещё вместо Средиземья портал в Ад открою. Надо успокоиться. Всё будет отлично.
На улице уже давно темно. Если смотреть в окно со включённым в комнате светом, видно только отражение комнаты. Но стоит открыть окно, как ты погружаешься в зимнюю сказку, пахнущую снегом и холодом.
Я решила пойти в лес в половину двенадцатого. Для обряда мне нужны были нож и подвеска. Кроме этого с собой я планировала взять фонарик, письмо и, желательно, свои мозги. Найти поляну с папоротником было бы проблематично, если бы я не знала лес. Но, к моему великому счастью, я знала те поляны, где летом раскидывались здоровенные папоротничные опахало. А вот насчёт луны я беспокоилась. Она то пропадала, и начинал сыпать снег, то появлялась из-за серых облаков, мигая своим белёсым светом. Придётся ловить момент.
Одевшись как можно теплее, я шагнула за порог дома, вдыхая морозный воздух, что прожигал лёгкие сладким холодом, и выдыхая пар, который разлетался вокруг меня. Звёзды перемигивались из-за облаков, сильного снегопада не было.
Я тихонько шла, сжимая в руках сумку со всем необходимым, дрожа не от холода, но от любопытства и предвкушения. Снег скрипел под ногами, заставляя лаю соседских собак разрушить идеальную тишину зимней ночи.
Тёмные, словно безлюдные и безжизненные деревянные дома, на крышах и подоконниках которых лежали шапки искрящегося снега, давали нехорошее напряжение плюсом к испытываемым мною эмоциям.
Изумруд в подвеске, будто бы чувствуя свою участь, начал отдавать теплом. Зато не замёрзну.
Пройдя по просёлочной дороге, завернув за угол последнего дачного участка, я уткнулась в лес, что густой тёмной стеной возвышался высоко-высоко, вея неизвестностью и холодом. Меня охватило то самое трепетное чувство, когда вы ещё подростками лезете на заброшку или карабкаетесь в опасный овраг.
Ночью. В лес. Под Новый год. Что там у нас говорят сельские легенды? Карачун и ребёнок, замёрзший насмерть, чей плач слышен по ночам?
Пфффф, херня! Я иду открывать портал в Средиземье!
Выдохнув очередной поток пара, я, вздрогнув от треска ветки где-то недалеко, решительно сжала в руке фонарик, включая его.
Ночной лес прекрасен и мистичен.
Теперь скрип снега от моих шагов не нарушал лай собак, теперь стояла зимняя тишина, нарушаемая лишь треском веток и падением шапок снега. Пахло соснами и морозом.
Я знала две большие поляны, где летом рос папоротник, однако сейчас я делала упор на месяц, выглядывающий из-за облака. На поляне ближе к югу он будет виднее, так как облака ветром относит на северо-запад. Да, компас в телефоне у меня тоже есть. Ой, странно всё это. Та поляна дурную славу имеет, но будем считать, что это просто совпадение.
Мысленно ругая себя за робость, я уверенно шагнула с тропинки. И сразу по колено провалилась в сугроб. Класс. Еле поднимая ноги, переступая из сугроба в сугроб, я медленно шла к своей цели. Пару раз ухнула сова, заставив меня поледенеть от ужаса и один раз на меня с дерева свалился небольшой шматок снега, осыпая голову и плечи. Распробовав на вкус подмосковный лесной снег и шипя от его попадания за воротник, я, замершими руками, хоть и в варежках, отодвигая безжизненные ветки, дошла до ряда деревьев, окружающих нужную поляну. Отодвигаю ветку рябины — и вот она, поляна. От радости я чуть не подавилась холодным воздухом. От моего кашля с ветки вспорхнула какая-то особо крупная птица, ведь после её отлёта меня снова присыпало снежком.
Поляна была укрыта таким же сверкающим в свете фонаря белоснежным одеялом. Ночь полностью поглотила лес, по моим часам было уже начало первого. Сизое небо куполом накрывало деревья, полностью усыпанные искрящимися шапками снега и сгибающиеся под их тяжестью. Темнота стояла непроглядная. Запах мороза щекотал лёгкие и колол щёки.
