С самого утра Рому окутывало жуткое волнение. Сколько мучений вело к этому дню. Но когда он наконец наступил, Худяков понял, что совершенно не готов. У него нет комнаты, он не затарился едой, игрушками. Он пить, в конце концов, так и не бросил!
Да, он совершенно не был готов к тому, чтобы забрать Данечку сегодня.
Но на месте усидеть было невозможно. Сердце так и рвалось к Дане. Скорее стать ближе. Скорее забрать его от печёнки и поганых малолеток, что смели прикасаться к его сказочным волосам.
Первым делом, как он пришёл, он направился к директору. Надо было забрать все документы на Даню. Да и малыш ещё не знал, что его заберут именно сегодня, поэтому Рома хотел сделать ему сюрприз. Сразу, как он побежит к мужчине навстречу, схватить Данечку и скорее унести прочь.
Но когда Худяков зашёл в общий зал, ребёнок не побежал к нему как обычно сломя голову. Данечку вообще было ни видно, ни слышно. Будто и не было тут такого мальчика.
— Данёк! — Локи повсюду ходил искал мальчика, и увидел знакомую курчавую макушку лишь когда добрался до кроваток. — Данёк? — он услышал, что ребёнок тихо плачет, уткнувшись в подушку. — Что случилось? Опять те пацаны?!
— Ромочка... — Даня поднял голову и тут же бросился мужчине на шею, начиная реветь пуще прежнего.
— Даня! Быстро отвечай, — Рома сделал свой голос максимально строгим. — Что случилось? Кто обидел тебя?
— Они... они порвали моего Лооокииии!
— Господи, нашёл из-за чего расстраиваться! — Худяков облегчённо выдохнул, прижимая к себе худое тельце. — Я куплю тебе ещё хоть сотню точно таких же. Просто забудь.
— Но я именно этого люблюююю! — Данечка снова заревел, закрывая личико руками. — Ты мне его подарил! Он мне важен!
— Ладно. Жди здесь. Я во всём разберусь, — Рома пересадил ребёнка на кровать. — Только чтобы, когда я вернусь, подобрал сопли, понял? Никаких слёз.
Мужчина, на всякий случай, накрыл его одеялом, чтобы малыш чувствовал себя как в домике, и снова направился к директору.
— Роман? Вы что-то забыли?
— Мой ребёнок в слезах. Говорит, порвали его игрушку, которую я подарил, — Худяков старался сдерживать гнев, но, когда дело касалось Дани, это было невозможно. — Где она?
— Собака? Мы её выбросили. Там почти не осталось набивки и…
— Но это была его игрушка! Личная! — он сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладонь.
— Это детский дом, Роман. Тут нет личных игрушек. Все игрушки общие. Детишки просто играли, и она случайно порвалась, — женщина явно пыталась успокоить Рому, потому что его смотрящие в одну точку глаза слегка пугали.
— Я купил её для Дани. Как подарок. Она не была общей. Она принадлежала ему. Моему ребёнку! — он резко отодвинул стул, присаживаясь.
— Так в чём проблема вам купить ему новую? Вроде средствами владеете! — женщина завелась в ответ.
— Я, конечно, понимаю, что дети для вас ничего не представляющие из себя биомассы, но они как бы личности, сколько лет бы им не было. И у них есть чувства и воспоминания. У Дани с этой собакой многое связано, — Рома заметил, что повысил голос, поэтому закончил уже спокойно. — Куда вы её дели?
— На мусорку за зданием, — директор напялила очки и демонстративно уткнулась в бумажки.
— Спасибо, — мужчина в шутку поклонился. — Надеюсь, больше не увидимся.
Он быстро вышел из кабинета и помчался за здание. Мусорку было сложно не заметить. Это был большой уродливый контейнер, от которого за километр несло отходами. К счастью, собака обнаружилась сразу на груде чёрных мусорных мешков. Хотя Худяков готов был и с головой залезть в этот бак, лишь бы найти блядскую игрушку и больше не видеть слёз на и без того грустном личике Данечки.
— Ну вот и всё! Вот твой Локи, — Рома держал игрушку на вытянутой руке, потому что воняло от неё жутко. — Он, конечно, сильно пострадал, но это поправимо. Дома постираем, набьём ватой, зашьём, и будет как новый. Точнее, даже лучше нового. Ведь он уже успел стать твоим другом. И все воспоминания останутся с тобой навсегда.
— Д-д-дома?.. — Даня весь дрожал от радости и предвкушения.
— Я забыл сказать? Мы домой едем. Прямо сейчас, — он попытался улыбнуться, но больше это походило на оскал. — Прости. Над улыбкой ещё надо будет поработать.
— Она самая лучшая! — Даня рассмеялся и чмокнул своего теперь уже опекуна в уголок губ. — Я так счастлив! Это лучший день в моей жизни!
— И… и в моей, — и только когда Рома произнёс эти слова, он понял, что это чистая правда. — Вот по этим бумажкам, — он показал на папку, что оставил на кровати Дани перед тем, как отправился искать Локи. — Ты теперь мой сын. А я твой отец.
— Отец? — малыш наклонил голову на бок, надувая губки.
