Никто не помнит Йонаса

      -Это полное безумие. Я заберу его и всё исправлю, — Йонас не понимает, в чём проблема этого странного незнакомца, и к чему все эти напыщенные речи. Всё ведь просто — вот он, потерянный мальчик, а вот — он, тот, кто вернёт его домой, к родным. Вся эта ерунда про ход событий, отца — такого не бывает, это полный бред.       «А попасть в прошлое через рукотворный проход в пещере, по-твоему, не бред?», — шепчет подлый внутренний голосок. Йонас упрямо отмахивается и всё так же упрямо смотрит в глаза незнакомцу, рассуждающему о палке о двух концах. На секунду Йонасу кажется, что мужчина не отговаривает его от этого поступка, но подначивает на рискованный шаг. Что за игру он ведёт? Йонасу сложно понять, перегруженный событиями мозг отказывается даже предпринимать попытки осознать смысл всего происходящего.       Незнакомец уходит, а Йонас смотрит, как Миккель болтает с медсестрой, так сильно похожей на его бабушку. Маленький заблудившийся мальчик, который хочет домой. Йонасу так знакомо это чувство в последнее время — не хочется решений, не хочется этого безумия вокруг. Хочется лечь спать, с головой укрывшись одеялом, а проснувшись, обнаружить, что всё каким-то волшебным образом починилось, перестало быть таким болезненно-неправильным. Не хочется этих временных выкрутасов, зацикленности событий, пропавших детей, повесившегося отца… Йонасу грустно осознавать, в какой трясине он увяз, но вместе с этим осознанием он вполне ясно понимает, каково сейчас должно быть Миккелю — не по годам умному, но всё же, куда более маленькому и беспомощному.       «Что важнее, — думает Йонас, — то дерьмо, в которое превратилась моя жизнь или жизнь Миккеля? Что мне доступно? Смотреть, как мой лучший друг обнимается с девушкой, в которую я влюблён, и которая по совместительству моя тётя? Знать, что мать делит кровать с другим мужчиной (который, вообще-то, мой дед), хотя со смерти отца не прошло и полугода? Знать, что отец мог бы быть жив, и, возможно, куда более счастлив, если бы не я? К чему всё это? Стоит ли оно тех жертв, которые ради этого приносятся?»       Осознав, что мнимый выбор, оставленный незнакомцем, в сущности-то, никогда перед ним и не стоял, Йонас резко выворачивает из-за фургона. Молодая версия известной Йонасу Инез Канвальд куда-то ушла. Миккель доел своё желе и потеряно оглядывается по сторонам. В какой-то момент взгляд Миккеля застывает на Йонасе, подошедшем уже совсем близко. Странная смесь эмоций пробегает по лицу мальчишки — удивление, испуг — откуда бы? Но это занимает лишь мгновение, и следом лицо младшего Нильсена озаряется счастливой улыбкой.       -Йонас! — радостно восклицает он и, сорвавшись со скамьи, бежит, прихрамывая, в объятия своего старшего друга. Йонас опускается на колени и подхватывает мальчика. — Ты пришёл за мной! Это всё так и было задумано, да? Такой был план?       -Да, — хрипло соглашается Йонас, не совсем понимая смысла этих слов. — Такой был план. Но теперь пора возвращаться домой. Ты готов?       -Погоди, — возражает Миккель. — Я должен сказать Инез, что ухожу.       Йонас пытается представить, как он сможет ответить взрослой женщине на все те серьёзные сложные вопросы, которые могут возникнуть в данном случае. Кто он такой, почему он должен забрать травмированного ребёнка прямо сейчас, куда он его уведёт, где их родители? Наспех перебрав несколько возможных вариантов ответа, Йонас сдаётся — он бы себе ни за что не поверил, окажись он на месте Инез. Однако Миккель ждёт и Йонас понимает, что его уболтать проще:       -У нас не так много времени. Да и родители тебя уже заждались.       