Ты блефуешь

— Да, я все получил, и теперь собираюсь наградить себя. В смысле за что? Ах, ну да, ты не в курсе. — Чонгук говорил по телефону, но его взгляд был прикован к обсуждающему с администратором условия доставки Тэхену, который стал производить на Чонгука еще более внушительное впечатление, после того, как поднялся и выпрямился во весь рост.       Высокий, в просторных, с широкими штанинами, светлых льняных брюках, прихваченных черным ремнем и подчеркивающими, несмотря на простой крой, идеальные пропорции тела, он теперь стоял совершенно расслабленно, с перекинутой через плечо небольшой холщовой сумкой. Одна его рука находилась в кармане, а другая держала в руках телефон. Он был улыбчив и доброжелателен настолько, что озвучивающий, очевидно, серьезный вопрос администратор все-таки не мог скрыть свою улыбку. А Чонгук не мог скрыть то, что вляпался по самые уши, особенно тогда, когда Тэхен обернулся к нему, запустив длинные пальцы в волосы на своем каштаново-кудрявом затылке, при этом мягко улыбнувшись, в следующий момент вновь обращаясь к администратору. — Что? Да нет, я просто отвлекся. Знаешь, Чим, кажется, я влюбился. Нет, не как в 10 классе, скорее, как в 4ом. Нет, я не хочу дергать его за косички. И за это тоже дергать не хочу, и вообще, мне кажется, или ты относишься к этой новости несерьезно? Я серьезен. Да. И собираюсь с ним пообедать. Ты же знаешь, если мне что-то надо… — Тон Чонгука стал заговорщицки тихим как раз в тот момент, когда он заметил направляющего в его сторону Тэхена, который теперь держал в руке, очевидно, квитанцию о покупке. — Все, мне пора. До встречи. — После оплаты доставки к порогу моей квартиры, кажется, я должен вам не только ужин, но и завтрак. — Тэхен был серьезен и смотрел на Чонгука, оторопевшего от приступа разыгравшегося под действием гормонов воображения, прямо, почти угрожающе, если бы не появившаяся спустя мгновение улыбка. — Да. — Чонгук просто произнес что-то вслух, не вкладывая в произнесенное никакого особого смысла. — Да? Я знаю одну очень приятную веранду недалеко отсюда, с домашней итальянской кухней и расставленным на столах базиликом в горшках. Вы не против? Перейти на ты. — Голос Тэхена продолжал приятно ласкать замершие в голове от испытываемого восторга и волнения извилины. — Да. — Краткость - сестра таланта и мать благоразумия, потому что теперь Чонгук рисковал наговорить лишнего. Оставалось надеяться, что в его глазах не было теперь ничего того, что было в его голове. — Лаконично. — Тэхен задумчиво посмотрел на Чонгука, затем очаровательно рассмеявшись, тем самым пустив контрольную стрелу в затылок итак пораженного до глубины души, но отчаянно пытавшегося выглядеть невозмутимо Чонгука, на манер итальянской мафии, к кухне которой они как раз собирались приобщиться. — Пойдем.       Тэхен уверенно взял вернувшего себе самообладание Чонгука под локоть и потянул к выходу, в то время как Чонгук от внезапно инициированного тактильного контакта вновь был вынужден собирать в кучу свое сознание. Это влияние было необъяснимо, и чем дольше Чонгук ему поддавался, тем очевиднее и волнительнее оно становилось. — Знаешь, на такие вопросы сложнее всего отвечать. — Тэхен задумчиво рассматривал находящуюся между его пальцами веточку базилика, затем отложив ее на край тарелки. — Что я могу рассказать о себе… Я папенькин сынок. Маму не знаю, не помню, и отец никогда о ней говорил. Пишу картины, иногда выставляюсь, чаще просто продаю свою работы или рисую на заказ, иногда сотрудничаю с глянцем и оформителями. — Ты художник? — у Чонгука пропал аппетит, по крайней мере к еде, и он теперь лишь крепко держался за свой стакан с имбирным лимонадом.       Тэхен задумчиво улыбнулся, прежде чем ответить, подняв на Чонгука глаза, от взгляда которых он сразу почувствовал себя глубоко несчастным. Потому что он совершенно не мог противиться этой необъяснимой сексуальной (если говорить лишь о взаимоотношении полов, а не просто половом акте, который, разумеется, тоже был бы кстати) магии. — Отец с ранних лет поддерживал мое стремление к краскам и кистям. Он долгое время проработал на гос. службе, и я долгое время подбирал себе профессию, исходя из перспектив заработка, а не своих способностей и интересов. А потом отец обзавелся полезными связями и ушел сначала на пенсию по выслуге лет, а затем — в коммерцию, обеспечив нам беспечную жизнь и мне лично — возможность заниматься тем, чем я хочу. Я до сих пор не рискую называть себя художником, боясь оскорбить тем самым великих живописцев, но… Да, я рисую. Учился, закончил и теперь реализую вдохновение как могу. — Я бы хотел посмотреть на твои работы. — Из Чонгука это буквально вырвалось, на выдохе, и он не успел запечатлеть в сознании момент, когда решил это произнести.       