Ты блефуешь

      Действовать нужно было быстро и решительно, но Джин лишь чувствовал, как у него трясутся и потеют руки. У них было слишком мало времени для составления грамотного плана, потому пришлось действовать наугад, надеясь на то, что им повезет, и удача повернется к ним своим самым привлекательным местом.       Прежде, чем дверь открылась, Юнги Джин встали по бокам от дверного проема, максимально вжавшись в стену. Дверь открывалась во внутрь, потому Юнги находился в более выгодном положении, так как его присутствие сложнее было обнаружить, просто развернувшись. — Мне кажется, нам нужно завязывать с этими около криминальными подработками. Сейчас у нас было бы время нормально пообедать, а не пытаться выбить уговорами признания из клоунов. — Это был голос небандита, который обычно говорил с Джином, и в следующее мгновение со щелчком дверь открылась, чуть не заехав притаившемуся Юнги по лицу. — Приличный заработок и, можешь мне поверить, это не криминал. — Войдя, мужчины тут же направились внутрь квартиры, даже не потрудившись закрыть дверь, которая теперь самостоятельно собиралась захлопнуться.       Джин, проявив небывалую для настолько стрессовой ситуации сообразительность, вовремя подставил носок ботинка, не дав дверному замку защелкнуться. Им необходимо было обсудить с Юнги план, потому что теперь, когда небандиты, ничего не замечая вокруг, уверенно направлялись к комнате, в которой должны были содержаться пленники, они с Юнги могли просто выскользнуть наружу, захлопнув за собой дверь. Правда, был один нюанс — наверняка дверь захлопывалась просто на щеколду, и без применения ключа ее нельзя было закрыть настолько, чтобы небандиты не смогли изнутри ее открыть. Это было проблемой, как и то, что ни Джин, ни Юнги не представляли, как смогут выбраться из этого дома: где находится лифт, лестница и прочее, что необходимо для максимально быстрого пути для отступления.       Времени для решительных действий почти не осталось. Вопреки ожиданиям, небандиты один за одним направились в ванную комнату, и поняв это, и Юнги, и Джин как по команде рванули к той двери, не успев даже переглянуться. — Что здесь… — Очевидно, один из них увидел раскуроченную раковину и лишенный крышки бачок. — Иди, посмотри, где эти клоуны, только осторожно.       Джин задержал дыхание. Как только из дверного проема появилась фигура, стремительно и решительно направляющаяся в комнату, где они до сих пор должны были находиться с Юнги, он, насколько это было возможно, размахнулся, и в следующее мгновение раздался глухой звук. Это все произошло за доли секунды, Юнги даже не успел отследить тот момент, когда небандит остановился, а затем медленно опустился, упав на пол. На лице Джина отразился ужас, который вот-вот рисковал отразиться в какой-нибудь неподдающейся контролю неадекватной реакции, но он сдержался. — Что там такое? — это был голос небандита, который обычно вел переговоры.       Через мгновение его фигура показалась в дверном проеме, и как только он увидел лежащего подельника, он тут же, возможно, рефлекторно повернул голову в сторону Джина. Повернул голову и тут же ощутил, как к его затылку с некоторым ускорением приложилось что-то холодное и металлическое. Приложилось не очень удачно, потому что небандит лишь рефлекторно поднял плечи от боли, но он все еще был в сознании и крепко стоял на ногах. Джин через его плечо увидел до ужаса удивленный взгляд Юнги, и идея в его голову пришла незамедлительно. Он выронил крышку от бачка, потому что реши он ударить ею человека в висок, он бы слишком сильно рисковал совершить непреднамеренное убийство, затем собрал всю свою волю в кулак, которым теперь метил в висок, точнее, туда, где нижняя челюсть соединяется с верхней. Он бил на удачу. У него не было особо опыта в том, что касалось боевых искусств или даже уличных драк, но он регулярно посещал спортзал и знал, что если теперь ничего не получится, если выживет, он обязательно выскажет все своему тренеру и откажется от абонемента.       