Song of the Sirens

      — Нам пора закругляться, Йерин! — кричит Ким во весь объём лёгких, раздирая горло, ёжится от холода, пытаясь согреться в своём кремовом пальто. Руки сильно замёрзли, пальцы побелели, но она всё равно вытаскивает их из карманов вместе с металлической флягой, отпивает коньяка трёхлетней выдержки, приятно разогревающего внутренности, и причмокивает, наслаждаясь свежими древесными нотками.       — Ещё один круг! — отвечает ей Чон через несколько минут, на что Совон обречённо вздыхает, сетуя на свою ученицу, но в ту же минуту невольно теряется в быстрых и отточенных движениях, в развевающейся из-за огромной скорости ткани чёрной юбки, в блеске её костюма, сшитого недавно на заказ, и чувствует стыд за свою слабость перед ней, за то, что не может отказать практически ни в чём: нормальный тренер не пустит, несмотря на все уговоры, девушку, совсем недавно лежавшую в больнице с травмой ноги, на лёд замёршего озера при минусовой температуре января, даже если она катается на коньках так, словно родилась в них, парит, как птица, над неидеально гладкой поверхностью, толкается вперёд с необычайной лёгкостью и грацией.       Йерин решается на сложный рёберный прыжок, заходит, как обычно, с подсечки, переносит центр тяжести на правую ногу, после чего совершает резкий выпад: разворачивается вперёд и наступает на левую ногу, одновременно проседая на ней. Скользя на левом коньке, фигуристка выпрыгивает в воздух, выбрасывая свободную ногу вперёд, делает три с половиной оборота, — нет, это не обороты, а настоящий, чёрт возьми, шторм — и, не успев сгруппироваться, неудачно приземляется, стараясь предотвратить жёсткое падение руками. Не сразу сообразив, Ким бежит к ней, неуклюже балансируя на глади.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает она, тянет за локти на себя, чтобы помочь. — Рано прыгать. Тройной аксель тебе не под силу.       — Нормально, — Чон отбивается и встаёт сама, шипя от тупой боли в коленях. — Я обязана выиграть на следующих соревнованиях, поэтому мне нужна практика. Может, стану первой фигуристкой, сделавшей четверной, — дрожа, произносит она, и клубок выдыхаемого воздуха стремится вверх, растворяясь в утреннем небе. Зимнее солнце только-только выглянуло из горизонта и показало свои лучи.       — Но твой лечащий врач сказал отдыхать, — возражает Совон, шагая обратно к берегу. — Тем более наш «каток» начинает угрожающе потрескивать.       — Это от мороза лёд сжимается, — улыбается та, игнорируя первые слова своей девушки, стряхивает с её плеч пушистые снежинки. — Не пей на холоде, больше тепла потеряешь, — добавляет она сразу, даже с заложенным носом чувствуя запах алкоголя.       — Хорошо, больше не буду, — с подозрительной покорностью уступает она, борясь с соблазном пропустить через себя ещё несколько глотков. — Я замёрзла, давай в машину? — заманчиво предлагает она, кивая в сторону белого автомобиля, припаркованного неподалёку.       Молча соглашаясь с ней, Йерин плавно движется к ней зигзагом, чтобы удлинить путь, показушно заводит руки назад и показывает не совсем идеальное сердце пальцами, вызывая у тренера лёгкий ласковый смешок. Она скользит настолько быстро, как дикий северный ветер, что лезвие её коньков, кажется, разрезает лёд, и мелкие беловатые кристаллы отскакивают в стороны, образуя светлый след, по которому грузно, не стесняясь громко чертыхаться, осторожно идёт Совон на каблуках сапог.       — Наконец-то! — облегчённо восклицает она, когда удаётся покинуть гладь, ступить на мёрзлый берег, и счастливо бежит к машине, у двери которой уже стояла хихикавшая девушка, нетерпеливо качаясь из стороны в сторону. — Даже чехол на лезвия не надела… — цокает, закатывает глаза, но не смеет добавить «лентяйка», потому что на самом деле не встречала человека более трудолюбивого и целеустремлённого.       — Семь лет назад ты говорила, что я не вообще должна их снимать, если хочу стать победительницей, хотя это далеко не так. Мои фанаты мигом ополчатся против меня, стоит им узнать о моей ориентации, — саркастично выдаёт она. — И всем станет наплевать, что я такой же человек, желающий любить, — к иронии добавляется толика печали и разочарования.       — Нас хотя бы не уличили в этом, повезло, — утешает старшая, садясь на водительское сиденье и сразу же охая, ибо фигуристка, вместо того, чтобы войти с другой стороны, заползает к ней на колени. — Тебе обязательно всё усложнять? — скорее удивлённым, чем раздражительным тоном спрашивает она, параллельно на ощупь включая обогреватель на полную мощность, хотя упругая грудь девушки прямо перед лицом — или, может быть, это ранее выпитый алкоголь, но сама она упрямо склоняется к первому варианту — действует намного лучше.       — Это был риторический вопрос? — вопросом на вопрос отвечает младшая. — На самом деле мы вместе всё усложнили, когда — если наши отношения можно описать так, хотя корректнее будет выразиться по-другому: заниматься сексом, пить от безысходности и кататься на коньках, — начали встречаться два года назад, — мягко, не собираясь обидеть, говорит она, наклоняясь к Ким и прижимаясь всё ещё ледяными губами к холодной коже лба, щёк, кончика носа.       — Кстати о сексе, — ловко переводит больную тему Совон, шлёпая девушку по левой ягодице, и та прекрасно знает чего ожидать: если тренер разбудила посреди ночи, хриплым, пропитанным сигаретным дымом голосом, позвав прокатиться в автомобиле, то она просто хочет потрахаться где-то там, вдали от цивилизации. — Обратила внимание на пакет на заднем сиденье? — подсказывает, и, пока та не отвлеклась, затягивает в долгожданный поцелуй, полный желания от долгого воздержания.       Целуются они всегда долго, ненасытно бродя руками по бёдрам, так развязно, что слюна капает с подбородка, грубо, сминая и надкусывая губы друг друга, отчаянно, словно это их последний шанс почувствовать солёный, металлический вкус крови друг друга. Совон, оторвавшись от распухших, потрескавшихся губ, ведёт влажную полоску от уголка рта к скулам, шее, и, побоявшись оставить алеющий след, спускается к обнажённым ключицам, чтобы поставить метку, как та давит ей на плечи, нажимает на неприметную кнопку, до конца откидывая спинку сиденья назад.       Она двигается вперёд на коленках, со второго раза дотягивается до тёмного пакета с дизайнерским белым принтом и находит в ней средних размеров коробку. Продолжая неподвижно лежать, Ким заинтересованно смотрит на неё, ожидает хоть какой-то реакции, а Чон бросает нетерпеливый взгляд, словно спрашивает разрешения открыть, на что старшая еле заметно кивает, слабо улыбаясь, когда ученица с жадностью срывает ленту, пренебрежительно кидает крышку на резиновый коврик и тут же усмехается:       — Новый страпон? Чем тебе старый не угодил?       — Этот немного толще, если ты не заметила, и головка розовее, — кратко отвечает тренер и тыкает пальцем ей в живот, прося отползти назад, чтобы она смогла встать.       Сквозь боль закусывая нижнюю губу, Йерин садиться обратно, помогая возлюбленной встать, и с предвкушением отдаёт ей игрушку, напоследок проведя большим пальцем по кожаным ремням, к которым был прикреплён вытянутый резиновый член. Совон, привставая, затягивает их прямо на тёмных джинсах, пока младшая стягивает капроновые колготки вниз, задирает юбку и, как всегда, достаёт из бардачка тюбик смазки с разогревающим эффектом. Обе фыркают друг на друга, сталкиваясь пальцами в тяжёлой борьбе на право обмазать ствол полупрозрачным лубрикантом, но в конце концов Ким сдаётся и позволяет девушке выдавить немного на ладонь и обхватить ею резину.       Хихикая над своими фантазиями, Чон двигается нарочито медленно, обводит каждую венку, в голове представляя парня с лицом Совон, низко и протяжно стонущего от тепла её тонких мозолистых пальцев, поднимающего бёдра вверх для усиления стимуляции, вскрикивающего, когда она дразняще залезает пальцем в уретру и опасно ведёт ногтями по всей длине члена в готовности вот-вот впиться ими в нежную, горячую плоть. Процесс слишком затягивается, поэтому Совон нетерпеливо ёрзает, кладёт по-прежнему холодные руки на тонкую девичью талию и намекающе кашляет, не имея желания работать заплетающимся языком.       — Сейчас-сейчас, — выдыхает Йерин и отодвигает край своих трусиков, блаженно закатывая глаза и сосредоточившись на каждом новом сантиметре внутри себя, насаживается на фаллоимитатор, затаив дыхание и не издавая ни единого звука.       