Наруто провалялся так в больнице ещё неделю. С каждым днём он чувствовал себя лучше, только вот «ломка» брала своё, и парень становился всё более вспыльчивым и нервным из-за отсутствия сигарет, вследствие чего Ями тоже становился агрессивнее и мог овладевать сознанием хозяина чаще. Конечно, Узумаки всё ещё был истощён, но у него наконец-то появился лучик надежды — Какаши Хатаке. Седой навещал его каждый день, приносил ему угощения и изредка менял увядшие букеты лаванды на новые. Конечно, блондин всё ещё относился к нему с подозрением, ведь не могут же люди перевернуть всё своё мировоззрение, а уж тем более отпустить прошлое всего за неделю.
Иногда Ями вылезал в присутствии седого, но тот сразу же понимал, что это вторая личность Наруто, и не стоит обращать внимание на его поведение и разговоры. Не сказать, чтобы парни узнали много нового друг о друге, в основном они говорили про всякую ерунду. Оказалось, что Саске подал на Какаши в суд, следствие велось недолго — Хатаке признали невиновным, но тот всё равно должен был выплатить компенсацию за нанесённый ущерб Учихе. Ущерб был, надо признать, далеко не малый: администратор лишился пяти зубов и у него была сломана челюсть, а ведь седой всего раз его треснул. В любом случае, всё закончилось хорошо, и они мирно разошлись.
На следующий день Узумаки предстояла выписка из больницы. Человек, который сдавал Наруто квартиру, можно сказать, просто выкинул его оттуда со всеми пожитками: господин Сасори позвонил ему однажды, наорал на парня матом, сказал, что выкинул все его вещи в окно и больше терпеть «торчков» в этой квартире не собирается. Хатаке помог ему даже с этим: сначала он пытался уговорить Сасори позволить Наруто и дальше жить здесь, но хозяин квартиры был непреклонен. Тогда седой просто собрал все вещи Нару и перевёз их в свой особняк. В общем-то, блондин не был против.
Последняя ночь в больнице была наполнена бесконечными кошмарами и вскакиваниями с постели. Успокаивало только то, что завтра Какаши заберёт его отсюда. Утром Узумаки заполнил все необходимые документы. Хатаке привёз ему сменную одежду (выстиранную и поглаженную), так что униформа клуба, в которой Наруто сюда доставили полетела в мусорное ведро. Блондин вышел из больницы и направился к чёрной машине Хатаке, из окна которой седой высунулся по пояс и махал парню рукой, дружелюбно улыбаясь. Впервые за долгое время лицо блондина озарилось его непохожей ни на чью лучезарной улыбкой. Парень сел на переднее сиденье рядом с седовласым. Заревел мотор, и машина двинулась с места.
— Ты удивительно быстро восстанавливаешься, — с улыбкой отметил Какаши.
— Может быть и так, только вот мне прописали ещё кучу мазей и таблеток. Да они же стоят целое состояние!, — ответил блондин.
— Не беспокойся об этом, — всё с той же милой улыбкой отозвался Хатаке.
Они помолчали.
— Ты ведь так и не сказал, почему помогаешь мне, — Узумаки взглянул на седого с некоторым негодованием.
— Я позже расскажу тебе об этом, когда ты полностью восстановишься, и я отвезу тебя в одно место, — загадочно ответил Какаши.
Нару ничего не сказал на это, всю оставшуюся дорогу они молчали.
Блондин отмечал в голове, какой образ жизни мог бы вести его спутник: в салоне автомобиля не было никаких побрякушек, сиденья были обтянуты чёрной кожей. Эта машина не пахла бензином, она пропахла ежевикой, потому что так пах Какаши. Можно было сделать вывод, что седой дисциплинирован и чистоплотен, чего не скажешь о самом Наруто. Узумаки смотрел в окно на проносящиеся мимо знакомые кварталы. Вот место, где в него не так давно бросили камнем, а вот переулок, где его избил Учиха. Кстати, сейчас в этом переулке Сакура курила тонкую сигарету, она заметила блондина и гневно посмотрела на него в окно дорогой чёрной машины, на что парень только замялся и отвернулся.
