Don't Play Around With Love

      В клуб Хосок приезжает вовремя, притаскивая с собой на буксире Чимина, который улыбается ему так, словно представляет, сколько мешков потребуется, чтобы избавиться от тела. Хосок намёк понимает, но руки Чимина не выпускает. Перед клубом толпа народу, на входе знакомый охранник, который может пропустить их, но Хосок всё равно тянет Чимина в конец очереди, оттягивая неизбежное как может. Изнутри доносится музыка — что-то из зарубежного хип-хопа, но Хосок не узнаёт исполнителя.       — Придумал, как разобьёшь Чонгуку сердце? — наклоняется к нему Чимин.       — Никто никому ничего разбивать не будет, — парирует Хосок, доставая телефон. На экране очередное сообщение от Чонгука — пятнадцатое за сегодняшний день, не то чтобы он считал — из которых он ответил всего на два, оправдывая себя делами. Чонгук на него не обиделся, желал удачи и хорошего дня, просил передать "привет" нуне и слал чёртовы сердечки, от которых рябило в глазах. Себя Хосок убеждал в том, что Чонгук просто над ним издевается, переобщавшись с Сокджином. — Он не влюблён в меня.       — Как знаешь, хён, — Чимин смотрит в его телефон, не скрывая улыбки.       — Знаю. Это же Чонгук.       — Ага, это Чонгук.       Что имеет в виду Чимин, Хосок спросить не успевает — очередь перед ними стремительно подходит к концу, и Хосок уже было думает снова вернуться в конец, но Чимин, крепко взяв его за руку, приветливо улыбается охраннику и тащит Хосока внутрь. Тому ничего не остаётся, как идти следом — хватка у Чимина железная. На мгновение Хосок теряет ориентацию в пространстве — громкая музыка и яркий мигающий свет бьют сразу по всем органам чувств. А когда ему удаётся снова прийти в себя, Чимин уже подводит его к столикам, за которыми расположились Сокджин, Намджун и Юнги. Последний опаляет Хосока злым взглядом и барабанит пальцами по гладкому металлу. Хосок сглатывает и оглядывается в поисках Чонгука. Тот писал, что уже внутри.       — Как съездил к сестре? — спрашивает у него Юнги.       — Отлично, — Хосок принимает от Сокджина напиток, кивает благодарно и делает глоток, стараясь не думать, что намешано в этом дремучем коктейле. — Как проходит подготовка к выступлению?       — Отлично, — Юнги салютует своим стаканом. — Как у неё дела?       — Отлично, — Хосок делает ещё глоток. — Будет что-нибудь новенькое?       — Нет.       — Жаль.       — Мне тоже.       Намджун недоумённо смотрит на них, переводит взгляд с одного на другого и спрашивает:       — Между вами что-то произошло?       — У нас всё отлично, — отвечают они почти одновременно. Хосок кривится и прячется за стаканом, краем глаза наблюдая, как Сокджин перемещается к нему поближе и, наклонившись, тихо, чтобы никто, кроме Хосока, не услышал, спрашивает:       — Что за кошка между вами пробежала?       Хосок пожимает плечами, предпочитая не отвечать.       Чонгука всё ещё нигде не видно, и Хосок не знает, радоваться ему или огорчиться. Последние пять лет Чонгук постоянная переменная в его жизни, даже больше, чем тот же Чимин, с которым они снимают квартиру с тех пор, как Хосок вернулся из армии; чем Намджун, с которым они дружат со средней школы; даже Юнги, с которым, несмотря на все разногласия, они остаются чуть ли не лучшими друзьями, прошедшими огонь, воду, каминг-аут, аварию Хосока и непринятие отцом Юнги его ориентации. Но в каждом, даже самом незначительном кусочке его прошлого присутствует Чонгук. С того самого дня, как Тэхён притащил в их компанию хмурого худого мальчишку, который обижался на шутки, держался особняком и прятал сбитые костяшки под рукавами пиджака. С того момента, как Хосок посмотрел в большие наполненные слезами глаза, как обнял, шепча слова утешения, как мягко укорял, что кулаками делу не поможешь, как учил танцевать в тенях заброшенного бассейна. С того времени как Хосок пообещал, что они всегда будут друзьями — Чонгук всегда был с ним. Если не рядом, то близко. И без него Хосок уже не мог представить самого себя. Всё, чего он желает, — чтобы Чонгук поскорее выбросил из головы глупости и сказал, что всё это просто бессмысленный розыгрыш.       