Ты блефуешь

— Джин, перестань, пожалуйста, маячить. Раздражает. — Юнги сидел на просторном и приятно поражающем мягкостью подушек диване и смотрел на нервно курсирущего туда-сюда хозяина загородного клуба, который, кажется, был крайне возмущен. — Во всех доступных общественности источниках нет никаких указаний на то, что именно я являюсь владельцем, и что все это принадлежит мне. Откуда тогда они могли так просто об этом узнать? — В голосе Джина отчетливо слышалось волнение, которое, казалось, с каждой минутой становилось все больше. — То, что кто-то имеет доступ к государственному реестру еще не значит, что он обязательно решит лишить тебя твоей собственности. — Юнги продолжал следить глазами за стремительно передвигающимся Джином, не решаясь более напоминать ему о том, что стоило бы остановиться и подумать здраво. — Не значит, но мне ясно дали понять, что такая возможность существует. И, знаешь, твои слова несильно обнадеживают. Ни черта не обнадеживают, я бы сказал. — Ты должен узнать, что те люди, которые действительно способны на такие действия, никогда не будут об этом предубеждать. Они дадут тебе знать о своих требованиях, и в случае их невыполнения спалят все к чертями без объявления и убеждающих увещеваний.       Джин, наконец, остановился и прямо посмотрел на Юнги, который был не в пример спокойнее его, что раздражало. — Я понимаю, почему ты так спокоен. Разумеется, на тебе ничего и никак не отразится.       Юнги закатил глаза, думая лишь о том, что в таком взвинченном состоянии Джин способен на слишком поспешные и необычно глупые для него умозаключения. — Это намек на то, что мне нет никакого дела до поступивших в твой адрес угроз?       Вновь начавший движение молодой человек ничего не ответил, лишь бросив на Юнги многозначительный взгляд. — Я хочу тебе напомнить, что это была твоя идея, пощекотать себе нервы и вспомнить былое, уже однажды оставленное ремесло. Пощекотал? А теперь я остаюсь виноватым.       Джин вновь остановился. — Спасибо, Мин Юнги. Спасибо за то, что еще раз напомнил мне о том, что справедливость восторжествовала, и я теперь получаю по заслугам за свою беспечность и неосмотрительность. — закончив, он направился к двери. — Остановись и перестань психовать. — Уверенный голос Юнги, который теперь звучал строго, не требуя возражений, действительно заставил Джина остановиться. — Ты знаешь, что я никогда не был способен подтирать сопли и утешать. Но я могу мыслить логически. И в этом случае, то, что угрозы никак не затрагивают меня, весьма положительный момент. Я буду думать логически за двоих.       Юнги решительно встал, подошел к озадаченному Джину и, взяв его за руку, сразу направил к дивану. — Начнем с того, что ты, наконец, перестанешь меня раздражать. — он одним движением усадил хозяина загородного клуба, сразу сев на его колени, оставаясь при этом стопами на полу, просто чтобы предотвратить какое-нибудь очередное нервное проявление Джина. — Юнги, мне есть, что терять. Помимо роскошного интерьера и садовых фонарей. Здесь живет моя семья и… — Смотри теперь на меня и слушай максимально сосредоточенно. — Чтобы совершенно сконцентрировать на себе все внимание, Юнги крепко взял его за руки. — Тебе ясно дали понять, что если ты выполнишь все условия, а именно предоставишь наши письменные гарантии и необходимую к возвращению сумму, к тебе не будет никаких претензий. И хоть я до сих пор уверен, что это чистой воды блеф, не вижу никаких препятствий к тому, чтобы выполнить все условия. Мы в письменной форме пообещаем больше не играть там, хотя, вроде и не собирались, и я лично возмещу необходимую сумму. И передам. — Нет, я сам. — Джин, кажется, стал спокойнее. — Я выиграл, мне и с побежденными расплачиваться. — Ты успокоился? — Я стал забывать, чего конкретно они требовали, сфокусировавшись лишь на угрозах. — Неужели управляющему удалось почти до смерти тебя напугать? — В голосе Юнги слышалось очень нежное в контексте сложившейся ситуации и все еще чуть взвинченного настроения Джина подначивание. — Ну не до смерти, но до дрожи. В коленях. Точнее, в колене, которое ты теперь слишком неудобно придавил своей задницей. — Юнги улыбнулся, услышав