Картина маслом

Вторник был насыщенным. Тесты, контрольная: всё в один день. Акаши чувствовал себя, как выброшенная на берег рыбёха — понял, что писать картину сегодня он не сможет, слишком устал, не выстоит перед холстом и часа. Да и какое может быть вдохновение в таком состоянии, когда единственное желание — это дойти до кровати, свалиться на неё пластом и хоть немного отдохнуть. И домашнее задание тоже никто не отменял, к сожалению. Акаши решил набрать Кисе — они сегодня так и не пересеклись в университете из-за бешеного ритма дня. — Кисе-кун, привет. — Привет! — бодренько так ответили ему. — Слушай… Сегодня не получится поработать с картиной, я просто выдохся, был сумасшедший день. Теперь вот валяюсь без сил на кровати… — Я могу приехать и помочь тебе прийти в себя! — Непонятно было, шутит Кисе или серьезно говорит. Акаши решил, что первое. — М… та не надо, спасибо. Я… и так отдохну. Просто хотел предупредить тебя, мы ведь собирались сегодня писать. — Ну да, — на том конце вздохнули. — Хорошо, отдыхай тогда, Акаши-чи, я слышу по твоему голосу, какой ты замученный… Если что, звони. Пока! — Да. Пока. Акаши положил трубку и вздохнул. Досадно. Надо же, лишь начал писать картину, а тут уже вынужденный перерыв. Он решил немного подремать, а затем браться за учебники. Так и поступил.

***

Акаши проснулся и сначала даже не понял было, почему он лежит на кровати и вообще который час. Он посмотрел на часы и с облегчением вздохнул: шесть вечера. Поспал не так уж и много, но чувствовал себя, тем не менее, отлично — усталости как не бывало. Поразмыслив, что заданное на завтра в универ займет у него часа два или три, он решил позвонить Кисе. — Привет. Это снова я. — Акаши-чи, привет! Рад слышать! — бодро и радостно ответил Кисе. — Ты звонишь насчет моего предложения, да? Акаши показалось, будто и не прошло полтора часа с момента последнего разговора с Кисе. «У него что там, вечно неунывающая батарейка?» — подумал Акаши, а вслух спросил: — Какого? — Ты уже и забыл! Моей бескорыстной помощи твоему телу и духу, — рассмеялся Кисе. — А… Да нет, я не за тем. Собственно, я уже отдохнул. Я вот чего звоню. Хотел предложить встретиться и прогуляться немного, кофе или чая выпить, что ли… Я сейчас позанимаюсь, а потом буду свободен. Но так как для работы над картиной уже поздновато будет, то подумал, что можно просто пообщаться… Если ты не против. — Отличное предложение. Я как раз через пару часиков и освобожусь. Давай… м-м… к восьми? — Сейчас… погоди, — Акаши порылся в сумке. — Да, я успею. — Тогда жди меня. Ты ведь знаешь, я не опаздываю! — Знаю. Тогда до встречи, Кисе-кун. — До встречи! На завтра Акаши нужно было хорошо подготовиться к тестам по истории японской культуры — его любимой дисциплине. Погрузившись в чтение, он и не заметил, как пролетело время. Дочитал и как раз ещё время осталось на то, чтобы нормально и не торопясь собраться. Он выглянул в окно. На улице была ранняя осень, погода стояла теплая, безветренная, можно обойтись без тяжёлой верхней одежды. Накинув легкий черный тренч и обув туфли, Акаши посмотрел на время: почти восемь, можно выходить, сейчас и Кисе уже подтянется. Он лишь успел закрыть дверь, как чуть ли не лбом столкнулся с Кисе. — Пунктуальный, — сказал Акаши. — И не смотришь куда идешь. — И тебе привет! Ты хотел сказать — не смотрю под ноги? — весело рассмеялся натурщик. В чёрной кожаной косухе и синих джинсах он выглядел довольно стильно. — Не такой уж я и низкий. — Шучу я, шучу… Мне как раз подходит. Не став уточнять, что же именно подходит Кисе, Акаши спросил: — Куда пойдем? — Ты хочешь прогуляться или посидеть где-то? — спросил Кисе. — Прогуляться. — Тогда давай возьмём какой-то напиток с собой и пройдемся просто по улицах или в сквер — куда ноги занесут. — Давай. Взяв по большому стакану горячего капучино и по парочке данго, они медленно шли и болтали, в основном, о сегодняшнем дне. Акаши жаловался на выматывающие занятия, а Кисе сочувственно ему поддакивал — у него самого день сложился отлично, ещё и на баскетбол сходил. — Тебе на завтра много задали, Кисе-кун? — спросил Акаши, откусывая сладости. — Нет, как раз нормально, у нас сейчас больше практических занятий, вся нагрузка была на третьем курсе. Так что, тебе как раз не повезло: сейчас много теории. — Та да, много… У тебя есть любимый предмет? Я имею в виду, кроме профильного. — Да, есть. Обожаю историю искусства и культуры Японии, особенно второе. В прошлом году мы проходили культуру полностью, в этом уже больше историю. Всегда восхищался нашей страной. Вот никогда не перееду куда-то, разве что сменю город, но в пределах Японии, — отхлебнул кофе Кисе. — В этом мы с тобой похожи, Кисе-кун. Мой любимый теоретический предмет — тоже культура Японии. — Да ладно? — Кисе удивился. — Да. — Ничего себе, бывают же чудеса. Я заметил, что у нас, оказывается, много общего. — Я тоже это заметил. Кстати, у меня как раз завтра тесты по истории культуры, так что я с удовольствием почитал вечером перед нашей прогулкой. — Совместил приятное с полезным? — Ага. Акаши замолчал. Было просто приятно вот так идти, никуда не спеша, по улице. — Знаешь, — сказал Акаши, — я люблю Токио. Люблю его шумные улицы, пёструю толпу, где чего только не увидишь; разнообразные магазины, просто интересные места, вроде тематических всяких по манге или фильмам. Люблю всё это. Но жить хотел бы в каком-то более тихом отдалённом месте, как мои родители. Или даже не в Токио, а сюда приезжать лишь подзарядиться живостью города или просто развлечься. — Ты романтическая натура, Акаши-чи, — мягко сказал Кисе. Куда и девалась его привычная веселость и шутливый тон. — Наверное. Я всё же художник. Поэтому, когда я езжу домой, то всегда не охота возвращаться. Дома у меня свой мир, он полон неспешной красоты, тишины. Свои лучшие работы я писал вдали от шумов большого города, некоторые на природе. Один раз пробовал писать в парке, тоже понравилось. — В парке? То есть, ты там стоял с мольбертом и в берете с шарфом? — Кисе-кун, ты слишком доверяешь киношным стереотипам. — Ты прав, — вздохнул Кисе, — я слишком доверчивый. Акаши усмехнулся: он знал, что тот шутит. — Я бы тоже хотел жить вдали от шумных городских улиц, — сказал Кисе. — Да? Не подумал бы о тебе так. — Но это правда. — Здорово. А как ты видишь свой будущий дом? И вообще, своё будущее? — спросил Акаши, доедая данго. Последний кусок отломился ему в ладонь, перемазав все пальцы. — Сейчас мы тебя вытрем, замарашка, — сказал Кисе и достал влажные салфетки. Он протянул их Акаши, а Акаши протянул ему липкие ладони. Кисе улыбнулся и принялся их вытирать. — Ты же сам сказал, что вытрешь, — извиняющимся тоном сказал Акаши, — вот я воспринял буквально… Я могу и сам… — попробовал отнять ладони, но Кисе не пустил. — Нет уж, раз я взялся, то дело доведу до конца. Теперь ты чистый и не липкий, — с языка чуть не сорвалось «но сладкий». Кисе предпочёл не произносить это, неизвестно как воспримет шутку Акаши. Но шутку ли? Ведь пальцы Акаши и в самом деле были сейчас сладкими. — Кисе-кун, уже можешь отпустить. — Кисе так и стоял, держа руки Акаши в своих, пока гадал насчет шутки и пальцев. — Ой, извини, я задумался… Кхм, что ты там спрашивал? Про будущее? Нуу.. Вообще, конечно, вижу себя успешным и востребованным скульптором. Таким, который может спокойно работать в своё удовольствие, не переживая за деньги. — То есть, иметь престижную работу, — подытожил Акаши. — Да. А насчет дома… Хочу его обустраивать сам. Купить бы в идеале