Безумцы бдят

Иного объясненья нет, И я схожу с ума.

      — Что мне нужно сделать? — спросила Фиона, сложив руки на коленях. Шеогорат неопределенно взмахнул рукой:       — Первое задание — простое как палка с одним концом. Посади лошадь на трон Орлея.       — Что-что? — Фиона вздрогнула.       — Думаю, у тебя проблемы со слухом. Замечу, что ты неправа и они не решаются простым увеличением ушей. Советую обратиться к целителю, — Шеогорат постучал пальцами по посоху, на этот раз издавшему вой, но не звериный, а тот, который вырывается, когда болят зубы. — Нужно посадить лошадь на трон Орлея. Все.       — Но это же невозможно, — робко заговорила Фиона.       — Сказать «невозможно» проще простого, — сообщил Хаскилл, сохраняя драматически торжественное, застегнутое выражение лица. — Намного труднее попытаться сделать.       — Невозможно! — фыркнул Шеогорат. — Невозможно, говорит она! Напомните-ка мне, это она застревала во временных дырах того чудесного, премилого магистра? Нет, не она? Может быть, она сумела излечиться от скверны, когда все говорили, что это невозможно? Ах, да, наверное, это я видел в цирке.       Фиона закусила губу. Она уже согласилась; Шеогорат заставил ее дать согласие прежде, чем озвучил требование. Это была опасная игра. Но Шеогорат сказал, тогда…       — …пожалуй, тебе может помочь вот эта штучка, — Шеогорат погладил посох по навершию, и тот благодарно замурлыкал. Вокруг Фионы сгущался дым, мешавший рассматривать Шеогората, и она знала, что это клубился дым сомнений. — Нет, нет, наоборот. Да. Она будет тебе просто необходима. Без нее не получится выполнить задание. Слышишь? Даже не думай ее выкинуть. Я бы сам ее выкинул с удовольствием.       Шеогорат протянул посох; нет, он просто схватил его в руку и сдвинул с колен, но тот уже очутился на коленях Фионы. Фиона осторожно провела ладонью по темному лаковому дереву, хорошо отполированному не только инструментом, но и многочисленными прикосновениями. Безумное деревянное лицо с огромным раззявленным ртом и выпученными глазами слепо таращилось на нее. В руках Фионы посох не издавал ни звука. Что за демоны ее морочат? Она медленно кивнула.       — У тебя много времени, — Шеогорат развел руками. — Недели, месяцы. Годы. У нас впереди еще много выходных. Только не тяни долго, за двести лет мне станет очень скучно. А, да. Это Ваббаджек. Называй его так, или по-другому, или вообще никак не называй, ему все равно, да и мне, впрочем, тоже. А теперь иди, и не возвращайся, пока не посадишь лошадь на трон Орлея. Если понадобится, я тебе немножко помогу. Только найди дорогу, а не то заблудимся.       Иллюзия потекла полосами, как размытая краска. Дым вокруг сбился в воротник. Шеогорат помахал рукой:       — Пока! Увидимся. Ты мне надоела.       Фиона соскочила со стула, ноги хлюпнули в болото или в грязь, оказавшуюся под травой. Краски стремительно выцветали. Где-то запели птицы — серые птицы в сером Нигде. Жемчужные звезды расползлись по небу. Нигде рвалось и трещало. Фиона сжала посох обеими руками — и все растворилось в серых сумерках, а затем упало в полную черноту.       Все тело ломило. Фиона лежала на полу, притянув колени к груди, и крепко прижимала к себе холодный, гладкий черный посох. Вокруг было темным-темно, только догорала последняя, самая толстая свеча. Из окон тянуло холодом осенней ночи. Фиона перевернулась на спину, не находя в себе сил, чтобы встать. Зачем вставать, отстраненно подумала она. Она только что согласилась выполнять сумасшедшие и невыполнимые указания высшего демона, потому что он ей обещал… а что, что он ей обещал? Она что-то подзабыла. Откуда здесь все эти смятые бумажки, разбросанные по кругу?.. ах, это же лириумные листовки, свернутые в пустые кульки. Ночь была в разгаре. Фиона чувствовала, как ее тело пытается упасть вниз, но не может пробить вековую каменную кладку башни. Над ее головой крутилось колесо, поворачивались балки-спицы, и голова, лежавшая на холодном полу, закружилась. Фиона закрыла глаза, позвала темноту — и темнота пришла.       