в голосе Джина уже намного более спокойное и нежное раздражение, но вместо того, чтобы слезть, предпочел просто переместиться на его бедра, расположив теперь свои ноги на диване по бокам от них. — Я все равно уверен, что это блеф. Но в любом случае, мы всегда сможем построить свой покерный клуб, с блэкджеком и женщинами легкого поведения, если вдруг это не блеф и…       Джин начал решительно спихивать широко улыбающегося и крепко вцепившегося в его плечи Юнги. — Ну, ты силы-то рассчитывай, ты в полтора раза больше меньше! — Мал клоп, да вонюч. Слезай, я сказал. — Джин прямо и очень раздраженно смотрел на Юнги, заставив того по-другому теперь взглянуть на него. — Я же пытаюсь разрядить атмосферу. — переставший рисковать оказаться на полу Юнги теперь мягко расположил свои руки на широких плечах. — Разряди атмосферу — скройся с моих глаз и не появляйся, пока не подумаешь над своим поведением. — Джин, кажется, был совершенно серьезен, без тени заигрываний, что еще больше, помимо устремленного прямого и строгого взгляда, раззадоривало вошедшего во вкус Юнги. — А то что? — Он приблизился к его лицу настолько, насколько позволяли скрещенные на груди Джина руки, отчаянно желая приложиться к этим теперь крепко сжатым от испытываемого негодования пухлым губам. — Юнги, мы с тобой посмотрели достаточно фильмов, чтобы прийти к выводу о тому, что секс в подобной ситуации — это слишком пошло и нелогично для развития сюжета. — тем не менее Джин убрал руки со своей груди, переместив их на диван, по бокам от придавливающих его бедер. — Это если бы у тебя украли дочь, или взяли в заложники родителей, или отравили любимую собаку, угрожая расправой тебе и всей твоей семье, включая соседей и очень дальних родственников. А тебя всего лишь взяли на понт, пусть и довольно грамотно. — Юнги отчаянно нравилось смотреть, как сузились глаза Джина, транслируя теперь не только агрессивное раздражение, но и безотчетную сексуальную привлекательность.       И Юнги не успел морально подготовиться к тому, что он вдруг стремительно, взяв его за шею, притянул к своим губам, вторую руку остановив на пояснице, засунув пальцы за резинку тренировочных штанов. Джин был слишком убедителен в своем внезапном порыве, решив, очевидно конвертировать все испытываемые переживания в сексуальное напряжение, которое легко можно было выплеснуть, особенно, теперь. — Я все еще не думаю, что теперь подходящее время. — Он отстранился, продолжая держаться за край нижней челюсти Юнги, большим пальцем водя по припухшим губам, как будто это могло побудить его открыть, наконец, глаза. — Не думай. — Юнги убрал руку Джина со своего лица, и она сразу присоединилась к другой руке на его пояснице, к слову, недолго на ней задержавшись и сразу переместившись к ягодицам. — Это не займет много времени.       Теперь Юнги крепко обнял Джин за шею, и прежде чем всем телом к нему прижаться, в стремлении ощутить разогревающее кожу возбуждение и взаимную эрекцию, в нетерпеливо горячем порыве припал к пухлым губам, не жалея языка своего. Стоило Джину крепче сжать пальцы на находящихся в его руках ягодицах, Юнги оторвался от его губ и шумно выдохнул, одновременно с этим ощутив первое соприкосновение возбужденных членов, чувствительности которого теперь не препятствовала даже находящаяся между ними ткань. Еще приятнее было ощутить, как Джин нетерпеливо двинулся, в стремлении повторить до этого как будто случайное касание и дать возможность членам взаимодействовать теснее.       Это нетерпение придавало итак слишком разогретому на медленном огне возбуждению больше силы. Поцелуй уже был не поцелуй, а ожесточенное противостояние, кто глубже протолкнет свой язык, преодолев слишком мягкое и чувствительное, но настойчивое сопротивление другого языка. — Так дело не пойдет. — Юнги быстро и небывало ловко поднялся. — Снимай штаны.       Джин послушно выполнил указание, одновременно с этим наблюдая за тем, как Юнги решительно направлялся, на ходу стягивая футболку, к небольшому комоду, в следующее мгновение выудив из него нужное ему и Джину средство. Единственно важное и нужное в контексте все нарастающего в воздухе сексуального напряжения, которое становилось все сложнее переносить, находясь в штанах. И Юнги быстро избавился от них и от всего остального, достигнув дивана полностью обнаженным, но охваченным восхищенным, расфокусированным от испытываемого возбуждения взглядом Джина.       