Тэхен очаровательно широко улыбнулся. — Мне приятно. Думаю, тебе представится такая возможность, потому что совсем скоро я участвую в вернисаже и, если ты не передумаешь, могу организовать тебе пригласительный. Будешь моим гостем.       Чонгук совершенно точно ощутил, как остановилось его сердце, не спеша вновь приниматься за перекачивание крови. Неужели он понравился ему? Необходимо было срочно произвести на него впечатление! — Конечно, если тебе это интересно. — Тэхен обратил свое внимание на стоящее перед ним блюдо с итальянской пастой. — Интересно! Более чем интересно! — наверное, Чонгуку не стоило так ожесточенно кивать в сопровождение итак достаточно красноречивого согласия, потому что Тэхен, взглянув на него, улыбнулся, едва заметно покачав головой. — Но хватит обо мне. Уверен, тебе есть что сказать. — Отправив в рот изящно намотанную на вилку пасту, он вдруг взял в руки лежащий рядом с ним смартфон. — Извини, один момент.       Ему понадобился действительно лишь один момент, потому что он почти сразу вернул телефон на положенное ему место, теперь обратив все свое внимание на Чонгука. — Итак, Чон Чонгук, теперь расскажи мне, откуда у тебя такая страсть к книгам.       И Чон Чонгук набрал в свои легкие больше воздуха, решительно готовясь удивить своего спутника, совершенно упустив факт, что вопрос был так конкретен. Прекрасное совпадение, которое позволит ему проявить себя и показать со своей наилучшей и наиболее успешной стороны. — Мы с братом занимаемся поиском и продажей редких экземпляров книг.       Тэхен удивленно поднял брови, всем своим видом транслируя искреннее любопытство. — Например? — Например, редкие издания, которые были выпущены очень ограниченным тиражом. Первые верстки книг, содержащие в себе пометки авторов. Книги, которые принадлежали выдающимся личностям, среди которых особым эксклюзивом являются те, которые содержат на своих страницах пометки. Именно с такой книги и началась вся эта история с литературным антиквариатом. — Убедившись, что Тэхену все так же интересно, Чонгук продолжил. — Мой брат, Намджун, решил сделать своему отцу и моему дяде подарок на день рождения: томик с сочинения Шиллера, который держал в руках сам Фридрих Ницше. Ему тогда удалось сразу наткнуться на нужного человека, который помог ему найти подобный экземпляр и организовать сделку. Намджун проникся этим и потом подключил к делу меня. — И чем конкретно ты занимаешься? — Я совершаю сделки. Покупаю книги у их владельцев, а также на аукционах. У меня очень хорошо получается торговаться и предлагать выгодные условия, которые в большинстве своем оказываются выгоднее для меня, чем для продавца.       Тэхен прямо смотрел Чонгуку в глаза, для которого выдержать этот взгляд было теперь жизненно необходимо. Кажется, он даже не моргал. — Исключительная способность. — Возможно. — Чонгук, кажется, уже начал производить нужное впечатление. — А еще Намджун научил меня всяким премудростям, которые помогают мне еще до непосредственного обсуждения сделки определить оригинал нужного издания от самиздата. И я еще ни разу не ошибся.       Тэхен продолжал внимательно смотреть на Чонгука, теперь как будто одобрительно кивая, лишь удивленно поднятой бровью выказывая возможно таким образом восхищение. — Я довольно точно по качеству бумаги и насыщенности чернил могу назвать страну издания, а также примерный временной период. С точностью до двух десятилетий. — Ого, это достойно уважения. — Спасибо. Я быстро учусь. — И амбициозен. — Тэхен хитро улыбнулся. — В твоем опыте есть какая-нибудь особенная сделка?       