Они приехали на окраину города, Хатаке припарковал машину около высоких ажурных ворот. Парни одновременно вышли и захлопнули за собой двери автомобиля. Седой достал из нагрудного кармана небольшой сверкающий ключик и отпер ворота.
— Ну, добро пожаловать, — он улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой, — Это особняк семьи Хатаке. Сейчас здесь живу только я и моя управительница — Шизуне. В общем, не стесняйся, чувствуй себя как дома.
Восторгу Наруто не было предела: самого особняка не было видно из-за огромной территории, простиравшейся далеко вперёд. На зелёном лугу паслись ухоженные жеребцы с блестящими гривами, чуть дальше был немного запущенный сад, но эта лёгкая неопрятность придавала ему только больше шарма. Всю эту зелень разбавляли редкие мраморные скульптуры каких-то греческих богинь и богов. Иногда виднелись ещё какие-то домики, что-то вроде сараев и конюшен. Чего ещё только не было в этом сказочном месте? Узумаки хотел исследовать каждый уголок, погладить каждую лошадку и понежиться под тенями каждого из раскидистых деревьев, но Хатаке прервал поток его мыслей:
— Потом налюбуешься, — он усмехнулся и приобнял Наруто, — Пойдём, я покажу тебе дом.
Глаза блондина заблестели так по-детски невинно, они стали как будто даже менее серыми и обычная их голубизна стала потихоньку возвращаться. Удивительно, но даже Ями наконец заткнулся. Видимо, эта красота поразила его так же, как и Наруто.
Они неторопливо шли по этой огромной территории, которая вся, абсолютно вся, принадлежала Какаши. Седой рассказывал и показывал блондину каждого коня, статую, небольшие домики, которыми был усеян весь необъятный участок. Оказалось, что некоторые из них были предназначены для гостей, только вот оные здесь крайне редко водились. Все они выглядели очень опрятно, но всё же было заметно, что им уже не одно столетие: по стенам сползала лоза, в некоторых местах откололась штукатурка, и были видны кирпичные участки, на черепичных крышах проскакивали островки изумрудного мха.
Узумаки даже и не заметил, как они дошли до самого особняка.
— Вот чёрт, — с восхищением сказал блондин, — Да это же целый замок! Какаши, ты правда здесь живёшь? Не могу поверить… Да я такой красоты отроду не видел!
Седой только усмехнулся и смущённо потёр затылок. Он привык к такой реакции на его дом. Это и правда была каменная громадина, напоминавшая какой-то средневековый замок. Казалось, если подняться в самую высокую башню, то можно обнаружить там мирно спящую принцессу в пышном платье.
Вечернее солнце освещало счастливое, улыбающееся лицо, пшеничные, с белыми прядями, волосы и бледную кожу. Хатаке всё не мог налюбоваться на этого радостного мальчишку. «Конечно, сейчас он счастлив, но выглядит всё ещё ужасно. Ему нужно как можно скорее восстановиться, и тогда я отвезу его…» Раздумья седого прервала улыбчивая девушка в чёрном платье, доходившем ей до щиколотки и полностью закрывавшем руки. У неё были каштановые волосы и миловидное личико.
— Какаши-сан, с возвращением, — она приветливо улыбнулась хозяину дома и Наруто, — Это тот мальчик, о котором вы мне рассказывали? Долго же вас не было, — затараторила управительница, — Я приготовила ужин, вы, должно быть, голодны. Наруто-сан, я подготовила для вас комнату, чувствуйте себя как дома, — и она упорхнула куда-то вглубь особняка.
— Ну что, Нару, пойдём?, — пригласил Хатаке.
Узумаки нетерпеливо забежал в особняк, наскоро скинул кеды и стал бегать по этажам, осматривая каждую комнату. Конечно, это было немного неприлично, но ведь седой сам сказал, что можно не стесняться. Когда блондин, запыхавшись, вернулся вниз, тут же воскликнул:
— Какаши, это потрясающе!, — его глаза стали ещё более голубыми. Этот небесный оттенок начал понемногу вытеснять серую пустоту, — Я никогда не видел ничего подобного! Это же просто отпад, даттебаё!, — это слово-паразит вырвалось из Наруто впервые за долгие годы, и он тут же звонко рассмеялся и этому слову, и своей наглости.
