Стив вешает полароидные снимки везде. В двадцать первом веке имеется головокружительное изобилие самых различных фотоаппаратов, и он этим пользуется сполна. Первую камеру его заставила купить Наташа, как только заметила, каким взглядом он смотрел на устройство через магазинную витрину. Съёмка здорово скрашивает длинные рутинные дни, и вскоре Стив пристрастился к этому едва ли не больше, чем к рисованию.
На Рождество он подарил Мстителям целый альбом с фотокарточками — аккуратные небольшого формата книжки консервативного минималистичного дизайна с элементами стиля гранж. Каждому по экземпляру. Тони смеялся долго, но только до тех пор, пока не открыл альбом. Там были фотографии всех и в самых разных ситуациях.
Вот на одной из них Старк склоняется над схемами и назидательно машет пальцем в сторону Дубины. Светотень удивительно передаёт напряженные мышцы спины и бликующую чёрную простецкую майку, выглядящую в таком ракурсе совершенно невероятно гармонично с её носителем. На столе раскиданы какие-то чертежи вперемешку с отвертками и опустошенными кружками смолы (кофе, прошу на минуточку, Тони предпочитает называть это кофе). И вся карточка... потрясающе передаёт хаос, суматошность и даже гениальность, присущую изобретательской натуре Старка.
— Воу, Кэп, не знал, что у тебя есть склонности к вуайеризму, — присвистнул Тони. На самом деле он был благодарен, и весело улыбался, — Спасибо, — с признательностью добавил Тони позже. Стив уже привычно зарделся малиновым румянцем и смущённо пробормотал что-то между «данезачто» и «всегдарад».
Наташа всегда знала себе цену. Смотрясь в зеркало, она могла дать совершенно объективную оценку своему внешнему виду. Но эта очаровательная девушка просто не может быть ею. Стив, наверное, использовал ретушь, фильтры инстаграмма, ИИ Старка — хотя судя по ошалевшей физиономии Тони, он тут не при делах — и фотошоп. На фотографии она стоит на террасе, откинув назад голову, и смеётся, держа в руках бокал сухого вина. Сзади простирается с высоты двадцать седьмого этажа весь Манхэттен. Её рыжие волосы медным пламенем вьются и стекают вниз, обнимая худые плечи, не скрытые легким чёрным платьем. Под подолом, над уровнем колена, проглядывается крепление с ножами, которое она использует практически всегда, и оно выглядит удивительно...хищно. Романофф не помнит, когда была снята эта фотография, кажется Стив тогда предложил ей освежиться ранним утром после миссии?
— Это акт совершенной лести, который должен быть вне закона, Роджерс, — выдыхает она, — Если бы я выглядела вот ТАК, за мной бы уже гонялись все мужчины Нью-Йорка, — Стиву больше некуда краснеть, но он бьёт все свои рекорды и заливается краской ещё гуще, до кончиков ушей, становясь похожим на переваренную редьку.
— Нат, перед твоими ногами агенты и так штабелями падают, — напоминает Клинт, с любопытством вертя собственную книжку, — И я тебе скажу, выглядишь ты именно так. Особенно когда слегонца подшофе. — Остальные с энтузиазмом начинают поддакивать и энергично кивать. Наташа благодарна всем святейшим, что совершенно не умеет краснеть. Ипостась Чёрной Вдовы бы не выдержала сего позора.
Клинт повертел в одну, в другую, третью и четвёртую сторону свой альбом. Поднял наверх, посмотрел под наклонным углом. Там на фотографии он сидит на крыше одной из манхэттенских высоток, поджав к груди одну ногу и туго натянув лук, с залихватски сощуренным глазом. Даже складки на его штанах и тёмно-синем форменном костюме видны безупречно. Небо не озарено всполохами взрывов, и Стиву удалось уловить именно ту долю секунды, когда есть только сосредоточенность, статика и мишень. Да Клинт прямо вылитый Леголас. Так сразу и не скажешь, что тоже относится к категории «боевых пенсионеров», даже помоложе как-то.
— Метко и от души, Стивен, — цокает Бартон языком и довольно похлопывает Капитана по широкой спине.
На следующей карточке Брюс. Он сидит в белоснежном халате с открытыми полами, хмуро разглядывая что-то на экране компьютера. Оправа очков немного сместилась на нос, а ладонь запущена в немного седые кудрявые волосы. Вокруг тоже расположено множество бумаг, как на фотографии Тони, однако в отличие от Старка, у Беннера на столе всё более или менее аккуратно рассортировано по нейтральным папкам с печатями. И атмосфера более спокойная и серьезная, под стать ауре учёного. Брюса на сборе, как и Тора, отчалившего в Асгард по семейным делам, не было, но можно было поклясться, наверняка он выглядел так, как на фотографии, прямо сейчас, десятками этажами ниже в своей лаборатории.