Услышав о родителях, Миккель моментально забывает тёплую доброту этой медсестры с грустными глазами, и, преисполнившись энтузиазма, бросается вперёд, таща за собой друга. Пока направление верное, и Йонас бодро шагает следом. Правда, больная нога Миккеля даёт о себе знать, и марш быстро сменяется тихим ковылянием. В какой-то момент Йонасу приходится усадить мальчишку себе на закорки и тащить дальше уже на своей спине.       -А куда именно мы идём? — спрашивает Миккель, покачиваясь в такт шагам старшего товарища.       -Обратно, в пещеру, — коротко отвечает Йонас и тут же чувствует, как испуганно сжались руки, обхватившие его плечи. — Проход домой там. Я нашёл правильную дорогу и пришёл по ней за тобой.       -Я не хочу в пещеру, — тихо сообщает Миккель. — Там было темно и страшно, между прочим. Зачем ты меня там бросил?       -Я не бросал тебя там, — удивлённо возражает Йонас. — Мы убегали от неё, помнишь? Странный звук, землетрясение, вот это всё. Мы бежали прочь. А потом я споткнулся и упал. Когда поднялся на ноги, тебя уже не было. Ты вернулся обратно?       -Я ни за что не пошёл бы туда, — качает головой Миккель. — Но ты догнал меня и сказал, что нам надо укрыться именно в пещере. Мы долго карабкались по ней, а потом ты нашёл маленькую дверцу, и мы зашли за неё. Ну и ветрище там был! Потом мы добрались до какого-то укромного уголка и ты сказал, что здесь безопасно, и надо переждать тут. Мы сидели долго, очень долго. Я даже уснул. А когда проснулся, тебя уже не было. Куда ты ушёл? Зачем бросил меня?       -Такого не… — начинает Йонас, но спотыкается на полуслове. Ход событий. Незнакомец, который знает о Йонасе значительно больше, чем он сам. Загадочные временные выкрутасы. Что ещё могло произойти тогда? Могло ли так случиться, что та временная петля, которую он сейчас разрывает, уходит в будущее чуть дальше и включает в себя события, которых Йонас даже представить не может? Возможно. А может, и нет. В любом случае, значения это больше не имеет. Всё это — полная хрень, и Йонас отказывается разбираться в этих хитросплетениях. Быть может, через полчаса он прекратит своё существование, так к чему забивать голову ненужной ерундой?       -Так что? — голос Миккеля настойчиво врывается в хаос мыслей, кружащих внутри головы Йонаса. — Зачем это было? Признавайся, это всё Магнус тебя подговорил? Это такой розыгрыш?       -Нет, — качает головой Йонас, и, опустив мальчишку на землю, поворачивается к нему лицом. — Слушай, я не могу всего объяснить. Случившееся — чудовищная ошибка и во многом слишком сложно для нашего понимания. Если бы я мог это понять сам, я бы попытался объяснить тебе. Но у меня ответов не больше, чем у тебя, честное слово. Давай… — Йонас сглатывает ком, застрявший в горле, и на миг отводит глаза, — давай просто оставим это всё позади? Скоро это забудется, как страшный сон. Лучше давай сосредоточимся на том, чтобы побыстрее убраться из этого места.       -Хорошо, — согласно кивает Миккель. Дальше они продолжают идти вместе, и Миккель доверчиво держится за руку старшего товарища. Йонас не понимает, откуда в мальчике столько доверия к человеку, который бросил его в страшной пещере на всю ночь. Ему немного любопытно, какие события могли побудить его будущую версию вернуться за Миккелем и оставить его в пещере, и смогут ли эти события произойти теперь. Ещё Йонасу интересно, в какой момент он начнёт исчезать — если всё и правда настолько взаимосвязано, и если Миккель и правда его отец. Это произойдёт в один миг — как только за ними закроется дверь в 1986, или он начнёт медленно растворяться в воздухе, как герой фильма «Назад в будущее»? Будет ли ему больно? Успеет ли он осознать свою смерть? А будут ли о нём помнить? Будет ли о нём скучать мама? А Марта? Йонас нервно моргает, вспомнив о ней. Хорошо бы, она помнила о нём хоть немножко. Хотя бы как о странном сне, который приснился ей однажды летом.       -Знаешь, мне кажется, что я видел своих родителей, — между тем сообщает Миккель, вновь вырвав друга из его невесёлых мыслей. — Там, в городе. Они были совсем молодые — наверное, как ты. Они тоже меня видели. Как думаешь, они помнят об этом?       -Не знаю, — пожимает плечами Йонас. — Но, мне кажется, лучше об этом им не говорить. Мало ли, как они отреагируют.       -А что им тогда сказать? — снова неудобный вопрос, ответ на который Йонас не успел придумать. Как он объяснит вид Миккеля? Больничная пижама, каких сейчас уже нет, гипс, царапины — как это подать правильно?       -Давай скажем, что я нашёл тебя всё в тех же пещерах. Ты потерялся и ничего не помнишь. Просто всё отрицай — мы пошли в лес вечером четвёртого ноября, испугались странного звука, побежали, ты отстал и заблудился. Вернулся в пещеры, ударился головой и больше не помнишь ничего до того самого момента, как я не нашёл тебя.       -И никто никогда не узнает, что я был в прошлом? — слегка разочаровано тянет Миккель.       -А кто-нибудь когда-нибудь поверит тебе, если ты это расскажешь? — грустно усмехнувшись, интересуется Йонас.       -Но ты же веришь. И ты тоже был здесь, ты можешь подтвердить.       -Я… — Йонас мнётся и не знает, как предупредить друга о том, что, возможно, его не станет сразу после перехода через перевал. — Ты же знаешь, со мной тоже много всего произошло в последнее время. Взрослые могут не поверить и мне.       -Я понимаю, — с необычно взрослой серьёзностью кивает Миккель. — Да, ты прав. Я буду говорить, что ничего не помню. О!       Последний возглас мальчик адресует входу в пещеру, до которого они, наконец, добрались.       -Не бойся, — делано-бодрым голосом говорит Йонас. — В этот раз я тебя не брошу.       Они направляются внутрь, взявшись за руки. Миккелю больше совсем не нравится эта пещера, и он хочет поскорее убраться из неё. Йонас следует уже запомнившимся ему маршрутом, не прекращая гадать, когда же оборвётся его существование. Он мог бы испытывать страх или нерешительность, но, в сущности, ощущает только неимоверную усталость и пустоту. Он надеется, что всё произойдёт быстро, а жизни после смерти — нет. Он думает, что небытие — отличный финал для его невесёлой истории и, раз уж всё его существование — парадокс, то его исчезновение будет единственным правильным событием в этой череде ошибок.       Когда они минуют перевал, Йонас на минуту зажмуривается, ожидая резкой боли или чувства растворения. Он почти готов выдать какой-нибудь бред вроде «Мистер Старк, мне что-то нехорошо», чтобы не сильно пугать происходящим своего друга.       Но ничего не происходит. Они всё ещё гуськом ползут по пещере, Миккель впереди, Йонас позади, и никакого растворения в воздухе последний не ощущает. Нет ни странной лёгкости, нет боли, нет ничего. Только хаос мыслей и эмоций, нарастающий с каждой минутой.       А что, если незнакомец ошибался? Если письмо отца — это какой-то жестокий розыгрыш? А может, Йонасу это только померещилось? Ему ещё мерещится всякое, если он забывает вовремя принять таблетки. Так может быть, и это — всего лишь галлюцинация?       «Быть может, и путешествия во времени не было? — думается Йонасу, пока они бредут к выходу из пещеры. — Возможно, я отправился искать Миккеля, чувствуя свою вину за его исчезновение, и тоже здорово приложился головой?»       