Юнги очень быстро оказался сверху, взяв в одну руку свой член и член находящегося под ним и теперь вожделенно и влажно занимающегося его шеей Джина. Губы и язык на коже очень мешали теперь одной рукой справляться с крышкой маленького пластмассового тюбика. — Дай руку. — Джин послушно протянул свой ладонь, в следующее мгновение уже между пальцами распределяя появившуюся на ней смазку.       Затем Юнги смазал свои пальцы и решительно завел руку за спину. Джину не нужно было ничего сообщать дополнительно — он самостоятельно и весьма находчиво обхватил своей теперь скользкой рукой чувствительно соприкасающиеся члены, и как только он слегка сжал ладонь, Юнги прильнул к его губам, в стремлении сдержать вырывающийся аккомпанемент, который мог бы громко озвучить ладонь на члене и пальцы между ягодиц. Его рука продолжала двигаться за спиной, в то время как рука Джина максимально качественно отвлекала и подготавливала к удовольствию, поддерживая чувствительное трение между эрегированными членами.       Они любили обстоятельный секс: с долгими поцелуями и оральными ласками, когда главная роль отдается умелому и жадному до удовольствия языку и мягким и чувственным губам; с комфортной подготовкой, разминкой, плавно и безболезненно подводящей к кульминации… Все это было волшебно и позволяло не только получить растянутое во времени и пространстве удовольствие, но и продемонстрировать все рвущиеся наружу чувства. Быстрый секс был чем-то совершенно иным, когда наслаждение достигается не за счет ласк, а из-за слишком острого желания, когда секс становится вопросом жизни и смерти. Главное — как можно быстрее получить удовольствие, до того, как возбуждение достигнет пика и начнет снижаться. Здесь не до боли, дискомфорта и размазанной теперь повсюду смазки. Это все потом, а пока…       Член вошел, лишь благодаря настойчивости Юнги и самоотверженности Джина, пухлые губы которого в стремлении отвлечь и усладить теперь сражающегося за удовольствие обоих Юнги, дошли до его твердых сосков, заставив в один момент полностью опуститься на член. Он замер, а то время как Джин крепко взял его за ягодицы и сделал первое движение, лишь для того, чтобы убедиться, что член хорошо, но туго скользит внутри. Юнги нахмурился, но затем, после второго и третьего пока аккуратного толчка складка между его бровей стала расправляться, и он опустился к шее Джина, целуя его и тем самым отвлекая себя. Однако времени оставалось все меньше.       Джин быстро взял руку Юнги и опустил ее ему на член, до этого поделившись с ним все еще остающейся на его ладони смазкой. — Сожми посильнее.       А затем Джин хорошенько взялся за его ягодицы, держа их навесу, и стал быстро и уверенно поднимать свои бедра. По мере того, как его член крепко сжимался телом Юнги, особенно чувствительно сдавливаясь впускающими член мышцами, которые теперь все чаще сокращаясь, член Юнги крепко сжимался его собственной рукой, скользя в ладони, тем самым увеличивая получаемое в совокупности наслаждение, которое теперь стало быстро наращиваться.       Юнги положил голову Джину на плечо, темечком вжавшись в мягкую спинку дивана, когда он стал совершать быстрые и жесткие движения, явно стремясь как можно быстрее приблизиться к оргазму, до которого Юнги уже почти добрался. Но Джину было неудобно в сидячем положении двигаться с той скоростью, которой требовал его нежелающий сдаваться, несмотря на оказываемое на него давление, член. Именно поэтому Джин аккуратно, но все-таки не слишком грациозно переместил Юнги, который почувствовав спиной мягкие подушки, кажется, не распознал разницу, с закрытыми глазами сосредоточенно концентрируясь на подступающем к головке члена удовольствию.       