Наперекор судьбе

      Мальчики продолжали сидеть на полу в самом центре комнаты. Они не обращали внимания на весь этот погром, который напоминал нашествие грабителей, они просто сидели, цепляясь друг за друга, и думали о чём-то своём. Случившееся перевернуло их маленький мир с ног на голову, подкидывая «пищу» для размышлений.       Сила, которой они так радовались и на которую возлагали надежды, по-детски веря, что она поможет им достичь успеха, неожиданно обратилась против них. Стала главной проблемой, внушила страх. Она была их надеждой и спасением, когда они только познакомились, и чуть не стала главной причиной разлуки.       Том помог Гарри подняться на ноги и подвёл его к кровати, уложив на бок. Его зелёные глаза всё ещё были влажными и красными от слёз, но в остальном всё было нормально. Пытаясь успокоить себя и не поднимать тему о случившемся, старший принялся за уборку, чтобы скрыть следы их деяния от смотрительницы, которая, несмотря на страх, могла ворваться в комнату. Мальчик был не в лучшем состоянии, но, в отличие от Поттера, смог сохранить видимость спокойствия. Он осторожно собрал осколки стекла от лампы, завернув их в обычный носовой платок, а затем принялся поднимать упавшую мебель. Стулья Том поднял без труда, возвращая их на законное место, а вот со шкафом, который был втрое больше него и который сдвинулся с места, возникли проблемы. Реддл как раз толкал большую деревянную махину к стене, как боковым зрением заметил стоящего в проёме двери Маркуса.       Тот был бледным и очень напуганным, но всё так же продолжал смотреть на заметившего его Тома и лежащего Гарри. На младшем его глаза задержались больше положенного, и Реддл, испытывая раздражение, затолкал его в комнату и закрыл за ними дверь. Весь его испуг и смятение тут же исчезли, стоило ему перевести всё своё внимание на главного обидчика Гарри. Маркус, видя эти страшные красные глаза, испугался ещё больше и попытался отойти от надвигающегося на него Реддла подальше. Он пятился до тех пор, пока его бёдра не коснулись кровати, что стояла возле окна. — Отойди от него! — это был рёв дикого зверя: такой же устрашающий и отчаянный. Том, который до последнего держался, был готов наброситься на Маркуса с кулаками и потрепать его от души, чтобы тот и дышать рядом с Гарри не смел.       Том держался до последнего, пытаясь приглушить всю ту злость и боль, что волной накатили на его тело и поглотили разум. О, как же он хотел разнести этот чёртов приют к чертям собачьим, чтобы от него остались лишь груда пыли и гора камней размером с яйцо куропатки. Но могло ли это желание стать явью? На данный момент — нет. Даже если бы у Реддла случился приступ, похожий на тот, что пережил Гарри, вряд ли его сил хватило бы на то, чтобы разнести это огромное каменное место. Возможно, ему удалось бы вышибить стёкла во всех окнах и оставить несколько трещин на потолке и стенах.       Пока занимался уборкой, пытаясь вернуть комнате прежний вид, он временами бросал взгляд на лежащего на кровати Гарри, лицо которого всё ещё было красным и влажным. И, когда он уже почти покончил со всем этим и планировал присоединиться к соседу, который нуждался в его крепких объятиях и немой поддержке, он замечает безмолвного свидетеля их деяния.       Маркус — главный обидчик ни в чём не повинного Гарри Поттера. Первый задира в приюте, собравший вокруг себя таких же никчёмных сирот, как и он. Этот парень, однажды узнав, на что способен Том Реддл, больше не стал переходить ему дорогу, но вот отказаться от возможности поиздеваться и насолить Гарри он так и не смог. Его даже не пугало, что Том стал в каком-то роде защитником наивного змеёныша.       