Как только кулак встретился с лицом все еще опешившего небандита, Джин почувствовал резкую боль в костяшках пальцев и запястьи, а затем небандит закатил глаза и свалился. — Боже, мне кажется, я его убил. — Джин держался за ушибленную о нижнюю челюсть другого человека руку и с ужасом смотрел на опустившегося рядом с подельником похитителя.       Они стояли так пару минут, чтобы просто убедиться, что небандиты действительно в отключке, затем Юнги, отбросив свою оказавшуюся бесполезной трубу, быстро наклонился к тому, что упал последним, и попытался нащупать его пульс, до этого сосредоточенно прислушиваясь к его дыханию. — Все в порядке, он жив. И, кажется, очень скоро придет в сознание. — Юнги быстро прошарился по его карманам, явно успокоившись от мысли о том, что они теперь, хоть и не надолго, оказались почти в безопасности, затем подняв глаза на Джина. — Где ты научился таким ударам? — В кино видел. — Джин все еще был слишком растерян, максимально не веря в случившийся успех его затеи. — Юнги, я готов упасть в обморок. — Спокойствие, я нашел. — Юнги тем временем держал в руках несколько наличных купюр и две связки ключей. — Полагаю, та, что с брелоком — это от его апартаментов, а вот эти помогут нам.       Юнги поднялся, взял Джина за руку и потянул к двери, которая легко открылась, стоило им дернуть ручку. Затем Юнги довольно быстро подобрал нужный ключ из 5 возможных, и они заперли дверь. Теперь у них было время на то, чтобы перевести дух, оглядеться и, наконец, выбраться. Правда, максимально быстро и оперативно, чтоб не искушать так вовремя повернувшуюся к ним лицом удачу.

Предложение, от которого нельзя отказаться

— Джин, ты сидишь так уже 20 минут. — Юнги сел на корточки рядом с наполненной водой, пеной и Джином ванной. — Наверняка вода уже остыла. Давай, ополаскивайся и вылезай. — Я просто думаю… — Джин поднял находящуюся до этого под водой руку, наблюдая за тем, как все еще крепкая пена медленно сваливалась с его предплечья. — Хорошая пена. — Джин, ну что такое? — Юнги положил свои руки на широкий край ванны, сверху положив свою голову. — Залезай ко мне. — Джин продолжал наблюдать за пеной, не смотря на Юнги, который был совершенно невозмутим даже после прозвучавшего предложения. — И ты потом вылезешь без всяких возражений?       Джин кивнул. — Окей. — Юнги поднялся и, прямо как есть, в шортах и майке, поставил в ванну одну ногу, затем, после того, как Джин освободил ему место, вторую ногу, и наконец, совершенно игнорируя тот факт, что он в одежде, сел на дно ванной, под действием рук, кажется, теперь довольного Джина опустившись на его грудь. — Так лучше? — Лучше было бы, если бы ты разделся. — Если бы я разделся, ты бы точно здесь задержался, а я теперь очень голоден. — Юнги взял ладонь Джина в свои руки, крепко сплетя их пальцы. — Быстро скажи, что тебя до сих пор тревожит, и мы пойдем. — Ничего не тревожит. Просто я никогда не попадал в подобные ситуации и мне сложно смириться с тем фактом, что пришлось сражаться за свою свободу. — Джин свободной рукой подгребал оставшуюся пену к Юнги, одновременно с этим уткнувшись носом в его еще влажные волосы, затем губами спустившись в его уху.       Во всех его движениях не было ни намека на игру, кажется, что он совершал все это на автомате, все еще находясь под сильным впечатлением от еще недавно пережитого волнения.       