Ритм

Жизнь — штука удивительная и непредсказуемая, и порой она выкидывает такие кульбиты, что остается только наблюдать, раскрыв рот… и пытаться как-то это пережить. И Бликсер пытался, не переставая удивляться где-то в глубине души. Теперь девчонка, так и не назвавшая кстати своего имени, приходила к нему каждый день уже две недели, пытаясь… просто пытаясь. Она разговаривала с ним, говорила о том, что он все еще может жить нормально, с маленькими неудобствами, но все же нормально, и что ему стоит послушать ее и хотя бы попытаться научиться тому… чему его, собственно, хотят научить. И на самом деле, зараженному было даже интересно, чему такому его могут научить, чтобы жить полноценно, но из чувства противоречия продолжал огрызаться, отвергая любую помощь. Ему было интересно, насколько хватит этой малявки (а в том, что это малявка, он не сомневался ни секунды, с тех пор как услышал ее голос). Однако какая-то другая его часть понимала, что это его единственный шанс, что рано или поздно ей надоест, если он не прекратит, девчонка просто оставит попытки что-то ему втолковать. «Придурок, сам же страдаешь от того, что «неполноценный»! Вот, тебе хотят помочь стать полноценным, почему ты отвергаешь эту помощь, идиот?» Потому что в глубине души Бликсеру очень хотелось принять эту помощь, хотелось верить, что это возможно, что и без зрения можно жить ровно также, как и с ним. И он очень боялся, что, когда он поверит, его надежду растопчут, разобьют и уничтожат. Так уже случалось прежде. Почему в этот раз должно быть иначе? Тем более, если эта малявка нянчится с ним по поручению Кевина. Бликсер прекрасно понимал, что если бы не он, девчонка бросила бы попытки его уговорить после первого же дня, или вовсе даже не начинала бы этим заниматься. По ее голосу, интонациям, он прекрасно понимал, что она едва его терпит. А еще знал, что у нее есть оружие, способное его прикончить. Еще в первый день она ведь ему угрожала, когда он успешно ее довел. «Дебил». Она даже перевела его в не разгромленную палату и, немного подумав, Бликсер решил не громить свою новую комнату. Потому как игнорировать девчонку, лежа на кровати и повернувшись носом к стене было гораздо выразительнее, как ему самому казалось. Во всяком случае, та раздражалась быстрее, чем когда он сидел в углу. Да и лежать в теплой кровати было гораздо удобнее, чем сидеть на холодном полу. — Хватит притворяться спящим, я прекрасно знаю, что ты меня слышишь. Девчонка сидела около его кровати и продолжала свои попытки. Бликсер продолжал издеваться над ней. — Слушай, мое терпение подходит к концу. Чтоб ты знал, у меня есть и другие дела, кроме как тратить свое время на тебя. Он и не сомневался. И тот факт, что он своим упрямством отрывал ее от других дел доставлял ему какое-то извращенное удовольствие. — Я все еще здесь не потому что верю в тебя и прочая глупая чушь, а потому что не хочу расстроить Кевина. Похоже, девчонка действительно сильно привязана к своему наставнику… Бликсер невольно ощутил укол ревности. Эта малявка… получала все то, что недополучил он в свое время. И это злило. Зараженный, не поворачиваясь, медленно поднял вверх руку с оттопыренным средним пальцем. — ЗНАЕШЬ ЧТО! — его совершенно подло и неожиданно ударили по голове подушкой, а затем, судя по всему, пнули ножку кровати. — Пошел ты! Послышались громкие сердитые шаги, а затем хлопок двери, и шаги постепенно затихли в отдалении. Бликсер позволил себе тихо засмеяться. В этот раз она, кажется, не провела здесь и часа. Похоже, сегодня она была и так не в духе. Ну и пусть проваливает, ему же лучше. «Она не вернется», — с полной уверенностью прозвучало в голове. «Вернется, как миленькая, — мысленно хмыкнул Бликсер, повернувшись на спину. — Всегда возвращается». «В этот раз не вернется, а ты, идиот, лишил нас последнего шанса жить нормально». «Глупости, ничего я не лишил,» — зараженный отмахнулся от этих мыслей, но все равно стало неуютно. Что если она действительно не вернется? Что если он своим упрямством все испортил? Она наверняка сейчас говорит Кевину, что больше не может выносить этого и что отказывается пытаться снова. И перед мысленным взором тут же появилось лицо Хранителя, который грустно вздыхает, опускает взгляд в пол и тихо благодарит девушку за попытки. Бликсер резко сел на кровати в секундном порыве бежать за девчонкой и сказать, что он согласен учиться, но тут же отдернул себя. С чего