(wont you let me) walk you home from school

Несмотря на то, что Рей, точно заведённая, не прекращает без умолку тараторить всю дорогу до самой квартиры, Бен, как ни странно, в какой-то момент ловит себя на том, что, пожалуй, ничуть не возражает. Скорее, с точностью до наоборот. Если уж на то пошло, свойственная девушке почти что детская непосредственность вкупе с искренней, способной обезоружить даже самого неприступного собеседника улыбкой, кажется ему сейчас на удивление располагающей, если не очаровательной. Более того, именно её феноменальная способность с пугающей лёгкостью чуть ли не на пустом месте выстраивать вполне себе содержательный диалог и приводит к тому, что, принявшись воодушевлённо щебетать в тот самый миг, как замерший в ожидании у своего дома Бен возникает в её поле зрения, Рей не замолкает буквально ни на секунду, очевидно не считая нужным перевести дыхание ни в процессе парковки, ни во время поездки в лифте, ни непосредственно в коридоре, ни даже тогда, когда мужчина возится с замком, прежде чем наконец распахнуть дверь в квартиру. Мелодичная речь девушки разливается плавным ручейком, пока та с неподдельным любопытством продолжает засыпать Бена нескончаемым потоком всевозможных вопросов, только и успевающих слетать с её языка при виде каждого встречного, случайно попадающегося им на глаза предмета: начиная с пышной, окружающей главный вход в здание растительности, — задумывался ли этот участок земли как общественный сад или же является чьей-то частной собственностью? Выращивают ли там помидоры? Считает ли он, что ей удастся незамеченной прошмыгнуть внутрь, чтобы безнаказанно стибрить парочку спелых виноградин с лозы? — и кончая точным количеством этажей в его подъезде — выходит, Бен живёт на самом верхнем? Неужто прямо под крышей?! Это потому, что квартиры там лучше? Или скорее из-за открывающего сверху, захватывающего дух вида? К слову, как он умудряется позволять себе такую роскошь на скромную зарплату школьного психолога?! Едва покончив с очередным витком обстоятельного допроса, Рей, однако, запинается на полуслове, только чтобы, внезапно осознав всю степень неуместности последней реплики и извинившись за собственную бестактность, мгновенно переключить внимание на расстеленный у входа в квартиру коврик с выведенным на ворсистой поверхности крупными чёрными буквами вполне однозначным посланием «УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ», тут же подмечая, что со стороны Бена, как минимум, нелепо прибегать к столь наглядной иллюстрации «гостеприимства». Ведь тем самым он в прямом смысле слова подтрунивает над собственной, закрепившейся за ним репутацией отъявленного социофоба, что, в свою очередь, конечно, не может не породить следующий, не менее закономерный вопрос: где именно всё это время он ухитрялся прятать своё чувство юмора? Впрочем, ситуация в корне меняется в тот самый момент, когда отворивший входную дверь в квартиру мужчина характерным жестом приглашает Рей пройти внутрь, неожиданно для себя обнаруживая, что та, поперхнувшись новой порцией слов, резко замолкает, прежде чем с отчётливым щелчком захлопнуть рот. Внезапно воцарившаяся в помещении оглушительная тишина в прямом смысле слова кажется до того всепоглощающей, что Бен в состоянии расслышать, как впавшая в ступор и, по видимому, временно лишившаяся дара речи девушка вынуждена судорожно сглотнуть несколько раз подряд в тщетной попытке побороть охватившее её волнение. Окончательно растерявшись при виде столь разительной перемены в боевом настрое спутницы, Бен, надо признать, сейчас и сам понятия не имеет, куда себя деть, поскольку его стандартная модель поведения — а именно та самая, что пускалась мужчиной в ход в те редкие моменты, когда в его квартиру забредали представительницы женского пола — в свете сложившихся обстоятельств оказывается совершенно бесполезной. Главная загвоздка заключается в том, что в прошлом он по обыкновению поинтересовался бы, не желает ли гостья чего-нибудь выпить, прежде чем предложить временно приземлиться на диване, машинально заводя совершенно пустую беседу о том, чем они оба зарабатывают на жизнь, либо откуда она родом, или же на худой конец уточняя, есть ли у нее братья и сестры — по сути, глупые, несущественные детали, до которых ему абсолютно нет дела, и которым так или иначе вскоре суждено бесследно раствориться в его памяти, учитывая, что спустя несколько минут — без лишних вступлений и по обоюдному согласию — они переместятся в спальню, чтобы приступить к главному пункту программы. В случае с Рей подобная тактика не рассматривается уже потому, как употребление алкоголя этим вечером однозначно не входит в его планы, принимая во внимание, что они намереваются вот-вот заняться сексом впервые (даже теперь Бен наотрез отказывается думать об этом опыте, как о единичном случае; по сути, их первой и последней близости, поскольку даже сейчас, он просто… не готов признать, что тому, что с минуты на минуту случится между ними, больше никогда не дано повториться). Помимо всего прочего, сложность этой выходящей из ряда вон ситуации кроется ещё и в том, что он уже давно знает ответы на каждый из своих стандартных, предварительно заготовленных для первых свиданий вопросов, в итоге оказываясь на совершенно чужой ему территории и ощущая себя при этом абсолютнейшим профаном. Случайно выброшенным в открытый космос астронавтом, навеки затерявшим в неизведанных водах первопроходцем. В попытке хоть как-то разрядить обстановку, мужчина не находит ничего лучше, чем смущённо прокашляться, тем самым нарушая напряжённую тишину, чтобы следом выпалить на одном дыхании: — Ты голодна? Может, перекусим чего-нибудь? Обернувшись на звук его голоса, девушка, уголки рта которой приподнимаются в растерянной улыбке, кажется, снова позволяет себе слегка расслабиться, исподлобья наблюдая за тем, как Бен, ни на секунду не прерывая зрительного контакта, захлопывает ногой входную дверь. — С удовольствием, — вкрадчиво, почти что застенчиво отзывается она. — Ты не против? Словно в ответ на некое подобие скользнувшей по его губам ободряющей полуулыбки, лицо Рей буквально озаряется искренней радостью. — Нет, конечно. Только за. К счастью, стоит девушке очутиться на его кухне, как та, судя по всему, снова моментально обретает дар речи, тут же принимаясь отпускать дерзкие шутки в адрес его дорогостоящего холодильника. — Подумать только… Это что же, та самая нашумевшая модель, в которую встроен Твиттер? Ну и махина… Слушай, а что, если я притворюсь, будто меня удерживают в заложниках, а этот холодильник — единственный способ взаимодействия с внешним миром? Между делом заприметив его подставку для специй, Рей, само собой разумеется, также не может удержаться от очередного остроумного комментария. — Зашибись… Вот это я понимаю, образцовый порядок и идеальная чистота. Куда ни глянешь — всюду баночки, скляночки, бутылки, контейнеры… Почти что стерильные условия. Хотя чего я собственно удивляюсь, будучи прекрасно осведомлённой о твоих изысканных манерах, утонченном вкусе и барских замашках… Не прекращая дурачиться, девушка