Глазам можно верить

Джейме шел обратно к замку после тренировок вместе с Арьей, когда заметил идущую к нему леди Кейтилин с приставленными к ней стражниками. Она была полна решимости, и Джейме задался вопросом, что же вывело её из себя на этот раз. За все время пребывания в Утесе она старательно избегала его и Сансу, не покидая ту часть замка, в которой проживала с Эдмаром и Арьей. — Дальше ты пойдешь сама, — прошептал он Арье. — Ну же, — сказал он на колебания девочки. Она неохотно прошлась по коридору, в сторону покоев. — Леди Старк… чем могу быть полезен? — Тебе мало того, что ты взял Сансу в жены? Теперь ты хочешь переманить и Арью на свою сторону? — Нет никакой необходимости в сторонах. Не думаю, что нужно ставить твоих дочерей перед выбором. Хоть ты и отлично справляешься, отталкивая Сансу от себя, — он взглянул на стражников. — Вы можете идти, — кивнув, они все прошлись вниз по коридору, оставляя их наедине. — Леди Старк, вы говорите так, словно я как-то навредил Сансе. Я всегда был к ней добр. И к Арье, если уж на то пошло. — Ты говоришь, что был добр к Сансе, и, может, веришь в это. Но это не отменяет того вреда, что ты причинил в прошлом. Тех, кто пострадал от твоих рук. Уж поверь мне, если боги справедливы, тебе уготовлено самое глубокое пекло из семи за твои проступки. — Какие боги, миледи? Деревья, которым молился ваш муж? Были ли они добры к нему, когда моя сестра лишила его головы? Были ли они добры к Сансе? — Джейме покачал головой, вспоминая о Сансе, что каждый день молилась о спасении от Джоффри — что получила в ответ лишь очередные побои с унижениями. Видя шрамы на спине его милой женушки, Джейме понимал, что в этом мире нет справедливости. Нет богов, что защищали бы невинных. — Если боги существуют, леди Старк, то почему мир полон боли и несправедливости? — Из-за таких, как ты. — Таких, как я, больше нет. Я такой один, — он часто задавался вопросом, как поступил бы другой человек на его месте, когда Эйрис собирался сделать то непоправимое. Ему было всего семнадцать — немногим больше, чем есть Сансе, — и он сделал то, что посчитал нужным для блага королевства. Порой ему было интересно, как поступил бы Нед Старк на его месте. Позволил бы он Королевской Гавани утонуть в огне? — Знаешь, я был самым молодым рыцарем, кто получил белый плащ… — И самым молодым, предавшим все это, Цареубийца. — Цареубийца, — произнес он вдумчиво. — И каким же королем он был! Выпьем за Эйриса Таргариена, второго своего имени, повелителя Семи Королевств и защитника государства. И за меч, что прошелся по его горлу. Золотой меч, ты не знала? Кровь, что окрасила его в багряный. Это цвета Ланнистеров — багряный и золотой. — Только такой человек, как ты, может гордиться столь бесчестным поступком. — Я же сказал тебе: таких, как я, больше нет. Ответьте мне на это, леди Старк. Ваш дорогой Нед когда-нибудь рассказывал вам о том, как умер его отец? Или его брат? Её так возмущают мои преступления против Эйриса, но знает ли она, кем он был и что творил? Если бы она знала, то поблагодарила бы меня за то, что я перерезал ему горло. — Они задушили Брандона на глазах у его отца, а затем убили и лорда Рикарда, — тихо ответила она. — Убили, да. Но как? Джейме видел, как ей становилось не по себе от этого разговора. — Полагаю, с помощью веревки и топора. — Несомненно, Нед решил пощадить тебя. Его милую молодую невесту, хотя, возможно, и не совсем девицу, — она сердито оглянула его. — Очень благородно с его стороны жениться на невесте покойного брата… Брандон не был таким, как его брат, не так ли? В его жилах текла горячая кровь вместо