Проснулась она, когда давно рассвело. Мысли даже спросонья были полностью чисты. Фиона села, потирая бок: она не знала, как выдержала целую ночь на камне. Под колесом-потолком гулял ветер: нужно будет вспомнить заклинание против простуды. Фиона тупо уставилась на посох, который всю ночь обнимала, как игрушку.       — Это был не сон, — вслух сказала она. Горло слегка хрипело. — По меньшей мере, не просто сон. И это был не просто демон. Что ж… по меньшей мере, я не обещала ему свое тело?       Она поднялась, бросив посох на полу, и на шатких ногах дошла до двери. Отперла засов, толкнула дверь — заперто. Значит, полдень еще не настал. Она просила ученика открыть замок именно в полдень, потому что в полдень был дневной развод караула и стражники проходили точно под башней, у самой лестницы. Они наверняка разобрались бы… с тем, что оказалось бы за дверью, если бы что-то пошло не так.       У Фионы было много времени.       — Алистер, конечно, не одобрил бы, если бы знал, что я буду спасать его жизнь с помощью демона, — вслух рассуждала она, сметая в кучу мятые бумажки и в который раз раскладывая предметы по местам. — Но это не его решение, и я постараюсь, чтоб он не узнал, — ей нравилось думать, что у нее еще может получиться. Пожалуй, это было единственным, что ее держало на ногах. Осталось только… ни много ни мало посадить лошадь на трон Орлея. И не заблудиться в этом болоте.       — Он намекнул, что поможет с невозможным, — говорила себе Фиона. Она разыскала в ворохе вещей пыльное круглое зеркало, протерла его рукавом и теперь смотрелась в него: вроде бы ничего не изменилось в ее лице. Она хорошо спала этой ночью. На сердце отчего-то было легко. Никто прежде не обещал ей помощь, а безумный бог обещал. Разве это не прелестно? Безумный бог весьма искушен в магии, куда более, чем эта сволочь Тревельян.       Она с любопытством взглянула на Ваббаджек: значит, эта вещица должна помочь посадить, на секундочку, лошадь на трон Орлея? Для деревянного посоха он был тяжел, холоден на ощупь. Фиона прицелилась в одну из пустых деревянных коробок, незамысловато украшавших помещение: надо сделать пробу. Искристый голубой луч вырвался из навершия посоха, коснулся коробки и рассыпался на искры. Ничего не произошло.       Это озадачило Фиону. Она ожидала всего: от столба огня до появления демонов, но такого не ожидала. Еще несколько коробок и бочек, а затем — пыльное зеркало, стали жертвами ее эксперимента; с ними не случилось ровным счетом ничего. Казалось, назначение посоха состояло лишь в том, чтобы испускать красивый луч света. Или… Или же Фиона использовала его не по назначению, и что-то смутно подсказывало ей, что это более вероятно.       Ей казалось, она училась понимать Шеогората, и училась успешно. Чертя посохом круги по полу, Фиона задумалась, что ей делать дальше. Она услышала шаги; настороженно передернула длинными ушами; шаги приближались, и Фиона вдруг вспомнила, что точно так же подходила к кабинету Тревельяна, на цыпочках, хотя ей там ходить было не запрещено. Прошло так мало времени; оказалось, она спала почти до полудня. Щелк, и-щелк, и-щелк. Замок был заперт на целых три оборота. На миг повисла тишина, и Фиона беспокойно отступила в тень груды ящиков и разбитых бочек, стараясь переступать неслышно. Поддастся ли ученик любопытству? Дернет ли ручку двери? Он не дернул. Снова шаги зашуршали по лестнице. Значит, подумала Фиона, он попробовал дверь еще ночью и убедился, что было заперто. Как же много мы пропускаем, стоя перед дверями, которые закрыты только в нашем воображении!       Она немного посидела у двери, отдыхая, как после долгой пробежки. Наконец Фионе надоело, и она решила, что ученик давно должен был вернуться к себе. Она толкнула легко подавшуюся дверь, и, размахивая Ваббаджеком, как букетом цветов, прыгая через две ступеньки, слетела по лестнице. Внизу она как раз повстречала стражников, остановившихся перед ней, чтобы коротко поклониться. Все казалось ей таким хорошим: и светлая башня с ее бесконечной лестницей, и мальчишка-ученик, и стражники эти, такие добрые, все такие чудесные. «И все-таки, — напомнила себе Фиона, — нужно подумать про лошадь и про Орлей». Но вначале ей хотелось научиться пользоваться Ваббаджеком.       