Не будь они в столь затруднительной ситуации, Реддл не стал бы обращать на того внимание и, пригрозив, оставил бы и дальше стоять в коридоре. Но теперь всё было иначе: в комнате всё ещё царил беспорядок, Гарри и не думал приходить в себя, и, как бы эгоистично это ни звучало, забыть о случившемся, сделав вид, что этого не было, а сам Том сгорал от неконтролируемой ярости, которая толкала его на мысль о том, что появление ненавистного Маркуса оказалось очень удачным.       Его злость росла ежесекундно, а стоило перепуганному до смерти мальчику подойти к кровати, на которой лежал Гарри и молча наблюдал за происходящим, сжавшись в калачик и перестав, казалось бы, даже дышать, злость и раздражение возросли ещё в несколько раз, напрочь отключая здравомыслие в воспалённом ненавистью мозгу.       Реддл, который со дня знакомства с Гарри не мог представить себе ту прошлую жизнь, наполненную одиночеством и тоской, был очень напуган и опечален — его хотели бросить. Гарри был готов уйти от него, чтобы уберечь от себя, даже не поговорив с ним! «Чёртов мальчишка! Готов уйти, бросить, забыть! Оставить всё, что у нас было, испугавшись ответственности!»       Возможно, Том имел больше опыта и мог контролировать силу, которая, в зависимости от настроения и желания хозяина, тенью закрывала его от всевозможной угрозы и угрожающе настигала обидчиков. В данный момент эта самая сила пригвоздила дрожащего Маркуса к полу, не давая тому подняться и убежать. — Гарри, — подойдя к лежащему мальчику, который лишь наблюдал за всем происходящим, Реддл протянул к нему руки и помог подняться, — посмотри внимательно и скажи мне: что ты видишь? — он стоял за спиной змеёныша, сжимая его худые плечи, чтобы тот не сдвинулся с нужного места и сделал то, о чём его просили. — Маркуса. — змеёныш был уставшим после всего этого ужаса. Он жутко хотел спать и пить, а также забыть о том, как несколькими минутами ранее Том так же сидел на коленях, содрогаясь от мощности его сил. — Том, пожалуйста, д-давай… — Нет! — хватая мальчишку рукой за подбородок, он вновь повернул его лицом к испуганному сиротке, который глядел на них с неподдельным ужасом и страхом. — Это будет продолжаться до тех пор, пока ты не увидишь грань между нами и этими слизнями… — стоило Реддлу перевести взгляд на Маркуса, и его губы скривились в гримасе презрения. — Взгляни на него: в его лицо, глаза, в позу, и скажи мне, мой милый Гарри, что ты видишь?       Воздух в комнате был пропитан холодом и ещё чем-то, что оседало в лёгких и давило изнутри. Это были эмоции Тома. Спустя время Гарри смог вновь ощутить то неприятное чувство страха и неловкости, стоило ему оказаться в поле зрения Реддла. — …С-страшно. Ему страшно, Том. — мальчик надеялся, что его глаза и лицо остались такими же болезненно усталыми, как и несколько минут назад, а не такими же напуганными и жалостными, как у Марка. — Твои силы ранят его, — только сейчас Гарри заметил, что на тех местах, где холодный и резкий поток воздуха касался кожи мальчика, появились тонкие красные нити, — Том, у него кровь!       Поттер дёрнулся вперёд, пытаясь помочь Маркусу, который плакал и просил Тома прекратить всё это, но тот оставался таким же холодным и бесстрастным по отношению к его персоне. У него были свои планы, и он усердно хотел вбить Гарри какую-то мысль, что никак не посещала его голову. Поэтому он дёрнул слабое тело мальчика обратно, впечатав в себя и разворачивая его лохматую макушку в сторону, чтобы тот не забывал, с кем имеет дело. — Прекрати беспокоиться по пустякам и сосредоточься на моих словах. Я хочу, чтобы серое вещество, что находится в твоей голове, использовалось по назначению, когда я с тобой разговариваю. — хватка в волосах ослабла, а затем тонкие пальцы Тома ласково помассировали ноющие участки кожи. — Когда ты повернулся ко мне, я выглядел так же, как он? Я так же выл от боли или моё тело повредилось под действием твоих сил?       