Я люблю тебя издали

Лысая гора вынырнула из-за туч неожиданно. Когда появились первые крыши, Таня, проклиная местную полетную блокировку, направила смычок вниз. Растрепавшиеся волосы вылезли из-под шапки, лицо, смазанное барсучьим жиром, горело, затекшую руку покалывали мелкие иглы, но, несмотря на эти досадные неудобства, Гроттер чувствовала себя живее. Бьющий в лицо соленый океанский ветер, казалось, взбодрил ее. Тащить и контрабас, и рюкзак по едва протоптанным тропинкам Лысой горы было тяжело. Тем более, что Гробыня, к которой она и направлялась, жила в самом центре магического муравейника. Протопав около часа и без конца поправляя лямки, изрядно оттянувшие плечи, Таня добрела до кривобокого дома Склеповой. Не обнаружив двери, она изрядно попинала стену, прежде чем удостоилась видеть мрачную физиономию Гломова, дожевывавшего бутерброд. - Гробка уже убежала, - сообщил он, откусывая изрядную часть батона, - но ты проходи, Тань. Общение не являлось коньком Гуни, но его молчание не тяготило. Рядом с ним Таня чувствовала себя надежно, как за бронированной дверью банковского сейфа. Оттаивая на кухонном диване, пока Гломов пытался соорудить еще один зверский бутер из половины батона, колбасы и помидоров, она раздумывала о том, что стоило оставить Ваньке хотя бы записку. Впрочем, вряд ли он будет ее искать: для того, чтобы сохранить их любовь, огонька многоглазки оказалось слишком мало. Ванька должен был понимать это как никто другой. От невеселых мыслей ее отвлек суровый голос Гуни: - Держи, поешь с дороги. Все-таки полбатона вместе с огромной, явно гломовской чашкой, на которой была нарисована русалка в залихватски надвинутой бескозырке, предназначались ей. Не зря Гробыня вышла за Глома, оценив неожиданно щедрый жест Гуни, решила Таня. Хозяйственный он, опять же. - Мы с Гробкой уже к тебе было собирались. Не пишешь, не звонишь, - осуждающе покачал головой предмет ее размышлений. – Совсем со своими лешаками одичала небось. - Гунь, можно я у вас останусь на пару дней? - Спрашиваешь еще…Гробыня рада будет, все уши о тебе прожужжала, - Глом покосился на клюющую носом Таню. – Идем, комнату тебе покажу. Через пять минут, вытянувшись на широкой кровати, Таня уже спала.

***

- Я ж как чувствовала, - сокрушалась вечером Гробыня, удобно устроившись напротив. Тактичный Гломов, поставив перед ними ужин, успел тихо слинять к зудильнику, по которому транслировали вечерние новости. – Ты ж натура сложная, мятущаяся. Букеты от Гурика, да розочки Бейсусликова – это тебе не ромашки с Ванечкой выращивать. Последнее – судьба Зализиной. – Валялкин ведь хороший, добрый. Я одна во всем виновата, - уныло оправдывалась Таня. – У него животные, и вообще… - Тяжко тебе, золотце мое? Эгоисткой себя чувствуешь, а? – хихикнула Склепова. – Сбежала и сбежала, раз задушил тебя Иван-свет-солнце-наше заботой своей бесполезной. - Хватит тебе, Склеп. Это даже не смешно. - Смешно, не смешно – это все условности. Приехала и хорошо, значит тут будешь. Обратно не пущу, – предупредила Гробыня, лениво тряхнув кольцом, выпустившим пару красных искр. На столе появилась коробка с мороженым и бутылка вина.

***

Несмотря на Танины опасения вечер прошел хорошо. Уже слегка пьяные, они связались по зудильнику с Пипенцией, за спиной которой маячил Бульонов. Круглая и жизнерадостная Пипа бодро отчитывалась: - На Канары тур купила. Завтра с Бульоном вылетаем. - Может и мы рванем, а, Таньк? – заинтересовалась Склепова. Море, мальчики, теплооо…А Гуню дом сторожить оставим? - Угу, а где я мозоли возьму? У меня и лопухоидных рублей-то нет, - уныло отозвалась Гроттер. - Ерунда, работу тебе найдем. Грызька в очередной раз замуж собралась. За шейха. В Эмираты на медовый месяц потащится. Мне как раз соведущая нужна, пойдешь? Причешем, накрасим, я тут такое заклинание откопала…

***

Новое утро встретило Таню отчаянной головной болью. Мысли путались, язык прилип к небу, тело не желало вставать. - Пить надо меньше, внученька, - недовольно просипел перстень, которому, видно, тоже досталось. Потянувшись, Таня спустила ноги с кровати. Рядом мелькнул чей-то хвост. Гроттер протерла глаза. Хвост не пропадал. Длинный, напоминающий львиный, он завершался темного цвета кисточкой. «Опять Гробкины фокусы», - лениво подумала девушка. И всё же что-то не давало ей покоя. Добравшись до зеркала, занимавшего в гостевой комнате добрую половину стены, она застыла от удивления. Фиолетово-зеленая челка сползала на один глаз, темные прямые волосы доходили до лопаток. Картину дополняли кокетливые рожки и явно чертячий хвост, который так и норовил пощекотать ей шею. - Твою ж…Склепова! – вопль Тани разбудил половину обитателей Лысой горы.

***

- Ну, подумаешь, - увещевала ее Гробыня. Походишь так, потом что-нибудь придумаем. В конце концов, в тебе даже появилась загадочная элегантность. И потом, сменить имидж было просто необходимо! - Что ты там про заклинание вчера рассказывала? - Не помнишь, да? Сама же решила его опробовать после третьего бокала. А я говорила, магия старая, плохо изученная. Четыре красные искры, между прочим. Высший пилотаж! Говорят, его изобрела мадам де Монтеспан, фаворитка Людовика XIV, чтобы король не заскучал...Короче, с полгода продержится минимум. - Скооолько? - Да не боись ты, Гроттерша. В ночь на вторник внешность обновляться будет. Так что, кто знает, вдруг у тебя через неделю крылья Пегаса появятся, или там уши домового отрастут. - Так себе утешение, Склеп, - буркнула Таня. - Какое есть, зато в мире магвещания будет фурор! Собирайся давай, Грызьке представляться пойдем.

***

Грызиана Припятская с ухмылкой рассматривала Таню. Цветистые восточные комплименты девятнадцатого по счету будущего мужа так подняли ей с утра настроение, что ни один хмырь испортить его еще не успел. - Всегда верила в тебя, Гробка. Оставим эту, с челочкой. Надеюсь, она умеет общаться с мертвяками? - Разберется, не маленькая, - парировала Склепова. И Таня получила работу в "Последних магвостях".