Они приехали в загородный клуб, сочтя его самым безопасным местом, буквально пару часов назад. Выбравшись из новостройки, они почти сразу смогли поймать такси и, благодаря вызволенным у небандитов деньгам, смогли уехать. Юнги сразу отправился в душ, а Джин ограничился тем, что просто подержал под холодной водой ушибленную о чужую челюсть руку, одновременно с этим уверяя что-то подозревающую мать, что все в порядке и ничего не случилось и что ему просто захотелось задержаться в городе. — Знаешь, я горжусь тобой. Даже я в тот момент растерялся, а ты… — Юнги чуть сдвинулся вперед, положив голову на плечо Джина, теперь совершенно не заботясь о том, что часть его только что вымытых волос оказалась под пенной водой. — Я готов был прям там упасть на одно колено и просить тебя выйти за меня.       Юнги хотел разрядить атмосферу, хотя шутки про брак с его стороны с самого начала не были шутками. Просто Джин всегда смеялся, когда он начинал разговор о свадьбе и прочем, потому Юнги приходилось делать вид, что он шутит, хотя сам уже давно определился с тем, с кем хочет провести остаток жизни.       Он всегда считал брак формальностью, впрочем, как и Джин. А когда они начали жить вместе, когда Юнги понял, что его в этом человеке устраивает абсолютно все, от привычек до образа мысли, и что нет ничего прекраснее, чем с утра просыпаться от сонного и хриплого ворчания «Ты мне руку отдавил», после которого всегда следовал совершенно дезориентированный, но от того еще более нежный поцелуй… Юнги стал ловить себя на мысли, что хочет носить кольцо. И, что важнее, он хочет, чтобы Джин носил такое же кольцо, как у него. Если бы кто-то сказал однажды Юнги, что он будет настолько сентиментальным, он бы рассмеялся, покрутив пальцем у виска, а теперь… — И я бы незамедлительно согласился. — Джин поцеловал Юнги в висок, внимательно наблюдая за их переплетенными пальцами. — Да-да, конечно, и мы вместо того, чтобы бежать сюда, сразу отправились бы в муниципалитет, узаконивать отношения, чтобы смерть, которая вполне могла бы случиться, найди нас те бандиты, которые, кстати, вполне возможно действительно станут нас искать, все-таки не разлучила нас. — Юнги спокойно перебирал находящиеся в его ладони пальцы Джина, пока тот свободной рукой выводил под водой причудливые линии по его оголенному шортами бедру. — Юнги, я серьезно. — Джин звучал слишком спокойно, чтобы Юнги мог ему не поверить.       И Юнги поверил. — Ты согласен стать моим мужем? — Он повернул к Джину голову, сразу наткнувшись на полный обожания и усталой нежности, все еще сочетающейся с недавно пережитыми страхами и волнениями, взгляд. — Да. Почту за честь. — Джин улыбнулся, видя, как от удивления вытянулось лицо Юнги. — Джин, я серьезно делаю тебе предложение. С очень серьезным и далеко идущими намерениями. — Я понимаю. И я могу еще раз повторить свой ответ, если у тебя уже началась старческая тугоухость — я согласен.       Юнги был слишком взволнован, чтобы ответить на эту остроумную шутку. — Я думаю, самое время пригласить сюда твоих родителей. У нас в ближайшее время будет только пара заездов, и то лишь на выходные, потому что отец хочет решить некоторые возникшие с инфраструктурой проблемы, а мама очень хотела вновь увидеться с твоей мамой. Плюс твой отец смог бы стать четвертым в нашей рыболовной компании. Плюс, раз уж мы решили пожениться, родители должны узнать об этом первыми, не только мои, которым мы не скажем, чтобы все было честно, но и твои. Представляю их лица. Это будет забавно. Но еще забавнее будет, если… — Джин, я люблю тебя. — Юнги смотрел прямо перед собой, как будто его слова не были обращением к конкретному человеку, а лишь являлись констатацией определенного факта. — Я знаю. — Но не так сильно, как ты меня.