А ведь и правда… Когда Гарри увидел припавшего к земле Тома, его взволнованное выражение лица и подрагивающие руки, то сильно испугался, бросаясь от него прочь, чтобы хоть как-то спасти от неизведанной силы. Возможно, если бы Гарри был менее напуган и более внимателен, он смог бы найти в себе силы и подошёл бы к Тому, приводя того в чувства.       Понимая, каким слабым он является на самом деле, стоит чему-то коснуться Тома, Гарри испытал жуткий стыд и страх, что Реддл не простит ему этой выходки. Он знал, что больше всего на свете мальчик боялся открыться кому-то — тот боялся быть использованным и выброшенным обратно. — Нет. С тобой всё было иначе, Том, — щёки, которые и так были красными после слёз, покрылись стыдливым румянцем, а голос, охрипший от криков, дрожал от волнения, — Я дурак, Том! Я не должен был так поступать… Я просто хотел…х-хотел защитить тебя, Том.       На губах старшего появилась улыбка. Такая лёгкая и милая, что Гарри в жизни бы не поверил, что носитель этой ангельской улыбки может успокаивающе разминать чью-то шею руками и в тоже время продолжать измываться над слабым обидчиком. Это было несовместимо. Как раз в характере Тома Реддла.       Он подтолкнул его к кровати, заставляя усесться на матрас и не мешаться под ногами, когда он потащил лежащего и всхлипывающего Маркуса к дверному порогу. Тот был усыпан мелкими царапинами, которые перестали кровоточить, но продолжали болеть. — И только попробуй рассказать кому-то о случившемся, — голос Тома был пугающим, — и я заставлю тебя поверить, что это была лишь безобидная шутка.       Реддл закрыл дверь перед самым лицом мальчика, вновь возвращаясь в комнату, чтобы окончательно убрать бардак. Гарри тем временем послушно сидел на кровати, лишь наблюдая за действиями Тома, который не считал нужным сразу же возвращаться к глупому змеёнышу. Остатки злости всё ещё бурлили в нём, и Реддл опасался, что может вновь наорать на Гарри и причинить тому боль. Его приступы ярости были обычным делом, но всегда были направлены на других… не на Гарри.       Когда комната была убрана и заняться было нечем, Реддл устремил свой взгляд на младшего, который теребил края рубашки и нервно ожидал чего-то неминучего. Зарёванный, растрёпанный и местами грязный, он не мог вызвать у Тома ничего кроме жалости. — Мне очень жаль, — о, этого хватит, чтобы заставить Тома Реддла сжалиться над ним и окончательно отбросить все сомнения.       Тому хватило сделать несколько небольших шагов, чтобы в следующее мгновение оказаться напротив мальчика и любезно обтереть его лицо. Несмотря на то, что Реддл частенько называл Гарри змеёнышем, тот больше напоминал воробья — такого же лохматого и трепещущего. Стоило старшему проявить к мальчику толику внимания и тепла, как тот тут же потянулся к нему и сильнее прижался к ладоням. — Прости меня, Том, — Гарри был слишком мягким и слабым, когда дело касалось Реддла: он готов был до конца своих дней просить у того прощения, лишь бы Том не отрёкся от него. — Я знаю, что расстроил тебя своим поведением, но я п-правда делал это, чтобы уберечь тебя… В какой-то момент всё вышло из-под контроля, и я пытался сбежать от тебя… от своих сил, — старший позволил ему говорить, не прерывая монолог, поддерживая Гарри и подбадривая его касаниями. — Я смог прекратить это, когда увидел Маркуса. Мне было так страшно, что он обо всём расскажет смотрительнице и та увидит, на что я действительно способен. Ох, Том, она отправила бы меня в соседний приют или в лечебницу Святой Марии, лишь бы избавиться от угрозы. — Реддл сжал его скулы, когда речь зашла о столь ужасных вещах, пусть даже и предположительных. — Не хочу быть один. Мне с тобой нравится, Том. Ты моя семья. Мне никто больше не нужен.       