участок, спланировать, спроектировать, а затем наполнять всякими интересными и красивыми вещами. И обязательно отдельно большая мастерская… — Кисе увлекательно рассказывал, кофе был давно допит. — Красиво сказано. — А что насчёт тебя, Акаши-чи? О чём мечтаешь ты? — Хочу стать выдающимся художником. Конечно, в современности уже не достичь того уровня, который был у мастеров кисти столетия назад. Но, всё же, хотелось бы найти свой стиль, пока у меня нет особо выраженного, хоть и рисую давно. — Уверен, ты обязательно его найдешь. Я думаю, это произойдет, когда ты закончишь учёбу, удалишься от суетного города и будешь черпать вдохновение в том, что тебе приятно и дорого… Или, может, влюбишься, и это послужит толчком к переменам. — Скорее, первое, — поморщился Акаши. — А чего? — Ну… я не очень… влюбчив. — Ты мало влюблялся? — Да. Всего пару раз… вроде. В подростковом возрасте — я тебе рассказывал — и в старшей школе у меня была девушка. — Ты так выразился, «была девушка», — заметил Кисе. — Но не сказал о чувствах к ней. Почему? Акаши ответил не сразу. — Возможно, потому что таких чувств не было. Я не знаю. — Может, ты и не знаешь, что такое любовь? Акаши снова помедлил с ответом. Вопросы Кисе немного ставили в тупик. — Может. Я не задумывался. — А если задуматься, как бы ты охарактеризовал это ощущение? Что ты чувствовал, когда был влюблён? Назовём это пока так. — Надо вспомнить, это было давно. — Если ты любил хоть раз, и пускай это было пятьдесят лет назад, то этого ты не забудешь и, даже будучи глубоким старцем, ты точно сможешь ответить, — заметил Кисе. — Наверное, ты прав, я не любил. Потому что могу лишь сказать о девушке со старшей школы, что с ней было приятно проводить время, нравилось ухаживать, делать комплименты. Но когда мы расстались, я не испытал особого сожаления… Это не любовь, да, Кисе-кун? — Не любовь, засохший ты мой сухарик. — Я не сухарик. — А кто? — Я Акаши и я человек. — Прозвучало, как «Здравствуйте. Я Акаши и я тоже алкоголик», — негромко рассмеялся Кисе. — Тебе бы лишь подкалывать меня… Вот ты давай скажи, что такое любовь? Если, конечно, сам влюблялся. А то может ты сухарик покрепче, чем я. — Хм, я влюблялся, — ответил Кисе, сразу поменявшись в тоне. — Это как… Когда ты любишь, то готов сделать для человека всё. Ты дышишь человеком, впитываешь его всеми порами. Ты всей душой желаешь быть постоянно рядом. Ты смеешься, когда ему смешно, плачешь, когда он грустит. Ты как зеркало. И, самое главное, что чувство это внутри тебя — экстаз, эйфория, оно приносит немыслимое удовольствие. Но когда любимый человек разрывает ваши отношения, то тогда ты словно разбитое зеркало и склеиваешь себя долго, смотря, на сколько осколков тебя разбили — насколько глубоко ранили своим уходом.. Но, невзирая на такие страдания, ты всё же рад, что это чувство у тебя было, потому что тогда ты парил… Акаши молчал, замолчал и Кисе. — Ты так красиво говоришь о любви, — немного погодя тихо молвил Акаши. — А сейчас ты влюблён? — Вопрос в лоб, я его называю «царь-вопрос». Не могу сказать наверняка, скорее увлечён,— ответил Кисе. — И кто она? — Пока что рано что-то говорить, давай немного позже обсудим эту тему, хорошо? Где-то после выставки. — Аж тогда? — удивился Акаши. — Хорошо, как скажешь. — Просто не хочу забегать наперед. А потом мне будет что тебе рассказать. — Идёт… Кисе-кун, наверное, уже пора нам по домам. Время позднее, заговорились мы совсем. — Ого, да ты прав! — воскликнул Кисе, посмотрев на часы. — Погнали домой. По дороге уже болтали ни о чём, в основном, о том, что завтра рано вставать, что учеба, тесты у кое-кого и о подобной ерунде. Возле общежития парни разошлись. Уже в постели, засыпая, Акаши словил себя на мысли, что он рад, что Кисе не влюблён.