Оказавшись сверху, Джин мог позволить себе все, что угодно. Но позволил он себе лишь сильные и резкие движения, двумя руками теперь держась за бедра Юнги, обхватившего его одной рукой за шею, вторую переместив со своего итак готового к разрядке члена на спину Джина. Он напрягся и сжался из последних сил, предвидя, что вот-вот кончит, буквально чувствуя, как острое наслаждение начинает накатывать с пальцев ног, пробираясь все выше, с каждым резким и жестким движением, рвущим в момент ставшее поверхностным дыхание.       Оргазм наступил неожиданно резко. Юнги рефлекторно попытался запрокинуть голову, но вместо этого выгнулся всем телом, ощущая, как Джин судорожно, как будто по инерции двигал бедрами, в то время как его член быстро сокращался и изливался внутри. В момент, когда Юнги смог сконцентрироваться на окружающей действительности, проводив оргазм, Джин уткнулся ему в плечо, все еще находясь внутри. — Спасибо. — он мягко поцеловал находящуюся под его губами кожу, а затем, приподнявшись на локтях, заглянул довольному и совершенно расслабленному Юнги в глаза. — Ты знал, что мне было нужно. — Как всегда. — Юнги улыбнулся, обхватив Джина ногами за поясницу и быстро поцеловав его. — Спокойнее? — Очевидно. Сейчас в душ, а затем я напишу Паку, что согласен на выдвинутые условия. — Джин вернул мгновение назад одолженный ему поцелуй. — Но сначала в душ. — На этих словах Юнги Джин аккуратно вынул член. — Я думаю, что вполне смогу сдержать оставленное тобой внутри меня удовольствие до того, как попаду под воду, но лучше не испытывать мою выдержку.       Джин сразу поднялся, с улыбкой и обожанием наблюдая за тем, как Юнги с сомнением сверялся со своими ощущениями в районе ягодиц.

Встречи

      Чонгук чуть нервно прохаживался взад-вперед, также нервно поглядывая на часы. Аукцион начинался через полчаса, а он до сих пор не встретился со своим обидчиком, так хладнокровно надругавшимся над его ставкой во время большой игры в покер. В его портфеле была книга, и он думал теперь о том, что она станет очень остроумной и уместной шуткой в контексте всего того, ради чего они должны были встретиться. Должны, но… К нему стремительно приближалась широкоплечая фигура в кепке и небольшой сумкой в руках. — Я прошу прощения за опоздание — жуткие пробки. — Подошедший молодой человек, очевидно, Ким Сокджин, виновато улыбнулся, и Чонгук понял, что не может испытывать к нему никаких негативных эмоций. Особенно теперь, когда он вернет проигранные им в нечестной игре деньги. — Я понимаю. — Чонгук понимал, но очень торопился. — Хотя, вы знали, ради чего ждете. — Джин достал из своей сумки небольшой конверт. — Вот, вся положенная сумма, пересчитайте, пожалуйста.       Чонгук взял конверт, сразу открыв его и быстро пальцами пройдясь по содержимому. — Все верно. — Он снял с плеч рюкзак, открыл его и торопливо положил туда полученные деньги, сразу достав книгу. — А это вам, как дружеское напоминание о том, как делать не надо.       Джин взял протягиваемую ему книгу. — «Преступление и наказание». — Он улыбнулся, смотря на лаконичную черную обложку с красным оттиском. — Остроумно. — А, главное, нетленная мировая классика. Между прочим, довольно качественная подделка на первое европейское издание. — Он сразу вспомнил, как Намджун учил его различать старую типографию от самиздата. — Я оценил. Полагаю, теперь мы в расчете? — Да. Мы в расчете. — Хотя, на самом деле, я бы выиграл и так, и так. — Джин вспомнил, что ему под конец пришел красивый фулл хаус. — Кто теперь об этом вспомнит… — Чонгук поднял взгляд к небу, затем хитро посмотрев на Джина. — Вы же хороший игрок, зачем такие схемы?       Хороший игрок глубоко вздохнул. — Уже не за чем. Всего доброго. — Прежде чем развернуться и уйти, Джин еще раз вежливо улыбнулся, в то время как Чонгук уже думал о том, какой путь быстрее приведет его к конечному месту назначения.       Чонгук не опоздал, и теперь очень собой гордился. Этот аукцион не имел ничего общего с теми помпезными сборищами, которые так любят показывать в фильмах. Здесь просто распродавали интересные и старые вещи. В принципе, это был структурированный рынок, только торговался ты не продавцу на ушко, а организованно, с присвоенным тебе номером. Пока администратор улаживал формальности, как раз присваивая Чонгуку тот самым номер, он оглядел просторное помещение. Людей было не так много, скорее всего, потому что это был разгар рабочего дня. Только истинные ценители.       