Спустя столько времени и стараний Реддл наконец-то услышал то, о чём так долго мечтал. Гарри сказал ему, что он, Том Реддл, был его единственной семьёй, которую он не готов потерять.       Не удержавшись, старший сильнее прижал к себе Гарри, наслаждаясь близостью их тел. Том не думал, что когда-нибудь будет чувствовать себя счастливым лишь по одной простой причине — он не одинок. У него появилась своя маленькая, странная до ужаса семья, в которой есть место лишь им двоим. Реддлу не нужны родители или другие люди, которые пожелали бы присвоить его себе, воспитав как родного сына или преемника. Ему нужен Гарри. Этот преданный мальчишка, который слишком наивен для этого жестокого мира, а ещё слишком проблемный: постоянно притягивает к себе неприятности. — Раз мы семья, то ты должен доверять мне и слушаться меня, — зачесав небрежными движениями руки эти лохматые, но мягкие на ощупь волосы назад, Том открыл себе вид на редкого цвета глаза. — Я смогу решить любую проблему, если ты не будешь сбегать от меня, — осторожно стянув с лица мальчика очки, без которых тот мог видеть, но не мог спокойно читать — зрение падало постепенно, напоминая, что со здоровьем Гарри действительно не всё было в порядке. — Пойдём, тебе нужно умыться.       Стянув испорченную рубашку и оставшись в одной застиранной футболке и шортах, Гарри послушно последовал за Реддлом. Им и правда стоило привести себя в порядок до того, как их позовут на обед. Если старший был лишь немного измазан в земле, то у Поттера ко всему прочему прибавились разодранные в нескольких местах коленки. Раны нужно было промыть, а к ссадинам не помешает приложить что-то холодное.       По дороге в купальню они встретили нескольких сирот, что испуганно косились в сторону Тома. Наверное, большинство из них всё ещё боялось его и старалось обходить стороной. Поначалу это напрягало Гарри, ведь Том заслуживал лучшего отношения — он был хорошим, спокойным и неконфликтным. Неужели этого не хватит, чтобы пойти с ним на контакт? Хотя, к Гарри отношение было не лучше — он был чужаком, отвергнутым такими же, как и он: сирота без гроша и свободы.       Им не хватило каких-то жалких метров, чтобы добраться до купальни и привести себя в порядок, как на встречу к ним подошли две смотрительницы. Одной из них была мисс Диана, которая внимательно осмотрела их с головы до пят, отчего-то нахмурив брови, но промолчав, а второй была мисс Лило. При виде грязных колен и видных повреждений она ахнула, предложив им помощь, от которой они сразу отказались. Не хотелось после пережитого стресса ещё около часа сидеть в гостиной смотрительниц. Уж лучше они сами со всем справятся. — Приводите себя в порядок и спускайтесь в столовую, — голос у мисс Дианы был как всегда холодным и бесстрастным, хотя в глазах читалось раздражение. — После обеда вы и ещё несколько сирот в сопровождении меня и мисс Лило отправитесь в соседний приют. Сегодня там будет небольшая церемония — местный чиновник вложился в Лондонские приюты и хочет посмотреть помогло ли это сделать жизнь сирот лучше. — ирония, скользнувшая в её лице, не осталась незамеченной Томом. Тот знал, что вырученные деньги верхушки приюта присвоили себе, как всегда ободрав и без того бедных детей до нитки. — ВЫ тоже там будете. Так как сэр Николас не сможет лично посетить наш приют, мы сами отправимся к нему на встречу. Представим Вас, наших одарённых, — снова эта двусмысленность слов, — преуспевающих в учёбе сирот, которые покрасуются перед их благодетелем в новой одёжке и с милыми улыбками.       