Фиона выбежала во двор, залитый светом. Ей понадобилось время, чтобы найти укромный уголок, где никто не мог бы проследить за ней. В углу двора замка, за деревьями, Фиона снова принялась экспериментировать. Деревья, камни и трава никак не менялись под действием искристого луча. Шли минуты, а они все не менялись, да и Ваббаджек никак не напоминал бомбу замедленного действия. Может быть, изменения внутренние, думала Фиона. Может, это дерево внутри рассохлось и мертво?..       Что могло быть в духе Шеогората? Посох, сводящий с ума? Для того, чтобы сойти с ума, нужно быть разумным, а пробовать действие незнакомого посоха на разумных существах Фионе отнюдь не хотелось. Толстая пышная птица присела на ветку дерева, чтобы почистить клювом перышки. Фиона прицелилась. Птица, почуяв неладное, спорхнула с ветки, но улететь не успела: искристая синяя полоса прошлась мазком широкой кисти по ветвям, желтой листве, по воздуху и по птице. И тогда что-то изменилось.       Птица упала на землю. Птицей больше она не была.       В нескольких шагах от Фионы поднималось с колен темное, облаченное в броню демоноподобное существо. У него было телосложение человека, но человеком оно быть не могло: черная броня с шипами-отростками не просто покрывала его кожу — она была срощена с ней, и шипы были не украшением — они вырастали из наплечников и наручей. Сквозь прорези шлема — если можно было применить такое слово к тому, что было и шлемом, и головой — на Фиону уставились два красных глаза.       Обнажив меч, существо бросилось в атаку.       Никогда! Никогда не экспериментируйте с даэдрическими артефактами, если при вас нет оружия! Фиона закричала так, что несколько птиц сорвались с веток. Она боялась повернуться спиной, она боялась и убегать, потому что широкие шаги существа покрыли дистанцию между ними в одно мгновение. Все, что ей оставалось — схватив посох двумя руками, выставить его перед собой и блокировать удар.       Меч, созданный из той же живой и растущей материи, как шипастая броня, обрушился на древко посоха с силой водопада, но не переломил дерево, а соскользнул, как по стальному клинку. Фионе в первую секунду показалось, такая мощь может сокрушить ей обе руки, но руки, согнувшиеся под силой удара, не разжались и не выпустили посох. Тело еще помнило, как сражаться. Фиона юркнула под руку противника, мигом оказалась позади него и выставила перед собой Ваббаджек, чтобы парировать новый удар. Она слышала бряцанье доспехов; это бежит стража, несколько секунд — и Фиона будет спасена. Фиона легко отскочила назад и, сосредоточившись на посохе, атаковала существо лучом Ваббаджека в ту же секунду, как из-за деревьев показались стражники и Адаар с посохом наперевес.       Фиона снова ошиблась в расчетах; у нее были два варианта — или второй удар рассеет магию, или же ничего не произойдет. Случилось нечто третье: окутанное голубым пламенем существо превратилось снова. Искрящийся дым рассеялся; перед Фионой квохтала, пуша перышки, рыжая курица. Стражники остолбенели. Адаар опустила посох. Фиона же, вошедшая в запал боя, да вдобавок порядком испуганная, не успела отвести посох и ударила еще раз. На первый взгляд ей показалось, что в новом голубом облаке курица исчезла, и Фиона наконец опустила Ваббаджек; на самом деле деле, когда дым рассеялся, все увидели, что на траве лежала отличная головка сыра.       Фиона подняла взгляд. Стражники стояли разинув рот. Фиона не знала, какое будет придумывать объяснение: она просто пожала плечами и наклонила голову, мол, сами видите, что бывает. Адаар подошла ближе. Подняла сыр, понюхала.       — Это великолепно… — только и успела проронить Адаар, прежде чем закончилось действие заклинания. Прямо с ее ладони — второй за этот день оглушительный женский вскрик разнесся по двору Скайхолда — вспорхнула пышная толстая птица. Улетела, не попрощавшись.       — Я нашла этот посох в одной из верхних комнат… — начала Фиона, зная, как неубедительно звучит ее речь. Она отметила: за годы ошибок надо бы уже научиться оправдываться.       