Он с любопытством продолжал оглядывать собравшихся, когда его взгляд остановился на молодом человеке, который сидел, что-то сосредоточенно набирая на ярко светящемся экране своего смартфона. Он видел только широкие, облаченные в простую молочного цвета футболку плечи и артистично и беспорядочно уложенные каштановые кудри. Затем молодой человек откинулся на спинку своего кресла, и взгляд Чонгука сразу скользнул на длинные, совершенно прямые, как будто выточенные по линейке, изящные пальцы, которые держали смартфон. А потом молодой человек, возможно, заметив на себе чужие глаза, поднял голову. Чонгук дернулся, заставив стоящего рядом администратора оторваться от своих бумаг. Дернулся, но непонятно от чего: либо от прямого взгляда причудливого и необъяснимо волнующего разреза глаз, либо от тут же попавшей в его сердце стрелы. Он вдруг подумал о том, что, возможно, те, кто верят в любовь с первого взгляда, не обманываются. А возможно, он просто слишком впечатлителен и завтра даже не вспомнит это красивое лицо, на которое теперь старался не смотреть. — Вот ваш номер. Пожалуйста, проходите. И, для вашего удобства, я могу взять ваш рюкзак. — Администратор, учтиво улыбаясь, протянул Чонгуку небольшую табличку с номером 18 и указал на расположившиеся в непосредственной близости ряды кресел. — Спасибо. — он отдал администратор свою ручную кладь и поспешил оправиться, теперь вдруг чувствуя острую необходимость хорошо выглядеть.       Хотя, эту необходимость ему надо было чувствовать раньше, когда он собирался, а не теперь, когда все, что он мог сделать — хорошенько заправить, а не запихать за пояс джинс свою черную футболку. Но расстегивать ремень на людях было бы слишком эксцентричным и опрометчивым поступком, потому он просто занял свободное место в последнем ряду, чтобы не привлекать к себе внимание, но видеть кудрявый затылок вновь опустившейся к смартфону головы с внезапно оказавшимися на нем солнцезащитным очками.       Торги шли вяло. Было очевидно, что все пришли за конкретными вещами, и по счастливому стечению обстоятельств, ничьи интересы не пересекались. Чонгук взял заказанную ему Намджуном книгу в полтора раза дешевле запланированного, все-таки поторговавшись с одним представительным, но слишком неамбициозным мужчиной, который уже после второго поднятия цены, сразу сдался. А кудрявый молодой человек тем временем, оставив свой телефон, расслабленно откинулся на спину кресла и наблюдал за происходящим, как будто скрестив на груди руки.       Когда подошла очередь небольшой бронзовой статуэтки, причудливо изображающей мужскую фигуру, молодой человек оживился. — Начальная стоимость — 1000.       Он поднял свою табличку, обратив на себя внимание ведущего. — Номер 5, 1000. Раз.       В голову Чонгука вдруг пришла какая-то невнятная идея, которую он никак не мог сформулировать, но которая очевидно как-то была связана с так взволновавшим его молодым человеком. — Номер 5, 1000. Два.       В его рюкзаке было много наличности, на часть из которой он уже и не рассчитывал, не надеясь, что ему удастся вернуть свой проигрыш. Пять тысяч необходимо было отдать Чимину, а остальное… Остальное можно было бы употребить на какое-нибудь исключительно приятное, и совершенно нерентабельное дело. — Номер 5. 1000. Три.       Например, приобрести этот лот, затем передать его молодому человеку в дар и попробовать ненавязчиво завязать знакомство, после такого красивого знака внимания уже не заботясь о своем внешнем виде, который, в принципе, и так был неплох, просто потому, что Чонгук теперь был в хорошей форме и… — 1100.       Номер 5 обернулся, с удивлением посмотрев на так внезапно поднявшего руку с номером Чонгука, который теперь смотрел только на ведущего, периферийным зрением уловив направленный на него взгляд. — Номер 18, 1100. Раз. — 1500.       Молодой человек, кажется, был настроен решительно, но Чонгук был решительнее, так как привык всегда получая то, что ему нужно. — 1600.       Осторожное поднятие цены дает возможность прощупать почву и оценить, сколько конкурент готов потратить на предлагаемый лот. Очаровательный и безотчетно привлекательный для Чонгука конкурент. — 1800. — Номер 5, 1800. Раз.       