Том мог бы закатить глаза на всё это, смело взглянув женщине в лицо, он бы высказал ей всё, что думает об этом благодетеле и приюте в целом, но решил придержать язык за зубами. Рядом с этой гаргульей стояла ещё одна, менее раздражающая смотрительница, которая всегда более лояльно относилась к Тому и Гарри. Не хотелось бы портить привычный образ милых и невинных мальчишек, которые действительно вечно получают нагоняев от обидчиков и смотрительниц. — Да, мисс Диана. Мы умоемся и спустимся на обед, — о, как же Реддл любил наблюдать за выражением лица этой ведьмы, которая их на дух не переносила, — а затем заберём новую одежду и спустимся к Вам.       Их отпустили, напоследок бросив — не задерживаться и управиться к положенному времени. Вдвоём они вошли в купальню, которая была пустой и чистой, наверное, дети, которым пришлось весь день драить душевые кабинки и раковины, смогли справиться со всем до обеда. Перфекционист внутри Тома удовлетворённо хмыкнул при виде идеально сложенных вещей. — Справишься? — возможно, Реддл чутка перегибал палку, когда дело касалось заботы о Гарри, но поделать с собой ничего не мог — он сам нуждался в том, чтобы всегда быть рядом и заботиться о младшем. — Угу, — на ходу снимая все вещи, кроме белья, Гарри шустро вошёл в кабинку, с удовольствием подставляя тело под тёплые струи воды, — Том? — Да? — Реддл был в соседней кабинке и прекрасно слышал, что Гарри звал его, чтобы кое-что сказать. — Я слушаю, Гарри. — Думаешь, та история, что я услышал от других детей, она связана с визитом в соседний приют? — и без того тихий голос змеёныша был приглушён шумом воды, поэтому Реддлу пришлось прислониться к стенке, чтобы услышать его. — Это значит, что мисс Диана никуда не уходит и дальше будет тут работать.       Грустно было признавать, но всё сложилось именно так. Малыш Гарри изначально неправильно растолковал местные сплетни. Но пусть даже так, Том рад, что это была единственная проблема, которая волновала Гарри. — Мы справимся. Всё будет хорошо, — слова звучали так убедительно, что у змеёныша не было и малейшего сомнения в том, что Реддл не ошибается. — Да.

***

      После обеда, который был не очень-то и вкусным или даже свежим, учитывая поданное смотрительницами скисшее молоко и чёрствый хлеб, мальчиков и девочек, которым выпала честь наведаться в соседний приют, приодели в новенькую, сшитую по размерам одежду. У девочек были одинакового фасона, но разных цветов и оттенков платья, а у мальчишек лёгкие, доходящие до колен шорты и новые рубашки. Но что было действительно удивительным, так это новая обувь — не ботинки и не шлёпки, а настоящие летние сандалии, под которые не нужно было надевать носки.       Другие дети, не участвующие в этом странном мероприятии, не могли смириться с такой несправедливостью и, чуть ли не рыдая, просили смотрительниц взять и их с собой, а также выдать им новые вещи. Их желания и хотелки, которые переросли в требования и рыдания, быстро прервали смотрительницы, которые не поскупились на наказания каждому, кто переходил меру дозволенного. — Но почему они? Почему нельзя было взять нас? Чем они лучше? — девочка лет десяти не была настроена сдаваться и всё ещё не оставляла попыток достучаться до смотрительниц. — Почему мы снова остались ни с чем?       О, Том мог бы с лёгкостью объяснить глупой сиротке, что их собрали не просто так. Их задача заключалась не только в показушном представлении новой обуви и одежды, тут ещё дело было в их умениях и знаниях. Если Реддл и Поттер могли похвастаться большой успеваемостью в учёбе, в особенности это касалось языков, то такие дети, как Грэтта и Бон, могли удивить спонсоров умением хорошо играть на различных музыкальных инструментах или продемонстрировать умение рисовать картины углём, как это могла делать Линда. Они действительно были лучше других.       Пока оставшиеся смотрительницы успокаивали расстроенных такой несправедливостью, обделённых сирот, мисс Диана и мисс Лило принялись пересчитывать детей и помогли тем выстроиться в ряд по парам. Том, ожидавший чего-то подобного, заранее ухватился за Гарри и не отпускал его до самого конца.       