без задней мысли запрыгивает на столешницу, тогда как Бен задаётся целью отыскать среди своих съестных припасов что-нибудь, что можно было бы приготовить на скорую руку. Какую-нибудь лёгкую, ни к чему не обязывающую закуску, предназначенную прежде всего для того, чтобы окончательно растопить уже и без того порядком подтаявший лёд, при этом не сбив их обоих с намеченного курса. Что-нибудь простенькое и несущее следующий посыл: слушай, я понимаю, что сложившуюся ситуацию вряд ли можно назвать рядовой, учитывая, что мы собираемся заняться сексом и невзирая на нашу непростую предысторию, но, может быть, если мы слопаем что-нибудь непосредственно перед задуманным, нам удастся преодолеть первоначальную неловкость? Что-нибудь питательное и в меру сытное, но при этом не чересчур тяжёлое. Что-то, что позволит слегка отвлечься, в процессе заморив червячка, без того, чтобы набивать желудок до состояния дискомфорта. Как выясняется, нелёгкая эта работа — нахождение хрупкого баланса между «слишком» и «почти». По счастливой случайности спустя пару мгновений Рей, сама того не подозревая, протягивает ему руку помощи, ухитряясь решить возникшую дилемму без его непосредственного участия, когда с задорным блеском в глазах хватает со стола плетёную корзину, которую Бен, на счастье, только недавно до краев пополнил свежей порцией фруктов. Внимательно изучив содержимое тропического ассорти, девушка наконец вытаскивает из цветастой горы спелое авокадо, манго и яблоко сорта «Хани Крисп», благодаря своему внушительному размеру сейчас едва умещающееся в её ладони, только чтобы затем, ни на секунду не прекращая многозначительно ухмыляться, приняться не спеша раскладывать свою добычу рядышком — на гладкой поверхности мраморного стола. — Глазам своим не верю… Ты что же, и впрямь относишься к тому редкому типу выпендрёжников, что покупают свежие фрукты чисто в декоративных целях? Просто так, от нечего делать? — невозмутимым тоном интересуется она. — А то, — с не менее бесстрастным видом парирует Бен. — Надо же в конце концов как-то соответствовать образу. Вот и приходится с должной ответственностью подходить к поддержанию заработанной потом и кровью репутации сноба. — Ты, Соло — прямо-таки ходячая реклама ЗОЖ. Живое олицетворение здоровья, успеха и благополучия. Небось, местный супермаркет тебе ещё и доплачивает за активное привлечение потенциальных клиентов? — Туше. Вот собственно ты меня и раскусила. Считай, тебе только что удалось раскрыть мою самую жуткую тайну. На самом деле, я — тот ещё «фрукт». — Пф-ф-ф, тоже мне — загадка тысячелетия, — добродушно огрызается девушка, лицо которой внезапно озаряется ослепительной улыбкой, стоит той между делом обнаружить скрывающуюся под огромной папайей не менее крупную питахайю. Похоже, всё ещё находясь под впечатлением от своей находки, она чуть ли ни с благоговейным трепетом достает из корзины увесистый плод, только чтобы следом завороженно провести рукой по его чешуйчатой поверхности, в процессе обводя кончиками пальцев каждую покрывающую пурпурную кожицу колючку. — Обожаю всякую экзотику, — взглянув на Бена мельком, тут же оправдывается Рей. — Правда стоит эта диковинка мама не горюй, учитывая, что приходится отстёгивать не менее четырех долларов за штуку. Вот так раз-другой пойдёшь на поводу у своих желаний, и не остаётся ничего, кроме как положить зубы на полку, чтобы, не скопытившись от голода, хоть как-то дотянуть до зарплаты. Пожав плечами и игриво выхватив питахайю из рук девушки, Бен намеренно позволяет их коже соприкоснуться, когда на короткий миг задерживает свои огромные пальцы на её миниатюрных. Те самые, что буквально час назад находились внутри Рей. И судя по тому, как стремительно щёки той покрываются румянцем, это волнующее воспоминание настигает её в тот же самый момент, что и его самого, вынуждая потупить слегка потерянный взгляд. На протяжении нескольких молчаливых мгновений мужчина возится с фруктами, только чтобы наскоро ополоснув те в раковине, потянуться за ножом к ящику с твёрдым намерением разрезать «драконье сердце» пополам. — Если что — во избежание любого рода травм и недоразумений — со всей ответственностью заявляю, что этот вариант за один присест проглотить не удастся. Поэтому, учти, твой коронный номер тут не прокатит. В порядке исключения пищу перед употреблением придётся очистить, а после даже разжевать, — ухмыляясь, подытоживает Бен, краем глаза наблюдая за тем, как девушка удивлённо моргает, прежде чем задохнуться от деланного возмущения. — Ты что же, не мог подобрать более удачного момента, чтобы в открытую потешаться над моими «светскими манерами», прямым текстом намекая на их полное отсутствие? Ну, уж прости меня — деревенщину неотёсанную, — лукаво прищурившись, усмехается девушка, принимаясь укоризненно мотать головой. — Всё-таки никудышный из тебя кавалер, Соло. Надо же было всё так бездарно испортить как раз тогда, когда я, наконец, собралась с тобой переспать. — Ах вот, значит, с какой целью ты тут находишься? — Ну, по крайней мере, именно к этому сводилась первоначальная договоренность… Как считаешь, какого он цвета? — неожиданно сменив тему, интересуется Рей, вынуждая Бена заметно нахмуриться, тогда как его крепко сжимающая нож ладонь замирает в воздухе — на полпути к цели. — Кто? — Дед Пихто. Питахайя, разумеется, — иронично вскинув брови, девушка одаривает его искрящимся смешинками взглядом, пока на щеках её проступают те самые фирменные, невыносимо трогательные и сводящие Бена с ума ямочки, прямо указывающие на то, что их обладательница сейчас изо всех сил старается сдержать озорную улыбку. — Как по-твоему, мякоть розовая или белая? — Сложно сказать… Вроде в большинстве случаев внутри они белые, — берётся размышлять вслух мужчина. — Наверняка существует действенный способ определения подобных вещей на глаз, но я не в курсе. Навскидку — сдаётся мне, что эта конкретная питахайя не исключение. — Слушай, раз такое дело, давай на что-нибудь поспорим, а? Заключим пари? Сорвавшийся с губ Рей на первый взгляд вполне невинный вопрос заставляет Бена окончательно стушеваться, приводя в крайнее замешательство и побуждая рассеянно опустить нож обратно на разделочную доску. Только сейчас принятая девушкой ранее поза наконец бросается ему в глаза, вынуждая на какое-то время потерять нить разговора — целомудренно скрестив ноги и ухватившись пальцами за край столешницы, она без малейших со своей стороны усилий одной лишь беспечной улыбкой умудряется озарить каждый угол его чёртовой квартиры, выглядя при этом настолько… прелестно, что у Бена не может не перехватить дыхание от того, как стремительно уходит из-под ног земля при виде представшей перед ним волнующей картины. А всё потому что он… никак не может отделаться от впечатления, будто в сидящем напротив человеке заключено абсолютно всё, чего он когда-либо желал, о чём грезил, в существовании чего не смел признаться себе даже в своих самых сокровенных мечтах… Резко мотнув головой, мужчина силится вытряхнуть из сознания эту возникшую ниоткуда, совершенно идиотскую мысль. — Вызов принят, — хрипло резюмирует