***
-Ну откройте же кто-нибудь дверь! – окрик матери с кухни заставил Магнуса отвлечься от мыслей, в которые он был погружён. Парень проплёлся в прихожую и впустил в дом своего дядю с женой. -Ух, ну и дождина на улице! – ёжась, заявил Мадс. – Привет, племянник! Ну-ка, принимай ценный груз! Сияя улыбкой, мужчина передал Магнусу тяжёлую форму с лазаньей, после чего принялся снимать со своей жены промокшее пальто. -Мадс! – воскликнула выбежавшая с кухни Катарина. – Ханна! Рада, что вы смогли отвлечься от своих жутко важных дел в госпитале и вырваться к нам! Магнус, да не стой столбом, неси это в столовую! Магнус молча повиновался. В последнее время он молчал всё больше и больше, и даже Марта начала переживать за душевное состояние брата – а ведь ей и самой было нелегко. Магнус не мог объяснить причин своего поведения – эта меланхоличная апатия накрывала его волна за волной. Ему казалось, что жизнь течёт мимо него бурным потоком, а сам он зацепился за корягу и никак не может освободиться. Всё казалось неправильным, не таким, как должно было быть. И с каждым днём неправильность происходящего усиливалась, а Магнус не имел ни малейшего понятия, что именно идёт не так, и что ему предпринять, чтобы всё исправить. Он помнил, когда всё пошло наперекосяк – в тот жаркий июльский день, в годовщину свадьбы родителей. С утра он, Марта, Бартош и Эрик отправились на озеро. День обещал быть потрясающим, и надо же ему было так опростоволоситься, приняв плавающую в воде корягу за труп! Друзья засмеяли его, но не это было плохо – да как будто бы все их отношения не состояли из постоянного подтрунивания друг над другом. Нет, плохо было другое. Конечно, Магнус испытал облегчение, когда понял, что ветвистая коряга с приставшей к ней тиной вовсе не является утопленником. Но в то же время он испытал по этому поводу странное разочарование – словно бы ему было важно обнаружить в воде неподвижного человека, а не бревно. И именно с тех пор всё начало казаться ему неправильным. Каждый жест, каждый вдох – всё словно бы отклонялось от сценария, по которому должно было развиваться. Обеспокоенная сестра спрашивала его на днях, что происходит, а он не смог ей ничего объяснить внятно. Лишь в очередной раз зачем-то полез на сайт школы и принялся пересматривать фотографии за последний год. Что он хотел увидеть на них, среди опостылевших ему лиц одноклассников? Магнус не знал. -Ну же, где наша драгоценная пропажа? – дядя всегда был громким, но сегодня ураган оптимизма имени Мадса Нильсена был особенно в ударе. Миккель медленно спустился по лестнице, чтобы угодить в очередные объятия – в чьих руках он сегодня только не побывал. Его радовали знакомые лица, и он был счастлив вновь оказаться дома, но в тускнеющих снах, которыми он бредил, пока блуждал по пещерам, крылось что-то очень важное. Миккелю казалось, что ему нужно было о чём-то не забыть, он был уверен, что не выполнил какой-то серьёзный уговор. Но всё расплывалось, скрывалось за завесой тумана, и мальчик был крайне раздосадован этим. Он знал, что дьявол в мелочах, и понимал, что успех фокуса зависит во многом от внимательности иллюзиониста к деталям. Сейчас же из его головоломки потерялся целый элемент, без которого картинка не могла быть цельной. И это было неправильно. Пока Мадс тискал племянника, Ханна случайно встретилась взглядом с мальчиком. Миккель отметил, как осунулась его тётя – ничуть не меньше родителей, истрёпанных почти неделей безуспешных поисков. И, хоть Миккель и не понимал причин её усталости, его накрыло лёгким дежавю – было ощущение, что он уже встречал эти