Разгребая ногами снег, я медленно шла к примерной середине. Возможно, я себе это надумала, но мне казалось, что стало тише, даже ветки не трещали, будто всё вокруг чувствовало приближение чего-то таинственного, сверхъестественного. Также медленно сев на колени в пушистый покров, я достала из сумки письмо, ещё раз внимательно его перечитав и всё время косясь на месяц.
Положив письмо рядом с собой, я, собравшись с мыслями и начав то, к чему я шла все эти месяцы, впервые сделала это. Я сняла подвеску. На шее вдруг стало так непривычно легко и… пусто. Очень хотелось надеть её обратно. Также прямо около меня, по центру поляны стоял небольшой камень. Как раз то, на что можно положить подвеску. Странно это…
Я аккуратно положила ожерелье на камень. Теперь началось самое сложное. Надо поймать то положение изумруда, при котором лунный свет пройдёт через него. Выключив фонарь, оставшись в полной темноте, я всячески вертела подвеску, вглядываясь в изумруд и пытаясь понять, проходит свет через него или нет. Копалась я долго, то приподнимая подвеску, то крутя её во все стороны, то, наоборот, оставляя её неподвижной. Да ещё и месяц время от времени прятался за облака и грозил снегопадом.
Пытка закончилась неожиданно. Как только луч света убывающей луны всё-таки прошёл через изумруд, мне в глаза ударил ослепительный поток яркого света, озаряя всю поляну, нет, весь лес, отражаясь от снега, что в невиданных лучах играл розово-фиолетовыми цветами и пропитывая своим свечением воздух вокруг. Когда мои глаза немного привыкли к магическому свету, я проморгалась и посмотрела на камень, чуть не вскрикнув. Это был не изумруд. Это был неизвестный камень, сверкающий всеми цветами, горящий своим пламенем будто бы изнутри. Всё, как описала Вырубова. Значит, пока всё правильно.
Теперь дело, пожалуй, за самым магическим. Вот вы задумывались, почему все маги придают крови, простой соединительной ткани, такое важное и символичное значение? Почему обряды, клятвы и договоры на крови такие сокровенные и нерушимые? Прочитав кучи информации в своих поисках, я нашла очень интересное предположение. Дело в том, что кровь циркулирует по всему нашему организму и «знает» о нас всё. Омывая орган — кровь знает всё об этом органе, проходя сквозь мозг — кровь знает всё о нашем сознании. Поэтому кровь — это не только гениальное достижение эволюции и идеальная система поддержания обмена веществ, но и своеобразный накопитель нашей энергии и наших чувств. Отдавая свою кровь — вы отдаёте абсолютно всю информацию о себе.
Я достала из сумки нож. Обычный кухонный нож с чёрной ручкой. Небольшое лезвие блестело и переливалось в невероятной игре цветов, исходящих от волшебного изумруда.
Ладонь я разрезала ровно по сосуду. Вот она, медицинская сноровка.
Холодное лезвие неприятно прошлось по такой же холодной коже, высвобождая наружу алую жидкость, оплетённую мифами и поверьями.
Сжав кровоточащую ладонь, я вытянула руку над изумрудом.
Раз. Два. Три.
Три красные капли упали на волшебный камень, окрашивая его в ярко-красный цвет. Свечение тоже вдруг сменилось с бело-фиолетово-зелёного на алое, кровавое.
Я замерла в ожидании. Тишину ничто не нарушало. Снег вокруг меня будто бы начал таять, ничего не было видно из-за дьявольского свечения. И… ничего.
Минут десять я сидела, боясь шелохнуться и поверхностно дыша. Ничего. Ровным счётом. Время подходило к часу, а аловатый свет, исходящий от камня, стал тускнее и теперь светил не ярче слабого ночника. Кровь на волшебном камне давно высохла.
Я в судорожной панике схватила письмо и перечитала его ещё несколько раз. Нет. Ошибок быть не может. Но почему тогда ничего?! Ничего нет!