он. — По рукам! Что на кону? Пожалуй, только слепой сейчас не заметил бы вспыхнувший в глазах склонившей голову девушки едва скрываемый огонёк азарта. — Это, как никак, твоя кухня, — чуть помедлив, парирует она. — Следовательно выбор за тобой. Делая вид, что тщательно обдумывает дальнейший план действий, Бен выжидает, пока тишина не окутает просторную комнату, прежде чем осторожно шагнув вперёд, сократить разделяющее их расстояние до минимума. Не прекращая всматриваться в уже хорошо знакомое лицо в попытке считать с того любую встречную реакцию, мужчина позволяет себе впитать каждый штрих, каждую его чёрточку, прежде чем положить руки по обе стороны её бёдер, тем самым заключая Рей в своего рода клетку и окончательно отрезая путь к отступлению, стоит ему окончательно убедиться в том, что озорная улыбка ни на мгновение не сходит с её преступно полных губ. — Ладно. Как насчёт такого расклада, — настрого запретив себе вторгаться в личное пространство девушки, наконец выдыхает Бен, продолжая упираться ладонями в чёрный мрамор в попытке совладать с напряжением, пронизывающим каждую клеточку его существа при одной лишь мысли о том, что выбранный ими тон вполне может сойти за откровенный флирт, сейчас больше напоминающий захватывающую игру с понятными разве что им двоим правилами, — Если разрежу плод, и мякоть окажется розовой, тебе придётся кончить под моим языком прямо здесь, на кухонном столе. Всё ещё не силах до конца поверить своему счастью, Бен завороженно наблюдает за тем, насколько судорожно вздымается и опускается грудная клетка девушки, дыхание которой становится всё более отрывистым и поверхностным с каждым произнесённым им словом. — Допустим. А как мы поступим в обратном случае? Что, если он внутри белый? — с лёгкой дрожью в голосе уточняет она. — Тогда придётся перекочевать в кровать. Не проходит и секунды, как изящные брови Рей взлетают вверх, наглядно отражая крайнюю степень недоумения своей владелицы. — Ну, я так не играю. Какая-то уж очень сомнительная сделка. — Почему это? Плавно переместив ладони с поверхности стола на колени девушки, Бен принимается предельно осторожно разводить её ноги в стороны, завороженно наблюдая за тем, как податливая ткань платья тут же тактично заполняет образовавшееся между её бёдер пространство, и будучи не в состоянии оторвать глаз от постепенно расцветающего на щеках Рей до неприличия трогательного румянца. — Чего тут неясного?! Учитывая, что я выиграю при любом раскладе, по отношению к тебе это, как минимум, нечестно, — протестует она, параллельно чуть шире раздвигая бёдра, будто тем самым приглашает его расположиться между ними. — Она же по определению односторонняя, а должна быть взаимовыгодной. Выходит, как ни крути, ты остаёшься ни с чем… Издав лёгкий смешок, Бен не торопясь приподнимает подол юбки, в процессе постепенно обнажая колени девушки и уже не таясь позволяя себе любоваться тем, как подрагивают упругие мышцы её бёдер каждый раз, когда его пальцы мучительно медленно скользят вверх по чувствительной коже. Каким же всё-таки непроходимым идиотом он был, когда наивно полагал, что одного раза будет достаточно. — Несмышлёныш ты мой… Просто поверь мне на слово. Из данной ситуации безусловным победителем по-любому выхожу именно я. Почувствовав, что у Рей перехватило дыхание, мужчина ловит её взгляд, теряя последние капли рассудка при виде того, какими тёмным кажутся сейчас её по обыкновению почти прозрачные ореховые глаза. Какими на удивление строгими и требовательными. — Раз так, меньше слов — больше дела. Самое время убедиться воочию, — почти шёпотом произносит Рей. Будто примагниченный, Бен не находит в себе сил двинуться с места, даже когда взяв нож, одним плавным движением разрезает фрукт пополам, замечая, что Рей, выражение лица которой сейчас являет собою изумительное сочетание волнения и любопытства, ни на секунду не сводит с него испытующего взгляда. — Что ж. Значит, начнём здесь, — торжественно улыбаясь, наконец выдыхает он. Так и норовя выскочить из груди, сердце мужчины ни на секунду не прекращает бешено колотиться где-то прямо у самого основания горла, пока тот, предварительно скользнув ладонями по бёдрам девушки, одним плавным движением спускает её нижнее белье до лодыжек. Правда заключается в том, что всё это время, живя исключительно бесплотными фантазиями о том, как это — быть с Рей, мечтая оказаться предельно близко, будучи вынужденным лишь в воображении снова и снова в малейших подробностях вырисовывать всевозможные сценарии развития событий, но довольствуясь крохами её внимания, Бен даже представить себе не мог, что реальность превзойдёт все его самые заветные, самые безумные ожидания. Да и как мог он тогда предугадать, что она будет вот так смотреть на него — взволнованно и нежно, со скользящим во взгляде и граничащим разве что с предвкушением чувственным трепетом. Разве мог Бен предвидеть, как едва заметно будут подрагивать ноги девушки, когда схватившись за её бёдра, он одним мощным рывком притянет Рей ближе к себе, так что та очутится на самом краю столешницы. Или что приземлившись перед ней на колени, сам не сумеет сдержать непроизвольный стон, чувствуя, как её тонкие пальцы зарываются в его волосы. Как замрёт от напряжения всё её тело при первом же движении его языка, как чуть приоткроется рот, выпуская на волю тихий, блаженный стон. Отчётливо ощущая, как каждый её вздох отзывается глубоко внутри острым удовольствием, Бен всерьёз задаётся вопросом, как Рей вообще могло прийти в голову усомниться в том, что в их маленькой игре именно он сорвал самый настоящий джекпот, учитывая, что она — самое дивное, самое волшебное, что ему когда-либо доводилось созерцать на этой грёбаной кухне. Во всей своей долбаной квартире. За всю свою чёртову жизнь. Невольно засмотревшись на скрывающееся на внутренней стороне бедра девушки едва заметное созвездие веснушек, Бен внезапно ловит себя на мысли о том, что хочет знать, скольким людям известно о их существовании, и удалось ли кому-либо кроме него подобраться к ней достаточно близко, чтобы получить доступ к этому чудесному откровению. Однако уже только то, как остро она реагирует на каждое прикосновение его языка к своему клитору, как трогательно спешит прикрыть ладонью рот, когда больше не в силах сдерживать череду тут же отзывающихся сладкой болью в области его паха и позвоночника стонов, подсказывает мужчине, что подобная честь выпадала немногим, приводя того в гораздо больший восторг, чем следовало бы. — Ты… — задыхаясь от волнения, шепчет Рей, принимаясь хватать ртом воздух, когда Бен в качестве эксперимента перекатывает между губами головку её клитора, прежде чем продолжить стимулировать чувствительный бугорок языком. Приветствуя сладкую боль в том месте, где её пальцы сейчас крепко сжимают его волосы в кулаке, мужчина завороженно наблюдает за тем, как закусив губу, Рей испускает протяжный стон, чтобы, встретив взгляд Бена, невнятно пролепетать. — Ты уверен, что хочешь… вот, чёрт… тебе не обяза… тельно… боже… — Да, уверен, — без отрыва от производства, бормочет он, в промежутках между словами