Вторую половину дня Фиона провела в библиотеке. С Ваббаджеком она не расставалась: все это время он стоял рядом, мирно прислоненный к креслу. Адаар будто невзначай прошла рядом, заглядываясь на него, но так ни о чем и не попросила. Фиона смутно понимала, как посох, превращающий живые существа в демонов, кур и сыр, может помочь ей возвести лошадь на трон Орлея, но надеялась, что озарение придет, как только она прочтет достаточно полезного материала.       Сначала она читала книги о политическом устройстве Орлея. Затем перешла на историю Орлея и вскользь пролистала восемнадцать томов. Перекусив куском хлеба с отличным сыром — и отбрасывая мысли о Ваббаджеке, — Фиона погрузилась в чтение орлесианских мифов и легенд. Ничто не подсказывало ей, как можно на престол Орлея возвести лошадь, и Фиона решила, что способ должен быть более нетривиальный. В поисках вдохновения она взялась за Ваббаджек, но на этот раз придумала более изящный способ его использования.       В подвалах Фиона отловила мышь и, отвлекая ленивого сонного стражника бутылкой антиванского вина, нашла место в темнице замка. Мышь, претерпевавшая удивительные трансформации, находилась за решеткой камеры, а Фиона безопасно устроилась в коридоре и делала записи. Два узника — солдаты, получившие пару дней ареста за мелкие провинности, — глазели на происходящее зрелище и вряд ли бы променяли этот вечер в неуютных мокрых темницах на самые теплые постели.       Ваббаджек умел превращать мышь в дюжину различных существ, из которых половина бросались на решетку, держа мечи, когти и зубы наизготове. В лошадь, с большим огорчением заметила Фиона, он не превращал. Единственным неживым предметом, известным Ваббаджеку, был сыр. Птицу он превратил в целую головку, а мышь — в небольшой аккуратный кусочек. Фиона задумывалась: если разрезать сыр, который мышь, что получится? Получится мышь или сыр? То есть, кусочки сыра или кусочки мыши? Наконец она решилась, отперла клетку и твердой рукой разрезала сыр на тонкие пласты. Прошло десять секунд: время, за которое рассеивалось заклинание. Сыр оставался сыром.       — Угощайтесь, солдаты, — Фиона протянула сырную нарезку узникам, но оба замотали головами и отступили подальше от решеток. Сыр, который был мышью, сгинул этим вечером в желудках Боевых Быков.       — Раз, и-два, и-три, и-раз, и-два, — веселый громкий голос далеко разносился по коридорам. Поздно вечером, возвращаясь в свою комнату коридорами Скайхолда, Фиона застала в большом зале удивительную картину.       Разведчица Хардинг сидела на чудесной конструкции из двух водруженных друг на друга столов, громко считала и в такт счету размахивала рукой и стучала ножкой. У ее ног устроилась Мариден, тоскливо бренчавшая на лютне. Вокруг постамента учителя танцев кружили в закрытой паре Тревельян и Адаар. Но что это было за невероятное зрелище! Тревельян, редкие рыжеватые волосы которого прилипли к вискам, а камзол — к спине, танцевал уверенно, но взгляд у него был обреченный и бешеный, особенно когда Хардинг командовала:       — Лорд Инквизитор! Помните о вежливости! Смотрите даме в глаза! — и он запрокидывал голову, как будто у него вдруг зажимало шею.       В остальное время Адаар смотрела точно поверх его головы, а Тревельян, соответственно, таращился пониже воротника ее блузки. Адаар подпрыгивала. Тревельян стонал, Адаар пыталась совладать с собой и делать красивые шаги, но то и дело, едва Хардинг чуть-чуть увеличивала темп, забывала об этом и снова начинала прыгать. По инерции рядом с ней начинал прыгать Тревельян, и плавный танец превращался в конский галоп, который, хоть и мог впечатлить благородную публику, предназначался все же не для впечатлительных.       — Хиира, не прыгай! — Хардинг была неумолима. — Не делай лишних шагов! Приставить ногу — это приставить ногу, а не приставить и подпрыгнуть! Лорд Инквизитор! Держите голову…       Тревельян ругался, мучился. Он думал, что сам придет и будет ругать Адаар, а вместо этого Хардинг беспощадно терзала его.       — Лорд Инквизитор, — объясняла Хардинг, стуча каблуком в такт музыке, — к новичкам нужно быть снисходительными. Ваш же танец должен быть совершенным.       Адаар получала от происходящего большое удовольствие. Она искренне не понимала, почему нельзя прыгать. Ей нравилось и так.       — Хиира, не тащи лорда Инквизитора за собой! Он и сам знает, куда ему танцевать!       