Три попытки перехитрить Руперта фон Хенцау

      А эта история приключилась, когда Рудольф Пятый готовился к коронации и с герцогом Майклом они поневоле жили как родные братья. Хотя, конечно, Майкл прямо места себе не находил — всё думал, как бы эту предстоящую коронацию сорвать и самому корону надеть, да так, чтоб на ушах не висла. Думал он, думал и надумал.       — Что это, братец Рудольф, у тебя и речь для коронации не готова? Так приезжай ко мне, вместе напишем. Ум хорошо, а два лучше. А в награду за творческий труд у меня бутылочка вина шестьдесят восьмого года припасена.       Рудольф согласился, хотя, само собой, его не столько речь привлекала, сколько бутылочка. Третьим в компанию позвали Руперта фон Хенцау, чтоб нестандартные предложения вносил, освободили большой стол у окошка, а ту самую бутылку, чтобы раньше времени к ней не присоседиться, а заодно и охладить, опустили в ров на шнурке.       Вот сидят они, творят, только дело не клеится. У герцога на уме корона, а у короля — вино. Только и думает, как бы к бутылке вперёд всех приложиться.       И ведь сообразил! Как только нацарапали совместными усилиями первую строчку: «Дорогие руританцы!» — Рудольф ни с того ни с сего высунулся в окно, руку к уху приложил да как крикнет куда-то в лес:       — Тут я, тут! Чего вам надо?       И убежал. Только не дальше того места, где бутылочка во рву охлаждалась. Вытащил её за шнурок, распробовал вино и обратно.       — Ты где был, братец? — насторожился герцог Майкл.       — Да вот, полковник Запт меня позвал, — выкрутился Рудольф. — Там телеграмма из Штрельзау пришла. Беда приключилась: принцесса Флавия заболела.       Герцог, конечно, страшно огорчился, потому что надеялся прямо на коронации и Флавии предложение сделать. Но виду не подал и опять сел с братом за бумаги. А Рудольфу вино по вкусу пришлось — хочется продолжения банкета. Как дописали они вторую строчку: «В этот знаменательный день…» — он опять из окна свесился и кричит на весь лес:       — Слышу! Слышу! Сейчас иду! — и, не теряя времени, скорей ко рву. Угостился как следует и обратно.       — Где тебя носило? — спрашивает Майкл.       — Вторую телеграмму прислали. Совсем Флавия помирает, бедняжка!       Повздыхали все трое и опять в бумаги уткнулись. Да какое теперь творчество, какие нестандартные предложения, когда герцог даже о короне забыл? Черкнул Рудольф ещё пару слов: «…я хочу сообщить вам нечто важное…» — и смылся в третий раз. Выпил всё вино до последней капельки, чуть было пробкой не закусил, да вовремя опомнился, сунул её в карман и не спеша, под мухой, побрёл в замок.       — Ну, вот и я! Кому помочь?       — А как Флавия? — с порога спросил Майкл, который так извёлся, что забыл даже дописать за брата: «Я устал, я ухожу».       — Флавия? — похлопал глазами Рудольф. — А-а, Флавия… Боюсь, что уже скончалась, — и залился слезами. И Майкл зарыдал вместе с ним. Порвал речь на клочки и говорит:       — Какая уж теперь коронация? Неси, Хенцау, наше вино, будем пить за упокой души принцессы Флавии.       А надо сказать, что Руперт всё время сидел и курил, будто его эта королевская беготня никаким боком не касалась. Щёлкнул каблуками, слезу перчаткой смахнул и пошёл во двор. Сидят братцы пригорюнившись, утирают глаза недописанной речью, а тут и Руперт вернулся. Да в таком виде, будто он и не Руперт вовсе, а зелёный новобранец на плацу: глаза на лоб вылезли, еле дух переводит.       — Ты что, — спрашивает Рудольф, — призрак Флавии увидел?       — Какая Флавия! — отмахнулся Руперт. — Посмотрите лучше сами — тут вина ни капли!       Герцог Майкл чуть вверх сапогами не грохнулся. Он-то знал, что в вино снотворное для Рудольфа подмешано! Кто же его выпил и все планы сорвал? Не Руперт ведь, в самом деле! Да ещё теперь, когда завтра коронация точно не состоится!       — Куда ж оно могло исчезнуть?       — Небось в ров вытекло, — предположил Руперт. — Пробки-то больше нет.       А Рудольф Пятый, который ни о каком снотворном в собственном желудке не знал, и обронил как бы невзначай:       — А я так думаю, кто пробку спёр, тот и бутылку выдул.       — Ты на что это намекаешь? — взъерошился Майкл.       — На то и намекаю. Вернёмся ко рву, надо место преступления обыскать.       Делать нечего, пошли все трое на «место преступления». А по дороге Рудольф и засунул пробку Руперту в карман. Пошарил по кустам и говорит:       — Что-то вор никаких следов не оставил. Остаёмся только мы трое. Ну что, господа, выворачиваем карманы!       С королём не поспоришь. У Майкла в кармане нашлось отречение от престола, правда, неподписанное, а у Руперта — та самая пробка.       — Да не пил я вашего вина, артисты! — отнекивается он, а Рудольф сам своей выдумке поверил — так и насел на него:       — Ты, ты! Кому ж ещё? Кто первый бегал за вином? Кто первый сказал о пропаже? У кого пробка в кармане?!       Видит Майкл, прижали его верного слугу к стенке. А ну как до кучи и снотворное подействует, и Руперт здесь же, на месте, спать завалится? Как тогда одному выкручиваться прикажете? Только Руперт не унывает, на своём стоит:       — Ладно, чёрт подери, сейчас докажу вам, что стёкл как трезвышко! Подайте мне коня, я на нём прямо через ров и перепрыгну!       И точно: вскочил на своего гнедого, пришпорил его и как птица перелетел через ров — точнёхонько в окно к Антуанетте де Мобан! Та и ахнуть не успела.       — Ну что, — усмехается, — можете так же? Или это вы, ваше величество, к бутылочке приложились и забыли?       Майкл и сам решил не отставать. Вытянул своего коня плёткой по крупу и таким же манером в окно к Антуанетте влетел. Только на этот раз она была начеку и запустила ему в голову чернильницей. Скажем по секрету, с той поры герцога Майкла Штрельзауского и прозвали Чёрным. (А потом его пару дней звали Ацетоновым, но об этом в хрониках уже не говорится.)       Рудольфу получить по кумполу, ясное дело, не улыбалось, он и начал приглядывать себе другую точку для приземления. А пока приглядывал, голова у него закружилась, и он бултыхнулся прямо в ров.       — Вот видите, ваше высочество, — объясняет Руперт герцогу, — я же с самого начала понял, куда вино вытекло, осталось только дождаться, покуда снотворное подействует. А подействовало оно не сразу, потому что его ненасытное величество уговорило бутылку не в один приём, а в три. Надо инструкции до конца дочитывать!       ...Потом, конечно, пришлось Руперту за королём нырять, а Майклу — лошадей из комнаты выгонять и Антуанетту подарками задабривать. Но они не возражали — на радостях, что коронация не состоялась. Вернее сказать, Флавия потребовала отложить, когда узнала, как любящие кузены её поминать собрались. А уж как они перед ней вину заглаживали — это совсем другая история. Может, Руперт и придумал бы, как их выручить, только чужие сердечные дела его не интересовали. Достаточно и того, что никто не мог тягаться с ним в хитрости…