продолжая осторожно ласкать ее влажную плоть. — Никогда ни в чём не был настолько уверен. Ты даже не представляешь, как давно я этого хотел, — прикрыв глаза, мужчина судорожно выдыхает, прежде чем оставить почти целомудренный поцелуй на внутренней стороне её бедра. — Неужели, не видишь? Это всё, чего я хочу, о чём думаю. Обхватив своими изящными пальцами его точёный подбородок, будто призывая взглянуть на неё, Рей ласково приподнимает лицо Бена, тогда как тот просто не может не впасть в оцепенение при виде тут же бросающейся ему в глаза разительной перемены — господи, до чего же юной и беззащитной кажется она сейчас. — Просто… я же знаю, что мужчины обычно не горят желанием… — пойманная врасплох его бурной реакцией девушка спотыкается на полуслове, однако тяжело вздохнув, всё же решается завершить начатую мысль, — …надолго задерживаться. В этой зоне. Удивлённо моргнув, Бен неторопливо встаёт с колен, только чтобы облизнув всё ещё хранящие её вкус губы, пригвоздить Рей взглядом к месту, не без удовольствия подмечая как заметно темнеют бездонные глаза напротив в тот самый миг, когда склонившись, он буквально нависает над ней. — На каком основании ты умудрилась прийти к этому абсолютно идиотскому умозаключению, и кто, чёрт возьми, надоумил тебя нести такую несусветную чушь? Для справки — сколько у тебя было партнёров, чтобы делать подобные выводы? — Ну-у-у, — вздрогнув от неожиданности, несмело, почти что застенчиво протягивает девушка. — Это как посмотреть… — То есть как? — В общей сложности? Или минет не считается? Чертыхнувшись про себя, Бен несколько секунд не может проронить ни звука, сам толком не понимая, радует ли его её очевидная неискушённость и отсутствие опыта или скорее смущает. Возможно, и то и другое в равной степени. — Если ты о конкретном промежутке времени, то меня интересует количество людей, с которыми ты была близка вплоть до сегодняшнего дня. — Да это-то понятно, — раздражённо вздохнув, протестует она. — Речь о другом. — Хорошо хорошо. Только не заводись, — положив руки на бедра девушки, Бен принимается ласково выводить круги на её гладкой загорелой коже подушечками пальцев. — Включая минет, сколько сексуальных партнёров было у тебя в общей сложности? Будто не решаясь в чём-то признаться, на протяжении несколько долгих мгновений Рей продолжает хранить гробовое молчание, прежде чем наконец тихо пробормотать: — Три. — Три? — заплетающимся языком сипло вторит Бен, чтобы тут же прочистив горло, негромко уточнить. — А, если не брать в счёт минет? Понизив и без того едва слышимый голос до шёпота, девушка наконец выдыхает. — Два. Твою же мать. Заставив себя слегка отстраниться, Бен хоть и нехотя, но всё же откидывается назад, чтобы отчётливо видеть выражение её лица, когда наконец находит в себе силы спросить. — Ты… уверена? Что хочешь этого? Что хочешь меня? Не проходит и пары мгновений, как зародившийся буквально секунду назад где-то в самом центре солнечного сплетения страх снова отступает, и облегчение волной прокатывается по телу мужчины при виде того, что Рей утвердительно кивает в ответ. — Уверена… На сто процентов. Больше не в силах игнорировать мучительное, почти болезненное напряжение в паху, Бен крепко прижимает девушку к себе, чтобы следом прислонившись головой к её ключицам, позволить дрожащим пальцам скользнуть к лифу лёгкого платья. Принимаясь возиться, кажется, с бесконечным числом петелек и пуговиц, он, как ни старается, никак не может совладать с нарастающим внутри волнением, вынужденный наконец признаться себе в том, что одно лишь осознание того, что он будет третьим, когда-либо познавшим её мужчиной, сводит с ума, возбуждая до головокружения. — И скольким из них ты позволила сделать тебе куни? Кажется, в повисшей в просторном помещении абсолютной тишине можно расслышать даже биение сердца за долю секунды до того, как Рей, в интонации которой проскальзывают хорошо различимые нотки смятения, наконец отвечает. — Одному. — Сколько раз? — не узнавая собственного голоса, рычит Бен, прежде чем скользнуть рукой по влажной, гладкой коже промежности девушки, упиваясь тем, как приглушённо вскрикнув, та вонзается пальцами в его плечи. — Сколько раз, Рей? — Только однажды, — шепчет она, — правда, он был далеко не в восторге. Да и мне, если честно, не особо… — так и не успев подобрать подходящие слова, Рей запрокидывает голову назад, когда рванув лиф её платья, Бен тянет чашечки тонкого простого лифчика вниз, чтобы получив доступ к обнаженной коже, судорожно вобрать сосок в рот, принимаясь дразнить чувствительную плоть языком и будучи не в состоянии насытиться ощущением её маленькой, аккуратной груди под своими губами. — Господи, — задыхаясь от возбуждения, шипит мужчина, когда наконец расправившись с пуговицами на лифе и подхватив Рей за талию, свободной рукой стягивает с её плеч рукава платья, словно в трансе наблюдая за тем, как соскользнувшая на пол ткань тут же лужицей растекается у её ног. Стиснув ладонями ягодицы девушки, Бен привлекает её к себе, чтобы сгребя свою драгоценную ношу в охапку, направиться прямиком в спальню. — Мать твою, Рей, ты… представить себе не можешь, как сильно я тебя хочу. Даже будучи вынужденным на свой страх и риск, чуть ли ни вслепую, пробираться через гостиную, мужчина наотрез отказывается хотя бы на секунду разлучаться с мягкой, тёплой кожей под своими пальцами, смакуя ощущение странной окрылённости и всё больше хмелея с каждым новым сдавленным стоном, срывающимся с губ Рей, в те моменты, когда его рот снова и снова находит её грудь. Видимо, полностью отдавшись процессу и временно затерявшись в пространстве, девушка не может сдержать удивлённого вздоха, когда внезапно оказавшись на постели, чувствует, как Бен одним мощным рывком за лодыжки утягивает её к самому краю, и только убедившись в том, что ноги Рей свисают с кровати, снова опускается на колени. Чёрт побери, а ведь она именно такая, какой он её себе представлял. Всё, чего он когда-либо хотел, всё что считал недосягаемым, каким-то непостижимым образом смогло уместиться в одном единственном человеке… — Бен… — закатывая глаза от удовольствия, откуда-то из глубины выдыхает Рей, мышцы которой начинают дрожать от напряжения в тот самый момент, когда рот мужчины снова припадает к её промежности. Как ни странно, собственное, ни чем не примечательное имя, вновь и вновь слетая с её языка, сейчас больше напоминает собой тихую молитву — священную мантру и одновременно лучшую похвалу, внезапно воскрешающую в его затуманенном желанием сознании сладостное, волнующее воспоминание о том, что они сейчас… в действительности — не во сне, а наяву — занимаются сексом: — Бен, чёрт возьми… Накрыв запястьем рот, девушка уже было предпринимает полууспешную попытку заглушить очередной протяжный стон, так и норовящий вырваться наружу в тот момент, когда язык Бена в очередной раз с удвоенным рвением скользит по ее клитору, однако взлетевшая к лицу Рей рука мужчины тут же отводит прикрывающую губы ладонь в сторону. — Не делай этого, — по-прежнему не поднимая головы, бормочет он, свободной рукой принимаясь успокаивающе поглаживать