После того как Ким неожиданно поднимает бёдра вверх, она с первым задушенным стоном ускоряется, садится на ствол с отчётливым, до безумия пошлым хлюпом, от которого та стремительно краснеет, но продолжает вонзать ногти в подтянутые ягодицы и пожирать каждый избиг натренированного тела, каждую волну наслаждения, прокатившуюся по сильным мышцам, запоминает каждый дрожащий вдох и выдох. Совсем не нужно касаться своих эрогенных зон, чтобы получить оргазм, Совон достаточно лишь алчно следить за чужим выражением лица, за тем, как хлопают ресницы, как губы то поджимаются, то выпускают наружу тонкое скуление, как глаза горячо сияют, безуспешно пытаясь сфокусироваться на чём-то. Осознание того, что её девушка прямо сейчас прыгает на бездушном куске резины и получает от этого райское удовольствие, почему-то заводит. Джинсы постепенно пропитываются естественной смазкой.       У Йерин, страдающей от жары в салоне и чувствующей, как гладкие стенки влагалища горят от эффекта лубриканта, к месту возникает кричащая мысль о том, что совсем недавно у Совон были слишком холодные руки, поэтому она тянется к ним и неприятно обнаруживает, что они уже тёплые, немного снижает темп, на что старшая, прочитав по её лицу недовольство, выключает обогреватель, начиная грубо двигать тазом, оперевшись руками о сиденье. Фигуристка выгибается, позволяет загонять в себя ствол, иногда подмахивая особо сильным толчкам и ударяясь макушкой об крышу кузова, когда партнёрша в порыве страсти приподнимается, чтобы поцеловать её. В отместку та кусает губы и шипит, пока Ким не затыкает настойчивым языком.       Младшая начинает выть, ибо Совон заводит руку вниз и просто кладёт ладонь на клитор, мягко надавливая. Мысли стремительно вылетают из её головы, остаётся желание кончить, огнём отдающее в паху и покалывающее пальцы, вокруг которых обвились тёмные волосы — она дёргает Ким за волосы, требуя большего. Тренер упрямо не обращает внимания, продолжая усердно входить в мокрое влагалище, оставлять следы от зубов на острых бледных плечах.       — П-пожалуйста, — совсем тихо, на грани произносит Йерин, заводя руки назад, и вскидывая голову.       — Ты кончишь только после меня, — рычит Совон, ненадолго замирает, вглядываясь в голубые затуманенные глаза, сравнивая их с буйным морем, и толкается в последний раз, и, закрыв веки, как мокрая — солёный пот скатывается с её шеи, течёт по лбу, пропитывает кофту — тряпка, оседает вниз.       Она сдаётся и проводит отросшим ногтём по комочку нервов, и Чон издаёт прямо в ухо красивый, музыкальный стон, дрогнувший к концу, насаживаясь до самого основания. Ким уже двумя пальцами сжимает бусинку и сразу слышит, как по салону прокатился непонятный, но громкий всхлип; голова девушки упала на плечо, её ноги дрогнули, а руки, которыми она опиралась на руль, соскользнули.       Соскользнули весьма неудачно, потому что вороны на ветвях ближайших деревьев испуганно улетели от громкого гудка.       — Чёрт! — Совон вздрогнула всем телом, а потом хрипло и отрывисто засмеялась, пока партнёрша, закрыв глаза, собиралась с мыслями после бурного оргазма. По подбородку стекла ниточка слюны и упала на пальто. — Хей, у меня бёдра болят, свали. Или тебе на стволе нормально?       — Как тебе секс в пальто? — только через две минуты нашла ответочку Чон, лениво вставая с фаллоимитатора под неприличный хлюп и неаккуратно перебираясь на соседнее сиденье, задев всё, что только можно.       — Я тебе потом отправлю запись. На моём лице всё написано, как ты говоришь, — Совон тянется к противоположной дверце, забирает маленькую камеру с мыслью о том, что сегодняшняя ночь мастурбации будет жаркой.       — Не боишься, что поймают? — бормочет младшая, уже засыпая.       Ким не отвечает, наклоняется над ней и пристёгивает ремень безопасности, — так, на всякий случай — убирается в салоне, наводя порядок, прячет лубрикант в бардачок, фаллоимитатор — в коробку и пакет из кондитерской, вешает лавандовый ароматизатор, чтобы скрыть запах секса.       Нажимает на газ, тихо шепча: «Нет».