Стив изощрился отправить альбом Тору через Джейн Фостер, и осмелился понадеяться, что асгардская почта работает не медленнее мидгардской. Карточка Тора — предпоследняя, и там он, с аккуратно постриженными волосами, могучий, сильный, одетый в гражданское, восседает в кресле как на троне. Вроде это после одного из брифингов, на который Бог Грома пришёл от скуки чисто из солидарности с остальными членами команды. Сбоку у подлокотника можно разглядеть ручку секиры, которой Одинсон трепетно и бережно касается, несмотря весь на гордый вид. Сюрреалистичное представление Бога в жизни обыкновенных людей.
Каждая фотография излучает неуловимое сияние. Стив нервно теребил край толстовки, словно в ожидании смертного выговора, пока не увидел поражённые счастливые лица друзей, и не смог свободно выдохнуть. Он до последнего не был уверен, что им понравится, но всё, может, даже лучше, чем он ожидал.
***
Их квартира тоже сплошь увешана полароидными снимками. Они везде: над рабочим столом, на холодильнике, на стенах спальни и на полочке шкафа в гостиной. Фотографии помогали Баки вспоминать. Он натыкается на карточки, расположенные в самых разных уголках их общего со Стивом дома, и каждый раз невольно улыбается.
Около настенных часов висят рисунки, сохранённые Смитсоновским музеем. На одном из них они сидят на пожарной лестнице дома Роджерсов. Тогда было прохладно, ветер ворошил их волосы. Баки одет в зелёный свитер, а на Стиве неизменные подтяжки, которые ему приходилось носить из-за слишком больших брюк, спадавших с узких бёдер. Баки читал книгу, взятую тогда в библиотеке, не помнит только, какую именно. Зато точно помнит, что Стив сидел с альбомом на пружинках и твёрдым карандашом с погрызанной резинкой. Джеймс тогда делал вид, что увлечённо читает строчки книги, однако буквы проносились рябой чередой мимо головы, а глаза неконтролируемо косили вбок, пытаясь ухватить профиль Роджерса. Это была их последняя несовершеннолетняя весна.
Есть и потрёпанные копии снимков сороковых, где Баки выкуривает сигару, сидя на веранде чужого дома в полурастегнутой щегольской рубашке. А ещё где он стоит в обнимку с Ревунами. Барнс помнит, тогда их бравый отряд, снимали для специального сенсационного репортажа для лондонской газеты. Он, молоденький сержант, с винтовкой наперевес и с сигаретой в зубах, острит на подколки Дугана и шуточно пихает в бок усатого Гейба, но глазами смотревший на одного только своего капитана. Позади — сосны австрийского леса и много, очень много снега.
Особое место занимали качественные современные фотографии, сделанные на плёночный фотоаппарат. Там почти всегда Баки. Одетый Баки, стоящий у плиты в фартуке «Поцелуй повара», подаренном Марией; голый Баки, задумчиво наблюдающий за восходящим солнцем, опираясь на край балкона; улыбающийся Баки, у которого добрые лучики у глаз; сонный Баки с растрёпанными волосами, похожими на воронье гнездо. Баки-Баки-Баки. Сначала было непривычно видеть себя так часто, но потом он привык. Стив видел его незаслуженно красивым. Барнс все порывался это доказать, что нет, он не такой, не мягкий, не милый и не добрый, а опасный, смертоносный и страшный. Но Стив только усмехается тепло и целует крепко. Стив видит Баки красивым. И кто Баки такой, чтобы в таком случае спорить?
Фотографий много, и это память. Дом выглядит именно так. Их история выглядит так.
***
— Тони, так кто ты говоришь, сделал эти фотографии? — подозрительно щурится Стрэндж, разглядывая изображение поближе.
— Роджерс. Хороши, да? — самодовольно ухмыляется Тони.
— Я не знаю, какое желание во мне преобладает. Выбить ему зубы за то, что запечатлел тебя таким невыносимо красивым или поблагодарить за то, что сделал такой подарок.
— Ты бы видел их с Солдатом дом. На всех фотографиях — только Барнс, представляешь?! Он ни о ком другом и не думает!
— Ты хочешь, чтобы я тоже развесил по своему жилищу твои фотографии? — скептично поднимает бровь Винсент.
— Хочу. Я попрошу его и тебя пофотографировать. Нужна же мне картотека твоих обнаженных фото.
— Ты видишь меня таким каждый день. И прямо сейчас тоже. — многозначительно кивает шатен, намекая на то, что из одежды на нём только обёртнутый вокруг бедра край одеяла.
— Не ревнуй, Стеф.
— Обойдёшься.
***
— Стив. Я тебя убью, — шипит Баки, глядя на рисунок, прикреплённый магнитиком к холодильнику. Спасибо, что хотя бы не к его руке.
— Именно таким ты выглядишь каждое утро перед первой чашкой кофе, — ухмыляется Стив и звонко целует Баки в щёку, проходя мимо к раковине, — Я тебя тоже люблю.