Хосок допивает коктейль, чувствуя в голове лёгкий туман. Он подозрительно смотрит на стакан, словно пытаясь увидеть там написанный мелким шрифтом состав, а потом — на Сокджина.       — Что там было?       Сокджин пожимает плечами, явно копируя самого Хосока, на что тот едва не рычит. И тут сзади на него наваливается кто-то, прижимаясь грудью к спине, и по запаху туалетной воды Хосок узнаёт Чонгука.       — Хён, ты здесь! — кричит восторженно в самое ухо.       — Ага, здесь, — Хосок незаметно пытается отодвинуться, но Чонгук обнимает его за талию, сильнее прижимая к себе, и кладёт подбородок на плечо, прижимаясь виском к его щеке.       Намджун смотрит на них недоумённо, Сокджин улыбается, Юнги выглядит так, будто проглотил лимон, а Чимин разговаривает с подошедшим Тэхёном и делает вид, что Хосока здесь нет. Хосок тоже хотел бы сделать вид, что его здесь нет, но Чонгук обнимает его так крепко, что не вырваться.       — Ты мне рёбра сломаешь, — хрипит Хосок, ударяя того по рукам. Чонгук хватку ослабляет, но из объятий не выпускает.       — Как дела? Как нуна?       — Отлично, — повторяет Хосок на автомате и одними губами говорит «иди к чёрту, хён» Юнги, который смотрит на них недовольно. Рядом с Чонгуком тот ничего ему не сделает, чем Хосок беззастенчиво пользуется.       Юнги закатывает глаза, бросает, что ему пора готовиться, и, проходя мимо, ерошит Чонгуку волосы. Тот стонет «ну хён», а Хосок внезапно ловит себя на том, что ему это не нравится. Ни как Чонгук зовёт Юнги, ни как подставляется под ласку, ни как провожает взглядом. Он накрывает его руки на своём животе ладонями, слегка поглаживая кончиками пальцев костяшки. Чонгук поворачивается к нему лицом, его дыхание оседает на коже Хосока мягким пёрышком. Хосок довольно улыбается и расслабляется, игнорируя взгляд Чимина.       Сокджин уходит к бару, собрав со всех заказы. Намджун разговаривает с каким-то парнем за соседним столиком — лицо знакомое, но Хосок не может вспомнить, откуда его знает. Чимин и Тэхён смеются над чем-то, то и дело бросая на них с Чонгуком понимающие взгляды. Вернее, это у Тэхёна взгляды понимающие, Чимин же смотрит так, словно уже решил, где спрячет тело, предварительно упаковав в несколько мешков. Чонгук тихо рассказывает про своего профессора истории, у которого, по слухам, роман с кем-то из учеников; про групповой проект, которым никто не хочет заниматься; про новый фильм, который скоро выходит в кинотеатрах; про своего соседа в общаге, который опять потерял ключи. Хосок слушает его мягкий голос, наслаждаясь объятиями, и задаётся вопросом, почему всё не может остаться так, как есть. Музыка под потолком меняется на что-то медленное, и Чонгук тянет его танцевать, сверкая широкой мальчишеской улыбкой. Ему такому Хосок не может отказать.       На Чонгуке чёрные джинсы с прорезями, обтягивающие ноги как вторая кожа, высокие массивные ботинки, тонкая майка, заправленная за пояс, и тёмно-зелёная куртка. Чонгука провожают вожделеющими взглядами, десятки глаз оглаживают его тело, явно представляя, что скрыто под одеждой. Хосоку хочется схватить Чонгука за руку и вытащить из этого клуба, подальше от этих людей. Но он не успевает обдумать эту мысль, как Чонгук прижимается к нему, грудь к груди, кладёт ладони на талию и покачивает бёдрами в такт музыке.       — Почему ты такой красивый сегодня, хён? — шепчет Чонгук ему в ухо, касаясь губами мочки. Обычный, хочет сказать Хосок, но слова сменяются тихим стоном, когда Чонгук опускает ладони ему на ягодицы.       — Руки, — смеётся Хосок и возвращает ладони обратно на талию. Чонгук ухмыляется ему и слегка приподнимает край футболки, скользя проворными пальцами по коже.       Хосоку вдруг становится жарко. Он делает шаг назад, разрывая объятия, и прислушивается к музыке, чтобы найти ритм. Его тело движется само по себе — текучее, как вода. Музыка пробирается ему под кожу, заставляя кровь петь. Хосок выгибается в такт, находит взглядом Чонгука и манит его к себе, прикрывая глаза. Чонгук снова прижимается к нему и покачивается, их лица так близко, что Хосок может почувствовать дыхание Чонгука на своих губах. Во рту становится сухо. Он тяжело сглатывает и облизывает губы — дыхание Чонгука сбивается, он смотрит на его рот и наклоняется ближе, почти касаясь, но тут музыка затихает, свет перестаёт мигать и чей-то голос со сцены бодро кричит приветствие, разбивая момент.       Глаза Чонгука тёмные, почти чёрные, Хосок видит в них своё отражение и отворачивается. Губы Чонгука мажут по его щеке, тот стонет недовольно «хён», но не предпринимает попыток снова приблизиться. Хосок возвращается к столикам, пробираясь через толпу, и втискивается между Тэхёном и Чимином, прерывая их разговор. Глазами он находит выпивку и тут же тянет к себе стакан с чем-то ярко-розовым. Тэхён закидывает руку ему на плечи, заливисто хохоча, пока Хосок делает несколько больших глотков. Чонгук замирает напротив, смотрит на руку Тэхёна на его плече, хмурится и тоже тянется к напиткам. Чимин пихает Хосока локтем в бок и вопросительно приподнимает бровь. Хосок пожимает плечами, чувствуя, как гуляет в крови алкоголь, и приваливается к боку Тэхёна. На Чонгука он старается не смотреть.       Ведущий на сцене разглагольствует, представляя участников; когда называют имя Юнги, зал ревёт — тот довольно популярен в этих кругах. Хосок кричит вместе со всеми, едва не расплёскивая выпивку. Он наслаждается выступлениями, всё внимание уделяя происходящему на сцене. Первого участника он освистывает под всеобщий смех; второго не знает, даже не видел никогда, но отмечает, что тот хорош, о чём громко сообщает Тэхёну и всё-таки расплёскивает остатки коктейля по столу. Он тянется за салфетками, сталкиваясь пальцами с Чонгуком, ему кажется, что на этот короткий миг мир вокруг замирает и остаются только они двое — раскрасневшиеся и тяжело дышащие. Но тут Тэхён восторженно кричит что-то, и Хосок отдёргивает руку, виновато улыбаясь. Чонгук поджимает губы и отворачивается. Чимин смотрит так, что, если бы взглядом можно было убивать, от Хосока осталась бы горстка пепла.       Юнги встречают громкий хор голосов, аплодисменты и одобрительный свист. Тот берёт микрофон, переговаривается коротко с диджеем, кивает толпе и громко выдыхает в микрофон. Весь зал задерживает дыхание, когда Юнги начинает читать — быстро, чётко — слова вылетают из его рта с бешеной скоростью, складываются в предложения, оседая в затылке, бьют наотмашь болью и гневом, заключёнными между строк. У Хосока резко портится настроение — Юнги великолепен, но слова, которые он кричит со сцены, бередят старые раны. Юнги говорит «отец», и Хосок вспоминает, как Юнги звонил ему и срывающимся голосом просил приехать. Вспоминает, как нашёл того полуживого в тупике за круглосуточным магазином с разбитой губой и заплывшим глазом. Как нервно звонил родителям и просил разрешения пустить Юнги у них пожить какое-то время. Как пинал мусорные баки, когда Юнги отказывался ехать в больницу, потому что у него не было денег. У Хосока были папа, мама и сестра, которые приняли его таким, какой он есть, а у Юнги не было никого, потому что «отец» запретил жене и старшему сыну приближаться к Юнги, если они не хотят отправиться следом за ним. Хосок ненавидел «отца», возможно, даже сильнее, чем сам Юнги.       