Тревельян пытался вести в танце, но Хиира не велась. Это было большой проблемой, тем более, Адаар заявила, что ее, во-первых, просто так не провести, а во-вторых, она сама пойдет, куда захочет. Разница в росте и телосложении говорила в ее пользу, поэтому каждый новый счет начинался с того, что Тревельян аккуратно и нежно вел свою даму по линии танца, а заканчивался тем, что дама вприпрыжку ускакивала прочь из круга, забыв про музыку, и вдобавок тащила кавалера на себе.       Фиона постояла немного в дверях, послушала однообразный мотив и полюбовалась на то, как суровый и беспощадный глава Инквизиции терпит сокрушительное поражение. Хардинг хлопнула в ладоши:       — Отдыхаем!       Мариден напоследок провела по струнам. Казалось, она здесь устала больше всех. Вид Хииры, танцевавшей не просто не в такт музыке, но так, будто единственной музыкой был ее собственный замысловатый шум в ушах, причинял ей немыслимые страдания. Взмыленный Тревельян уселся на пол. Хиира продолжала скакать вокруг, бормоча счет себе под нос и то ускоряясь, то замедляя. Хардинг спустилась со своей шаткой конструкции столов и принялась наблюдать за подопечной, делая пространные комментарии.       — Как интересно вы проводите время, — заметила Фиона, подойдя поближе. — Могу ли я в следующий раз присоединиться к этой компании?       — Все отдал бы за то, чтобы следующего раза не было, — мрачно произнес Тревельян, взглянув на Фиону снизу вверх. Фиона сняла посох с заплечной перевязи и села на краешек стола, рядом с Мариден. — Сообщу вам новость, чародейка: верхушка Инквизиции приглашена на бал в Халамширал.       — Вот как, — с ноткой вежливого интереса отозвалась Фиона, внутренне ликуя. Вот и Халамширал. Шеогорат обещал, что подсобит, и Фионе то и дело казалось, между слов его можно было прочитать «все пройдет как по маслу, надо только плыть по течению и поймать нужный момент». — Как вам это нравится?       — Сама императрица приглашает нас, — сказал Тревельян вместо ответа, приглаживая волосы на висках. — И обязательно хочет видеть Вестницу. Как же! — он понизил голос, исподлобья глядя на Адаар, не проявлявшую никакого интереса к разговору. — Вестницу ей подавай. Пусть дивятся. Шевалье никогда косситов не видели, разве что на картинке. Хотят зрелищ, точь-в-точь как дети малые. Их воля — они ее в шкуры оденут и проведут по Вал Руайо как живое пособие по фауне Тедаса. Звать ее на бал — почти то же самое.       — У нее не так уж плохо получается, — осторожно заметила Мариден, низко наклонившись к Тревельяну. Она была этим вечером совсем не румяна и не весела.       — Осталась неделя до позора, — Тревельян оперся спиной о ножку стола и скрестил руки на груди. — Мне пришлось вызвать Хардинг с миссии, потому что никто другой не имеет опыта учить танцам абсолютно неспособных людей в кратчайшие сроки. Придворному этикету Хииру будет обучать Вивьен. Мариден, не пускай Хииру в таверну. Чародейка, увидите за столом, что у нее нож лежит не с той стороны тарелки — бейте ее.       — Вы слишком требовательны к ней, — мягко сказала Фиона. — Я уверена, императрица будет более снисходительна.       — Уверенность — первый шаг к поражению, — назидательно произнес Тревельян и, глубоко и тяжело вздохнув, поднялся на ноги. — Все вокруг такое… странное. Не находите, чародейка?       — Нахожу, — осторожно откликнулась Фиона. Все это время она не отнимала руки от посоха Шеогората.       — Я скажу напрямик, — продолжил Тревельян, — сегодня кто-то рылся в моем письменном столе. Бумаги лежат не в том порядке. Чернильница стоит не там, где обычно.       — Но ничего не пропало? — встревожилась Мариден.       — Нет.       — Кабинет был открыт?       — Снова нет. Когда я вернулся, кабинет был все так же заперт. Окно не открывается. Здесь явно дело связано с магией, с сильной магией и нехорошей. Завтра развешу там охранных заклинаний. Впрочем, не надеюсь на них особенно.       — Что воры могли искать в кабинете? — спросила Фиона.       — Что-то, чего там не было, — Тревельян развел руками. — Честно говоря, представить себе не могу, что они пытались найти. Не хочу даже думать об этом. Хардинг, продолжаем!       