Шаг стал меньше, значит, близился выписанный на данное приобретение лимит. — 1850. — Номер 18, 1850. Раз. Номер 18, 1850. Два. — 1900.       Очевидно, что лимит составлял 2000. Отлично. — 2000.       Голос Чонгука прозвучал так уверенно, что молодой человек снова обернулся, и на этот раз Гук решил оценить направленный на него взгляд. Заинтересованный взгляд. Чонгук явно ощутил, как его сердце упало в пятки, затем сразу подскочив к горлу. — Номер 18, 2000. Раз. Номер 18, 2000. Два. Номер 18, 2000. Три. — небольшая пауза. — Продано!       Удар молотка, который озвучил испытываемый Чонгуком триумф. Правда у него сразу появился вопрос: как теперь красиво и ненавязчиво предложить выкупленный лот номеру 5?       Аукцион закончился довольно быстро. Люди направились к администратору фиксировать свои приобретения и получать указания к их оплате и получению. Чонгук слишком хорошо знал эту кухню, что бы теперь стремиться занять место в небольшой образовавшейся очереди. Вместо этого он, чтобы вдруг не упустить того, кому уже приготовил подарок, встал со своего места и направился к номеру 5, который, к слову, не спешил уходить. — Почему вы решили приобрести именно эту статуэтку? — номер 5 заговорил первым, поправляя дорогие наручные часы и не поднимая взгляд на приземлившегося рядом Чонгука, который, кажется, теперь был заворожен не только внешним видом молодого человека, но и его магически бархатным голосом. — А почему вы так отчаянно боролись? — Чонгук взял себя в руки, насколько это позволяло сердце, теперь отбивающее бешеный ритм в его ушах. — Это не ответ. Но я скажу, что просто очень хотел именно эту бронзовую фигуру. — номер пять, не поднимая головы, посмотрел на Чонгука из-под каштановых кудрей, при этом его опущенные уголки рта чуть приподнялись. — В таком случае, я просто обязан уступить вам ее. — Чонгук пытался максимально невозмутимо поддерживать установившийся зрительный контакт, испытывая все нарастающее волнение от направленного на него завораживающего взгляда.       В конце концов, ему уже давно не 14, и это именно он пожертвовал солидной суммой, только ради того, чтобы заполучить внимание. Разве это не мужской поступок? Разумеется, поступок расточительного, но, очевидно, увлеченного мужчины. — Боюсь, вы опоздали. Торги уже закончились. Осталось только чувство глубокого морального неудовлетворения. — номер 5 вздохнул, положив свои ладони, с и теперь поражающими своей аристократичной выточенностью пальцами на спинку стоящего перед ним кресла. — А что если я скажу, что уступлю вам этот лот безвозмездно? — Я подумаю о том, что вы явно хотите у меня что-то спросить, особенно после вашего прямого и почти что бесстыдного разглядывания моей скромной персоны. — Молодой человек изучал свои пальцы, которые ненадолго расправил, прежде чем вновь обхватить ими край деревянной спинки. — Имя? — кажется, Чонгуку представилась возможность не ходить вокруг да около. — Ким Тэхен. И теперь я просто обязан угостить вас обедом. Разумеется, лишь после того, как получу свою статуэтку. — Он вновь поднял свой взгляд, который теперь сопровождался мягкой доброжелательной улыбкой. — Чон Чонгук. И это справедливо.       Джин, направляясь к дому, в котором находилась его квартира, с определенного времени ставшая их с Юнги квартирой, думая лишь о том, как приятно будет, наконец, после долгого дня встреч и разговоров, оказаться в родной постели. А завтра он сможет оказаться в этой родной постели с родным Юнги и... — Извините, вы не могли бы помочь? Кажется, человеку плохо. — Из приятных и волнительных мыслей Джина выдернул обеспокоенный голос.       Он посмотрел в ту сторону, откуда раздался призыв о помощи, и увидел, как у черного джипа на асфальте сидел мужчина с опущенной головой, над которым стоял молодой человек, теперь с надеждой смотрящий на Джина. — Нужно позвонить в скорую?       Подойдя, Джин уже доставал из кармана джинс телефон, не заметив, как стоящий мужчина зашел к нему за спину, но почувствовав резкий сладкий запах, который стал последним воспоминанием перед тем, как он безвольно стал опускаться на землю.