грустный и чуть потерянный взгляд. Ханна отвернулась и поспешила на помощь Катарине, пытавшейся унести за один раз слишком много блюд. Ощущение дежавю тут же покинуло Миккеля. В дверь снова затрезвонили – прибыли бабушка и дед. Вся семья собралась вместе, чтобы отпраздновать счастливое возвращение Миккеля домой. Марта уже и забыла, когда в последний раз дома было так тепло и светло: последние дни, растянувшиеся в вечность, были полны лишь серости и мрака. Отрешённая от всего мама, изводящий себя безрезультатными поисками отец, ещё более потерянный Магнус – Марте казалось, что и она сама потерялась, заблудилась в этом лабиринте отчаяния. Вчерашний вечер всё исправил… наверное. Сначала, в суете, образовавшейся вокруг вернувшегося брата, Марта действительно подумала, что всё вновь стало хорошо, что жизнь наладилась. Но потом пришла ночь, а вместе с ней странные сны о чём-то утраченном. Проснувшись в слезах, Марта не смогла восстановить в памяти ни единой картинки из своих сновидений, но чувство отчаяния и потери так сильно накрыло её, что девушка ещё долго сдавленно рыдала в подушку, сжавшись в комочек. Днём это странное ощущение притупилось, отступив под натиском полупраздничной суматохи. Миккель дома, пусть и не совсем невредимый, и решительно не способный вспомнить ничего, что пережил – разве этого могло быть мало для счастья? Как оказалось, да, этого Марте было мало. Она наконец-то поняла, какие эмоции переживал Магнус: недавно во внезапном приступе откровенности он попытался объяснить ей всё, что его глодало. Рассказ был сбивчивым и непонятным, Марта путалась во всех этих его «не так», «не здесь», «не сейчас», мешающихся с «как-нибудь», «где-нибудь», «когда-нибудь». Но сейчас она переживала то же самое, неясная тревога сжимала сердце стальным обручем. Почему-то хотелось сказать «я всё исправлю», хотя и не было ясно, что именно надо исправлять. Но по каким-то совершенно непонятным причинам все тревожные мысли так или иначе переносились к незнакомцу, вернувшему им брата. Марта ощущала, что лабиринт, в котором заблудилась и она, и её старший брат, ведёт к нему – загадочному Йонасу Канвальду. Она надеялась, что у неё будет время разгадать загадку этого лабиринта. Нужно будет лишь запастись мотком нитей покрепче…Было?
1 июля 2020 г. в 16:33
-Я должен извиниться перед вами за своё вчерашнее поведение, - сказал Йонас, когда с формальностями было улажено, а они с Инез благополучно добрались до её дома и сидели на кухне. – Я был не в себе, и вовсе не хотел вас пугать.
-Ты и не испугал меня. Почти, - покачала головой Инез. – Но есть одна вещь, которая действительно меня беспокоит, племянник. Ульрих тоже спрашивал меня, как ты вошёл в мой дом вчера. Тогда я солгала, что, по всей видимости, забыла запереть дверь на ночь. Однако в реальности я отчётливо помню, как закрывала замок на два оборота. Как же ты вошёл?
-Я… э… у меня были ключи, - Йонас, замявшись, достал из кармана куртки ключи, которыми по привычке открыл вчера дверь чужого ему дома.
-И где же ты их взял? – поинтересовалась Инез, скрестив руки на груди. Йонас ощущал себя под прицелом. Что-то сильно настораживало его в поведении его «тёти», которую он знал, как свою бабушку.
-Они… они просто были у меня? Я не помню, откуда. Вы говорите, что я ваш племянник, так, быть может, вы сами мне их и дали?
Лицо Инез сделалось серьёзным.
-Всё дело в том, мальчик, что у меня нет и не было племянников. И брата у меня тоже никогда не было. Я была одна всю свою жизнь, и лишь однажды у меня был шанс обрести свою собственную семью. Но и этот шанс у меня отняли.