Он бросает короткое «мне нужно на воздух» и пробирается сквозь толпу к выходу, не обращая ни на кого внимания. Минуя лестничный пролёт и толкнув дверь, Хосок кивает охраннику, сворачивает за угол в полутёмный переулок и приваливается спиной к стене, тяжело дыша. Он дёргает ворот футболки и смаргивает злые слёзы, отгоняя воспоминания.       Хосок не знает, сколько стоит там, пытаясь привести себя в чувства. Раздаются шаги, щёлкает зажигалка, нос щекочет табачный дым. Хосок поднимает взгляд и не удивляется, когда видит перед собой Юнги, лишь молча протягивает руку. Тот хмыкает и вкладывает ему в ладонь пачку сигарет и зажигалку. Хосок прикуривает и зажмуривается, когда дым попадает в глаза. Юнги прижимается спиной к стене рядом с ним, плечом к плечу, и выпускает маленькое дымное колечко. Хосок пытается повторить за ним, но давится дымом и заходится кашлем. Юнги кладёт ладонь ему между лопаток и легонько хлопает, пока Хосок не успокаивается.       — Чем тебя накрыло на этот раз? — спрашивает Юнги, кидая окурок себе под ноги и туша носком кроссовка.       — Вспомнил кое-что, — Хосок докуривает и тоже тушит сигарету, растирая по стене.       — Дай угадаю, — щурится Юнги, заглядывая ему в глаза, — моего отца?       — Да. И нет, — Хосок прячет руки в карманы и прижимается затылком к стене, глядя вверх. Над ними тёмное сеульское небо, на котором не бывает звёзд. — Тогда я нашёл тебя в похожем переулке, — шепчет он, — удивлялся сначала, почему ты вообще позвонил, хён. А потом хотел пойти и накричать на твоего отца, но ты меня остановил. Помнишь?       — Помню, — Юнги отходит от стены, делая несколько шагов вперёд. — Ты был бесстрашным идиотом, — Хосок слышит безрадостный смешок. — Хорошо, что я тебя остановил, а то он и тебя бы избил.       — Ты и тогда так сказал, — Хосок пытается выдавить из себя улыбку, вспоминая, как Юнги крепко держал его за запястье и не просил — требовал, чтобы он не вёл себя как идиот.       — Ты всё ещё злишься на него? — Юнги стоит спиной к нему, прокручивая в пальцах зажигалку.       — Не знаю, наверное.       — Отпусти, — Юнги оборачивается, — это всё в прошлом. Я забыл об этом, забудь и ты.       — Если бы я мог, хён, — качает головой Хосок. — Я ненавижу его. И твою мать. И брата. За всё, что они сделали и не сделали.       — Хосок-а… — Юнги становится перед ним, кладёт ладонь Хосоку на шею и тянет к себе, прижимаясь к его лбу своим. — Хватит, это… — Юнги не успевает закончить фразу, рядом раздаётся надрывное:       — Хён?       Чонгук стоит перед ними — руки сжаты в кулаки, в глазах — боль и гнев, на скулах ходят желваки. Хосок не успевает даже рта открыть, как тот разворачивается на пятках и исчезает за углом.       — Блядь, — на выдохе матерится Юнги и отходит назад, потирая щёку.       Хосоку вдруг становится смешно. Он стискивает зубы и прикрывает ладонью рот, но проигрывает в схватке с самим собой и заходится смехом. Юнги смотрит на него, как на идиота, каким Хосок себя сейчас и ощущает.       — Не пойдешь за ним? — Хосок неопределённо машет рукой в сторону выхода из переулка, не прекращая хихикать.       — Сколько ты выпил? — морщится Юнги. Хосок показывает два пальца, а потом, передумав, добавляет ещё два и кивает сам себе. Юнги берёт его за плечи и встряхивает. — С Чонгуком нужно поговорить.       — Вперёд, — Хосок отлепляется от стены, чувствуя слабость и головокружение, и понимает, что пьян и что не стоило пить всё, что приносил ему Сокджин. — Навстречу неизбежному!       Он снова смеётся и кладёт руку Юнги на плечо, чтобы удержать равновесие. Тот закатывает глаза и идёт обратно ко входу.       — Юнги-хён, — тянет Хосок. — Почему тебя так заботит Чонгук?       — Потому что кого-то должен, — огрызается Юнги.       — Знай я тебя хуже, подумал бы, что у тебя к нему чувства.       