Мариден вздохнула. Адаар остановилась и укоризненно взглянула на Тревельяна. Хардинг вытянулась в струнку и довольно отрапортовала:       — Выполняю приказ, лорд Инквизитор!       Этой ночью Шеогорат снова пришел к Фионе, или же она пришла к нему. Она легла спать в своей комнате, долго смотрела на немые холодные звезды в кусочке окна, но едва закрыла глаза — как оказалась в ином месте. Если это и был сон, то очень осознанный. Фиона чувствовала все как в реальности: что есть, чего нет, что разумно, что безумно. На этот раз она сидела в люльке, сплетенной из корней, и под деревьями хлюпало изумрудное болото, источавшее сладковатый гнилостный запах. Шеогорат сидел на дереве напротив, точнее, он венчал собой это дерево, и не было понятно, то ли он водрузил свой трон на самую его верхушку, то ли парил над ней без всякой иной мебели. Его окружал перламутровый свет, тогда как большая часть иного видимого пространства была погружена в темноту. Слабо вспыхивали болотные огоньки. Болото то казалось совсем близким, разостлавшимся прямо под ногами, что можно было дотянуться рукой; то вдруг удалялось на неизмеримое расстояние, и теперь Фиона без страха выглядывала из своего гнезда, чтобы увидеть, на какую высоту подняло ее дерево.       — Уныние овладевает тобой, — Шеогорат ткнул пальцем в ее сторону. Крохотные облачка серебристого пара проносились между деревьями. Огоньки порхали стайками: то синие, то белые. — Какая тоска. Неужели ты не веришь, что можно возвести лошадь на трон Орлея?       — Я верю вам, мой лорд, — осторожно сказала Фиона. — Я просто еще не придумала, как это можно сделать.       — Я и не надеялся, что твоим бедным маленьким мозгам хватит суток для такой тяжелой работы, — печально заметил Шеогорат. Этой ночью, заметила Фиона, он был… каким-то другим. Сам не свой, или сам не в своем уме, или, может быть, в чьем-то чужом уме. — Впрочем, не расслабляйся. Я могу подождать двести лет, а вот ты — навряд ли.       Фиона проснулась, едва рассвет заглянул в башню; может быть, это солнце продрало ей глаза. Не чувствуя тела, она нежилась в постели. Стук в дверь вначале показался ей элементом сна. Кого принесла нелегкая в такой ранний час?..       — Кто там? — крикнула Фиона, садясь на кровати. Она завернулась в одеяло, как в кокон, и протирала глаза тыльной стороной ладони. Рассвет ложился на постель пластами ткани, забивался комочками в складки одеяла.       — Прошу прощения за беспокойство, Великая чародейка, — донесся из-за двери приглушенный голос, такой знакомый голос, что Фиона, объятая ужасом, еще плотней завернулась в одеяло, — но Тревельян сказал, что это срочно. Собирайтесь, мне поручено проводить вас к нему.       О, этот голос она отличила бы от всех голосов на земле. Что было вчера?.. Ах да, было все хорошо. Бешеное, горячее сердце разрослось так, чтобы заполнить всю грудь. Правилам приличия будет учить Вивьен. Надо, конечно, обратиться к Вивьен. Только той наплевать на Фиону.       — А-лис-тер! — она сорвалась с кровати, уже не помня ни про свой внешний вид, ни про одеяло, и она впервые называла его по имени — это было как бросить камень в воду, выдавить имя из себя и отныне полюбить его повторять. Обеими руками Фиона толкнула дверь…       Фиона проснулась, когда солнце, щекотавшее ресницы, стояло уже высоко. Она немного полежала с закрытыми глазами, восстанавливая в памяти сон. Ее как холодной водой окатило: случилось прозрение. Как она могла радоваться, что Шеогорат обещал ей помощь, если он отговорился каким-то нелепым бессмысленным поручением? Лгал он ей или нет, Алистера она навеки потеряла, и это было так просто, понятно и очевидно (в особенности для Адаар и Тревельяна), что непонятно было, как не пришло в голову раньше. Фиона сцепила зубы: ей не хотелось с этим мириться. Она все еще не обещала Шеогорату свое тело, она была в своем уме и теле, она была…       Она перевернулась на другой бок и гулко, протяжно всхлипнула; ну что за напасть. В Тени она не нашла ничего, кроме демонов. Отчего приходила эта радость? Почему вчера было так хорошо?       