«You make me wanna die And everything you love will burn up in the light Every time I look inside your eyes Make me wanna die»
The Pretty Reckless
Первый квиддичный матч в этом учебном году заставил попотеть игроков команд, которым пришлось максимально быстро набирать недостающих людей на освободившиеся позиции и готовиться к игре в очень сжатых сроках. Зато не заставил остальных студентов слишком долго ждать «хлеба и зрелищ». На стадионе собрались все факультеты, ведь ребятам очень хотелось посмотреть, как Слизерин размажет по стенке Пуффендуй. В исходе никто не сомневался, народ желал бесплатно лицезреть Агреста в действии. Кто-кто, а этот парень за лето слезал с метлы лишь когда Роули напоминала, что у них каникулы. Получалось у нее неплохо, и только поэтому эти друзья-неразлучники успели прекрасно отдохнуть в Греции, Праге и Амстердаме. Трибуны гудели, буквально грозились разрушиться от криков и оваций, когда Адриан вышел из раздевалки, чтобы поболтать с Нино прямо на поле перед началом. Отсиживаться он не хотел, а толкать речи и взращивать командный дух — не в стиле ребят в зеленых мантиях. Да и что толку? Как истинный слизеринец он и сам прекрасно вытянет эту игру. Тем более, что после тех стадионов, которые парень успел повидать за последний год в составе Британской и Ирландской лиги, хогвартские матчи стали казаться обычной игрой на семейных сборищах. — Смотри, парни вышли! — Алья достала из кармана новенький смартфон и начала трансляцию в своем личном блоге на волшебной интернет-площадке, пользователем которой являлся почти каждый маг Британии. Маринетт лишь сокрушенно вздохнула, мечтая о таком устройстве. Ей нравился министр этой страны: женщина была молодой, а все принимаемые ею решения исключительно новаторскими. Так в Англии и Шотландии магловские устройства не умирали в опасной близости от волшебной силы. Чего не скажешь о ее телефоне, оказавшемся в мусорном ведре еще в первую неделю пребывания в стенах Хогвартса. Новый телефон ни она, ни ее родители позволить себе не могли, так что девушка приветливо помахала ручкой старой доброй голубиной почте и свыклась с жизнью без столь нужного аппарата. Ну, а так как голуби не были популярными почтальонами за пределами Франции, пришлось подружиться с совами (к слову, они не столь дружелюбны). — Угу… — Маринетт на долю секунды подняла голову и вгляделась в две далекие фигурки на выстриженном газоне. Создавалось ощущение, что парни совсем не замечали вызванный ими ажиотаж. Единственной спокойной трибуной была профессорская. Первую игру сезона решила посетить сама директриса МакГонагалл, рядом с ней восседал совсем уже старый Флитвик. Немного ниже устроился Невилл Лонгботтом, заменивший Помону Стебль на должности профессора травологии. Этот молчаливый, но приветливый мужчина почему-то питал огромную любовь к пуффендуйцам, ходил слух, что при поступлении в Хогвартс профессор страстно желал очутиться среди барсуков. Обделенные вниманием Слизеринцы и Когтевранцы едко высказывались в его адрес, заверяя, что Лонгботтому действительно пора надеть желтый галстук, в остальном они свою неприязнь никак не показывали, оставляя профессора в неведении о реальном их к нему отношении. Миловидная рыженькая Калин Бюстье приходила на каждый матч и поддерживала все команды без исключений. Профессор магловедения будто любила всех и вся, собственно, студенты всегда возвращали ей эту любовь. На её факультативы приходило больше всего народу, и преподавать она стала не так давно. В Хогвартс её направило Министерство. Обычно при упоминании подосланных правительством учителях ученики вздрагивали, но профессор