***
Стив стоит у могилы. Он знает, что двумя метрами ниже пустой гроб. Несмотря на это, хотелось голыми руками взрыть землю, колотить в крышку гроба, выть раненым волком, проклинать каждого, кто виноват в этой смерти. В этой и в ещё сотни других смертей. Что хуже, знать, что любимый человек совсем рядом, но погребён навсегда, или знать, что от него ничего не осталось, кроме холодного могильного камня? На мемориале среди букетов бездушных цветов покоятся две одинокие гвоздики. Это так смешно. Не может быть такого. Не мог Баки просто так умереть. Он же...чертов везунчик! Ему всегда везло! В каждом бою пуля обходила этого ребёнка фортуны стороной! Он не мог умереть так нелепо! Это же Баки Барнс, бравый сержант и меткий стрелок... Стив пообещал, но не успел. Он вообще многого наобещал, и ничего не сумел выполнить. Теперь не нужны ни громкие бравады, ни мощное суперсолдатское тело. На что может годиться Стивен Роджерс, если он не смог уберечь одного единственного, кого должен было защищать? Почему из всей команды отдал жизнь Родине именно Джеймс Бьюкенен Барнс? Не Морита и не Дуган? Нет, Стив не хотел бы товарищам им смерти, но чувство неправильного, несправедливого, не унять. Левое плечо невесомо сжала девичья рука. Стив аккуратно стряхнул ее и попросил Пегги оставить его одного. Холодный камень отдавался болью на пальцах. Как странно, всегда в двух датах и одной надписи можно заключить всю людскую жизнь. Ни следа от его дел, мыслей, чувств и затей. Снег лез за воротник кителя. Осталось совсем немного до победы над Гидрой, а ещё меньше — до двадцать седьмого дня рождения Баки. На дворе март, и как же это нелепо. Хорош подарок, ничего не скажешь. —...дракон и герой, в схватке одной, столкнулись как пламя с огнем... — голос надсадно дрожал и срывался на каждом четвёртом слоге. Стив помнил слова наизусть. Незнамо как он сумел запомнить эти строчки, высечь на сердце и пронести через годы войны. Вероятно, эта колыбельная не забудется никогда. Во вьюги и минуты страха она будет баюкать его всё так же, как в бруклинской квартирке на скомканных простынях, держа в крепких объятиях с запахом хозяйственного мыла и свежей мяты. — Спокойной ночи, Бак. Пусть тебе снятся добрые сны.***
Бессоница — его верный друг. Он, кажестся, постепенно превращается в копию Старка. Четыре часа на неделю, пожалуй, это даже для модифицированного тела маловато. Но он не может заставить себя уснуть. Кошмары душат слишком сильно, не позволяя замедлиться ни сердцебиению, ни дыханию. Баки боится сомкнуть глаз и увидеть вновь глаза всех своих жертв. За стеной Стив, и он знает, что Баки не спит. Скрипят половицы и с щелчком ручки открывается дверь. Шлёпая босыми ногами Стив пробирается к кровати и падает на мягкий матрас. Шурша одеялами, тот устраивается рядом, и вклинивает холодные ступни между ног Баки. Обнимает сзади осторожно, словно боясь спугнуть, утыкается носом в острую ключицу и сопит шумно. Баки утыкается носом ему в шею и вдыхает сладковатый пряный аромат. Пахнет сдобным яблочным пирогом и... домом. Приятно. Спокойно. Хорошо. Разум не подмечает никаких признаков опасности, индикаторы в голове загораются зелёным, давая добро на расслабление. Впервые за месяц он может уснуть, доверившись крепким рукам, защищающим его от внешнего мира. Впервые, когда он спит, ему тепло.В далеком королевстве, где холод и тьма, случилась однажды тайна одна. Дракон и герой, в схватке одной, столкнулись как пламя с огнем. А сказка она, как песня слышна, На землях родных и чужих. Не бойся дитё, сейчас здесь тепло Ты грейся в обьятьях моих....
В ту ночь они спят, и снятся им сны о далекой, прекрасной земле.