ледяной воды. Прямо как у меня. — Брандон не имел ничего общего с тобой. — Как скажешь. Полагаю, ты знала его лучше меня. Вы с ним были обручены, — Джейме и леди Старк хорошо знали друг друга. Мальчишкой он гостил в Риверране — в то время, когда лорд Талли считал его достойным женихом для своей дочери Лизы. Джейме же считал, что лучше бы тратил свое время на ухаживания за леди Кейтилин, нежели за её напыщенной сестрой. Если бы он не был так без ума от Серсеи — и меча, — возможно, все могло бы сложиться по-другому. А теперь я женат на её дочери. — Брандон был на пути в Риверран, когда… когда узнал о Лианне и повернул коня в сторону столицы. Это было поспешно с его стороны. — Я был там, когда он приехал. Брандон Старк въехал в Красный замок с несколькими приятелями и кричал, требуя смерти принца Рейгара от его рук. Но Рейгара в столице не было. Эйрис велел гвардейцам арестовать их всех за покушение на жизнь его сына. Остальные, насколько я знаю, тоже были сыновьями лордов. Она кивнула. — Эйрис обвинил их всех в измене и вызвал их отцов на суд — ответить на обвинение, — пока их сыновей держали в плену. А когда они прибыли, он велел убить их без суда. И отцов, и сыновей. — Суд был, — поправил Джейме. — Его подобие. Лорд Рикард потребовал суда поединком, и король решил исполнить его волю. Старк облачился в боевые доспехи, думая, что сразится с одним из королевских гвардейцев. Возможно, со мной. Но вместо боя его привели в тронный зал и подвесили на балках, пока двое пиромантов Эйриса разжигали пламя под ним. Король сказал ему, что огонь — защитник от дома Таргариенов. И что все, что было нужно лорду Рикарду, чтобы доказать свою невиновность в измене, это… ну, не сгореть, я полагаю. Джейме заметил, что леди Кейтилин была вся внимание. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы детей она ни родила Неду Старку, он видел, что часть её все еще любила его брата, Брандона. — А когда огонь разгорелся, они привели Брандона. Его руки были скованы цепью за спиной, а шею стягивал мокрый кожаный шнур, прикрепленный к приспособлению, которое король заказал неизвестно откуда. Его ноги оставались свободными, а длинный меч лежал за пределами досягаемости. — Пироманты потихоньку поджаривали лорда Рикарда, наклоняясь к огню и раздувая его, чтобы получить равномерный жар. Первым огонь зацепился за его плащ, затем за жилет. Вскоре на нем не осталось ничего, кроме металла и пепла. «Потом начнут жарить его», — пообещал Эйрис… «если только сын не освободит его». Брандон пытался, но чем больше он сопротивлялся, тем сильнее шнур сжимался вокруг его горла. В итоге он задушил себя, — Джейме увидел, как она подавила подступившие слезы, когда он описывал ей смерть её жениха. Её первой любви. Я уже начал рассказ. Я так же могу закончить его. — Что касается лорда Рикарда, то сталь его нагрудника была вишнево-красного цвета незадолго до конца, а золото расплавилось и жидкостью капало в пламя. Иногда я слышу эти крики в кошмарах. Все это время я стоял у подножия Железного трона в своих белых доспехах и плаще, думая о… детстве, — по правде, его голова была забита мыслями о Серсее, но леди Кейтилин не нужно было знать этого. — Затем сам Герольд Хайтауэр отвел меня в сторону и сказал: «Ты поклялся защищать короля, а не судить его». Это был Белый Бык, верный до конца, и человеком он был лучше меня, с чем все согласны. Джейме видел, что леди Кейтилин все не могла отойти от услышанного. — Эйрис был безумен, все королевство знало об этом. Но если ты хочешь, чтобы я поверила в то, что ты убил его в качестве мести за Брандона… — Я ничего такого не