Бюстье разрушила все стереотипы о гнилых образовательных реформах. — Ты правда думаешь, что Слизерин победит? — Маринетт натянула розовый шарфик на подбородок и взглянула на шатенку. Та лишь резко кивнула, твёрдо уверенная в своей правоте. — И Нино не обижается? Алья спрятала смартфон, разочарованная тем, что потратила память на абсолютно бесполезные кадры, в которых ничего не происходит: парни просто общались. Потом она повернулась к подруге и пожала плечами. — Он не дурак, понимает, что против Адриана бороться бессмысленно. Вот бы ещё и моим орлам кто-то это объяснил. Наш факультет уверен, что когда-нибудь они обязательно разработают стратегию, способную прижать змей к стенке. Наивные. Девушки улыбнулись, а потом захихикали, потянувшись к соленому арахису, купленному у владельца Сладкого Королевства. Через несколько минут на поле вышли команды вместе с мадам Трюк — старушка уже не обладала тем спортивным величием, что раньше, но на удивление осталась бойкой и все также крепко сидела на метле. Адриан как-то пошутил, что и похоронят её вместе с метлой, за что получил по шее от Офелии. Парни разошлись по разным сторонам. Нино — в конец шеренги, а Адриан во главу своей. Команды оседлали метлы и поднялись на метр от земли, тогда и прозвучал свисток. Мячи были выпущены. — Всем доброго денёчка, я — Аликс Кюбдэль, приветствую вас на первой игре сезона в школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Поверьте мне, сегодня будет жарко! Надеюсь, Агрест надерет задницу выпендрежнику Киму Ле Тьену, ведь… — Мисс Кюбдэль! — сидящая рядом с микрофоном комментатора Натали Санкер возмущённо поправила очки на переносице, напоминая Аликс о прошлогоднем инциденте. Тогда сопернический дух резвой пятикурсницы гриффиндора перешёл все границы, и она наградила нецензурной тирадой однокурсника Ле Тьена в прямом эфире. Парень сбил с метлы одного из загонщиков в красной мантии. Аликс отделалась предупреждением и огромной зияющей дырой в копилке факультета. — Простите, профессор! — девушка лучезарно улыбнулась, тряхнув короткими розовыми волосами, — вернёмся к игре! В этом году на позиции загонщика в Слизеринской команде появился Альфред Гринграсс, а новичком на позиции охотника в команде Пуффендуя стал Рейн Кёниг. Поприветствуем же их! Трибуны ревели: то ли от начавшейся игры, то ли от произнесенных имён новых игроков. Однако хоть народ и собрался посмотреть на Агреста, открыто за него и его команду болел только факультет, пестрящий разрисованными в зелёные и серебристые цвета лицами. Остальные махали жёлтыми стягами и флажками с маленькими барсучатами. Спортсмены носились по полю с невероятной скоростью. Метлы стали производить высшего качества, да ещё и самых разных цветов. Каждый выбирал нужную ему древесину, многие стали пользоваться услугами фирм, выпускающих метлы под заказ. «Кометы», «Нибусы», «Чистометы» и «Молнии» теперь было сложно встретить, разве что на складе стадиона. В моду вошли «Вспышки» и совсем новая модель — «Птица», славящаяся своей скоростью и маневренностью. — Агрест входит в пике, обгоняет Ляифа, и-и… Счёт открывает Слизерин! Адриан вскинул кулак в воздух и пролетел мимо друга: — Прости, бро! Нино лишь с усмешкой помотал головой и рванул за ним вместе с Кимом. Все видели, что Агрест чувствует себя как рыба в воде, многим казалось, что парень родился в воздухе, иначе откуда такие блестящие результаты в 18 лет? Он будто и не замечал всех этих ребят на трибунах. Вглядевшись в лица однокурсников, он лишь убедился в том, что Офелия не пришла. Она никогда не приходила на его матчи. Адриан налег на метлу, перехватил пас, который должен был