По небу лениво плыли серые тучи, еле подгоняемые прерывистым слабым ветром. Сквозь них просачивались тонкие лучи солнца, которые легонько обволакивали морду серого воина, чуть ослепляя, но все равно даря приятное тепло.
Послышались мягкие шаги и прикрытые янтарные глаза открылись, устремив взгляд на пëструю соплеменницу.
— Я хотела бы поговорить с тобой, Оскал, — обычно не выражающий ничего голос Голубки сейчас был слегка усталым, видимо, утренний патруль совсем не пожалел её старое тело.
— О чём же? — спросил глашатай, хоть уже и понял, что Голубка наконец-то решилась. После того, как её котята стали оруженосцами, это был лишь вопрос того, на сколько её ещё хватит.
— Я уже изжила свои воинские луны, и, думаю, мне уже стоит перебраться в палатку старейшин.
Оскал кивает ей почтительно, отдавая дань кошке за службу.
Эти слова вырываются практически невольно:
— Ты могла бы это сразу сказать предводителю, а не мне, Голубка. Заодно поинтересоваться, как проходит обучение у твоего сына.
Реакция кошки оказалась даже более острой, чем предполагал глашатай. Она вздрогнула и растерянный взгляд потупился в изучающие глаза Оскала, ища в них тени осуждения. Но вот проходит мгновение — и только по сжатой челюсти Голубки можно определить, что она была задета.
— Просто передай Звездоколу мои слова, — после этих слов кошка ушла, возвращая глашатаю украденную уединённость.
Оскал хмыкнул про себя.
У них была небольшая разница в возрасте. Когда Оскал прибыл в племя ещё совсем юношей, Голубка только-только получала своё воинское имя. Пасть дрогнула в улыбке, вспомнив, как он сорвал церемонию, и как она потом постоянно припоминала ему это.
«— Я так ждала этот день! А этот дикарь все испортил, — её пушистый хвост не мог спокойно лежать на месте. — То-то я ему устрою! То-то он от меня получит!»
В ней постоянно бурлила энергия.
Сейчас всë было иначе.
Вдруг со стороны входа чуть ли не дрожа от восторга зашëл Сойколап, гордо подняв голову и неся за горло упитанную сороку. Следом за ним зашёл более сдержанный в порывах своих эмоций Громохвост.
— Как я понял, ты выиграл? — подойдя к ним спросил глашатай.
Ещё с утра к нему подошёл Листоглаз и предупредил, что он и Громохвост собираются устроить небольшое испытание, чтобы решить, кто из них лучше обучает своего оруженосца. Наставницу Цветолапки тоже пытались втянуть, но она отказалась, считая, что это будет некомпетентно и нечестно, поскольку её подопечная младше. Да и нельзя делать всë, что вздумается, с чужим оруженосцем — недавно Туманница перешла в детскую, поэтому Цветолапку временно отдали Шептунье.
Громохвост кивнул Сойколапу, мол, иди к куче с дичью, но оруженосец положил перед собой птицу и начал тараторить, перебив наставника, который хотел было ответить глашатаю.
— А как же иначе, Оскал? Я всегда был первым во всём, так что неудивительно, что я вернулся раньше Топколапки. Зуб даю на то, что мой результат самый лучший!
Оскал невольно усмехнулся. Сойколап уже с детской был излишне самоуверен и нахален.
— Было бы ещё лучше, если бы ты меня не перебивал, — вклинился Громохвост и грозно посмотрел на оруженосца, но тот его передразнил. — Брысь отсюда, ящероголовый.
— Ящероголовый? На входе ты говорил мне, что я твой лучший оруженосец!
— Да. Потому что единственный.
— Не думал, что тебя так заденет то, что я тебя превзошёл.
— Не будь таким самоуверенным. От меня зависит твоё посвящение.
— И расстаться со мной не хочешь…
Кто бы мог подумать, что вечно хмурый Громохвост настолько сдружится с этим высокомерным оруженосцем, что начнёт в нём видеть своего близкого друга? Изначально ему давали Сойколапа для того, чтобы тот его перевоспитал, но произошло противоположное.