говорил. Старки были для меня ничем, — Джейме горько рассмеялся. — Скажу лишь, что нахожу забавным то, что все презирают меня за мой лучший поступок. На коронации Роберта меня заставили преклонить колено перед новым королем вместе с Великим мейстером Пицелем и евнухом Варисом, чтобы он простил наши преступления и взял к себе на службу. Преступления, что сделали его королем, — он пристально посмотрел на леди Старк. — Что касается твоего Неда, то ему следовало поцеловать руку, убившую Эйриса. Но он предпочел презирать задницу, что грела трон Роберта до его прихода. Думаю, Нед Старк любил Роберта больше, чем когда-либо любил своего брата или отца… или даже вас, миледи. Он ведь никогда не изменял Роберту, правда? Её глаза гневно вспыхнули. — Я разлучу тебя и Сансу, даже если это будет последнее, что я сделаю. Она невинна и отчаянно хочет верить в добро в этом мире. Она думает, что ты герой — что ты спас её, — но правда в том, что ты чудовище. Она всего лишь невинная юная девушка, которая была разделена с семьей и запугана твоей любовницей и сыном-бастардом. Быть может, она убедила себя в том, что любит тебя — для того, чтобы терпеть твои прикосновения и то, как ты оскверняешь её ночь за ночью. Но наступит день, когда она поймет, кто ты на самом деле. И тогда ты потеряешь мою дочь навечно. — Этого вполне достаточно, миледи. — Нет, ты не достоин Сансы. Ты не заслуживаешь такого доброго, невинного и прекрасного человека, как она. Ты знаешь, что, если Станнис захватит Королевскую Гавань, он придет за тобой и может казнить твою жену вместе с тобой. Или тебе все равно на нее? Если она правда небезразлична тебе, то ты отпустишь её до того, как уничтожишь вместе с собой, — выплюнула она и повернулась на каблуках, уходя прочь от него. Она права. Я не заслуживаю такой милой девушки, как Санса. Но я слишком эгоистичен, чтобы отпустить её.

***

Санса оглядела кучу душистых масел и мыла, подаренных Джейме, и наконец выбрала парочку, добавляя их в горячую воду для ванны. Она только закончила набирать ванну и уже зажгла свечи, когда услышала шаги мужа, вошедшего в свои покои. — Джейме, — позвала она. Разнеслись шаги, и она улыбнулась, завидев его у двери. Санса подошла к нему и приподняла лицо для поцелуя, зарывшись пальцами ему в затылок. — Присоединишься ко мне? — тихо спросила она. — Это весьма романтично, — проговорила она, застенчиво улыбаясь. Санса принялась расстегивать пуговицы на его жилете. Она знала, что он не откажет ей. Он ни в чем ей не отказывал. Джейме помог ей раздеть его, прежде чем потянуться за ремешком её халата, стягивая его с плеч. Санса обняла его и поцеловала в грудь. — Я люблю тебя. Он поцеловал её в макушку и залез в ванну, затягивая её за собой за руку. Мраморная ванна была огромной: в ней могли с легкостью уместиться пять человек. Санса поудобнее устроилась рядом с мужем, блаженно вздыхая от ощущения горячей воды, что была ей по шею. Санса потянулась за мочалкой и принялась аккуратно тереть ею грудь и плечи мужа, предварительно намочив и растерев мылом. Джейме расслабленно застонал от ощущения приятной горячей воды и трения мочалки. Она знала, каким изнуренным он возвращался после тренировок. А те обычно состояли из обучения Арьи новым приемам, а также из сражений с одним или двумя из своих людей. И, как она знала, её сестра с удовольствием наблюдала за этими боями. — Кажется, это мне следует купать тебя, Санса. Учитывая твое положение. Она убрала волосы с его лба, смачивая их и изучая его лицо. Он такой красивый. Поверить не могу, что я смотрела только на Джоффри в Винтерфелле, когда могла любоваться