— Ну, так написано в бумажке. И мы будем жить как семья, — он открыл ящик в тумбочке возле кроватки, чтобы посмотреть, есть ли у Данечки какие-то вещи. — Только зови меня Рома, хорошо? Не папа. А то мне… ну… блять, не по себе как-то.
— А я так и хотел! Ты же мой Ромочка! — Даня достал из-под подушки брелок, который Худяков подарил ему при первой встрече, давая тем самым понять, что других вещей у него нет. — Папа у меня был, и он погиб когда-то давно. А ты не папа. Ты – лучше! Ты – Ромочка!
— А ты мой Данёк. Забились? — Рома по традиции подставил кулачок.
— Забились! — малыш ударил по кулаку своим и счастливо рассмеялся.
*
— Ну вот и хата наша. Смотри, — Рома поставил малыша на пол, разувая и открывая дверь в гостиную.
— Ух тыыыы! — протянул Даня, огромными глазами рассматривая всё. — А спать туть? — он тыкнул в большой диван в центре комнаты.
— Нет, — Рома рассмеялся. — Это же ещё не вся квартира. Это гостиная и кухня. А там дальше спальня, студия и пустая комната, которая скоро станет твоей.
— Очень большая! — Данечка довольно потёр ручки, уже представляя, как сказочно тут заживёт.
— Только комната, говорю, ещё пустая. Поэтому пока поспишь на моей кровати. А я тут на диване, — мужчина скорее закинул вонючую игрушку в машинку и принялся показывать ребёнку жилище.
— Но… но я думал, что буду спать с Ромочкой! — Даня вцепился в ноги Ромы, поднимая на него свои молящие глазки. — Комната большая… кровать большая… мне будет таааак страшно и одиноко!
— Ну Даня, — Худяков слегка растерялся. — Ну разве спят два мужика вместе, а?
— Ну я же не мужик! Я – ребёнок!!! — мальчик грозно топнул ножкой, упирая руки в боки.
— Ладно-ладно! Не кричи только, — Рома закатил глаза, думая о том, что только ему мог достаться такой ребёнок. — Пить хочешь? Есть ещё черешня.
— Я под водичку хочу. Чувствую себя грязным после… ну того места, — Данечка сильнее прижался к своему спасителю, делая грустную мордашку.
— Иди. Я же показал, где ванна, — мужчина достал из шкафа полотенце и смешно кинул его малышу на голову. — Я тебе пока дам свою футболку. Она тебе до пяток будет. А завтра купим поедем шмотьё какое-нибудь. Забились?
— Забились, — Даня взял своего Рому за руку и потащил в сторону ванной.
— Эй-ей, а я-то тебе там как помогу? — Худяков понимал, что купать ребёнка он не готов. Уж слишком это пугает и смущает.
— Ну а как я там… один… в большой ванне, — снова начал давить на жалость Данечка, и Рома, конечно, сдался.
Раздел крошечное худенькое тельце, аккуратно посадил в подогретую ванну и чем мог помог с мытьём. Даня так счастливо смеялся, что от этого сердце щемило. Его так радовали обыкновенная пена и разные запахи гелев для мытья. Он ведь такой чистый и непорочный человечек, что восхитить его может любая незначительная мелочь.
Может, именно этого Роме и не хватает, чтобы быть счастливым? Видеть что-то значимое даже в мелочах.
*
Рома напялил на малыша свою огромную футболку, которая, действительно доставала мелкому до пят, и бросил его в центр огромной кровати. Даня весело захихикал, размахивая ручками, и зарылся в одеяло.
— Пахнет как Ромочка, — промурлыкал он, как настоящий котёнок, и плюхнулся курчавой головкой на подушку. — Самый-самый-самый лучший день в жизни!
— Давай я тебе дам чистую подушку, мелочь.
— Нет! Хочу на Ромочкиной! — Даня обнял подушку, надувая губки.
— Она табаком воняет! Детям вредно такое, — Худяков попытался отвоевать свою подушку, но Данечка уж слишком хорошо держал оборону. — Ладно уж! Но завтра всё равно купим новые подушки.
— Бе-бе-бе, — перекривлял его малыш, хватая за руку и утягивая лечь рядом с собой. — Давай спать, — он зевнул, мило морща идеальное личико. — Я утал. И хочу обнимашек, — Даня обнял своего спасителя где-то в районе талии, утыкаясь головкой ему в грудь.
— Ну… спокойно ночи, тогда? — Рома обнял ребёнка в ответ, укладываясь так, чтобы обоим было комфортно.
— Спокойной ночи! Я люблю тебя, Ромочка, — мальчик подтянулся вверх и мило чмокнул заросшую щёку, тут же спускаясь обратно и снова обнимая Худякова.
— Спи уже, мелкий, — отмахнулся мужчина, еле сдерживая улыбку.
Оказалось, знать, что тебя любят. Без всего этого притворства и грязи. Не за известность, не за деньги, не за статус. А просто за то, что ты – это ты. Любят самой чистой и искренней любовью на свете.
Оказалось, знать это, просто неописуемое счастье.
И только этот маленький ангел, маленький комочек, что своим горячим дыханием поднимал волну мурашек. Только это мягкое облачко могло дать это Роме. И больше никто.
От этих мыслей было так легко. Наконец не было никаких волнений и страхов. И Худяков со спокойной душой взялся за телефон и начал гуглить, где купить набивку и как правильно зашить игрушку.