её живот, — маленькая моя, говори со мной. Я должен понимать, что тебе нравится, а что нет… Словно наконец освободившись от тяжкого груза сомнений, Рей испускает протяжный стон, чтобы обхватив ногами плечи мужчины, следом скользнуть по его спине пятками. — Сделай так, как раньше, — задыхаясь от эмоций, просит она, — … в точности также… Стоит Бену снова послушно втянуть ее клитор в рот, чтобы мягко провести языком по крошечному скоплению нервных окончаний, как всё тело девушки содрогается, словно от удара молнии, мгновенно покрываясь крупными мурашками. Желая убедиться в том, что верно истолковал реакцию Рей, Бен приподнимает голову в попытке перехватить её взгляд. — Тебе хорошо? — Охренительно, — выдыхает она, — главное, продолжай в том же духе. — Уверена? Может, есть какие замечания? Дополнения? Пожелания? — ухмыляясь себе под нос, поддразнивает он. — Абсолютно, — возмущённо бурчит девушка, когда чуть замедлившись, Бен меняет ритм и характер оральных ласк, переходя от коротких, ритмичных к более неспешным и основательным движениям. — Чёрт, Бен, если ты сейчас же не заткнёшься и… Возможность озвучить свои намерения Рей однако так и не представляется, поскольку вскрикнув, она резко приподнимает бёдра, всем телом подаваясь навстречу мужчине в тот самый момент, как он, не прекращая дразнить клитор языком, без малейшего предупреждения вводит палец в узкое, влажное пространство, принимаясь стимулировать переднюю стенку её влагалища и теряя последние крупицы рассудка при виде того, как отчаянно вцепляются в простыни руки девушки, чтобы после торопливо скользнув по его плечам, тут же зарыться в волосах. Ощущение ритмично сокращающихся и трепещущих мышц её лона, чутко откликающихся на внезапное вторжение, в прямом смысле становится для Бена настоящим откровением. А ведь он запросто мог бы впасть в зависимость от этого терпкого вкуса, то и дело слетающих с её губ прерывистых звуков и крепко сжимающих его плечи сильных, загорелых ног. Кажется, Бен мог бы остаться в этом моменте навечно, снова и снова растворяясь в чувстве близости и совершенной гармонии, однако не проходит и минуты, как напрягшись, тело Рей буквально выгибается дугой от нахлынувшего удовольствия — в точности также, как и часом ранее в его офисе — сигнализируя о том, что она достигла развязки. Внезапное запоздалое осознание того, что переступив критическую черту, он, сам того не ведая, только что оставил позади точку невозврата, наконец окончательно настигает мужчину, захлёстывая как цунами и вынуждая признаться в том, что, как ни старайся, он уже никогда не сумеет вычеркнуть случившееся из памяти, чтобы предать забвению то, чему не суждено повториться больше никогда. А всё, потому что Рей сейчас здесь — в его квартире, в его постели, и Бен вот-вот сможет испытать, как это, всецело окунуться в неё, только чтобы после, не имея возможности ни перенестись в прошлое, ни пережить этот опыт хотя бы ещё один единственный раз, остаться с одним лишь призрачным воспоминанием о том, что терзало, преследовало и будоражило его, кажется, уже целую вечность… Господи. С головой утонув в пугающих и одновременно пьянящих ощущениях, мужчина на протяжении нескольких секунд позволяет себе насладиться тем, как вздымается и опускается под его ладонью её плоский живот, а следом, стараясь игнорировать лёгкое головокружение, поднимается с колен, чтобы просунув руку под спину девушки, осторожно подтолкнуть податливое тело выше — ближе к изголовью кровати. Задавшись целью, ни на секунду не выпуская Рей из своих объятий, в максимально короткие сроки избавиться от собственной одежды, Бен, тем не менее, уже минуту спустя вынужден признать, что терпит неминуемый крах. — Какого чёрта ты всё ещё одет? — чуть ли не хнычет она, бесцеремонно выдёргивая ремень из брюк и тут же принимаясь возиться с ширинкой, пока мужчина в спешке стягивает с шеи галстук, чтобы следом заняться пуговицами на рубашке. Стоит проворным пальцам Рей вскользь, сквозь боксеры пробежаться по очертаниям его члена, и Бен в одночасье теряет точку опоры, едва ли не в последний момент ухитряясь удержаться от того, чтобы рухнув на кровать, не навалиться на неё всем своим весом. Даже стиснув зубы до хруста, он оказывается не в силах подавить шум собственного учащённого дыхания, разбавляемого разве что чередой сдавленных стонов, вырывающихся из груди мужчины, когда её маленькая ладонь аккуратно, но решительно приступает к делу — сперва как бы экспериментально поглаживая твёрдую эрекцию сквозь тонкую хлопковую ткань, только чтобы следом, нащупав резинку трусов, прокрасться внутрь, бережно обхватывая горячую, пульсирующую плоть. Подтянув под себя ноги, Рей присаживается на самый край матраса, и получив беспрепятственный доступ к, кажется, напрочь утратившему способность мыслить Бену, наконец, помогает тому избавиться от ботинок и брюк, прежде чем стянув нижнее бельё, высвободить эрегированный член из мучительного плена. И секунды не проходит, как глаза девушки почти что театрально округляются при виде представшего её взору зрелища, а выражение лица трансформируется в странную смесь страха и восторга, являя собой, чего уж греха таить, забавную и в то же время ужасно дивную картину. Удивлённо моргнув, Рей поднимает на Бена полный то ли испуга, то ли изумления взгляд, не делая секрета из того, как раскраснелись её покрытые веснушками щёки, как трогательно припухли от поцелуев влажные, чуть приоткрытые губы. — Я, конечно, могу заблуждаться, только вот, сдаётся мне, что если я сейчас отпущу совершенно безобидный и вполне закономерный комментарий по поводу сомнения в нашей с тобой физиологической совместимости, ты ведь будешь припоминать мне об этом до конца жизни? — Можешь даже не сомневаться, — тут же подтверждает её догадку Бен, уже всерьёз опасаясь того, что восхитительно пьянящее ощущение её прохладной ладони на его разгоряченной коже заставит его потерять контроль над ситуацией в пугающе короткие срок. — Учитывая, что лучшего способа пощекотать мужское самолюбие не существует. — Похоже, одной щекоткой тут не обойтись, так что, боюсь, придётся пускать в ход тяжёлую артиллерию, — дурашливо отбивает она, вынуждая мужчину ухмыльнуться в ответ. Впрочем, сорвавшийся с его губ отрывистый, почти что беззвучный смешок превращается в сдавленный стон в тот самый миг, как опустившись на четвереньки и не проронив ни слова, Рей вбирает головку его члена в рот. Невольно выскользнувший из глубины его горла утробный звук, по существу больше напоминает звериный, силком вырванный из собственной груди рык, потому как, если до этого момента Бен ошибочно полагал, что ощущение того, как она кончает на его руке разнесёт в щепки зыбкую иллюзию тривиальности происходящего, если ранее он мог поручиться, что присущий ей уникальный вкус станет его верной погибелью, то… Только теперь — когда преступно тёплый и влажный рот Рей спешит поприветствовать его внутри, когда кончик её языка принимается танцевать вокруг чувствительной уздечки его члена, а рука не прекращает скользить по разгоряченной коже ствола — тогда и только тогда истинные масштабы