Джейме. Санса коснулась губами его лба и положила полотенце ему на плечи. — Я хочу позаботиться о тебе этим вечером, — пробормотала она. Санса взвизгнула, когда он просунул руку ей под бедра и усадил к себе на колени. — И чем же я заслужил такую заботу? Она улыбнулась. — Я просто… ты так добр ко мне, и я хочу быть уверена в том, что ты это знаешь. Я знаю, что сегодня моя мать повела себя очень недружелюбно с тобой. — Кто тебе это сказал? — Арья. Она… подслушивала вас из своей спальни. Я почти уверена, что она беспокоилась о том, что наша мать задела тебя, — он усмехнулся. — Ты ей очень нравишься, даже если она никогда не признается в этом. Надеюсь, ты знаешь, что моя мать ошибается насчет тебя, Джейме. Ты не чудовище. Она может думать, что я не люблю тебя на самом деле, но она ошибается, — Санса положила голову ему на плечо. — Я знаю это. Арья пересказала ей разговор их матери с Джейме, и она забеспокоилась из-за долгого отсутствия её мужа; он бродил по коридорам замка и проводил время со своими людьми вместо того, чтобы вернуться в их покои. — Ты ведь знаешь, что твой отец тоже не одобрил бы этого, Санса? Тебя и меня… вместе. — Я не настолько глупа, чтобы думать о том, как бы это его осчастливило. Но он бы понял, что ты теперь мой муж. Что ты отец моего ребенка. Мой отец знал многое о долге и чести. Даже слишком. И он бы понимал, что мое место теперь рядом с тобой. Он бы не стал… не стал настаивать на нашей с тобой разлуке, — по крайней мере, ей хотелось в это верить. Ей было нужно в это верить. — Твой отец… он бы никогда не смог забыть о том, что я клятвопреступник, убивший несчастного Эйриса Таргариена. Никто бы не смог. Все всегда сводится к Эйрису, — Джейме горько усмехнулся и повернулся к Сансе. — Ты ведь видела, как мой брат поджег Черноводный залив? — она кивнула. — Дикий огонь горит даже на воде. Эйрис бы купался в нем, если бы осмелился. Таргариены всегда были помешаны на огне. Санса устроилась меж его ног и прижалась спиной к его груди, пока он говорил. Джейме приобнял её здоровой рукой за грудь и крепко прижал к себе. Он прислонился своей головой к её; вся комната была заполонена паром от горячей воды. — После поражения в Колокольной битве Эйрис наконец осознал, что Роберт был не просто лордом-отшельником, которого можно было бы с легкостью подавить, а самой большой угрозой дому Таргариенов со времен Деймона Блэкфайра. Принц Рейгар вернулся с юга и убедил отца проглотить гордыню и призвать моего отца, своего бывшего десницу. Однако посланный в Утес ворон не вернулся, отчего король стал еще более параноидальным. Ему везде виделись предатели. Итак, Его Светлость велел своим алхимикам разместить тайники дикого огня по всей Королевской Гавани: под септой Бейлора и лачугами Блошиного дна, под конюшнями и складами, у всех семи врат — даже в подвалах самого Красного замка. Санса вздрогнула при мысли об этом. Ужасы битвы при Черноводной все еще были свежи в её памяти: она помнила, как все горело чудовищным огнем. Она могла лишь представить, насколько все было бы ужасающе, если бы огонь поглотил всю Королевскую Гавань, выйдя за пределы залива. — Все это держалось в строжайшей тайне тремя лучшими пиромантами — Россартом, Белисом и Гаригусом. Десница Эйриса — замена моего отца — не был глуп и заподозрил неладное из-за частых приходов пиромантов. Я всегда считал этого человека трусом, но в тот день он нашел в себе мужество, выступив против Эйриса. Он сделал все в своих силах, пытаясь отговорить его: увещевал, шутил, угрожал и, наконец, умолял. Ничего из этого не сработало, и тогда он сорвал с себя цепь десницы