Юнги резко останавливается, и Хосок влетает ему в спину, едва не роняя их обоих. Юнги сбрасывает с себя его руки, разворачивается и, сузив глаза, чеканит:       — А сейчас послушай меня, придурок, — Юнги нависает над ним, уперев руки в бока. — Чонгук — наш друг, и не думай, что я буду смотреть, как ты топчешься своими ногами по его сердцу.       — Как поэтично, — Хосок не может сдержать смешка, прижимая руки к груди. Щёку опаляет болью, резко становится не до смеха. Он выпрямляется и неверяще смотрит на Юнги. — Ты охуел?       — А ты? — возвращает Юнги, складывая руки на груди. — Можешь не верить мне, но Чонгук любит тебя, слепого идиота. Не играй с ним, потому что в итоге именно ты будешь тем, кто останется с разбитым сердцем.       Юнги уходит, оставляя Хосока одного. Тот прокручивает слова в голове, не зная, что и думать. В затылке скребётся мигрень. Хосок возвращается в клуб, игнорируя вернувшиеся кувалды, подходит к столику и, схватив один из шотов, появившихся за время его отсутствия, вливает в себя. Легче не становится. Хосок берёт следующий, но его останавливает Тэхён — забирает стопку из рук, качая головой. Хосок кривится, но послушно отступает — возможно, ему действительно хватит. Он оглядывается по сторонам в поисках Чонгука, с которым всё же стоит объясниться и, не находя, наклоняется вперёд и громко спрашивает, пытаясь перекричать музыку, где Чонгук. Сокджин неопределённо кивает в сторону танцпола, Чимин смотрит на него с беспокойством, а Юнги делает вид, что не слышит.       Хосок пробирается мимо людей, тянет шею, пытаясь выхватить в толпе знакомую макушку, а когда, наконец, находит, чувствует, как руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Чонгук танцует с каким-то парнем, который едва не трётся об него всем телом и лапает за всё, до чего может дотянуться. Когда его рука приближается к ширинке, Хосок ускоряет шаг и, протиснувшись между какой-то парочкой, кладёт ладонь на плечо Чонгука, привлекая внимание к себе. У того в глазах медленно рождается узнавание, лицо корчится в гримасе. Чонгук наклоняется к нему и кричит, обдавая лицо дыханием с запахом ликёра.       — Ты разве не занят с Юнги-хёном? Вы мило смотритесь вместе, — и отворачивается.       Хосок чертыхается; парень, с которым Чонгук танцует, бросает на Хосока насмешливый взгляд и подмигивает, запуская руки Чонгуку под майку. Хосок не отдаёт отчёта своим действиям, и спроси его кто потом, зачем он это сделал, Хосок вряд ли сможет дать вразумительный ответ. Он хватает Чонгука за руку и рывком разворачивает к себе, игнорируя хмурый взгляд, которым тот смотрит исподлобья, игнорируя незнакомца, который что-то кричит, и собственный здравый смысл. Хосок прижимает Чонгука к себе и накрывает его рот поцелуем. Чонгук коротко выдыхает, и Хосок тут же скользит языком по его губам, чувствуя вкус сладкого ликёра, соли и самого Чонгука. Затылком Хосок ощущает взгляд Юнги, прожигающий его насквозь, но ему плевать. Чонгук услужливо наклоняет голову и коротко постанывает, пока Хосок вылизывает его рот, едва не мурча от удовольствия.       Музыка набатом стучит в ушах, Хосок разрывает поцелуй и смотрит на Чонгука, у которого губы растягиваются в неуверенной улыбке. Хосок улыбается в ответ и понимает, что хочет выбраться отсюда — из духоты клуба, подальше от громкой музыки и плотной толпы. Он берёт Чонгука за руку, переплетая их пальцы, и тянет в сторону выхода. Тот послушно идёт следом, краем глаза Хосок видит, как Чонгук машет кому-то на прощание. В голове мелькает мысль сказать Чимину, что они уходят, но Хосок быстро теряет её, когда кто-то пихает их — в результате чего Хосок оказывается прижат к стене почти возле самой лестницы, а Чонгук прижат к нему так плотно, что через тонкую ткань Хосок может чувствовать жар его тела.       — А как же Юнги-хён? — вдруг спрашивает Чонгук, дыша ему куда-то в шею.       — А что он? — переспрашивает Хосок, не совсем понимая, о чём речь.       — Он не будет против?       — Пошёл он к чёрту, — смеётся Хосок и влажно целует Чонгука в щёку. — К чёрту их всех! Давай уйдём отсюда!       Хосок не спрашивает, он хватает Чонгука за руку и снова тянет за собой, вверх по ступенькам, мимо других людей, мимо охранника, мимо проезжающих такси и нетрезвых компаний.       — У тебя есть ключи от той крыши? — Хосок останавливается на переходе и ждёт, пока зажжётся зелёный. Чонгук качает головой. — Жаль, я хотел бы посмотреть на рассвет.       — Я могу спросить завтра, — Чонгук прикусывает губу и перекатывается с пятки на мысок, — если ты захочешь.       Хосок не понимает, почему он может не захотеть. Это же они — Хосок и Чонгук, которые постоянно вместе. Где-то на задворках сознания внутренний голос бьёт тревогу, но Хосок отмахивается от него, потому что «иди к чёрту, хён» и тянет Чонгука дальше. Им по пути встречается бабушка с тележкой, которая смотрит на них неодобрительно, но Чонгук обезоруживающе улыбается и предлагает помощь. Её взгляд тут же смягчается, морщинистое лицо становится светлей от улыбки. Она машет на них рукой, говоря, что не нужно, и идёт дальше. Колёса тележки тихо шуршат по асфальту. Хосок смотрит ей вслед, в очередной раз удивляясь, как улыбка Чонгука действует на людей. Магия, не иначе.       Хосок рассказывает про годовщину родителей и про то, что он тоже мечтает однажды встретить человека, с которым будет вместе на протяжении стольких лет. Чонгук сжимает его пальцы и ласково улыбается — сердце Хосока делает кульбит от этой улыбки. Телефон Чонгука звонит, тот нехотя выпускает его руку, нажимает «ответить» и отходит в сторону. Хосок присаживается на маленький заборчик, рассматривая черноволосый затылок, широкую спину, красивый изгиб талии и сильные бёдра. Он ловит себя на том, что пялится, краснеет и отводит взгляд.       Чонгук возвращается, бормоча себе под нос ругательства.       — Это сосед. Опять потерял ключи, — он виновато поджимает губы. — Мне нужно идти.       Хосоку не хочется прощаться, не сейчас. Ему легко от алкоголя, гуляющего в крови, от присутствия Чонгука. Ветер треплет его волосы и полы расстёгнутой куртки, остужает горячее лицо. Хосок берёт Чонгука за руку, заглядывает в глаза и спрашивает как можно мягче:       — Тебе обязательно идти? Он не может переночевать в другом месте?       — У него пары утром, а ноутбук остался в комнате — на нём презентация, которая будет завтра нужна. Прости, хён, я хочу остаться, но не могу.       Внутри у Хосока борются обида и здравый смысл. Нехотя он отпускает ладонь Чонгука и прячет руки в карманы.       — Тогда… пока? — спрашивает Хосок, старательно делая вид, что ему всё равно. Чонгук подходит к нему вплотную, втискивается между раздвинутых ног и заключает лицо в ладони.       — Я позвоню завтра, хорошо?       Хосок не смог бы ответить, даже если бы очень захотел. От Чонгука веет жаром, красные, слегка припухшие губы приоткрыты, его дыхание щекочет лицо. Хосок слегка подаётся вперёд и пытается поцеловать Чонгука, но промахивается и мажет губами по подбородку. Он пьяно хихикает и пробует снова, но Чонгук слегка отодвигается, игнорируя обиженный взгляд, которым Хосок на него смотрит.       — Вызвать тебе такси?       — Доеду на автобусе, — Хосок пытается встать, но его ведёт, и он плюхается обратно на забор, зажмуривается и ждёт, пока мир не перестанет кружиться. Он чувствует горячие губы, касающиеся лба, и распахивает глаза. Чонгук смотрит на него сверху вниз, на его лице незнакомое выражение, на губах — лёгкая улыбка.       — Будь осторожен, ладно? — Хосок кивает, не доверяя своему голосу. — Я позвоню завтра, хорошо?       Хосок снова кивает. Чонгук напоследок целует его в щёку и уходит. Хосок смотрит ему вслед, пока тот не исчезает в толпе, и, поднявшись, оглядывается, пытаясь понять, в какой стороне остановка.