Чонгук задумался. В его опыте была такая сделка, но эта сделка слегка выходила за грань законного. Говорить о ней мало знакомому человеку было бы не слишком умно и осмотрительно, но Чонгуку необходимо было произвести впечатление, и, по сути, он ничем не рисковал. Если только его знакомый не работает в полиции, используя свой талант для составления фотороботов особо злостных нарушителей закона, но и в этом случае риск был минимален. — Есть одна, которой я горжусь, так же, как гордится мой брат, потому что к нему тогда обратился очень влиятельный человек с оригинальным запросом. Ему захотелось заполучить немецкое издание «Братьев Карамазовых» Достоевского, которое принадлежало его любимому художнику. — Эдварду Мунку. — Тэхен, кажется, уже был захвачен еще даже не успевшим начаться рассказом. — Откуда ты знаешь? — Чонгук искренне удивился. — Я знаком с биографией одного из первых представителей экспрессионизма и знаю о его особенных литературных предпочтениях. — На самом деле, нам часто приходится иметь дело с книгами Достоевского. Его любили и любят за его философские и жизненные драмы. Мировая классика. — Да, так что о книге? Ты меня заинтриговал... - Во взгляде Тэхена была искренняя заинтересованность в продолжении начатого рассказа. — Красный бархатный переплет, единственный экземпляр. У Мунка было еще издание, на норвежском, но важного человека интересовала именно немецкая редакция. Которая часто путешествовала с экспозициями картин, как одна из ключевых, оказавших влияние на творчество вещей. — Насколько я знаю, она выставляется и по сей день. — Тэхен улыбнулся, как будто поймав Чонгука на некотором приукрашивание своих заслуг. — Норвежская редакция. — А немецкая? — А немецкая теперь находится в руках того человека, который хотел ее заполучить.       Чонгук с удовольствием и непередаваемым чувством морального удовлетворения наблюдал за тем, как округлялись глаза Тэхена вместе с удивленно приоткрытым ртом. — Ты украл книгу из музея?!       Чонгук рассмеялся. — Нет, я же не вор, хоть и люблю фильмы про ограбления. Ее кто-то украл до этого. Точнее, там была совершена сделка, и книгу просто продал человек, который занимался формированием и выставлением постоянной экспозиции в доме-музее Мунка в Норвегии. О ее краже было заявлено, но расследование не смогло дойти до своего логического завершения. — Но ты знал, что она была украдена? — Я знал, что она больше не выставлялась и была в почти свободном доступе. Свободном для людей, которые могут получить то, что хотят, приложив настойчивость и смекалку.       Чонгук выдержал эффектную многозначительную паузу, дав возможность Тэхену проникнуться. И, кажется, он проникся. — Думаю, у этого дела истек срок давности и теперь уже никто не помнит, что в библиотеке Мунка было отличное от норвежского издание. — Возможно, но… Знаешь, это очень волнительно, если не сказать, опасно совершать такие сделки. — во взгляде Тэхена появилась какая-то особенная заинтересованность, которая очень прочно поселила в Чонгуке надежду на то, что он продолжает производить нужное для сексуального и романтического интереса впечатление. — Риск — дело благородное. — И эта книга до сих пор находится у человека, который пожелал ее приобрести? - Тэхен ближе придвинулся к столу, как будто в стремлении услышать еще какой-нибудь интересный секрет. — Разумеется. Более того, благодаря этому человеку наше с братом дело приобрело больше потенциальных клиентов. — А часто приходится идти на сделку с совестью и законом? — Тэхен вновь взял в руки телефон, что-то проверив и в следующее мгновение вернув его на место. — Нет, случай с Мунком был единственным. Всегда удается обходиться солидным денежным предложением. И пользоваться невежеством некоторых людей, которые не могут оценить по достоинству то, что у них есть. — А ты можешь… — Тэхен поставил локоть на стол, ладонью подпирая подбородок, и в его взгляде было больше волнующего интереса и не поддающихся прочтению мыслей, которые, как мог догадаться Чонгук, теперь были связаны с его персоной. –Мне кажется, у тебя еще есть таланты.       Чонгук смутился. — Я пишу музыку и лирику. — Вот, с этого места можно поподробнее. — Тэхен откинулся на мягкую спинку кресла, внимательный и заинтересованный, а Чонгук окунулся во вдохновенный рассказ о своей музыке, с удовольствием уже представляя себе их следующую встречу, справедливо полагая, что уж теперь-то она просто обязана будет случиться.