Последние мысли достаточно обнадёживают парня, и он даже ощущает какой-то душевный подъём — вызволение Миккеля из прошлого получилось так легко, что с каждой минутой теория об ушибе и галлюцинациях кажется всё более убедительной. Судя по тому, как потирает лоб мальчик, его приключение тоже всё больше кажется ему лишь сном.       До дома Нильсенов они добираются уже в сумерках. Миккель сильно устал, и повреждённая нога разболелась неимоверно, а потому Йонас несёт его на руках остаток пути.       По счастливому стечению обстоятельств, всё семейство находится в сборе в тот момент, когда Йонас нажимает кнопку дверного звонка и отступает в сторону.       Дверь распахивает Марта и, лишь осознав, кто стоит на пороге, заключает в объятия и Йонаса, и сидящего на его руках Миккеля, сопровождая это громким возгласом. На её голос прибегают родители, и кубарем скатывается с лестницы Магнус. Миккель перекочёвывает с рук Йонаса на руки отца, и вся семья сбивается в одну большую кучу, заливаясь слезами облегчения.       -Но где ты нашёл его? — восклицает, наконец, Ульрих, оторвавшись от драгоценного ребёнка и вспомнив, что его спаситель всё ещё скромно стоит рядом.       -В пещере, — пожимает плечами Йонас. — Он заблудился, да и я, признаться, сам изрядно заплутал, пока, наконец, не нашёл его. Не думал, что ходы заводят так далеко.       -Быть не может! — спорит Ульрих. — Я облазил всю пещеру вдоль и поперёк!       -Там есть очень узкий лаз, — почти не врёт Йонас. — Почти незаметный, да и взрослый человек там не пролезет. Я случайно заметил его, и решил попытать удачу.       -Ты, видимо, очень везучий, — с недоверием щурится Ульрих. — В одиночку справиться с тем, с чем не справилась группа подготовленных специалистов.       -Прекрати, пап! — заступается за парня Марта. Внутри Йонаса растёт и взрывается солнце. — Он же вернул нам Миккеля! Разве имеет значение, был он для этого подготовлен или нет? — Повернувшись к нему, девушка продолжает: — Спасибо тебе, э… — тень сомнения пробегает по её лицу. — Извини, мы, наверное, не знакомы? Ты…?       -Йонас! — он нервно моргает. — Я Йонас. Неужели так перепачкался, что и не узнать?       -Душ бы тебе действительно не помешал, приятель, — соглашается Магнус. — Но я не помню никаких Йонасов. Ты не местный?       -Вы чего?! — возмущается парень. — Мы же с вами в одной… Я Йонас, Йонас Канвальд!       -Канвальд? — переспрашивает Катарина. — Ты, наверное, родственник Инез Канвальд?       -Да, я же её внук! — Йонас ощущает, как краски блекнут вокруг него. Что-то идёт вразрез с его радужным планом на счастливое возвращение.       -Двоюродный, должно быть? — предполагает Катарина. Ей хочется быть с сыном и, в общем-то, уже всё равно, кто этот странный парень, но из чувства благодарности она всё же уделяет ему часть своего драгоценного внимания. — Не помню, чтобы у неё были дети. Впрочем, быть может, очередные скелеты в шкафу…       -Я не… — Йонас запинается на полуслове. Сможет ли он объяснить? И поймут ли они? — Извините, что-то не так.       Он резко разворачивается и убегает прочь от дома с ярко освещёнными окнами. Ульрих порывается было бежать за ним вслед, но, задержав взгляд на чудом вернувшемся домой сыне, решает оставить это дело до утра. Миккель грустно оглядывается в ночь и сонно думает о том, что забыл поблагодарить за помощь этого… Йонаса? Да, его друга звали так. Звали? Друга? Разве у Миккеля был друг по имени Йонас? Подхваченный тёплыми руками матери, Миккель, как и его отец, решает обдумать всё с утра. Магнус недоуменно смотрит за дверь, туда, куда убежал незнакомец, и ему кажется, словно бы с ним связано что-то важное, что-то, что способно пролить