Смех у него был крайне заразительный, поэтому седой не сдержался и стал хохотать вместе с ним.
***
— Шизуне, ужин был просто великолепный, — похвалил управительницу Какаши.
По правде сказать, она была скорее подругой, нежели смотрящей за домом. Её семья издавна дружила с семьёй Хатаке, но не только это делало её близким другом Какаши — время, проведённое с ним, вот, что сделало её почти сестрой. Никакой романтики между ними никогда не было, ни намёка на что-то подобное, просто они вместе переживали все трудности, не только бытовые, но и личные.
— Не стоит, Какаши-сан, — смутилась девушка, — Я принесу чай, — с этими словами она удалилась на кухню.
— Ну, как тебе мой быт?, — поинтересовался седой у сидящего рядом Наруто.
— Я о таком и мечтать не мог, — его глаза загорелись, а на лице снова заиграла эта детская улыбка.
***
Расправившись с ромашковым чаем и шоколадными пирожными, Узумаки побежал осматривать сад. На улице было тепло, даже душно. «Будет гроза», — подумал блондин. Он успел лишь заглянуть в беседку, погладить пару-тройку коней по шелковистой гриве и наскоро осмотреть гостевые домики, как вдруг прогремел гром.
— Наруто, беги скорее домой, а то промокнешь!, — окликнул с порога Какаши.
— Уже бегу!, — отозвался парень.
Он успел лишь сорвать две густых грозди сирени, нависающей над ним и поспешил в дом.
— Какаши, это тебе, — Нару с яркой улыбкой протянул седому одну из кистей сирени, отчего тот слегка покраснел, — Мне нечем отблагодарить тебя, так что позволь хотя бы делать всякие милые… штуки, — блондин и сам чуть-чуть смутился.
— Всё в порядке, Нару, — Хатаке принял подарок и улыбнулся, — Я же говорю, не нужно ни о чём беспоко… Нару?
Но блондина словно след простыл. Он побежал к Шизуне, чтобы подарить ей второй цветок.
***
Было два часа ночи, за окном самый настоящий шторм. Как оказалось, гроза и ливень в огромном особняке были намного страшнее, чем в маленькой квартирке Наруто. Здание выло, шумело, пронося все звуки грома, так напоминавшие Наруто о криках и упрёках в его сторону, через свои помещения. Было страшно. Узумаки буквально трясся от страха под язвительный смех Ями. «Да к чёрту всё это. Я иду к Какаши», — решил блондин и направился в соседнюю комнату.
Он всё ещё дрожал, ноги не слушались. Он со скрипом открыл деревянную дверь: Хатаке спал на просторной кровати, завернувшись в одеяло, вспышки молний освещали большую, обставленную по минимуму, комнату. На прикроватной тумбе стояла небольшая хрустальная ваза, в которой покоилась хрупкая веточка сирени. Так странно было для Наруто, что седой уделил столько внимания его скромному подарку, поставил цветок в такую красивую вазу, да ещё и прямо около постели. Блондин подошёл к кровати и шёпотом стал звать Хатаке:
— Какаши… Какаши… — Узумаки стал немного толкать его, — Какаши… — послышалось сонное мычание, — Какаши, можно я с тобой посплю?, — Наруто нисколько не волновало, что он поступает неприлично: ему было слишком страшно, чтобы думать об этом. Ответом парню стало только ленивое «угу», и он забрался под одеяло к седому.
Сначала блондину было не по себе. Он чувствовал тепло чужого тела, чувствовал, как мерно вздымается одеяло из-за дыхания Хатаке. Наруто лежал на самом краешке кровати, как вдруг его обняли со спины крепкими руками.
— Гроза в этом доме всегда страшная, — послышался хриплый сонный голос прямо над ухом голубоглазого, тот сразу же густо покраснел, — Не бойся, Нару, я с тобой. Спи, а я буду охранять тебя и твой сон.
В эту ночь Наруто не снились кошмары.