поймать Рейн — семикурсник Пуффендуя, и пожелал Кёниг развить такое качество, как ловкость. За ним увязался целый хвост из двух сборных, одни в надежде отобрать квоффл и вывести блондина из игры ударами бладжера, другие — закрыть и поймать, в случае, если загонщики справятся со своей ролью. Один замах, и трибуна в зелёных мантиях взревела. — Счёт — 20:0, — провозгласила довольная Аликс в микрофон, — Агрест забивает ещё один гол, опережая Ляифа и Рейна! Казалось бы, откуда у гриффиндорки такая любовь к Слизерину? Но любви никакой не было, просто Кюбдэль всем сердцем желала Ле Тьену проиграть, чтобы ему же не проспорить два галеона. — Маринетт, — Алья помахала рукой перед глазами девушки, так заинтересовавшейся игрой. Француженка не отводила взгляд от старосты школы, он был так красив, так уверен, хоть сейчас на обложку журнала какого-нибудь парижского дома моды… — Дюпен-Чен! — А? Прости, Алья, во Франции квиддич не самая распространённая игра. У нас всего одна команда в нашей лиге — «Квиберонские квоффельеры», при том, что они давно стали терять свою популярность, а в том году я не ходила на школьные матчи. Оказывается, тут… — она обвела рукой стадион, — я в восторге, если честно. — Я рада, что тебе все нравится, но будь добра, сходи за орешками. Дюпен-Чен улыбнулась и покачала головой, направившись к смежной, гриффиндорской трибуне, где стоял один из студентов, подрабатывавший на матче продажей солёного арахиса и сладостями из всем известной кондитерской. Засмотревшись на игроков, она споткнулась и лишь чудом не упала, благодаря поймавшему её в воздухе незнакомцу. Подняв взор васильковых глаз, девушка поняла, что парень вполне ей знаком и тут же отшатнулась с тихим ужасом, встретив улыбку, которой больше подошло бы слово «оскал». Тут же забыв про орешки, Маринетт метнулась обратно на синюю трибуну к Алье, с разбегу плюхнувшись на скамью и спрятав дрожащие руки в карманах. — Всё нормально? — Сезер подняла бровь, откинув прилипшие к шее тёмные волосы с рыжими концами за спину. — Да, прости, орешки у них кончились. Маринетт медленно вздохнула несколько раз, стараясь себя успокоить и убедить, что ей ничего не грозит, но до конца матча сидела как на иголках, совсем не обратив больше никакого внимания на игру, закончившуюся со счётом 210:40 в пользу Слизерина. Игроки спустились на землю, Нино подошёл к Адриану и стукнул его кулаком в плечо, принимая поражение. Где-то на трибунах ему кричала Алья слова поддержки, обратив на себя внимание не только темнокожего парня, но и его друга. — Что за девушка сидит рядом с твоей красоткой? — Агрест прищурился, — не познакомишь нас? Я бы её… Сводил на свидание разок. — Чувак, вы знакомы — ты бухой подкатывал к ней на вечеринке, а с утра извинялся. Да и не советую я тебе развлекаться с ней. Слизеринец нахмурился с любопытством глядя на Ляифа. С чего это вдруг он его отговаривает? Девушки стали спускаться на поле, чтобы поздравить Адриана, потому Нино быстро затараторил: — Она реально странная, не знаю, что с ней произошло во Франции до перевода к нам, но, по-моему, она даже своей тени боится. Привет, детка! Как тебе моя игра, а? Алья кинулась ему на шею и чмокнула в губы, оставив дерганную как никогда Мари позади. Она робко улыбнулась Адриану, поняв, что парень уже не вызывает такого отвращения и презрения, как в первый день, но совсем не рассчитывала, что он решит к ней подойти. — Привет, Маринетт, кажется, да? — Агрест взлохматил длинные светлые волосы и усмехнулся, приближаясь как кот к своей добыче. Такие хищные повадки напомнили Дюпен-Чен, как он вёл себя на вечеринке. — Да-а… Я пойду, пожалуй, э-э, поздравляю