Йонас напрягся. Всё это походило на завязку какого-то триллера. Сейчас его свяжут и начнут пытать? Тем временем Инез прошлась до шкафа и взяла в руки старую картонную коробку. Вернувшись за стол, она достала из неё аккуратно свёрнутый хэллоуинский костюм скелета и протянула его Йонасу:
-В восемьдесят шестом году, когда я ещё работала в больнице, к нам попал странный мальчик. Он ничего не рассказывал о своём прошлом, и вообще, очень много молчал. На нём был этот забавный костюм - я забрала его позже. Никто не опознавал этого мальчика, и никто не искал его. Но я очень сильно к нему привязалась – он доверял мне, лишь одной мне. Я думала, что если его так никто и не заберёт, я смогу усыновить его. Я так мечтала о том, что стану ему матерью!
Инез тяжело вздохнула, а Йонас ощутил подступающую панику. Он считал, что это мир, в котором Миккель не попадал в прошлое, потому что не существовало прохода, ведущего туда. Он думал, что исходная точка всего, начало всей цепочки кроется именно в этом событии – в том, что Миккель застрял в прошлом и позднее стал Михаэлем, отцом Йонаса. Но если Йонас вернул его из прошлого и пресёк эту цепь, разве не должен он был сейчас оказаться в реальности, где никто и никогда не видел в прошлом мальчика в костюме скелета? Всё становилось страннее и страннее. Инез тем временем продолжала:
-Моим мечтам не суждено было сбыться – мальчика похитили. Ровно тридцать три года и один день назад, я помню это так же отчётливо, как сейчас. Миккель – так его звали – сидел на улице. Я принесла ему желе и немного посидела рядом. Потом мне пришлось отлучиться на пару минут – меня позвал заведующий отделением. Когда я вернулась, Миккеля уже не было. Мы вызвали полицию, они опросили всех возможных свидетелей. Одна из медсестёр вспомнила, что в тот день в больницу приходил странный паренёк, и спрашивал непосредственно меня. С её слов был составлен портрет.
Йонас сглотнул, поражаясь памяти этой женщины. Для него всё произошло лишь вчера, для неё же прошли годы. Как можно помнить всё так хорошо?
-Я лишь в одном не солгала сегодня шефу полиции. Когда я сказала, что я узнала тебя, я была честна. Ведь тогда, тридцать три года назад, как бы странно это ни было, в госпитале меня искал именно ты, верно? – последние слова Инез прозвучали подобно выстрелу. Йонас откинулся на спинку стула и нервно моргнул. Он снова был в тупике. Как ему всё объяснить так, чтобы не сойти за сумасшедшего?
Впрочем… Если она допускала его перемещение во времени (либо его поразительную способность совершенно не стареть), то стоял большой вопрос, кому из них легче сойти за сумасшедшего. Набравшись смелости, Йонас решил рассказать всё, как есть – возможно, лишь так он мог обрести в этом чужом мире хотя бы одного сторонника.
-Ты сохранила костюм. И узнала меня, хотя вживую не видела, у тебя был лишь портрет, составленный со словесного описания. Ты наблюдательнее, чем остальные. Возможно, в таком случае, ты успела уже заметить Миккеля Нильсена, сына Ульриха? Кстати, почему он шеф полиции? Куда пропала Шарлотта Допплер?
-Шарлотта Допплер? – переспросила Инез, удивлённая переменой в поведении парня. – Кто это? У нас, насколько мне известно, есть только один Допплер – полубезумный старик Хельге. Он помещён в дом престарелых, и, если не ошибаюсь, детей у него не было.
-У тебя тоже нет ни детей, ни племянников, - возразил Йонас. – Но гляди-ка, вот он я.
-И это вызывает у меня массу вопросов. Кто ты такой на самом деле? Почему у тебя моя фамилия? Как ты смог оказаться и в прошлом, и в настоящем одновременно? Зачем тебе понадобилось забирать у меня моего Миккеля? – голос Инез предательски дрогнул, и она обхватила руками кружку с чаем.
-Прежде чем я расскажу всё, что смогу, чтобы ответить на твои вопросы, ответь, всё-таки, и на мой, - Йонас сглотнул комок в горле. – Миккель Нильсен. Он тебе никого не напоминает?
Инез медленно прикрыла глаза и судорожно вздохнула.