- Юнги повернул свою голову, не спуская теперь глаз с любимых пухлых губ. — И это правда. — Джин с безотчетной нежностью смотрел на Юнги, и ему не оставалось ничего, кроме как со всей своей любовью приложиться к столь обожаемым и до эрекции желанным губам.       Поцелуй по началу был нервным, жестким, как будто выпускающим наружу все испытанные до этого страхи и волнения. Постепенно он стал успокаиваться, смягчаться, замедляться, становясь до дрожи в коленях чувственным, неторопливым, пока языки совершенно не расплелись, и губы не стали лишь нежно смаковать друг друга, мягко и чувствительно соприкасаясь, заставляя нервную систему переключиться с испытанного до этого стресса на умиротворяющие ласки. — Почему я каждый раз ощущаю твои губы как в первый раз, когда мы впервые поцеловались и… — Потому что это начинающийся склероз, родной, но это ничего. — Джин взял Юнги свободной рукой за подбородок, проведя по нему большим пальцем. — Ты на 3 месяца старше меня, и если кто-то из нас дед, то это ты, а не я. — Юнги сразу ощутил, как пухлые губы вновь остановились на нем, чувственно взяв сначала нижнюю губу, а затем верхнюю, мягко проведя по ней языком. — В таком случае, ты не будешь спорить со мной и самостоятельно избавишь себя от одежды так, чтобы не расплескать воду, а потом… — Одна рука Джина вновь оказалась под водой на полуприкрытой шортами ноге Юнги, теперь скользнув под тонкую мокрую ткань и слишком чувствительно касаясь кожи на внутренней поверхности бедра, так и норовя продвинуться чуть выше. — Нет, Джин! Мы сейчас же пойдем на кухню! — Юнги сделал движение, чтобы подняться, но у него, разумеется, ничего не получилось, что сразу было видно по довольному лицу крепко держащего его Джина. — Что ты за русалка такая, что не можешь прожить без воды? Давай, быстро вставай, иначе я съем тебя, от голода. — Я бы действительно мог тебя покормить. — Голос Джина звучал слишком мягко и волнительно, чтобы теперь заподозрить в нем пережитые потрясения, а его пальцы слишком находчиво теперь оказались в районе просвечивающих сквозь тонкую мокрую майку твердых сосков, заставив Юнги замереть и прерывисто выдохнуть. — Ну, что скажешь? — Я скажу, что секс в воде — это ужасная затея. И если ты чего-то хочешь, это будет ждать тебя на берегу. Женишок. — прежде чем подняться и, воспользовавшись полотенцем, отправиться на поиски сухой одежды, под похотливо возбужденным взглядом Джина оставив всё мокрое прямо рядом с ванной, Юнги сладко поцеловал пухлые губы.       Как обещание. Что они обязательно продолжат и будут продолжать, пока их не разлучит… что-нибудь непредвиденное и непреодолимое.

Как быть и что делать..

      Прошло больше 12 часов, а Чонгук все продолжал падать с высоты своих нежных чувств, то и дело ударяясь о шершавые препятствия, которые болезненно счищали с него все светлые романтические ожидания. Болезненно. Слишком болезненно, чтобы он теперь мог реагировать на то и дело поступающие в его адрес едкие замечания и интеллигентные ругательства. — Я не понимаю, к чему приплели меня? Я книг не воровал и вообще не имел представления о том, что мой муж их ворует. — Чон Хосок сидел в кабинете управляющего его покерным клубом, за его столом и в его рабочем кресле и старательно отпихивал от себя то и дело намеревающуюся опуститься на его плечи руку Намджуна, который сидел рядом с ним на углу стола, пытаясь заслужить прощение, с небывалой любовью смотря на своего негодующего мужа. — Он сказал, что хочет всех замотивировать на возвращение книги. — Чонгук сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, на котором расположился Чимин. — Пустив о моем покерном клубе ложные слухи. Кто вообще его отец, что он может так значительно повлиять на чью-то репутацию? — Бывший полицейский, 10 лет проработавший в