свет на причины его странной меланхолии. Но это кажется ему слишком бредовым и он спешно отмахивается от этих мыслей, радуясь возвращению брата. Марта задумчиво катает на языке странно знакомое имя. Йонас Канвальд. Почему ей кажется, что она слышала это имя где-то раньше? И почему она так радостно бросилась навстречу им обоим — не только брату! А почему знакомый-незнакомый Йонас бросил на неё полный отчаяния взгляд перед тем, как убежать? Марта не знает ответов на эти вопросы, но надеется, что сможет найти их в будущем. Йонас Канвальд. Какие необычные ассоциации вызывает это имя — лето, яркое солнце, озеро…       Йонас, внутренне содрогаясь, бежит туда, где, как он надеется, его всё ещё могут ждать. Эту надежду он лелеет до последнего, она горит в его душе путеводной звездой. Хлопнув входной дверью, он влетает в дом.       -Мам? — дрожащим голосом зовёт он. — Мама? Это я, я дома!       С лестницы поспешно спускается пожилая женщина. Грустные глаза смотрят на парня с потаённой надеждой — словно бы она только и ждала, когда её позовут именно так. Но надежда тут же уступает недоумению и лёгкому испугу.       -Не знаю, кого вы ищете, молодой человек, но я живу в этом доме больше сорока лет, и не припомню, чтобы вместе со мной здесь жил кто-то, кого вы могли бы назвать мамой, — сообщает Инез Канвальд своему внуку, о существовании которого даже не знает.       -О… простите… — свет надежды гаснет, и Йонас отступает к двери. — Я, видимо, ошибся.       Он нерешительно поворачивается и, поминутно оглядываясь, покидает дом. Инез, проводившая его до двери, долго смотрит вслед — эта жёлтая куртка вызывает странные ассоциации и будит в ней старые воспоминания о времени, когда она чуть было не обрела счастье.       Йонас, спотыкаясь, переходит на бег, и мчится обратно в лес, к заветной пещере.       Поддавшись минутному приступу оптимизма (он действительно считал это достаточно оптимистичным вариантом), он был готов поверить в то, что к нему вернулись галлюцинации, и даже согласен был бы вновь вернуться ненадолго в больницу — лишь бы знать, что всё это пройдёт со временем. В пессимистичном варианте развития событий он был готов исчезнуть, перестать существовать, исполнив свою миссию — вернув Миккеля его настоящей семье.       К чему он точно не был готов — так это исчезнуть из памяти всех, кого он знал и любил, не прекратив при этом своего существования физически. Это выше его сил, ноша не по плечам шестнадцатилетнего подростка.       «Хочу обратно», — думает Йонас, не очень ясно представляя, что такое «обратно», и как туда попасть. Впрочем, он надеется (в глубине души понимая, что и тут его ждёт неудача), что пещера, вокруг которой так много всего было завязано, сможет вывести его хоть куда-нибудь.       Надежда рушится, как карточный домик, когда Йонас не обнаруживает кольца в полу пещеры. Он пытается пройти дальше, примерно помня дорогу, но очень быстро упирается в тупик на том месте, где ещё недавно был проход. Парень непонимающе шарит руками по стенам. Как это возможно? Ведь ещё пару часов назад они прошли здесь вместе с Миккелем! Неужели всё существование временной петли зависело лишь от наличия Миккеля в прошлом, и, как следствие, существования Йонаса в будущем? Только это открывало проход между прошлым и будущим? Бред, полный бред! Однако какие бы силы не были в ответе за возникновение временного туннеля, всё уничтожено его, Йонаса, самоотверженным (или глупым?) поступком. Парень бессильно сползает вниз по стене, которой совсем недавно ещё не было, и осознаёт, что вот и он — конец. Пустой и бесславный конец его грустной и бессмысленной истории.