Надо просто попробовать, увещевала та часть Фионы, которая цеплялась за тень надежды, как за соломинку. Если это выход, то он единственный. Если это не выход, тогда других нет. Надо просто попробовать разобрать головоломку с лошадью и Орлеем, по меньшей мере, лошадь не хуже императрицы, а императрица не хуже лошади, их вообще нельзя сравнивать, потому что это несравнимые понятия. А если это не выход, то, может быть, это вход.       Фиона заставила себя встать с кровати. На полках, тянувшихся вдоль стен маленькой комнаты, она среди толстых книг нашла чистый лист бумаги. Устроившись лежа на полу и по три раза макая перо в чернильницу — руки так тряслись, что чернила капали кляксами на пол, весь рукав был в этих кляксах и приходилось снова макать перо, — Фиона принялась писать письмо:       «АЛИСТЕРУ ТЕЙРИНУ       Если ты это читаешь, то ты, вероятно, жив, а я мертва…»       Новый ураган пронесся по Скайхолду. Каминная труба в главном зале оказалась забита лириумными листовками. Тревельян, покрытый, как снегом, их обрывками, стоял посреди бумажного хаоса и зорко следил, чтобы никто не растаскивал провокационные записки; но если кто их и тащил, так это те, кто использовал хорошую промасленную бумагу как обертку, в которой можно было носить с кухни еду.       Фиона повстречала Адаар во дворе, под деревом, куда направлялась в поиске укромного места для чтения. Вестница сидела на траве, вытянув ноги, и с интересом погружалась в популярный роман «Трудности в Верхнем городе». После танцевальных испытаний она выглядела и чувствовала себя отлично, а кружевная лента, подаренная заботливой разведчицей Хардинг, прекрасно сидела на рогах.       — Приветствую, Вестница, — Фиона привычным жестом расстегнула плечевой ремень, прислонила посох к дереву. Как-то нехорошо на нее Адаар посмотрела.       — Кхм… Чародейка… кхм, — начала Адаар с таинственной робкой улыбкой, — могу ли я вас кое о чем попросить?       — Всегда можете, — Фиона навострила уши.       — Я… кхм, — Адаар откашлялась и продолжила. — Я очень впечатлена вашим чудесным посохом.       «Так вот откуда ветер дует», — подумала Фиона. Ей показалось, во дворе стало заметно холоднее; или это впрямь налетел настоящий ветер, напоминая, что лето кончилось?       — И я бы хотела одолжить его на некоторое время, — закончила Адаар. Неплохо. Вивьен отлично научила ее манерам. Фиона надеялась, что пытки в обучении не применялись. Она задумалась, вскинув тем временем брови, как будто была удивлена; на самом деле она ждала этой просьбы. Одолжить? Можно ли?..       Шеогорат сказал, посох нельзя выкидывать. О том, чтобы давать в долг, речи не было. Фиона посчитала: скорее всего, Адаар его не потеряет, по меньшей мере, она проведет ближайшую неделю в Скайхолде, а все потерянное в Скайхолде можно рано или поздно найти. Дать или не дать?.. Можно было бы попросить услугу за услугу. С другой стороны, Адаар не так давно давала Фионе в долг пару соверенов на лириум. А если отказать? Фиона прикинула так и этак: все-таки Адаар в душе добрая, она не обидится; но парадокс состоит в том, что подобных личностей не хочется и обижать.       — Конечно, вы можете его взять, — Фиона кивнула на Ваббаджек, — но с тем условием, что вернете самое большее через два дня. Могу поделиться результатами экспериментов, но могу и оставить вам наслаждение разобраться с ним лично.       Глаза Адаар заблестели в изумлении:       — Что, правда можно? Большое, большое спасибо!.. — «Трудности в Верхнем городе» были забыты, и через минуту Адаар умчалась с посохом, как ребенок с новой игрушкой. Фиона надеялась, что двух дней Вестнице хватит, чтобы наиграться. Главное — чтобы в эти два дня не случилось чего-то, для чего мог бы потребоваться Ваббаджек. Фиона, правда, никак не могла взять в толк, для чего вообще может требоваться Ваббаджек, но если Шеогорат сказал, что он необходим для выполнения задания, то он сказал это с определенным умыслом, а может, и без умысла, а может, просто чтобы запутать. В любом случае, Адаар не стоило терять или выбрасывать посох, только Фиона не успела ей об этом напомнить напоследок.       