Интерполе, а теперь обзавелся солидными связями и… — Чонгук опять и опять возвращался к произошедшему совсем недавно разговору с Тэхеном, вынужденно все больше погружаясь в свою личную, не связанную с маячившей угрозой его свободе трагедию. — Хоби, мы не воруем книги, мы их покупаем, а потом перепродаем. — Намджун продолжал взывать к благоразумию своего супруга, но как только он заметил обращенный к нему взгляд, стало понятно, что зря. — Я не хочу с тобой разговаривать. И не хочу иметь с тобой ничего общего. Мало того, что ты скрывал от меня то, чем занимался, так еще из-за твоей развернувшейся коммерции я теперь могу лишиться своей статьи доходов. Наш отец знает, чем ты промышляешь?       Намджун обреченно кивнул. — У меня теперь нет не только мужа, но и только успевшего появиться отца. Прекрасно. Интересно как твой отец отнесется к тому, что его друзья и знакомые будут отвращено фыркать, как только он начнет рекомендовать им поиграть здесь? М? У меня слов нет, одни нецензурные выражения. — Муж у тебя пока есть. Его еще не посадили под следствие. — Чимин сосредоточенно перебирал волосы на своем затылке, в уме прикидывая, что можно сделать в сложившейся ситуации. — Не говори мне об этом, иначе я прямо сейчас побегу к своему юристу оформлять бумаги на развод, чтобы успеть урвать положенную мне часть из его... — Хосок агрессивно посмотрел на грустно изучающегося свои ботинки Намджуна. — состояния, пока его не отняли. — Хоби, это несмешные шутки. — Намджун, наконец, вновь поднял немного обреченный взгляд на своего пока еще мужа. — Несмешные шутки это твоя кислая рожа, Ким Намджун. — Хосок поднялся и встал напротив кислой рожи Ким Намджуна, слишком крепко, чтобы быть нежным и ласковым, взявшись за его шею. — Если бы я не любил тебя так безоглядно и, как оказалось глупо, я бы сам сдал тебя в полицию, не дожидаясь того момента, когда осуществятся угрозы этого амбициозного художника-книгофила. Лучше б он с таким энтузиазмом картины рисовал.       Пока Намджун, крепко взявшись за талию сменившего гнев на небольшую милость мужа, с надеждой прижимал его к себе, Чонгук стал еще чернее. Он все падал, и падал, и момент, когда он окончательно разобьется, вместе со своим сердцем, как только придет бесповоротное осознание всего случившегося, представлялся ему теперь избавлением. — Хоби, извини, что я втянул и тебя в эту историю. Мне пришлось рассказать, потому что Тэхен организовал похищение ни в чем не повинного Ким Сокджина, который уже отдал мне деньги и…       На этих словах Чимин напрягся. — Какие деньги? — Хосок вопросительно смотрел на Чонгука, а потом на Чимина, который пытался слиться с обивкой своего дивана. — Какие у тебя дела с покерным игроком? — Намджун обернулся, но увидев, что на брате не было даже намека на лицо, смягчился. — Я так понимаю, ты играл? Мы с тобой поговорим об этом после того, как все разрешится. Если разрешится.       В кабинете появилась помощница управляющего покерным клубом. — Мистер Пак, к вам мистер Ким и мистер Мин. Они сказали, что вы их ждете.       На лице Чимина отразилась широкая гамма эмоций, остановившаяся на удивлении, а потом внезапно пришедшем осознании. — Да, конечно, пусть войдут.       