с победой… Да… — нервно закусив нижнюю губу она рванула с поля, оставив парней и Алью в недоумении, подруга лишь пожала плечами, мол, не обращайте внимание, она всегда такая. На что Нино лишь состроил Адриану гримасу, подтверждая все свои слова. — Гребанная дура, когда же ты перестанешь всюду падать и спотыкаться? — корила себя гриффиндорка, поднимаясь вверх по холму, к замку. Иногда она оглядывалась в поисках своего самого страшного секрета и кошмара, но, видимо, парень давно ушёл, — Мерлин, лишь бы не столкнуться с ним, пожалуйста… Был ли это всплеск адреналина или невероятная удача, но Маринетт быстро добралась до башни, не заблудившись, не свернув не туда и даже не столкнувшись с неожиданным перемещением лестниц. Остановилась она лишь тогда, когда портрет Толстой дамы потребовал пароль: — Огненные леденцы, — пробурчала девушка и скользнула в полупустую гостиную, тут же направившись к спальням девочек. Соседки по комнате, видимо, сразу направились на обед. А у Дюпен-Чен ком стоял в горле, который тут же рухнул куда-то в желудок, стоило ей отодвинуть бархатный полог и увидеть на подушке до боли знакомое письмо:«Сегодня в полночь. Не думай, что я про тебя забыл. И сама не забывай про наш маленький секрет.»
Воздух исчез из легких, и все, на что она была способна — взмахнуть палочкой и прошептать заклинание заглушки, прежде чем упасть на кровать и забиться в истерике. Слезы душили горло, подушка быстро намокла, но с ней точно все будет в порядке, а вот с Маринетт — нет. Появилось ощущение, что весь этот спокойный месяц её жизни был просто уловкой, сном. Его извращенной игрой, в которую он так любил играть со своей иностранной жертвой.***
Вся радость от победы исчезла, как только Адриан, направляясь на обед столкнулся у дверей Большого зала с Офелией. Столкнулся, наверное, громко сказано, девушка просто скрылась за поворотом, стоило ей его заметить. Не упустив своего, Агрест ринулся за шатенкой, поймав её за тонкое запястье. Роули тут же остановилась, принимая поражение и поправляя рукав вязаного джемпера чёрного цвета, который она так любила. Парень наклонился к ней, собираясь поцеловать в лоб или щеку, как всегда это делал, но она молча увернулась, ожидая, когда он уже скажет, что хотел и отпустит её. — Фел? Я сделал что-то не так? — взъерошенный после матча и тёплого душа парень обеспокоенно нахмурился. Также, как сейчас, она убегала от него последнюю неделю, а может и больше, но он был так занят тренировками, что не нашёл времени с ней поговорить. Встречались они только на уроках, да и на тех она старалась его игнорировать. — Я не понимаю, о чем ты, — на лице Роули не дрогнул ни один мускул, она быстро глянула на время, указанное на экране блокировки своего телефона. — По-моему, ты меня избегаешь. — Не у тебя одного есть дела, — парировала девушка, кинув следом небольшой камень в его огород: — пока ты был на тренировках, я выполняла свои обязанности старосты, кстати, о них: нас вызывает МакГонагалл. Так что я очень тороплюсь. Вырвав свою руку из его, Офелия поспешила ретироваться, пока у Адриана не возникли вопросы. Говорить с ним сейчас она не хотела, стремясь побыстрее добраться до гаргульи, встретится с директором и исчезнуть из агрестовского поля зрения при ближайшей возможности. Она наивно полагала, что сначала он поест после игры, но парень разрушил все её планы, вскочив на последнюю ступень лестницы, ведущей в кабинет Минервы. — Мисс Роули, мистер Агрест, — директриса кивнула школьным старостам, ожидая, когда они сядут. Оторвавшись от кипы бумаг, она внимательно на них посмотрела, — я рассчитывала, что вы придёте не