— Мне бы хотелось наконец-то выслушать доклад, если, конечно, вы закончили, — напомнил о своё присутствии глашатай. Каким бы ни был посыл этого испытания, он всё равно должен узнать о том, как всë прошло, ведь в обязанности глашатая входит отслеживание успехов будущих воинов. Всë же именно он решает, кто и что должен сегодня сделать. Если оруженосец отстаёт в обучении — он выделяет для него и его наставника больше времени на тренировки. Если всë идёт по должному течению, то, соответственно, наоборот.
Громохвост будто пришёл в себя откашлялся.
— Бой прошёл отлично. Сойколап наконец-то перестал самонадеянно лезть вперёд, теперь он уделяет больше внимания стратегии. Насчёт охоты ты и сам видел. Он способный ученик.
— Как насчёт его поведения? Он по-прежнему многое себе позволяет.
Громохвост помнил, что его главной задачей было сделать Сойколапа более послушным, поскольку оруженосец слишком часто спорил со старшими и делал, что ему вздумается, но…
— Ты только посмотри на него, Оскал.
Сойколап, чтобы не было претензий, поднял свою сороку и быстро зашагал к куче с дичью, но на обратном пути столкнулся с Цветолапкой. Самец в нём не мог упустить возможность покрасоваться перед самкой, поэтому в красках начал рассказывать, какой он весь из себя выдающийся. Кошечка, конечно, велась. Кажется, она не слушала его, а просто любовалась им.
— Да он же неисправим. Будь я более строгим с ним, то он вообще меня не слушался бы. Он просто такой, какой он есть. И, честно, мне он таким и нравится.
С одной стороны строптивый воин один из факторов поражения, поскольку такие, как он, думают, что они умнее всех. Как говорится, отвага граничит с слабоумием, и Оскалу не хотелось бы в будущем решать проблемы исходящие из задницы Сойколапа. Дисциплина важна. Но вряд ли оруженосец будет рад, если ему не зачтут первый экзамен.
Громохвост хотел было уже уйти, но остановился. Видно, он сомневался в правильности своих действий, но всё же произнёс:
— Я видел Звездокола и Ледолапа, и, мне кажется, тренировка проходит не слишком гладко.
***
Оскалу не хотелось вмешиваться, он банально не имел на это права, и не услышь он всхипы, то вряд ли бы не прошёл мимо.
Ледолап цеплялся когтями передних лап за ветку, которая находилась на высоте пятнадцати лисьих хвостов. Задние конечности пытались подтянуться и влезть на неё, но ему не хватало сил, поэтому они висели в воздухе.
— Я теряю терпение, Ледолап. Залезь, наконец, на эту ветку или спускайся.
Оскал посмотрел на Звездокола, который сидел туго обвив лапы хвостом, явно не хотевший предпринять хоть какие-то попытки подстраховать оруженосца.
— Не могу… — сквозь всхлип произнёс Ледолап. Его глаза были зажмурены, и пытались не смотреть вниз. Вероятно, он столкнулся с распространенной проблемой среди только начавших лазать по деревьям котам — боязнь высоты. — Не могу… Мне страшно!
Звездокол задрожал от злости и хотел было крикнуть ему, но звуки шагов глашатая заставили его обернуться.
— Что ты тут забыл? — раздражённо спросил он.
— Громохвост уже доложил об успехах Сойколапа, но Топколапка задерживается. Я решил по пути к ней проверить, всё ли у вас нормально.
— У меня всё под контролем. Иди.
Послышался визг и Оскал инстинктивно дёрнулся вперёд, но наткнулся на предостерегающий взгляд предводителя. Ледолап держался за ветку одной лапой и беззвучно кричал, поскольку его голос охрип от плача.
— Он справится, — предупреждающе произнёс Звездокол.
— Он свалится.
Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд, и в спокойных янтарных глазах предводителя Оскал прочитал «ты этого не сделаешь». Глашатай первым разорвал зрительный контакт и стал взбираться на дерево. Ветка, за которую цеплялся Ледолап, опасно скрипнула и задрожала, когда воин встал на неё, но выдержала его вес. Взгляд, которым посмотрел на него оруженосец, заставил отпихнуть все сожаления. Для Оскала ослушаться предводителя сродне предательству. Дисциплина — то, чем он всегда отличался.