-Но как? И почему? И это всё ещё не объясняет, кто ты такой!
-Я не совсем отсюда, - проговорил Йонас. – Точнее, я думал, что не совсем отсюда, но теперь начинаю в этом сомневаться. Это сложно объяснить, да и понять тоже нелегко. Я… вроде бы как я действительно твой внук. Не племянник, как ты объяснила Ульриху, а внук. Моего отца действительно звали Михаэль Канвальд, и ты приходилась ему не сестрой, а приёмной матерью. В далёком тысяча девятьсот восемьдесят шестом ты усыновила «мальчика из будущего», которого никто не забирал из больницы. Мальчик вырос, женился на, - Йонас запнулся, боясь, что имя матери тоже останется неузнанным, - Ханне Крюгер, и у них родился я.
Инез молча смотрела на Йонаса и узнавала в нём знакомые черты – действительно, мальчик был похож на того, кого она так хотела сделать своим сыном. Йонас тем временем продолжал, боясь сбиться с мысли.
-Летом этого года Михаэль по никому неизвестным причинам покончил с собой. Мне он оставил прощальное письмо, которое я нашёл лишь позавчера, в посылке, отправленной мне неизвестным отправителем. В письме он нежно прощался со мной, и, хоть и не раскрывал причин своего самоубийства, но чётко описывал те фрагменты своей биографии, которых никому до этого не раскрывал. То, что я прочёл в том письме, дало мне понять, куда пропал младший брат моих друзей. Среди прочего, в посылке я нашёл карту пещеры, фонарь и вот это устройство.
Йонас выложил из рюкзака все эти вещи. Инез смотрела на них с недоумением.
-Следуя указаниям на карте, я смог найти в пещере потайной проход, который вывел меня в прошлое. Я не мог поверить в это, но всё было именно так, я достаточно быстро убедился в реальности происходящего. Я нашёл Миккеля, и мы вместе вернулись домой. Я думал, что его возвращение из прошлого приведёт к тому, что он не женится на моей матери, а я никогда не рожусь. Я думал, что как только Миккель окажется дома, я исчезну. Но почему-то получилось так, что я сам всё ещё есть, стёрты лишь воспоминания обо мне в памяти всех, кого я когда-либо знал. Сначала я решил, что попал в параллельный мир – мир, в котором Миккель никогда не попадал в прошлое, а я никогда не существовал. Но ты и твои воспоминания, этот костюм, который ты хранишь уже больше тридцати лет – всё это ставит под сомнение мою теорию. Получается, это всё тот же мир, в котором все эти события всё-таки произошли. И теперь мне совсем непонятно, почему в этом мире до сих пор есть я.
В комнате повисло тяжёлое молчание. Йонас давно не говорил таких длинных речей – он всегда предпочитал слушать, обдумывать, и излагать свои мысли короткими, но существенными фразами. Сейчас же ему пришлось говорить много и пространно – имея перед собой лишь факты и собственное их толкование. Возможно, ему стоило настойчивее расспрашивать незнакомца, который тоже знал про путешествия во времени. Быть может, с информацией, которую ему удалось бы узнать от него, Йонасу сейчас проще было бы объяснять случившееся.
Инез комкала в руках костюм Миккеля и обдумывала услышанное. Путешествия во времени? Возможно ли это? Она, как отметил Йонас, была весьма наблюдательной, и не могла не отметить поразительного сходства Миккеля Нильсена и того Миккеля, который покорил её сердце тридцать три года назад. Она была уверена и в том, что сидящий перед ней мальчик – именно тот, кто разыскивал её в госпитале в день исчезновения Миккеля. В коробке, кроме детского костюма, лежала и копия портрета, нарисованного полицейским художником. Инез достала слега пожелтевшую от времени бумагу и внимательно сравнила изображение с действительностью. Совпадение было слишком явным. Йонас посмотрел на предложенный ему портрет и тяжело сглотнул.