собственных заблуждений в полной мере открываются Бену. — Стой, — схватив её за плечи и слегка отстраняясь, выдыхает он. — Рей, ради бога, подожди. Рот девушки по-прежнему слегка приоткрыт, а широко распахнутые глаза до краёв наполнены смятением и нешуточным беспокойством, когда та наконец решается нетвердо уточнить. — Почему? Даже осознавая, что постепенно теряет связь с реальностью, Бен, затаив дыхание, на протяжении нескольких секунд позволяет себе просто любоваться образом человека напротив, жадно впитывая каждую деталь, каждую чёрточку и каждый штрих, прежде чем словно в трансе потянуться к катастрофически спутавшемуся, больше напоминающим сейчас зону стихийного бедствия облаку волос. Осторожно стянув резинку с её безбожно растрепавшегося хвостика, чтобы та не затерялась в простынях, мужчина натягивает тряпичный аксессуар на своё запястье, прежде чем вплести пальцы в мягкие каштановые локоны. Опершись коленом о край кровати, Бен подаётся вперёд, прежде чем накрыв рот Рей нежным, неторопливым поцелуем, опустить её на покрывало. — Давай не будем спешить, — не отрываясь от губ девушки, хрипло бормочет он. — Иначе всё закончится, так толком и не успев начаться. Дождавшись, пока Рей молча кивнёт в знак согласия, мужчина принимается скользить пальцами по бархатной коже вдоль её позвоночника, позволяя тем ненадолго задержаться на особо чувствительном местечке между её лопатками и зачарованно наблюдая за тем, как руки девушки немедля покрываются восхитительными мурашками. Вспомнив о наполовину пустой пачке презервативов, больше года мирно покоящейся в одном из деревянных ящиков у изголовья кровати, Бен тянется к тумбочке, и нащупав гладкую обёртку, снова устремляет взгляд к вольготно раскинувшейся на постели хрупкой фигурке, напоминающей сейчас разве что распахнутую на самой интересной странице, антикварную книгу. Даже в полумраке своей спальни он с лёгкостью может различить не только поблёскивающие между её ног остатки влаги, но и успевшие выступить на смуглой коже прозрачные капельки пота. Грудь девушки высоко и часто вздымается, а чашечки бюстгальтера всё ещё небрежно приспущены, когда прижав пальцы к спине Рей, мужчина помогает ей слегка приподняться, чтобы расстегнув застёжку, швырнуть лифчик куда-то в сторону. Правда заключается в том, что несмотря на то, он, хоть убей, не может припомнить, когда в последний раз в его постели оказывалась женщина, одно не подлежит ни малейшему сомнению — любой прошлый опыт бесспорно меркнет в сравнении с настоящим. Расправившись с презервативом, Бен уже было нависает над Рей, чувствуя, как прогибается под его весом матрас и предвкушая как вот-вот погрузится в неё, однако снова замирает, стоит ему заметить, что всё тело девушки сейчас напряжено до предела, а пальцы судорожно сжимают смятые простыни. Хмурясь, мужчина принимается всматриваться в её лицо, прежде чем распознать в заостренных чертах то ли мрачную сосредоточенность, то ли высшую степень дискомфорта. — Рей? — Просто… — прикусив полную нижнюю губу, девушка резко отводит глаза, устремляя растерянный взгляд к другому концу комнаты. — Я не… не знаю… Может, сразу после проникновения… наверное, мне понадобится немного времени, чтобы привыкнуть к тебе… Поэтому если я вдруг сострою странную гримасу или в какой-то момент случайно вскрикну от боли, не хочу, чтобы ты… Именно в этот момент, не дожидаясь, пока Рей закончит предложение, Бен, сердце которого сейчас, кажется, готово взорваться от нежности, принимает осознанное решение пойти наперекор любой логике, наплевав на неминуемые последствия и пожирающий изнутри, липкий страх. Даже прекрасно осознавая, что своими действиями просто-напросто роет себе яму, по сути только усугубляя собственное и без того шаткое положение, вопреки всем доводам разума мужчина сцеловывает остаток фразы с губ Рей, чтобы следом взяться прокладывать дорожку из поцелуев от её скул к самому уху, где её проклятые «клубничные» серьги без зазрения совести попрекают его своей чуть ли не детской чистотой. — Маленькая моя, — едва слышно шепчет Бен, так что слова практически растворяются в монотонном жужжании кондиционера. — Обещаю, больно не будет. Затаив дыхание, словно сейчас боится спугнуть заполнившую помещение чуткую тишину, Рей не сводит с него вопрошающего взгляда, когда почти что беззвучно выдыхает. — Да? Утвердительно кивнув в ответ, Бен ненадолго прикрывает глаза, чтобы устроившись между ног девушки, скользнуть рукой по внешней стороне её бедра, словно приглашая её открыться чуть шире. — Мы не станем форсировать события. Даю слово, что буду предельно осторожным. А если вдруг захочешь остановиться, просто дай мне знать, — выдержав небольшую паузу, мужчина оставляет ещё один лёгкий поцелуй на ключице Рей, прежде чем озорно ухмыльнуться в её кожу. — Главное, не молчи. Говори со мной… Мысли читать я пока ещё не научился. Мелодичный переливчатый смех девушки тут же наполняет комнату, эхом отдаваясь от стен спальни и окончательно стихая только тогда, когда задержав дыхание, Бен аккуратно бёдрами толкается вперёд. Несмотря на то, что за последние пару часов Рей успела кончить несколько раз, Бен не может не заметить, что мышцы её по-прежнему довольно враждебно реагируют на внезапное вторжение, машинально сокращаясь и оказывая ощутимое сопротивление при каждой попытке скользнуть чуть глубже. Коря себя за то, что ранее не подготовил её более основательно, пустив в ход два или три пальца вместо одного, мужчина слегка отстраняется, уже было намереваясь исправить собственные недочеты, но снова замирает на месте, когда в знак протеста Рей пальцами впивается в его спину, прежде чем открыто пригрозить срывающимся на шепот голосом. — Даже не вздумай. Кое-как поборов приятную чувственную дрожь, пробежавшую по его позвоночнику от отданного ей категоричным тоном шутливого приказа, Бен явственно ощущает, что, судя по всему, стремительно теряет способность ясно мыслить, поскольку он едва может вспомнить, когда вообще в последний раз занимался сексом, не говоря уже о том, чтобы при этом находиться с партнёром лицом к лицу. Если уж на то пошло, ему следовало бы срочно перевернуть Рей на живот, или — на худой конец — на бок, чтобы, не заморачиваясь, взять сзади мягкое податливое тело, которое он вожделел уже чёрт знает сколько времени. Что угодно, лишь не видеть расцветающее на её лице выражение, пока он погружается всё глубже и глубже, лишь бы не знать, как с каждым миллиметром всё больше приоткрывается рот девушки, как темнеют её широко распахнутые, кажется, видящие его насквозь глаза, в бездонном омуте которых он мог бы запросто утонуть. То, что происходит с ним слишком остро. Слишком… опасно. Бен мог бы исчезнуть, потеряться, раствориться в ней, даже не заметив, что по собственному желанию бесследно канул в лету. Даже теперь, до конца осознав всю весомость происшедшего и признавшись себе в том, что совершил страшную ошибку, позволив ситуации зайти слишком далеко, мужчина понятия не имеет, что будет делать, когда всё это закончится. Как заставить Рей желать повторения событий и как перестать круглосуточно хотеть её