***
Йонас, умытый, накормленный и прошедший все медицинские тесты, сжался в комочек на неудобной госпитальной койке. Это было не совсем то, чего ему так хотелось, однако была кровать, было и одеяло, под которым можно было спрятаться, воображая себя совсем маленьким. Он сбивчиво отвечал на вопросы врачей и сотрудников социальной службы, делал вид, что пытается вспомнить хоть что-то о своём прошлом, но всё, что он сумел выдать им, не боясь показаться неубедительным — это информация о старой пищевой аллергии на рыбу, которую ему диагностировали когда-то в далёком (и существовавшем ли теперь?) детстве. Йонас ожидал, что всё происходящее вокруг будет казаться ему нереальным. Однако, к его удивлению, резкость углов, больничные запахи, жёсткость кровати — всё это совершенно не вызывало сомнений в своей настоящести. Куда более неправдоподобным казалось Йонасу его прошлое. Даже события вчерашнего дня подёрнулись дымкой сна — всё ли было именно так, как он помнил? Был ли он в прошлом? Спорил ли он с загадочным незнакомцем, которому его отец когда-то спас жизнь (спасёт ли теперь?)? Разговаривал ли он с матерью, проснувшейся от тревожного сна? Целовал ли Марту в школьной гримёрке? Был ли знаком с Мартой вообще? Что из всего, что помнил Йонас, было реально, а что — нет? Мысли сплелись в такой противоречивый клубок, что Йонас не видел ни малейшей зацепки, которая позволила бы ему разобраться в происходящем. Ему начинало казаться, что все его воспоминания — горячечный бред, нездоровый сон. Он видел подобное ещё месяц назад, когда находился на лечении в психиатрической клинике. Это были такие сны, в которых всё казалось настоящим и логичным. Эти сны не растворялись сразу после пробуждения, и ещё какое-то время терзали его, заставляя сомневаться в реальности окружающего мира. Может быть, сейчас он тоже лишь пробуждается от ещё одного такого же сна? Он пошевелился, устраиваясь удобнее, и из-за воротника больничной рубашки выскользнул медальон со Святым Христофором. Ранее, переодеваясь, Йонас не обратил на него внимания, но теперь эта маленькая подвеска показалась ему невероятно значимой. В голове резко прояснилось, и перед глазами чётко всплыл тот счастливый и беззаботный летний день, возня на озере и разговор с Мартой. В животе закопошились бабочки — как он только мог забыть об этом всём? Тот день, то ощущение нарастающей влюблённости, плавно перерастающей в любовь? Тот вечер, когда он впервые целовал Марту, и всё, что они вместе испытывали позднее — как всё это могло быть нереальным? Правда, это делало реальной и ту боль, что он испытал в тот же вечер позднее — Йонас содрогнулся, вспоминая безжизненное тело отца, обнаруженное им дома в вечер, который он изначально предполагал счастливейшим вечером своей жизни. Это было больно и неправильно, это белело ещё свежим шрамом на его сердце. И это было по-настоящему. Теперь Йонас ни секунды не сомневался в том, что все события, которые сейчас занимают его память — реальны. Привидеться могло многое, и многое могло быть сном, но не это. Не тот бесконечный день, начавшийся с солнца и улыбок, а закончившийся слезами и горем. Ясно осознавая этот факт, Йонас неожиданно для себя ощутил облегчение — у него было прошлое. Он существовал, и, как следствие, существует. Просто сейчас он попал не туда. Не в его Винден. Проход в пещере каким-то волшебным образом связывал не только разные времена, но и разные миры. И если этот проход закрылся, то где гарантия, что он не откроется вновь? Может быть, где-то есть ещё одна дверь, ещё один потайной туннель, по которому Йонас однажды сможет попасть домой? Идея была хороша, и парень убедил себя в том, что спустя некоторое время, как только всё слегка уляжется, он обязательно во всём разберётся. Ободрённый такими мыслями, он мгновенно провалился в сон. Тем временем в кабинет Ульриха Нильсена заглянул Вёллер: -Шеф, к вам пришли. Нильсен, оторвавшись от безрезультатных поисков Йонаса во всех полицейских базах, усталым кивком дал разрешение впустить посетителя. -Добрый день, Ульрих, — мягко улыбнулась в лицо оторопевшему шефу полиции Инез Канвальд. -Мисс Канвальд! — воскликнул Ульрих. — Я как раз о вас вспоминал! Чем обязан вашему визиту? -Прежде всего, примите мои поздравления в