Через мгновение в кабинете появились Джин в черных джинсах и розовом свитшоте и замечательно дополняющий его Юнги, в черных джинсах и черной рубашке. — Оу… — Джин окинул взглядом собравшихся, и все лица были ему вполне знакомы. — Здравствуйте, господа. Мы с Юнги собственно пришли, чтобы писать расписку о том, что мы не будем здесь больше играть, потому что на нас теперь, возможно, охотятся из-за неведомой книги, и я не могу лишиться своего загородного клуба, потому что он стал для нас оплотом безопасности и… Можно бумагу и ручку и куда-нибудь присесть? — А с чего вы должны лишиться клуба? — Намджун с некоторым изумлением смотрел на Джина, который стал озираться в поисках посадочного места. — В смысле? Мистер Пак дал мне понять, что если мы не пойдем на выдвинутые условия, серьезные люди спалят к чертям собачьим мой семейный бизнес. — Джин теперь был невозмутим, как будто уже мысленно смирившись и подготовившись ко всему, что в последнее время стало активно угрожать его благополучию. — Чимин, о чем он говорит? — Хосок серьезно смотрел на засуетившегося мистера Пака, который уже активно предлагал вошедшим стулья, бумагу и ручки и еще все что угодно, лишь бы не держать ответ перед слишком серьезно настроенным владельцем покерного заведения. — Деньги, угрозы… Ты возомнил себя крестным отцом? — В смысле? Ты сам сказал получить гарантии любыми путями, вот я и… — Джин, я прошу прощения, что он напугал вас. Я не просил его вам угрожать и как-то запугивать. — Хосок, убрав из голоса все раздражение, теперь вежливо обращался к Джину, который с удивленно раскрытыми глазами смотрел на Юнги, а потом на Чимина. — За вами не будут охотиться. — Голос подал до сих пор не нашедший настроение и моральные силы, чтобы не умирать внутри себя Чонгук. — Вы теперь в полной безопасности. Я уведомил Тэхена, что вы не имеете к этому делу вообще никакого отношения и понятия не имеете о книге Поля Гогена. Правда, я думал вас отпустили по собственной воле, а не… — Видишь, Юнги, мы с тобой совсем чуть-чуть не дождались своего освобождения, но зато теперь, кажется, нам нечего бояться. Хотя меня уже начинает бросать в дрожь при упоминании имени Поль Гоген. — Джин обратил свое внимание на находящийся перед ним лист бумаги. — Так, и что нам писать? Мы вполне готовы теперь написать все что угодно. — Не надо ничего писать, потому что неизвестно, будет ли вообще существовать клуб, чтобы вы даже чисто теоретически могли в нем вновь проворачивать свои мошеннические схемы. — Чимин сел на занимаемое им до этого на диване место, руками в волосах пытаясь отвлечь безудержно ментально страдающего Чонгука, который продолжал тихо и медленно умирать из-за несбывшейся любви. — А что, собственно, произошло? Вы тоже должны кому-то книгу, но вас слишком много, потому похищение не вариант и… У вас такие лица, что я могу сказать, что у нас Джином, когда мы планировали рискованный побег, лица были проще. — Юнги оглядел собравшихся, особенно задержавшись на Чонгуке, на котором не было лица, только отсутствующий и совершенно отрешенный взгляд. — Что произошло? — Та книга, которую требовали у вас ваши похитители, находится у меня. Находилась у меня. Чонгук выкупил ее у коллекционера, который нагрел со сделкой одного предприимчивого молодого человека, и этот молодой человек обиделся, воспользовался доверчивостью моего брата, записав все его чистосердечные откровения на диктофон, и теперь шантажирует нас. Если мы не вернем ему в ближайшее время книгу, он сдаст нашу сделку по одной не слишком законным путем добытой вещи, а также попытается подорвать репутацию вот этого заведения, слухами о том, что здесь промышляют передачей фишек, и хозяева имеют от этого процент. — Намджун говорил спокойно, и чувствовалось, что в этот момент он очень старательно перебирал в голове возможные пути для отступления и способы решения сложившейся ситуации. — Мне теперь захотелось посмотреть на эту книгу. Что в ней есть такого, из-за чего разыгрался такой сыр-бор... — Джин оглядел собравшихся, остановив взгляд на Намджуне. — Можно посмотреть на нее перед тем, как вы ее передадите? Я понимаю, что мы не такие уж друзья, но… — Все в порядке. В этом нет проблем. Только одна небольшая загвоздка. Буквально вчера я передал эту книгу заказчику.