теперь, когда он точно знает, каково это — быть рядом, внутри. Даже сейчас, понимая, что наломал дров, Бен всё равно не может заставить себя отвести взгляд, продолжая утопать в золотистых зрачках, будучи почти что до упора погружённым в её горячее, влажное лоно. Последняя рациональная мысль ускользает из головы мужчины в тот момент, как он начинает двигаться, то чуть отстраняясь назад, то снова медленно подаваясь вперёд, всё больше открывая и заполняя её с каждым новым неспешным толчком. Не проходит и пары секунд, и тугие мышцы девушки расслабляются достаточно для того, чтобы крепко обхватывая его член каждый раз, когда Бен проскальзывает внутрь, снова и снова приветствовать его в своей теплой, влажной глубине, в очередной раз подтверждая, что она в прямом смысле слова создана для него… Судя по всему, сам того не осознавая, в какой-то момент он произносит вслух то, что ни за что на свете не посмел бы озвучить при иных обстоятельствах. Более того, кажется, слова одно за одним продолжают выпархивать изо рта мужчины точно стайки спугнутых, то и дело взмывающих в небо птиц. А всё потому, что чем дольше Бен прибывает в состоянии странной эйфории, тем более размытой становится грань между тем, что он думает, и тем, что говорит; уже один тот факт, что Рей после очередного толчка внезапно выпаливает: «Мне тоже с тобой нереально хорошо», свидетельствует о том, что, он, должно быть, успел открытым текстом признаться ей в вещах, которые вплоть до сегодняшнего дня с переменным успехом ухитрялся утаивать даже от самого себя. Чуть приподняв согнутую в колене ногу девушки, Бен удерживает её на уровне своей талии, тем самым слегка меняя угол проникновения и наблюдая за тем, как Рей тут же выгибается навстречу, буквально задыхаясь от удовольствия, когда в очередной раз он одним плавным движением погружается в её глубину. — Чёрт, — будто не веря происходящему, всхлипывает она, — Бен, я чувствую… я чувствую абсолютно всё… Каждый миллиметр… Обвив своей маленькой рукой шею мужчины, Рей мягко притягивает его к себе, словно призывая увеличить скорость и мощность толчков. — Тебе хорошо? Вот так? — инстинктивно соскользнувшая ниже рука Бена ещё больше сгибает ногу девушки, чтобы приподнять ту чуть выше, и Рей, испустив сдавленный стон удовольствия, словно утопающий за соломинку, спешит ухватиться за спинку кровати, когда он послушно следует её инструкциям. — Хочешь чуть быстрее? Да? — Да, — с облегчением выдыхает она, — да, Бен, хочу… хочу, хочу, хочу… — Ну же, родная! Скажи мне, чего ты хочешь, — стонет мужчина, продолжая ускорять темп, пока толчки его не принимают совершенно хаотичный, беспорядочный характер, а собственное бешенное сердцебиение не начинает молоточками отдаваться в ушах, — я выполню любое твое желание, любую прихоть… Сделаю абсолютно всё, чего только не пожелаешь… Черт, какая же ты сладкая и тёплая… Сможешь кончить ещё раз? На моём члене? Хочу знать, как это… когда ты кончаешь… Пока я внутри… Крепко зажмурившись, Рей чуть заметно мотает головой, прежде чем с явным сожалением в голосе пробормотать. — Не сейчас… Больше не смогу… мне просто… мне просто нравится чувствовать тебя… По большому счету её ответ не вызывает в Бене ни капли удивления — возможно, крошечную долю разочарования, но, опять же, учитывая нервное перенапряжение и относительное отсутствие опыта, неспособность или скорее неготовность Рей достичь очередной развязки непосредственно во время секса, кажется вполне даже закономерной. И да, возможно, он мог бы попытаться оспорить её решение, изменив угол проникновения и возобновив стимуляцию клитора, только вот любой, пусть даже незначительный напор с его стороны в данной конкретной ситуации кажется, как минимум, неуместным. — В следующий раз, — коротко соглашается он. Родившиеся где-то глубоко внутри, непослушные слова слетают с языка Бена прежде, чем тот успевает их проглотить, и замерев в середине толчка, мужчина задерживает дыхание, не только на чём стоит свет кляня себя за несдержанность, но и страшась возможной реакции девушки на его внезапное откровение… только… в тоне Рей не проскальзывает ни тени насмешки, ни ноток раздражения, когда обвив ногами его талию, та просто кивает в ответ — сдержанно и быстро. — В следующий раз, — как в лихорадке шепчет она. — Только не останавливайся… Двигайся… Ну же… Его бёдра инстинктивно отвечают на отчаянный призыв, и прижавшись ртом к мягкой коже её шеи, Бен, толком не отдавая себе отчёта, несколько раз мощно толкается внутрь тёплого, гостеприимного тела Рей. Ровный счётом, нет ничего удивительного в том, что ему требуется всего несколько мгновений, чтобы кончить, изливаясь в неё с протяжным, чуть ли не жалобным стоном, который тот безуспешно пытается заглушить, уткнувшись лицом в плечо девушки. Почти что нечаянный и непривычно яркий оргазм длится, кажется, целую вечность, учитывая, что каждое встречное движение её бедер тут же отзывается в нём новой волной острого удовольствия. Заключённый во влажное тепло член Бена продолжает пульсировать, беспрерывно посылая импульсы по всему телу, пока от сенсорной перегрузки у него не начинает идти кругом голова. Когда же спустя несколько минут или, возможно, часов мужчина наконец покидает тело девушки, ему буквально в последнюю минуту удается удержаться от того, чтобы обессиленно не рухнуть на кровать, успевая сместиться в сторону ровно настолько, чтобы упасть рядом с Рей, а не на неё. Мерное жужжание кондиционера, наполняющего комнату благодатной прохладой, перемешивается с собственным учащённым дыханием, и всё, на что сейчас по сути способен Бен, это, точно завороженный, вслушиваться в то, как жадно глотая воздух, также отчаянно пытается отдышаться рядом лежащая девушка. Окончательно потерявшись во времени, Бен не имеет ни малейшего представления, как долго в итоге они проводят в этом положении, когда в какой-то момент вспомнив, что ему следует избавиться от презерватива, заставляет себя завязать тот узлом у основания, чтобы вместе с оберткой бросить в располагающееся прямо у кровати мусорное ведро. Снова откинувшись на смятые простыни, он принимается буравить немигающим взглядом потолок, по-прежнему ощущая в лёгких приятное жжение, так что может показаться, будто бы он только что участвовал в долгом забеге, а не занимался сексом. В следующий раз. В следующий раз. В следующий раз. Пытаясь собраться с разбегающимися мыслями, мужчина уже было открывает рот, намереваясь исторгнуть из себя что-то хоть отдалённо внятное, чтобы убедиться в том, что это обещание ему не послышалось, однако слова застревают у Бена в горле в тот самый момент, как становится очевидным, что «ты правда не против трахнуться снова» прозвучит чересчур грубо даже при данных обстоятельствах. Правда, случай сформулировать мысль ему так и представляется, поскольку даже прежде чем он успевает подать голос, Рей уже принимает сидячее положение, чтобы перекинув ноги через край кровати, провести дрожащей рукой по своим взлохмаченным волосам. — Ну, э-э-э, — смущённо прикрыв простынёй обнажённую грудь, неуклюже произносит девушка, будто бы он в прямом смысле слова не