связи с возвращением сына, — женщина склонила голову набок. — Не представляю, что пришлось пережить вашей семье. Как радостно, что всё теперь в порядке. Он хорошо себя чувствует? -У Миккеля повреждена нога, но это пройдёт. Пока что он не помнит ничего о том, что с ним произошло — и никак не может объяснить происхождение своей одежды и гипс на ноге. Расследование не прекращено — что бы ни происходило с Миккелем во время его отсутствия, он явно был не один. -Бедный ребёнок. Надеюсь, что все причастные к этому люди найдутся и, надеюсь, что их причастность окажется не преступной. Не могу себе вообразить, какими чудовищами должны были бы быть люди, которые похитили мальчика со злым умыслом, — сочувственный тон Инез успокаивающе действовал на Ульриха, навевая воспоминания о тех временах, когда она, ещё будучи медсестрой, выхаживала его, загремевшего в больницу с пневмонией. Он встрепенулся — слишком часто за сегодня ему вспоминались молодые годы. С чего бы? -Не хочу и думать о том, что мой сын был похищен, — покачал головой Ульрих. — Но проверить нужно будет всё. Однако, вы так и не сказали, зачем пришли. У вас есть какая-то информация, которая будет полезна делу? -Я не уверена, — покачала головой Инез. — Я пришла по поводу второго мальчика. Того, который нашёл Миккеля. -Удачное совпадение! — отметил Ульрих. — Я вспоминал о вас как раз в связи с ним. Видите ли, он представился нам, как Йонас Канвальд. Я понимаю, что ваша фамилия не самая редкая, но, всё же, Винден — не большой город, и такие совпадения всегда бросаются в глаза. Скажите, Инез, вам о чём-нибудь это говорит? -О, да, это многое объясняет, — с неожиданным вздохом облегчения ответила Инез. — Йонас — мой племянник, сын моего несчастного младшего брата. -У вас был брат? — с недоверием спросил Ульрих. — Никто никогда о нём не говорил. -Наш городок маленький, но это не значит, что все должны знать всё обо всех, — пожала плечами Инез. — Тем более, историю с моим братом и его семьёй не принято особо обсуждать. Он родился на заре шестидесятых годов, и вскоре после этого мать с отцом разошлись не самым хорошим образом. Мать вместе с братом практически сразу уехала в Австрию, к своим родственникам, а я, будучи уже достаточно взрослой, решила остаться здесь, с отцом. Михаель, мой брат, рос болезненным и очень поздно обрёл независимость от матери. Свою жену он встретил, когда ему уже исполнилось тридцать, а Йонас родился и вовсе ближе к сорокалетию брата. Я приезжала к ним однажды, уже после выхода на пенсию, они же сюда не возвращались никогда. -С чем же сейчас связано появление в городе вашего племянника? — поинтересовался Нильсен. Эта история выглядела достаточно правдоподобной, но при этом и складывалась слишком гладко, чтобы быть принятой на веру именно сейчас. -Мой брат скончался несколько лет назад, после продолжительной болезни, — грустно вздохнула Инез. — А совсем недавно умерла и его бедная жена. Рак — вот настоящая чума двадцать первого века. Никого не щадит — молодых, ни старых. Йонас остался совсем один, и, так как со стороны матери у него не было никаких родственников, я предложила ему перебраться ко мне. Конечно, альтернатива сомнительная, но хоть какая-то семья лучше, чем никакой. Йонас должен был приехать в начале этой недели, однако от него не было вестей, и я уже начинала волноваться — его адвокат и представитель предупреждали меня, что мальчик очень тяжело переживает смерть родителей, и это сказалось на его восприятии мира и поведении. -Почему же вы не обратились в полицию сразу? — Ульрих в замешательстве потёр брови. — Несовершеннолетний — я же верно понимаю, что ему ещё нет восемнадцати? — племянник не приезжает к вам в назначенный срок, а вы ничего не предпринимаете в связи с этим? -Отчего же не предпринимаю? — возразила Инез. — Я связывалась с его представителями в Австрии, и они начали расследование со своей стороны, чтобы понять, где именно мальчик пропал. У нас были подозрения, что он не успел пересечь границу, и поиски происходили на территории его родной страны. Но вчера вечером и сегодня утром произошли события, которые заставили меня прийти сюда, и как же хорошо, что всё обернулось таким образом! -И что же случилось? — Нильсен откинулся на спинку стула. История