-Может быть, ты забрал Миккеля из прошлого не навсегда? – с ноткой надежды в голосе спросила, наконец, Инез. – Возможно, в ближайшем будущем должно случиться что-то значимое, что вынудит тебя вновь вернуть его в прошлое? Проход ведь в сети пещер, что за городом? Может быть, он существует неспроста? Может, нужно изменить реальность ещё раз?
Йонас задрожал от возмущения:
-Даже если бы проход всё ещё существовал – а это не так, я провёл ночь в его поисках – неужели ты хотела бы такого развития событий? После всего, что я рассказал о жизни Миккеля? Ты хотела бы отправить маленького мальчика в прошлое, оторвав его от любящей его семьи? Сделать несчастными сразу так много человек? И, напомню, та версия Миккеля, которая стала твоим сыном, в итоге покончила с собой! Такой судьбы ты хочешь ребёнку, к которому привязалась?!
-Я лишь хочу быть счастливой, - грустно ответила Инез. – Мне не довелось обзавестись собственной семьёй, а ведь это было всё, чего я когда-либо хотела! Так мало – лишь кто-то, о ком я могла бы заботиться, и кто любил бы меня.
-Завела бы собаку! – фыркнул Йонас. Инез вздрогнула, а глаза её наполнились слезами. Йонас, осознав резкость своих слов, тут же смягчился: - Дети редко понимают своих родителей до конца, но сейчас, оглядываясь на всё своё исчезнувшее прошлое, я понимаю, что мой отец не был по-настоящему счастлив в той жизни, которая ему досталась взамен похищенной. Возможно, у него бывали светлые дни, радостные моменты. Я смею надеяться, что он действительно любил мою маму, и что он действительно любил меня – даже когда в какой-то момент понял, кто я такой. Но, в целом, он был очень несчастным человеком. У него часто было скверное настроение, он лечился от депрессии. Я помню, что когда-то он почти полгода пролежал в психиатрической клинике. И, в конце концов, он… он покончил с собой.
Йонас замолчал и смахнул непрошеные слёзы. Он до сих пор не мог смириться с произошедшим – даже сейчас, когда, казалось бы, предпринял всё возможное, чтобы этого не случилось.
-Ты думаешь, что в той жизни, которую ты ему подарил, он будет счастливее? – спросила Инез.
-Я надеюсь на это, - кивнул Йонас. – Ему не надо теперь привыкать к миру, в котором ещё не изобретена куча удобных для него вещей. Ему не придётся отрицать своё прошлое, не придётся сомневаться в своей нормальности. Ему не надо будет видеть, как растут его родители, и он никогда не столкнётся с собой-ребёнком. Мне кажется, теперь у него куда больше шансов прожить долгую и счастливую жизнь.
-А что же до тебя? – поинтересовалась женщина. Йонас тяжело вздохнул.
-Я не исчез, и не вижу предпосылок тому, что могу исчезнуть в близком или отдалённом будущем. Это значит, что мне придётся как-то приспосабливаться к новому миру, в который я теперь попал.
-То есть делать то же самое, что делал бы твой отец, если бы остался в прошлом? – Инез вопросительно приподняла бровь. Йонас невесело усмехнулся:
-Ну да, получается, что так. Может быть, это будет не так уж и плохо?
-Что ж, тогда, возможно, я смогу тебе помочь? – предположила женщина. – Видимо, моё предназначение так или иначе связано с тем, чтобы помогать заблудшим путешественникам во времени?
Йонас улыбнулся чуть веселее:
-Возможно, мы можем помочь друг другу – обо мне всё ещё нужно немножечко заботиться, а я всё ещё люблю тебя, бабушка.
-Не для того я Ульриху расписывала историю своего несчастного брата, чтобы стать бабушкой! – фыркнула Инез. – Придётся тебе называть меня тётей.
-Думаю, к этому я смогу привыкнуть, - кивнул Йонас. Он всё ещё не понимал, что происходит, и почему оно происходит именно так, но происходящее переставало быть удручающе безысходным. Жизнь налаживалась – не так, как хотелось бы, но всё же налаживалась. Это давало надежду, что дальше будет лучше. По крайней мере, теперь Йонас мог на это рассчитывать.