Как глашатай он знал о своих соплеменников больше другого, он присматривался к котятам, чтобы решать, кто им подойдёт в наставники. И будь его выбор, Ледолапа он бы отдал Щебетунье. Оптимистичная воительница помогла бы оруженосцу стать увереннее.
Оскал взял его за загривок и подтянул на ветку, и Ледолап зарыдал пуще прежнего. От облегчения, от благодарности, от боли. Оскал нахмурился, увидев, что передние лапы оруженосца были испачканы кровью, и та небольшими каплями выступала на его подушечках. Ему стоять было больно, не то чтобы зацепиться за кору и спуститься самому вниз.
— Залезай мне на спину, — приказал Оскал, и Ледолап без слов подчинился. — Крепко держи меня за плечи.
Оказавшись на земле, оруженосец хотел было слезть с его спины, но Оскал обернулся к нему и покачал головой. Тот послушался.
Взгляд у Звездокола был непроницаемым.
— Я отнесу его к Таволге, — кинул глашатай, на секунду встав напротив предводителя, проходя мимо него.
Он ничего не ответил.
Ледолап уткнулся в лопатки серого воина и тихо заплакал.
***
Напряжение, которое было между ученицей целительницы и Ледолапом, ввело Оскала в недоумение. Они буквально пытались сделать вид, будто они не существуют друг для друга. Прискорбно, учитывая их связь в детстве.
— Ну вот и всё, — каким-то неуместно непринуждённым голосом произнесла Завитолапка, выплюнув последнюю занозу, вытащенную из лап брата. — Дальше что?
— Сделай мазь из водной мяты, — ответила Таволга, внимательно наблюдая за действиями своей ученицы.
— А зачем?
— Чтобы охладить раны и расслабить мышцы.
— А почему именно водная мята?
— А что ещё ты знаешь с такими свойствами?
— А может календулы?
— У тебя это лекарство от всех болезней? Чуть что, и сразу календула.
Глаза Ледолапа до сих пор были мокрыми, но теперь он будто держался, чтобы снова не заплакать. И вид у него был обиженный.
Завитолапка, еле сдерживая рвотные позывы, прожевала листья и выплюнула на лапы браты, который тоже брезгливо скривился при виде этого, затем она закрепила мазь мотком паутины.
— Отведи его в палатку, — кинула через плечо Таволга, убирая небрежно раскиданные ученицей травы обратно на свои места. Завитолапка послушно подставила плечо Ледолапу, но тот окрысился.
— Сам дойду!
Но сделав один шаг болезненно охнул. Стиснув зубы, он самостоятельно продолжил путь. Завитолапка нерешительно застыла, но быстренько запеленав занозы в лист, на котором они лежали, последовала за братом к выходу.
Оскал и Таволга остались одни.
— Как это произошло?
— Учились охотиться на белку. Как говорит, испугался и чуть не упал вниз, но смог зацепиться за ветку.
— Нет, почему Звездокол ему не помог?
— Он поставил перед собой цель сделать из Ледолапа идеального воина. И его способы несколько эксцентричны.
— Говори прямо: жестоки.
Оскал сдержанно кивнул.
— Звездокол учит Ледолапа самодостаточности. Его действия всегда были такими. Он предпочитает сразу показывать худший исход, поскольку считает, что затем выявить наилучший становится легче. Проще говоря, его метод обучения — закладывать ученье на инстинктивном уровне. Если бы Ледолап упал бы с дерева, то в следующий раз был бы осторожней.
Старая целительница не могла не согласиться, она знала это. Её брови страдальчески поднялись вверх, видно, сожалела о чём-то.
— Такой подход не подходит Ледолапу… А если бы он получил перелом и начал хромать? — но оба они понимали, что до этого не дошло бы. — Ты можешь помогать ему и дальше, если возникнет такая ситуация?
Оскал смотрел на неё. Он покачал головой.
— Нет.
И вышел.
Глашатай прилизал шерсть на плечах, которые были запачканы кровью. Он исподлобья посмотрел, как Завитолапка понурив голову вышла из палатки оруженосцев. Он задумчиво посмотрел на небо.
Вмешиваться в то, что уже предрешено, это как попытаться оживить убитую мышь.