В НЕплену у НЕбандитов

— Матерь божья… — Джин увидел, как в проеме двери, впустившей, наконец, достаточно света в комнату, появились две мужские фигуры в балаклавах. — Мистер Ким, здравствуйте. — слишком вежливо и дружелюбно для бандитов. — Мы знакомы? — Джин внутри сжался, уже предвкушая что-то не слишком для него приятное. — Нет, мы посмотрели ваши документы. — О, я хорошо получился на фото? — Хорошо, что вы не утратили способность шутить. — Один из мужчин остался в дверях, другой же сел напротив Джина прямо на пол. — Голова не болит? — Болит. Но я буду очень благодарен, если у меня и дальше продолжит болеть только голова. — Мистер Ким, мы не бандиты и не собираемся вас мучить. Более того, мы очень заинтересованы в том, чтобы вы к концу нашего…ммм… общения остались здоровы и также полны сил. А еще мы заинтересованы получить то, зачем, собственно, вы здесь. — Знаете, мне обещали спалить бизнес, и ни слова не было о взятии в заложники. — слова похитителей, несмотря ни на что, смогли его немного успокоить. Они действительно не были похожи на отморозков. По крайней мере, пока. — Не знаю, кто посмел вас так пугать, и вы не в заложниках. — У меня связаны руки и ноги. — Это меры предосторожности. Чтобы вы не могли уйти от ответа. — На какой вопрос? — Джин попытался вытянуть за спиной руки, чтобы хоть немного размять совершенно окаменевшие плечи. — Где книга? — Какая книга? — Умно. Но это только продлит ваше пребывание здесь. — Если вы скажете, какую книгу ищите, это значительно облегчит мне воспоминание о том, где я мог ее оставить. - Джин понятия не имел, о какой речи говорили его похитители, и единственное, о чем он думал - как приличнее размять затекшую от долго сидения на полу задницу. — Вы прекрасно знаете, о какой книге идет речь. — Вы совершаете слишком много речевой работы, когда можете просто сказать, что за книга вам нужна. - Джин стал медленно переминаться с ягодицы на ягодицу, до сих пор не чувствуя ни ту, ни другую. — Вы пытаетесь тянуть время? — Я пытаюсь узнать, чего конкретно от меня хотят.       Мужчина как будто только приподнялся, но в следующее мгновение Джин совершенно неожиданно ощутил резкий обжигающий удар по лицу, только пальцами, оставив после себя не столько боль, сколько след и неприятный осадок. — Вы же сказали, что не будете меня мучить. — Щека горела, и к ней теперь отчаянно хотелось приложить руку. — Вспомнили? — Нельзя вспомнить то, чего не знаешь. — Мистер Ким, я бы мог вам поверить, но мы все видели. — Прям все? Тогда какого черта вы от меня хотите? — Мы не нашли в ваших вещах ту книгу, за которую вы отдали деньги.       Джин стал анализировать, насколько ему это позволял все еще не оправившийся от испытанного стресса и химического воздействия мозг и горящая щека. За какую книгу он успел отдать деньги? В какой момент его бренной жизни это произошло и почему он совершенно этого не помнит.. — Слушай, может это реакция на хлороформ? Ты не переборщил с дозой?       Мужчина, который сидел перед Джином, развернулся к своему подельнику. — Думаешь, нужно дать ему время оправиться? — Я думаю, что нужно.       