Они вышли во двор, ступая по каменной дорожке и направляясь к воротам приюта. В спину им были устремлены недобрые взгляды других детей, но кого этим можно было удивить? Сироты привыкли ненавидеть друг друга.       Солнце горело уже не так ярко, что несомненно радовало младшего, потому что даже в новой, лёгкой рубашке ему было немного жарко. Также приятным сюрпризом оказалось то, что до приюта они будут добираться не на своих двоих, а в каретах, которые стояли в нескольких метрах от дорожки и ждали их прибытия. — Делимся на две группы. Одна половина ко мне, другая к мисс Лило, — женщина взяла под своё крыло прижавшуюся к ней часть детей, — поднимайтесь осторожно: один неверный шаг и вы свалитесь с кареты прямиком на дорожку.       Они с Томом предпочли компанию мисс Лило, чтобы уберечь себя от очередного конфликта. Женщина помогла каждому подняться вверх, внутрь второй кареты, а затем поднялась следом, тщательно заперев дверцу. Внутри было душно и темно, ведь окна были очень маленькими и зашторенными, а укачивало… Ох, Гарри очень надеялся, что он переживёт эту поездку.       Реддл прекрасно понимал, что подобные поездки в душном, тесном пространстве не пойдут Гарри на пользу, но облегчить ему страдания не мог, ведь и сам был прижат со всех сторон горячими телами, которые поднимали температуру его тела. — О, мальчики, выглядите не очень, — женщина понимала, что поездка в закрытой карете в столь тёплый день была не самой лучшей, но единственной идеей. — Возьмите-ка по конфете, — она вручила каждому ребёнку по лакричной* конфете, — если всё время жевать её, то тошнота пройдёт и не будет беспокоить вас до конца поездки. К сожалению, помочь вам немного остыть в этом душном месте я не смогу: всё, что мне под силу, это немного приоткрыть окошко двери.       Гарри неуверенно откусил кусочек лакрицы, которую просто терпеть не мог. Этот ужасный вкус лекарства! От одного лишь вида и запаха этих ужасных конфет, которые были единственной сладостью в их приюте, у того сводило зубы. Но раз смотрительница говорит, что оно поможет справиться с тошнотой, то Гарри готов немного потерпеть: не хотелось бы испачкать новою одежду или сидящего рядом Тома.       Последний же спокойно откусил половину конфеты, погрузив ту в рот, он даже не скривился, как будто жуткий вкус корня солодки его нисколько не волновал и не отталкивал. Младший мог лишь поразиться такой выдержке.       Поездка длилась недолго. За это небольшое время они все, не только Гарри и Том, но и другие сироты, смогли немного пообщаться, позабыв о всяких предубеждениях и страхах. Но даже так Том оставался не шибко общительным. Ему было куда интересней наблюдать за тем, как Гарри раскрывается перед другими, тянется к ним навстречу, чтобы сказать что-то в ответ или спросить. Может, это смогло бы даже вызвать в старшем ревность, ведь ему было приятнее, когда он один становился центром внимания для наивного змеёныша, но этого не случилось. Ведь, даже общаясь с другими, Гарри продолжал цепляться за Тома — ему нужно было чувствовать его рядом, ощущать ментальную поддержку. — Мы на месте. Спускаемся по одному.       Стоило им выйти из душной кареты и вступить на дорожку, усыпанную мелкой крошкой, как перед сиротами открылся вид на ещё один очень мрачный и большой приют. Он был серым, выстроенным из больших булыжников, с маленькими окнами и большими, просто огромными дверями. Он не был ограждён… Тут не было длинной каменной дорожки с цветами или небольшой поляны с деревьями и песочницей. Не было сада и огорода, который обычно прокармливал их и радовал своими красотами. Это было просто большое здание на краю набережной, которое пугало своим мрачным видом. — Не отставайте.