всё ещё звучала складно, и именно поэтому Ульрих не верил ни единому слову. -Вчера вечером в мой дом пришёл мальчик. Он выглядел потерявшимся, и, войдя в дом, звал маму. Когда я вышла ему навстречу, и спросила, кто он, он сказал, что ошибся и убежал. Я слегка встревожилась, но он ушёл слишком быстро, и я не успела его остановить. Сегодня с утра, однако, я получила сообщение от представителя Йонаса, в котором говорилось, что мальчик пересёк границу с Германией, и лишь после этого его след потерялся. В связи с этим я и пришла к вам — хотела узнать, не поступали ли ориентировки на пропавшего мальчика. Заодно хотела спросить про своего вчерашнего гостя — он напомнил мне фотографии молодого Михаеля, да и на фотографии Йонаса, которые мне присылали, был похож — ах, если бы я успела разглядеть его вчера поподробнее! -При всём уважении, мисс Канвальд, — покачал головой Ульрих, — это всё звучит очень подозрительно. Сначала пропадает мой сын, и вся полиция города сбивается с ног, пытаясь его найти, а потом ваш племянник, невесть каким образом добравшийся до города от самой границы с Австрией, волшебным образом находит его в винденских пещерах! При этом и Миккель, и Йонас утверждают, что не помнят ни черта из того, что происходило до того, как они нашли друг друга, а вы обращаетесь в полицию с заявлением о пропаже племянника только сейчас. У мальчишки нет никаких вещей и документов, он не может рассказать ничего о своём прошлом. Тем временем я уже несколько часов изучаю последние сводки со всего района, и там нет ни слова о пропавшем Йонасе Канвальде. Как будто бы его и не существовало до вчерашнего вечера! -Ульрих, я прекрасно понимаю, как всё это звучит, — сердито ответила Инез. — Слишком много совпадений и слишком много информации, которую ты слышишь впервые. Здесь есть и моя вина — я слишком сильно надеялась на то, что мальчика найдут ещё в Австрии, а потому до последнего не обращалась в местную полицию. Но если всё сложилось именно так, а не иначе — это же не значит, что такого быть совсем не может! Прошу тебя, позволь мне поговорить с мальчиком. Может быть, он вспомнит меня! Неспроста же вчера вечером он — если это был он — пришёл именно в мой дом? Он знал адрес, и я отправляла ему фотографии окрестностей. Дай нам встретиться! Я уверена, это поможет прояснить ситуацию! Ульрих устало потёр переносицу. С одной стороны — мальчишка, так располагающий к себе своим потерянным видом и открытым лицом. С другой — полное отсутствие информации о нём в официальных источниках и подозрительное везение, способствовавшее обнаружению Миккеля. С третьей — Инез со своей удивительно складной и вписывающейся в реальность историей о племяннике. Нет двух сторон одной медали, нет чёткого деления на чёрное и белое — как теперь разобраться во всём этом? И кому верить? Однако всё то же странное расположение к загадочному Йонасу опять повлияло на итоговое решение. -Хорошо, давайте посмотрим, к чему приведёт ваша встреча. Йонас в госпитале. Поехали, возможно, он уже доступен для посетителей. -С ним всё в порядке? — взволнованно спросила Инез. — Он не ранен? -Физических повреждений на нём не нашли, — покачал головой Ульрих. — Но, как я уже и говорил — он ничего не помнит и не может ничего рассказать про себя. А при госпитале работает социальный приют — Мадс хорошо наладил это дело с тех пор, как вступил в должность. Куда нам ещё было деть подростка с амнезией?***
Услышав знакомый голос, Йонас стремительно спустился вниз. В дверях стояла Марта — запыхавшаяся и испуганная — такой он её ещё не видел. -Йонас? Ты вернулся! — воскликнула она. — Это правда ты. Я искала тебя. Йонас замялся — он почему-то был уверен, что в последнюю их встречу они здорово повздорили. -Я хочу рассказать тебе… — начал было он, но Марта перебила: -Я всё знаю. Когда мы стояли под дождём, — Йонас непонимающе посмотрел на девушку, — я знаю, почему ты так сказал. Миккель… — Марта замялась, но тут же уверенно подошла к нему, продолжая: — Я знаю всё. Расстояние между ними сократилось до минимального. Марта поднесла руку к щеке Йонаса, и тот задрожал от такой внезапной и такой необходимой ему близости. -Мы созданы друг для друга, — прошептала девушка в его губы. — Никогда не верь в другое. Йонас, резко