Мужчина вновь повернулся к Джину. — Ладно. К вопросу мы вернемся позднее, а пока немного информации. Вы находитесь в квартире, на последнем этаже, в почти готовом, но еще не заселенном доме, поэтому, можете быть уверены, вас при случае никто не услышит и не спасет. — Мучить не будете — сразу убьете. - спокойствие Джина стало постепенно, медленно, нервная клетка за нервной клеткой отмирать после так вкрадчиво произнесенного увещевания. — Не убьем, даже если сильно попросите. Три раза в день у вас будет возможность посетить туалет, выпить воды и поесть то, что вам дадут. — Почти санаторно-курортный режим. — Вы должна быть благодарны. У вас будет 10 минут на все. Руки и ноги будут развязаны, но я настоятельно не советую вам пытаться бежать, потому что тогда пощечиной не обойдется. — Я понял, можете не продолжать. Я все равно не умею драться, чтобы надеяться справиться с такими крепкими, удерживающими меня против моей воли небандитами. — Впервые вижу такого разговорчивого в таких обстоятельствах человека. — Это нервное, не обольщайтесь. — Хорошо. У вас будет один звонок, и я очень советую позвонить тому, кто сможет вам напомнить, какую книгу вы вчера приобрели, отдав за нее солидную сумму. — Ребята, я вам точно говорю, что вы меня с кем-то путаете. Я не отдаю за книги солидные суммы. Не то, чтобы я не любил читать, я просто предпочитаю фильмы и…. — Левая рука может оставить след и на второй щеке, для симметрии. - наверняка на лице, скрывающемся под маской, появилась улыбка. — Я могу отказаться от этой услуги? — Вы можете перестать ломать комедию. Но мы вернемся к этому позже. — Я вряд ли смогу вам дать больше информации. — Посмотрим. — А вот это звучало как угроза! - в тоне Джин появилось совершенно искреннее и оправданное возмущение. — Не бойтесь, мистер Ким. Я могу вас уверить, что как только мы получим нужную нам информацию, а также… — Книгу, за которую я отдал солидную сумму... — Видите, вы все правильно поняли. Мы получаем книгу — вы получаете свободу. А пока вам нужно отдохнуть.       Но вместо отдыха Джин стал думать о том, почему оказался в таком положении и что от него хотят. Он продолжал думать и тогда, когда мужчины вышли, по его просьбе, и за это стоит сказать спасибо, оставив открытой дверь, тем самым впустив немного света. Достаточно для того, чтобы чувствовать себя хоть немного комфортнее, и недостаточно, чтобы к нему пришло просветление.       Небандиты, к слову, не обманули: у Джина действительно была возможность три раза в день походить с развязанными руками и ногами. Ну как походить — посидеть в туалете, потому что вся квартира была совершенно пустой, за исключением оборудованного раковиной и унитазом сан.узла, без окон и с одной лишь лампочкой. Джину давали бутылку воды и два сэндвича. Обычный рацион очень занятого и сильно материально ограниченного студента. Чтобы он не умер от обезвоживания и сильно не страдал от голода. Плохо было только то, что воду нужно было допить за 10 минут. Хорошо было то, что ему хватало терпения до следующего послабления режима, чтобы случайно не оскандалиться прямо в штаны. Это успокаивало.       Иногда небандиты уезжали, оставляя Джина один на один с заданием, наконец, вспомнить, куда он дел книгу. Это было похоже на плохое, но оригинальное кино, в котором нерадивого школьника взяли в заложники злые библиотекари, которые из-за оставшихся задолженностей не могли закрыть отчетный квартал в своей библиотеке. — Будете звонить, мистер Ким? — А в полицию можно?       Небандит неожиданно рассмеялся. — Не стоит. Лучше позвонить своему подельнику или человеку, который за вас вспомнит, куда вы дели то, что нам нужно. Напомню, чтобы вы перестали ломать голову и комедию: книга авторства Поля Гогена.       