А пока что… Отложив генеалогию орлесианских правителей, Фиона подобрала брошенные «Трудности в Верхнем городе» и принялась читать со страницы двести восемьдесят седьмой. К тому времени, как Адаар вернется, Фиона сможет ей рассказать, чем закончилось расследование отважной капитана стражи и согласился ли таинственный преступник пойти с ней на свидание.       Надо понять задание как-то иначе, думала она, перелистывая страницы в поисках картинок. Всякая книга зависит от прочтения. Если нет другого прочтения, то это не книга, а сумасшествие автора.       Читала она недолго.       — Фиона! — ее позвал встревоженный голос одной из молодых чародеек. — Фиона, прошу, пойдемте со мной! Беда!       Фиона в один миг оказалась на ногах. Вслед за девушкой, запыхавшейся после бега, она заторопилась в комнаты магов, гадая, что за дивная демонова дрянь может еще произойти. В комнатах царило недоброе оживление. Ученики столпились в начале коридора; из противоположного его конца доносился хор голосов, одни из которых раздраженно кричали, а другие увещевали. Ученики расступились перед Фионой; чародейка, которая ее звала, где-то скромно отстала; и Фиона, все более злясь на непонятное происходящее, в одиночестве вошла в юго-восточную залу, служившую гостиной магов.       В гостиной все было перевернуто. Шкафы были распахнуты, на полу и на мебели были разбросаны раскрытые книги, вырванные листы, пучки трав, коробки с алхимическими ингредиентами, флаконы зелий. Несколько разбитых склянок валялись на полу в цветных лужах; в этих же потеках зелий мокли смятые лириумные листовки. Над хаосом безраздельно властвовал Тревельян, занимавшийся в эту минуту как раз тем, что сметал с полки пыльные книги и вытряхивал каждую на предмет чего-то, заложенного между страниц. Несколько солдат — в штатском, но вооруженные — открывали шкафы, выносили предметы.       — Во имя Андрасте, что здесь происходит? — громко возмутилась Фиона. Тревельян спокойно взглянул на нее:       — Прошу вас, чародейка, не стоит так переживать. Эта проверка никак не связана ни с вами, ни с кем-то из ваших подчиненных. Просто дань бдительности.       Несколько учеников заглянули в двери. У всех был ошарашенный вид.       — Что вы хотите здесь найти? — ледяным тоном осведомилась Фиона, чувствуя спиной, как пристально на нее таращатся испуганные ученики.       — Ничего не хочу найти, — ответил Тревельян. — Уверяю вас, я не хочу найти ничего, что могло бы вызвать подозрения, и, хвала Создателю, пока что не нахожу. Вы должны понимать, что в трудные времена, в какие мы с вами живем, всегда нужно быть начеку.       — Вы не доверяете мне, — напрямик сказала Фиона.       — Мне бы очень хотелось вам доверять, — заверил ее Тревельян, — но я не могу позволить себе такой роскоши. Для того, чтобы всецело доверять кому-то, нужно быть уверенным, что этот кто-то не совершает ошибок, а не совершает ошибок только Создатель.       Фионе показалось, ее только что ударили по лицу. Во взгляде Тревельяна не было ни гнева, ни насмешки. Бесконечное усердие на своем посту. Фиона задумалась о том, что лошадь на троне Орлея была бы не так уж плоха. Бывали правители похуже: бывали кровожадные тираны и упертые самоуверенные глупцы, и никто не осмеливался им перечить, пока те имели право рубить все некоронованные головы. Что до лошади, так она не отправит никого на плаху, потому что она лошадь. За нее будут править те, кто умеют это делать, а она будет украшать собой залы Халамширала и по большим праздникам проходить по Вал Руайо торжественным маршем, наклоняя увенчанную цветами большую голову и стуча по мостовой алмазными копытами. Цок-цок-цок-цок. Может ли быть иное объяснение?       — Это все из-за посоха, — Фиона отвечала так холодно, что, казалось, поежился даже непробиваемый Тревельян. Не было смысла таиться; весь Скайхолд нынче знал про Ваббаджек. Фиона обругала себя за то, что одолжила его Хиире: вот еще одна ошибка в копилку. — Вам кажется, будто я его раздобыла… нехорошим путем.       — Мне так не кажется, — отозвался Тревельян, — но я должен рассмотреть в уме все варианты.       — Старый рыжий параноик! — взвизгнула Фиона. Повисла тишина. Некоторые из стражников, переглядываясь, взялись за рукоятки мечей. Тревельян смотрел бесконечно печально. — Прошу прощения, лорд Инквизитор. Пожалуйста, продолжайте свою работу.