выдохнув, сел в кровати. Что это было? Сон? Ну да, это точно был сон, не воспоминание. На его памяти, Марта никогда не приходила к нему домой, и между ними никогда не было такого напряжения. Даже тогда, в тот день. Йонас решил для себя, что сейчас, как никогда, важно уметь отделять сон от реальности, и всё, что было до возвращения Миккеля домой от всего, что было после, и от всего, как стало после. Интересно, улыбнётся ли она ему ещё хотя бы раз? Смогут ли они поговорить — нормально, как раньше? Сможет ли она в него влюбиться? Йонас грустно усмехнулся — у него сейчас явно были проблемы поважнее, а он никак не мог перестать думать о первой девушке, которую он полюбил так сильно, и с которой ему, вероятнее всего, ничего уже не светило. Тем более, с учётом того, что эта девушка сейчас была в какой-то совершенно другой вселенной, в параллельном мире, в котором Миккель так и не вернулся домой. Йонас был уверен, что это — единственное логичное объяснение тому, что он до сих пор жив. Он не разорвал временную петлю, но выбрался из неё в мир, где этой петли и не существовало. Где-то есть мир, в котором Миккель всё ещё в прошлом, и где ему суждено стать отцом Йонаса. И этот мир — не здесь. -Ну что, отдохнул? — Йонас резко обернулся к дверям палаты, где стояли Ульрих и Инез. — А я к тебе, как видишь, не один. На секунду сердце Йонаса сжалось от страха — неужели Инез так испугалась вчера его визита, что обратилась в полицию? И что теперь будет? Как он объяснит, зачем он приходил к ней? -Это — Инез Канвальд, — тем временем сообщил Ульрих. — Она называет тебя своим племянником, сыном её покойного брата, Михаеля Канвальда. Что скажешь? Как на это реагирует твоя амнезия? Йонас удивлённо посмотрел сначала на Ульриха, потом на Инез. Та, стоя за плечом шефа полиции, мягко улыбнулась парню. Йонас ощутил себя крайне озадаченно. Что это? Параллельная версия событий? Попытка подловить его на лжи? Но почему они упомянули имя отца? -Я… я не могу сказать точно, — неуверенно ответил он, наконец. — Эти имена кажутся мне знакомыми, и в голове до сих пор есть уверенность, что мне зачем-то нужно найти Инез Канвальд. И да, теперь, когда вы сказали, мне кажется, что отца действительно звали Михаэль. Но я не уверен ни в чём. -Йонас, мне очень жаль, что наша встреча произошла при таких печальных обстоятельствах, — мягко начала Инез. — Однако, не смотря на все тяготы и лишения, которые ты пережил, я всё ещё надеюсь, что у нас с тобой всё наладится. Ты позволишь мне помочь тебе? -Я буду рад любой помощи, мисс Канвальд, — кивнул Йонас. — Но я правда ничего не помню. Возможно, память вернётся ко мне со временем… Но что мне делать до тех пор? -Для начала, мы с тобой можем отправиться домой, — предложила Инез. — Ульрих, со всей уверенностью заявляю тебе, что это мой племянник. Я не узнала его вчера, но теперь, в свете дня, вижу это отчётливо. Позволь мне забрать мальчика домой? Мне кажется, ему будет проще вернуть себе воспоминания, если он будет находиться в более непринуждённой обстановке. -Это находится вне пределов моей юрисдикции, — развёл руками Ульрих. — Йонас уже передан на попечение Мадсу. Однако, думаю, если парень не против, то и брат не воспротивится смене обстановки. Ты как, настроен поехать домой? «Домой». Это слово, вкупе с осознанием, что здешний дом мало чем отличается от его настоящего дома, привело Йонаса в волнение. Он не ожидал, что ему настолько повезёт, и он сможет оказаться в самом безопасном (на его взгляд) месте так быстро. На самом деле, он вообще не ожидал больше увидеть свой дом. Поэтому предложение, высказанное Инез, не могло вызвать у парня никаких возражений. -Если я вас не буду стеснять своим присутствием, — робко сказал он, — то я был бы не против сменить обстановку. Лицо Инез просияло, а Ульрих, же, не показывая этого внешне, насторожился сильнее. Он помнил, что вчера вечером Йонас назвал её своей бабушкой. Почему он не упомянул об этом сейчас? Ладно, допустим, паренёк бредил. Но почему Инез так форсирует события, хотя ещё недавно и в ус не дула в связи с пропажей племянника? Это оставалось загадкой, которую Ульрих надеялся со временем разгадать. Пока же ему следовало найти своего брата и отправить необычное семейство Канвальдов домой.