находился внутри неё буквально десятью минутами ранее. — Отлично повеселились. Закравшиеся в голос мужчины во время секса хрипловатые нотки, по-прежнему не желают отступать, лишая тот привычной звучности. — Ага, — глухо отзывается Бен. — Повеселились. Только машинально повторив вслух предложенное ей определение, Бен до конца осознает, насколько неадекватным и, как минимум, невразумительным кажется оно на фоне того, что действительно произошло между ними всего пару секунд назад. Каким глупым и неправильным, учитывая, что случившееся представляет собой мистический, экзистенциальный опыт, по меньшей мере раз и навсегда изменивший его представления о сексуальном акте, как таковом. Используя простыню в качестве импровизированного платья, Рей поднимается с кровати, прежде чем босиком засеменить по направлению к двери его ванной комнаты — предположительно, чтобы быстро одевшись, в полном молчании покинуть квартиру, в точности как же, как поступало большинство женщин, которых он сюда когда-либо приводил, тем самым быстро и безболезненно решая потенциальную проблему ещё до того, как та грозила возникнуть на горизонте. Только вот, к собственному удивлению, Бен внезапно ловит себя на том, что сейчас не испытывает ни облегчения, ни благодарности. Вместо этого мужчине кажется… что она хорошенько дала ему под дых, на мгновение лишив способности дышать. Так и не найдя в себе сил пошевелиться, Бен остаётся лежать на кровати до тех пор, пока девушка не показывается из дверей ванной, кое-как заставляя себя подняться хотя бы уже только для того, чтобы подойдя к комоду, апатично натянуть боксеры и свежую футболку. Присев на край матраса, мужчина наблюдает за тем, как полностью одетая Рей наконец останавливается напротив, принимаясь завязывать бант на платье. — Ты случаем не в курсе, куда запропастился мой лифчик? — неожиданно высоким голосом уточняет она. — Как сквозь землю провалился… Всё обыскала, а найти не могу… Ой. Спасибо. Подступив на шаг ближе к кровати и поглядывая на Бена из-под густых опущенных ресниц, девушка предельно осторожно изымает островок кружевной ткани из его пальцев, в процессе всеми силами стараясь избегать физического контакта.  — Рей, ты… — обнаружив на её лице тень замешательства, мужчина снова замолкает, прежде чем смущённо прокашляться. — Ты так ничего и не съела, — поерзав на кровати, будто пытаясь устроиться удобнее, сбивчиво поясняет он. — Я могу… заказать нам еды. Если хочешь. Мелькнувшая на её лице печальная улыбка исчезает до того, как он успевает проанализировать возможное значение этого мимолетного жеста, потому как Рей тут же отрицательно мотает головой. — Ни к чему это, — не сводя с неё глаз, Бен продолжает ломать голову в отчаянной попытке сообразить, что, чёрт возьми, он ещё может сказать, чтобы исправить ситуацию, окончательно теряя почву под ногами, когда девушка деликатно добавляет,. — Я… мне всё равно пора домой. — Понятно… хорошо. Так… наверное, лучше, — сглотнув засевший в горле комок, мужчина твёрдо кивает, словно тем самым стараясь убедить себя в том, что это действительно самый что не на есть разумный шаг. Что именно такой исход и является наиболее логичным концом всей этой порядком затянувшейся и заведомо бесперспективной истории. Что своим однозначным поведением она всего лишь делает ему одолжение. Ведь последнее, чего бы ему сейчас хотелось, это чтобы Рей осталась на ночь. Он… он однозначно не нуждается в том, чтобы она задержалась хотя бы ещё на минуту. — Ну, ладно. Тогда, я пойду? Блуждающая сейчас на лице Рей рассеянная улыбка выглядит слишком уж непринуждённой, слишком лучезарной, будто они просто устроили сеанс чаепития, а не занимались сексом. Но, если посудить строго, это вполне естественная реакция, уговаривает себя Бен. В этом нет ничего страшного, принимая во внимание, что именно этого он и хотел. Все ведь складывается по намеченному им же самим плану, а, значит, у разверзнувшейся где-то в центре его грудной клетке дыры нет никакого убедительного обоснования… — Прощаться не стану. Мы ведь рано или поздно где-нибудь да пересечёмся, верно? — видимо, напоследок бросает она, в ожидании ответа выдавливая из себя ещё одну натянутую улыбку. — Ага, — выдыхает он, прежде чем тяжело сглотнув, мотнуть головой в сторону двери. — Где дверь ты знаешь, и если вдруг… решишь… просто напиши мне и всё такое. Господи. И всё такое?! Да что, черт побери, за хрень с ним творится?! Рей же, как ни странно, кажется, не усматривает в его поведении ничего сверхъестественного, учитывая, что задорно кивнув в ответ и сложив пальцы пистолетом, она шутливо направляет имитированное оружие в его сторону. — Ну, бывай, Соло. Счастливо! Не поминай лихом. По всей видимости, голос возвращается к Бену слишком поздно, поскольку девушка уже покидает комнату к тому моменту, как он наконец собирается достаточно для того, чтобы бросить ей вдогонку. — Да… До встречи. Сидя на кровати, мужчина прислушивается к характерному звуку открывающейся, а следом потихоньку захлопывающейся входной двери, заставляя себя сконцентрироваться на хорошо различимом в воцарившейся тишине тихом жужжании потолочного вентилятора. Цифровые часы на журнальном столике равнодушно оповещают о том, что время только близится к семи вечера, поэтому неохотно поднявшись с матраса, Бен тащится на кухню, намереваясь разогреть в микроволновке ужин. Хотя, к черту микроволновку! Как ни крути, а единственная альтернативная опция, заключающаяся в доставке еды на дом, кажется сейчас куда более привлекательной. Меланхолично набрав номер располагающегося прямо за углом тайского ресторанчика и оформив первый пришедший в голову заказ, он выходит из спальни, чтобы направиться прямиком к своему дивану, краем глаза подмечая, что притаившийся на окне папоротник провожает его откровенно осуждающим взглядом. Всё ещё пребывая в состоянии глубокой прострации, по пути к месту назначения мужчина почему-то не может не задержаться у столешницы, безотчётно заостряя внимание именно на том месте, где менее часа назад сидела Рей. Вроде бы, каждая деталь в его доме выглядит в точности так же, как и прежде — мраморная разделочная доска, острый нож, с лезвия которого неспешно стекает фруктовый сок, мирно покоящиеся на столе, так и нетронутые половинки драконьего фрукта — только вот Бен никак не может отделаться от странного чувства, что окружающая его привычная обстановка сейчас больше напоминает то ли тщательно продуманные сценические декорации, то ли смоделированную на 3D-принтере для написания натюрморта композицию: будто каждый неодушевлённый предмет буквально застыл во времени в предвкушении того дня, когда в него наконец вдохнут жизнь. Потянувшись к отведённому под кухонную утварь ящику, мужчина достаёт из него чистую ложку, чтобы безучастно расправившись с одной из половинок питахайи, бросить вторую в холодильник, приберегая ту до лучших времён. Словно в поисках чего-то конкретного, Бен рассеянно озирается по сторонам до тех пор, пока в какой-то момент уронив взгляд на пол, случайно не замечает едва различимую, по-прежнему обрамляющую его запястье резинку для волос.