и бросил на пол. За это Эйрис сжег его заживо и повесил цепь на шею Россарту, своему любимому пироманту. Человеку, который поджег твоего деда в его собственных доспехах. И все это время я стоял у подножия Железного трона в белых доспехах — стоял истуканом, исполняя свой долг. Защищая своего короля и все его тайны. Сансе хотелось сказать Джейме, что он может не продолжать. Было видно по его напрягшемуся телу и голосу, как тяжело ему давался рассказ о своей службе Безумному королю. Арья пересказала ей все неприятные подробности разговора Джейме и их матери о смерти деда и дяди. Мой бедный Джейме видел такие ужасы. Она не хотела, чтобы Джейме когда-либо вспоминал об этих вещах. Теперь ей было понятно, почему ему порой снились кошмары. Но Санса видела, что ему, казалось, нужно поделиться с ней этой историей. Она прислонилась к нему и успокаивающе поглаживала его ногу под водой, позволяя ему продолжить свой рассказ. — Мои названые братья были далеко: сражались на войне и охраняли Лианну Старк, но Эйрису нравилось держать меня поблизости. Я был сыном Тайвина Ланнистера, поэтому он не доверял мне. Он держал меня там, где Варис мог наблюдать за мной день и ночь. Так что я лишь слышал о событиях. Затем Рейгар встретился с Робертом на Трезубце, и ты знаешь, чем это кончилось. Когда весть об этом дошла до замка, Эйрис отправил королеву в Драконий Камень вместе с принцем Визерисом. Принцесса Элия тоже должна была покинуть замок, но он запретил. Он думал, что сумеет сохранить верность Дорна до тех пор, пока рядом с ним будут Элия с Эйгоном. «Предатели хотят заполучить мой город», — слышал я его слова Россарту, — «но я не отдам им ничего, кроме пепла. Пусть Роберт будет королем обугленных костей и поджаренного мяса». Санса поежилась, несмотря на горячую воду и пар, исходивший от нее. Джейме, должно быть, заметил это, и крепче прижал её к себе, прежде чем вновь заговорить: — Таргариены никогда не хоронят своих — они сжигают их. Эйрис хотел устроить самый большой погребальный костер из всех. Хотя, по правде говоря, я не думаю, что он верил в свою смерть. Эйрис думал, что огонь преобразит его… что он воскреснет, возродится драконом и обратит всех своих врагов в пепел. — Твой отец мчался на юг с войском Роберта, но солдаты моего отца опередили его. Пицель каким-то образом убедил короля, что Хранитель Запада прибыл защитить его, и он открыл врата. В тот единственный раз, когда ему следовало прислушаться к Варису, он проигнорировал его. Мой отец не принимал участия в этой войне, но, размышляя обо всех обидах на Эйриса, решил, что дом Ланнистеров должен быть на стороне победителей. Битва на Трезубце решила все за него. — Мне же выпало защищать Красный замок. Мне было всего семнадцать, и мне было велено сражаться с собственным отцом и его войском. И я понял, что война проиграна. Я послал к Эйрису, прося его разрешения на переговоры. Мой оруженосец вернулся с королевским приказом: «Принеси мне голову отца, если ты не предатель». Эйрис бы ни за что не сдался. По словам моего оруженосца, лорд Россарт был с ним. Я знал, что это значило. Он собирался разжечь дикий огонь. И тогда я снял с себя белые доспехи и направился в тронный зал. — Когда я подошел к Россарту, он был одет как обычный стражник и спешил к задним вратам, чтобы исполнить безумные желания Эйриса. Я убил его первым. Затем я убил Эйриса, прежде чем он передал послание другим пиромантам. В последующие дни я выследил остальных и тоже убил. Белис предлагал мне золото, а Гаригус плакал, моля о пощаде. Что ж, меч гораздо милосерднее огня, но не думаю, что Гаригус оценил мою