Последняя надежда

Домик Гвеновефы Чайник был настолько старым, что казался нежилым. А ещё над дверью в него не висел старый башмак, что тоже указывало на особое положение хозяйки: мало кто в Гевальтиге решался так открыто противостоять главенствующей секте. Внутри дома было чистенько, пахло травами, а на шатком столике у стены стоял горшок с непонятным варевом. Ведьма бодро раскладывала собранные в лесу травы по полкам, пока уморившийся Бернхард сонно клевал носом, сидя на скамье у двери. В конце концов он и вовсе, плюнув на всё, улёгся прямо на ту же скамью и уснул под деловитое шебуршание хозяйки. Молодой король проснулся от голоса старухи: – Вставай, болезный, чабрец говорит, что надо вставать, – почти ласково проскрипела она над ухом. Взлохмаченный Бернхард подскочил, больно ударившись головой об низкий потолок. – Ты чего так кричишь? – недовольно откликнулся он, потирая макушку. – Ай-яй-яй, – Гвеновефа укоризненно покачала головой, – что за неуважение к старшим! А если заколдую? Угроза произвела эффект. Юноша испуганно дёрнулся, снова ударяясь об потолок. – Из-звините... Чёрт, как больно! – сквозь зубы прошипел король. – Вот так бы сразу, – довольно улыбнулась ведьма. – Есть хочешь? Бернхард робко кивнул и вслед за хозяйкой подошёл к столу. Непонятное варево из горшка уже переместилось в две глиняных плошки со сколами по краям. Юноша принюхался. Странное месиво пахло отвратительно, вызывая тошноту. – Что это за гадость?! – поморщился король. – Да какая же гадость, милок! Лучшая фасоль, домашняя, – обиделась старуха. – А где мясо? – Какое мясо, болезный? Ты с дубу рухнул? Мясо у нас одни только аристократы кушают, – ведьма подмигнула. – А ведь я сразу поняла, что ты непростой человек. Бернхард покраснел. Эта женщина была добра к нему, но что будет, если она узнает о том, кто он на самом деле? Впрочем, теперь юноша и сам не знал, кто же он. Король, выкинутый с собственного трона. Мальчишка, потерявший семью. Дворянин, вынужденный есть варёную фасоль в компании деревенской ведьмы. Он был всем сразу, и вместе с тем он не был ничем. Что он умел? Чему его учили? – Не волнуйся, милок, ты ещё всё поймёшь, – понимающе похлопала его по плечу Гвеновефа. – Но как... – Бернхард в замешательстве потёр виски. – Чаинки никогда не врут, – лукаво усмехнулась старуха и достала откуда-то из-за спины чашку с остатками какой-то вонючей травы. – Лучше меня чистотел никто не собирает! Да ты кушай, кушай, а то через пару минут придёт твой попутчик. – Какой ещё попутчик? – с набитым спросил король, поглощающий оказавшуюся неожиданно вкусной фасоль. – Да как это какой? Ты с ним в Энорм поедешь, – спокойно ответила ведьма, полоща чашку из-под чистотела. – А вот и он! В дверь постучали. Гвеновефа, охая, отправилась открывать, а Бернхард наспех проглотил ещё пару ложек варева и вытер лицо рукавом. В услужливо открытую хозяйкой дверь вошёл толстый старик, одетый в грязный жёлтый балахон. На голове у него блестела, как металл в подвалах Экельхафта, лысина, а в ушах висели огромные серьги в форме маленьких мешочков, оттягивая мочки вниз. – О юноша! – экзальтированно вскричал вошедший. – Знаешь ли ты четыре главных закона Дхарвина? (прим.: Дхарвин – знаменитый проповедник, рождённый в семье мелкого торговца, не знавший в молодости никаких невзгод. Однако в возрасте двадцати пяти лет он покинул родной дом и отправился странствовать, пытаясь быть не столь страшно далёким от народа. Устав ходить, он сел под дерево, и просидел там сорок лет, в итоге постигнув тайны мироздания. Но стоило ему их постичь, как в дерево ударила молния, и великий Дхарвин упал замертво, оставив лишь четыре предложения, ставших четырьмя законами Дхарвина.) Юноша ошеломлённо помотал головой. – Чему учат молодое поколение! – театрально вздохнул старик. – Как ты думаешь, откуда взялся человек? Бернхард хотел сказать, что все люди вышли из кожи Башмака, но потом вспомнил, что не верит в Башмака, и ответил, замявшись: – Я, эм, не знаю? – Об этом первый закон Дхарвина. Слушай и запоминай! – гость грузно сел на скамью у двери, ту самую, где ещё совсем недавно спал король. – Итак, первый закон Дхарвина гласит: «Все люди произошли от свиней. Здоровая конкуренция и бисер, найденный в грязи, сделали их людьми». Повтори. (прим.: согласно толкованиям последователей Дхарвина, свиньи, взяв бисер в качестве единой денежной единицы, создали рыночную экономику, что стремительно развило их умственные способности. Благодаря этому они осознали необходимость изменения собственного тела.) – Э-э... Люди произошли от свиней... Конкур... Конкурен... Чёрт, какое слово сложное! – Бернхард раздражённо взмахнул рукой. – Не чертыхайся, болезный! – погрозила пальцем бдительная Гвеновефа. – А то заколдую. – А что ты знаешь о бесконечном цикле жизни? – продолжал старик. – Я думал, жизнь одна? – неуверенно вздохнул юноша. – Я тоже так думаю, если по секрету, – оживлённо прошептал гость и тут же громко добавил, – второй закон Дхарвина гласит: «Жизнь – страдание, а страдание бесконечно, так как нет способа его обойти. Значит, жизнь тоже бесконечна, но так как смерть всё-таки есть, жизнь не бесконечна, однако жизней – бесконечное количество». (прим.: изначально закон заканчивался на фразе «жизнь бесконечна», но его пришлось немного дополнить ввиду смерти Дхарвина.) – Петер, хватит тут чепуху молоть, – беззлобно засмеялась Гвеновефа, – ты едешь в Энорм? – Гвефа, это не чепуха, это законы Дхарвина! – несколько обиженно отозвался Петер. Серьги в его ушах качнулись. – А пожрать у тебя ничего нет? – На, вот фасоль есть. Так ты едешь в Энорм или нет? – Сестрёнка, фасоль у тебя отменная... Ну да, еду я в Энорм, тебе что-то надо? – Захвати этого молодчика, а? Ему тоже позарез туда нужно, – ведьма движением руки показала на Бернхарда. – Да вообще не проблема, для тебя всё что угодно, – проглотив очередную порцию фасоли, отозвался брат хозяйки. – Только я ж не просто так еду, так что пусть он тоже наденет этот глупый дхарвинский мешок. У меня их завались, я дам. Как оказалось, Петер Чайник, хронически безработный младший брат Гвеновефы, наконец нашёл работу: проповедник последователей Дхарвина. Ему дали упрямую ослицу, частенько застревающую поперёк дороги, раздолбанную телегу, запас продовольствия, два мешочка денег и с десяток жёлтых балахонов, которые предназначались свежезавербованным ученикам Дхарвина. Бернхарду была предложена роль такого ученика, и он с энтузиазмом согласился. Через час новоиспечённый последователь Дхарвина, одетый в огромный жёлтый балахон, уже сидел рядом со своим учителем, безуспешно подгоняя упрямо застывшую ослицу и слушая суетливые напутствия деревенской ведьмы, протягивающей какие-то кульки с едой, неизбежные бутыли с чаем и связки сухих трав. – Петер, ты там за ним проследи! Он не нашего полёта птица, уж позаботься о мальчике! – озабоченно тараторила хозяйка домика у границы. – И сам поберегись, я слышала, в этом Энорме народ странный, а ты у меня такой впечатлительный! Не забыл тёплые носки? Ой, давай-ка я тебе чаю из куриной слепоты дам, он лекарственный... В конце концов телега тронулась с места, неторопливо двигаясь к границе, отмеченной полосой колеи. Петер напыщенным менторским тоном произнёс, указывая на скромную линию границы: – А это, ученик мой, тонкая линия между свободой и несвободой. Там, – он махнул рукой за спину, – чистая несвобода. Там, – он махнул рукой вперёд, – чистая свобода. Однако лишь мудрое сочетание этих противоположностей, как говорил Дхарвин, способно дать нам гармонию с миром. Ну чё, похож я на серьёзного дхарвинистского учителя? – Не то чтобы я много их встречал... Но, думаю, да, – кивнул Бернхард. – Значит так. Давай договоримся: ты называешь меня учителем, ладно? Чтобы мой авторитет поднимался. Идёт? – Конечно, учитель, – улыбнулся молодой король. Телега медленно переехала колею. В Энорм въехали два человека в жёлтых балахонах и одна ослица.