Не вышло. Эти два слова запульсировали в голове, болью отдавая в сердце. Яд обиды сочился на язык. Действительно, нашла какое-то компроментирующее письмо и ведьмой себя возомнила! Может Анна Вырубова просто стала жертвой злых языков. Но она же сама описала и сама видела… Да мало-ли что видел человек сто лет назад! А я сейчас выгляжу, как сумасшедшая дура, которая попёрлась зимой ночью в лес за неизвестно какой целью. Нет моих сил больше!
Как и нет пути в Средиземье. Был он только у Саурона и больше нет и не будет ни у кого. Дура я!
Со злостью схватив письмо, нож и фонарик, забросив их в сумку, я, утирая слёзы, которые всё норовили стать сосульками, пошла домой.
Снова начался снегопад. Белые хлопья кружились в ночном небе, ложась ровным слоем на землю. Мороз ничуть не ослабел, а только крепчал. Поднялся ветер. Метель была не сильная, но лучше в такую ночь спать под тёплым пушистым одеялом, видя новогодние сны. Но жизнь имеет свои планы, игры и мысли, которые не познать никому ныне живущему.
***
— Что за страна такая? Летом хоть иссохни весь, а зимой замёрзни насмерть, — растирая руки, а после прячя их в густую бороду, бурчал Гимли, зарывая свой красный нос в ту же бороду.
— Это Россия, Гимли, — вздохнул Леголас, мягко ступая по протоптанной снежной дороге.
Сейчас климат ничуть не отличался от климата гор Карадараса. Оба уже бывшие члены братства испытывали некое дежавю, вдыхая обжигающий воздух, сдувая с носа снежники, чувствуя запах холода и не чувствуя конечностей.
— Ты хоть помнишь, где её дом? — спросил Гимли, стряхивая с плеча ужа навалившуюся кучку снега и вглядываясь в тёмные деревянные дома.
— Помню. А ты нет?
— Да тут все дома одинаковые.
Эльф лишь прикрыл глаза, следуя своей эльфийской интуиции. Лиза рядом. И от этого уже почти мёртвое сердце заходится в бешеном ритме, не давая окончательно замёрзнуть.
***
Я сидела на диване, снова чувствуя эту жгучую боль. Да как так?! Почему?! Разочарование и обрушившиеся надежды вырывались откуда-то из груди, превращаясь в рваные вдохи. Я столько возлагала на это письмо и обряд! Это же был луч солнца! Я этим дышала последние три недели.
Неудача больно ударила по гордости и ущемила самолюбие. У меня должно было получиться и не получилось. Опять. Это уже похоже на какой-то спорт, в котором ты — новичок-любитель и каждая твоя попытка против сильного противника, что логично, заканчивается крахом.
Я смотрела в телевизор на идущий фильм, но видела черноту и снег в ночном лесу. Моя душа, похоже, осталась там.
Раздался громкий стук в ворота, будто кто-то ломился. Отлично, меня сейчас украдут, изнасилуют и убьют. Стук повторился и его манера показалась мне смутно знакомой. Я встала, идя к входной двери. И кого это ко мне метелью замело? Стучание, а точнее, уже выламывание калитки, продолжалось с двойным усилием.
— Да иду я, иду! Господи, чего так ломиться-то, а?! — слегка испугавшись, поэтому спеша, я, как была в шортах и футболке, с распущенными волосами, впрыгнула в здоровенные семейные валенки и выскочила на улицу.
Холод мгновенно кольнул по рукам и ногам, нагоняя румянец на лицо. Калитка, сначала сопротивляясь количеству навалившего за день снега, открылась со скрипом, являя мне моих ночных гостей.
Сердце описало сложнейший кульбит, ухнув вниз, подгибая за собой коленки. Передо мной стояли Леголас и Гимли, засыпанные снегом, синие от холода. Рыжая борода гнома ярко выделялась на фоне всего белого. Белокурые волосы эльфа утопали в снежинках, а серые глаза смотрели невероятно ясно.
Мгновение — и я оказалась в родных объятиях, вдыхая любимый запах и наконец-то ощущая его руки.