Кому мог позвонить Джин? Родители отпадали сразу, потому что он перестал жаловаться им на то, что его обижают еще в начальной школе. Вообще, изначально был всего один вариант. И Джин уже набирал однажды запомнившийся наизусть номер. — Алло. У меня мало времени. — Юнги. — Джин колебался, думая о том, что Юнги, находящийся в своей студии, никогда не был особенно внимателен ко всему, что не касалось нот. — Мне нужна книга. — А я тут причем? — его голос звучал немного устало и совсем слегка раздраженно. — Мне нужна книга Поля Гогена. — Джин с опаской смотрел на стоящих над ним небандитов, которые строго бдили. — На сколько я знаю, он писал картины, а не книги. — В голосе Юнги было сомнение и все то же, привычное Джину, раздражение. — Юнги, меня тут удерживают силой и требуют книгу Поля Гогена. — Джин смотрел на небандитов, которых, кажется, не смущало то, что он произнес. — Тебя удерживают силой и требуют книгу? Ты что, попал в плен к библиотекарям? Или библиофилам? Пусть погуглят, кто такой Поль Гоген. А мне пора. — Юнги! — Джин, правда, мне не до шуток. Давай, до встречи.       В трубке раздались короткие гудки, и телефон тут же был вызволен из рук Джина, которые в следующий момент вновь связали за спиной, не слишком затягивая веревку, за что Джин однажды уже поблагодарил этих слишком гуманных небандитов. — Видите, Поль Гоген не писал книги, он был художником. Может, вам нужна картина? Нет, я сам не слишком сведущ в искусстве, но вам бы стоило…       На этот раз пощечина вышла намного более болезненной, так как по лицу Джина прошлись не только пальцы, но и крепкая ладонь, которая заставила голову резко повернуться, а челюсть — не слишком оптимистично затрещать. — Мистер Ким, мы настроены доброжелательно, но у нас не бесконечное терпение. Если вы в ближайшее время не придумаете, как нам помочь и как выполнить наши указания, нам придется действовать более решительно. - бандит звучал слишком спокойно и слишком убедительно, чтобы можно было заподозрить в его словах блеф.       Вот теперь Джину стало страшнее, потому что он просто не имел понятия, что от него требуют, а от него грозились требовать еще более решительно. Он был в безвыходном положении. По крайней мере, он не видел выход. По крайней мере, пока. — Звонков больше не будет. И в скором времени, если так и продолжится, не будет 10 минут свободы. Подумайте.       Джин думал. Он так усиленно думал, что даже как будто смог остановить все нарастающий внутри страх, пока не липкий и хватающий за горло, но все же уже мало имеющий общего с обычными опасениями. Небандиты не сидели с ним в квартире денно и нощно, это точно, потому что Джин слишком часто слышал, как открывается и закрывается тяжелая входная дверь. Возможно, если он будет не один, ему удастся что-то придумать и осуществить. Главное, чтобы небандиты не вздумали крепче завязывать ему руки, а для этого… — Я могу дать вам координаты человека, который знает, где находится книга. И книга Поля Гогена в частности. Он, как оказалось, в этом большой специалист. — Другое дело, мистер Ким. Я внимательно слушаю. И да, простите за этот удар, хотя он явно пошел вам на пользу.       На улице уже было темно, потому что там, где не находился Джин, горел электрический свет. Через некоторое время после того, как вновь открылась и закрылась входная дверь, небандиты аккуратно, что еще раз доказывало, что они максимально интеллигентны для того, чем промышляли, положили рядом с противоположной от Джина стеной явно человеческую фигуру и явно без сознания прямо на пол. — Когда он проснется, мистер Ким, объясните ему все, что мы объяснили вам до этого. Если повезет, и вы на двоих, наконец, сообразите что-нибудь дельное, уже завтра вы отсюда уйдете своими ногами.       Они действительно смогут уйти отсюда своими ногами, если Джин сможет осуществить то, что уже успел сообразить.