он вообще решил, что она больше не придет? С того, что сегодня она ушла раньше, чем обычно? Она имела полное право, он ее довел. Да и к тому же, он понятия не имел, куда идти и мог бы легко заблудиться в незнакомом месте даже имея зрение, что уж говорить о том, чтобы идти куда-то вслепую. Нет, об этом не может быть и речи. Все будет в порядке, она придет снова, и он снова будет ее доводить… «Ты совсем идиот…» — горестно прозвучало в голове. Остаток дня и всю ночь зараженный пытался отогнать от себя тревожное чувство того, что он совершил непоправимую ошибку. И пусть он упрямился, не давая себе помочь, кое-чему он все же уже научился — чувствовать время, и теперь мог бы практически точно сказать, сколько прошло часов с того или иного момента. И точно знал, когда должна прийти эта малявка. И просто ждал. Обычно он занимался тем, что воспроизводил в голове прошлые разговоры и пытался придумать, как можно сильнее ее задеть и остроумнее ответить на какие-нибудь ее слова, продумывал будущие диалоги (которые редко совпадали в итоге с действительностью), в общем, развлекался как мог. И сейчас тоже пытался, но в голову ничего не лезло, кроме ее последних слов. И он невольно считал минуты до ее возвращения. Так прошла ночь и первая половина дня. Время настало… Но никто не пришел. Не послышались приближающиеся шаги, не открылась дверь и звонкий голос не приветствовал его уже привычным «Ну здравствуй, чудище». Бликсер попытался успокоить себя тем, что девчонка в конце концов не бог, не машина, и может опаздывать, такое уже бывало, она всегда приходила немного по-разному, но разброс всегда был не больше десяти минут. Нужно просто подождать… Несколько раз он слышал приближающиеся шаги и замирал в ожидании, прежде чем понимал, что это не она. Он уже научился отличать ее походку от других. И она все не приходила. Истекла десятая минута, крайний срок, но она так и не пришла. «Вот и все, поздравляю, дебил, — мрачно усмехнулись в голове. — Все проебано!» — Сейчас она придет, — произнес Бликсер вслух, пытаясь убедить себя, но он уже прекрасно понимал, что это ложь. Никто не придет. Он добился своего. Она устала, она отступила. И тем не менее, зараженный ждал девчонку до самой ночи, сидя на кровати и «глядя» в сторону двери. Несколько раз он вставал и начинал ходить кругами по комнате, мысленно отрицая, что волнуется. Нет, он просто засиделся, почему бы не размяться? И продолжал повторять где-то внутри словно мантру «Она придет, придет, придет, придет…» И лишь когда от окна потянуло прохладой, что означало наступление ночи, а в отдалении послышались щелчки выключателей, он понял, что сегодня она не придет. А еще он понимал, что она больше вообще не придет, но продолжал упорно отрицать это, придумывая сотни оправданий, почему девчонки не было сегодня. И убеждал себя, что она обязательно появится завтра. Но и завтра никто не пришел, и послезавтра тоже. Эти два дня были… сущей пыткой для Бликсера. Он понятия не имел, чем мог себя занять, и все, что ему оставалось, это ждать… И понимать, что это бесполезно. И медленно сходить с ума в попытках убедить самого себя во лжи. На третий день Бликсер не выдержал. Стены давили на него и, казалось, сжимались все теснее, оставляя с каждым часом все меньше пространства и воздуха. Зараженному казалось, что он начинает задыхаться. Может ли он в действительности умереть от удушения — вопрос тот еще, но сейчас его это не волновало. Ему нужно было вырваться из этих четырех стен. И он сделал это, распахнув дверь и буквально вывалившись в коридор. Ноги тут же ощутили холодную плитку, тогда как в комнате пол был теплым, но Бликсера это не заботило. Он нащупал стену и двинулся вдоль нее, тяжело дыша. В висках стучала кровь, будто он только что преодолел марафон. Постепенно его шаг все ускорялся, до тех пор, пока он не врезался в кого-то. Этот кто-то сдавленно охнул голосом Кевина, и чужие теплые и мягкие ладони тут же схватились за руки зараженного. — Бликсер?! Что ты тут делаешь? Что-то случилось? Что-то болит? Поток вопросов не достиг сознания. Парень пытался отдышаться, будто после бега, и не делал попыток отцепить от себя руки бывшего наставника. — Скажи ей… скажи ей, пусть снова приходит, я согласен учиться, — шепотом, словно стыдясь собственного голоса, попросил Бликсер, царапнув ногтями стену. — Я… я понял, — Кевин пусть и пытался, но скрыть улыбку в голосе у него не вышло. — Я скажу.