доброту. — Зачем ты переоделся в свои золотые доспехи? — спросила она, поворачиваясь к нему лицом и проводя пальцами по его плечу. — Это казалось неправильным… убить короля, будучи в доспехах того, кто клялся защищать его. Полагаю, это мое собственное понятие о чести. Санса знала все о восстании Роберта, но никогда не слышала ничего подобного. — Почему никто об этом не знает? О том, что Безумный король хотел убить всех? — Рыцари Королевской гвардии клялись хранить секреты короля, милая. Ты хочешь, чтобы я нарушил свою клятву? — Джейме рассмеялся. — Ты думаешь, твой отец, благородный лорд Винтерфелла, хотел слушать мои жалкие объяснения, когда нашел меня сидящим на Железном троне? Ему было достаточно взглянуть на меня, чтобы признать виновным. Санса пробежалась пальцами по челюсти Джейме, изучая его глаза своими. О моем Джейме должны слагаться песни. Он отважный рыцарь. Джейме был прав насчет её отца — у него были определенные представления о добре и зле. Всякий раз, когда Робб, Джон или Арья попадали в переделку и пытались как-то оправдать это, отец оставался невозмутимым. Ему было бы наплевать на объяснения Джейме касательно того, почему он нарушил клятву защищать короля. Но не ей. — Ты герой, — она приложила руку к правой стороне его лица. — Ты спас королевство, как всегда и хотел, будучи всего мальчишкой-рыцарем. — А затем я расколол королевство на части. Я не герой, Санса. Я сделал… многое, чего следует стыдиться, — она понимала, что он имел в виду своих детей от Серсеи, когда говорил о расколе королевства. Хотя Серсея была той, кто выдавала его бастардов за детей короля. Она была той, кто не дал королю зачать с ней детей. Сансе не хотелось думать об этом, но она знала, что Джейме умолял Серсею покинуть Вестерос с ним и детьми, но она никогда не сделала этого. Она предпочла власть ему. Он не был тем, кто хотел посадить их детей на трон. Санса накрыла губы Джейме своими, целуя его так, как должна целовать храброго и благородного рыцаря его леди, и повернулась к нему всем телом. Она поцеловала его в щеку, и он обнял её, уткнувшись носом ей в шею. — Я люблю тебя, Джейме. Я знаю, что ты не согласен с этим и не хочешь этого слышать, но… ты герой. Возможно, я поспешила, сказав, что в мире не осталось настоящих рыцарей. Ты тот храбрый и красивый рыцарь, о котором я всегда мечтала, будучи маленькой девочкой. — Я нарушил свои клятвы.  — Возможно, некоторые клятвы должны быть нарушены, — Санса была уверена в своих словах, хоть и не могла отделаться от мысли, что её отец никогда не согласился бы с этим. — Ты сделал то, что было необходимо — то, что было правильно — защитил невинных. Она так сильно любила его. И узнать, что он был презираем всем королевством дольше, чем она жила, разбивало ей сердце. Санса замечала, как Джейме вздрагивал всякий раз, когда кто-то называл его «Цареубийца». Всякий раз, когда кто-то обвинял его в том, что у него нет чести. В том, что он клятвопреступник. Она считала его таким храбрым и хорошим за то, что он пожертвовал своим именем — своей репутацией — ради спасения королевства и все так же старался сдержать клятвы, как только мог. Джейме сделал многое, чтобы защитить других, но… кто защитил его? Она прекрасно понимала, что многие были готовы убить её мужа на месте. Она понимала, что его голова многого стоит; что убийство Джейме Ланнистера — это большая награда. Мысль о том, что Джейме убьют или возьмут в плен, приводила её в ужас. Я защищу тебя, Джейме. Я не позволю никому причинить тебе вред. Она положила голову ему на плечо и обнимала его, пока не остыла вода и они не легли в теплую постель.