вместе, но это к лучшему, у меня не так много времени. В помещение лил яркий солнечный свет, даже не давая намёка на то, что за его пределами бушевал осенний холодный ветер. Все вокруг искрилось чистотой и порядком, а портреты директоров школы тихо шептались в своих рамах, особо не обращая внимание на двоих студентов. Но не все, некоторые из них готовились внимательно слушать беседу. Адриан взглянул на Альбуса Дамблдора, улыбнувшегося ему, как улыбался с тех карточек из-под шоколадных лягушек, которые парень коллекционировал в детстве. А потом перевел внимание на своего пра-и-еще-раз-пять-пра-деда Вильяма Агреста. На лице предка так и читалось презрение, обусловленное жизненной позицией правнука, его внешним видом и тем, чего ни один Агрест никогда бы ему не простил — потерей семейного особняка. Хоть и в последнем Адриан виноват вовсе не был. — Если вы позволите профессор, я бы хотела уйти сразу же, как наша беседа будет закончена, организация Хэллоуина сейчас лежит полностью на моих плечах, и я бы не хотела подводить студентов, — говорить о том, что Роули просто стремилась сбежать раньше, чем Адриан её поймает, девушка не решилась, однако услышала язвительный смешок со стороны портрета Даррелла Роули — сухощавого мужчины с абсолютно белыми, будто дикими, глазами. Чёртовы панталоны Мерлина, иногда ей казалось, что на пост директоров раньше брали только таких отбитых придурков, как Даррелл и Вильям. Повезло же с родословной. Кинув презрительный, многоговорящий взгляд обладателю таких же кошмарных глаз, как у неё, Офелия повернулась к директрисе и тяжело вздохнула. — Не собираюсь вас задерживать. Однако, в связи с занимаемыми вами должностями и.… не самой лёгкой ношей, должна признать, что обеспокоена вашим будущим, молодые люди. Какие дальнейшие планы вы преследуете после сдачи ЖАБА? В кабинете повисла тишина. — Если честно, я готов стать хоть цирковым медведем, профессор, — блондин лучезарно улыбнулся, довольный своей очередной не самой лучшей шуткой, и МакГоннагал её, кажется, тоже не оценила, сняв очки и устало потерев переносицу. — Вы сведёте меня в могилу, Адриан, — тем не менее, в глазах директрисы можно было увидеть её теплоту по отношению к слизеринцу. — Очень надеюсь, что вы ошибаетесь, я бы не вынес такой ноши… — Я хотела попробовать свои силы в Аврорате, — перебила его на середине фразы девушка, — но прекрасно понимаю, что с моей репутацией путь туда заказан. Так что, если позволите, у меня есть огромное желание преподавать в Хогвартсе в следующем учебном году. Этот замок — единственное место, которое я могу назвать своим домом. Если бы не сова, впорхнувшая в окно кабинета, все присутствующие точно услышали бы, как Адриан уронил свою челюсть на пол. Про Аврорат они с подругой говорили не единожды, но не исключали рассмотрение других вариантов, однако про её желание остаться в замке он слышал впервые и… а как же совместные путешествия? Их дом? В конце концов, как же он и их договор? — Меня радует ваше стремление связать свою жизнь с преподаванием, — женщина отвязала от лапы птицы письмо с министерской печатью и отложила его в сторону, — но хорошо ли вы его обдумали? Офелия, ведь вы так молоды, у вас прекрасные оценки, лучшие, я бы сказала, думаю, вам не стоит ставить крест на других сферах деятельности или личной жизни. — Это обдуманное решение, если мы закончили, могу ли я уйти? — девушка встала и получив кивок в ответ, покинула комнату под шокированным взглядом друга детства. Что ж, его очередь. Прочистив горло, он немного осипшим голосом выдавил из себя: — Квиддич, профессор, я останусь на своей позиции в «Паддлмир Юнайтед», профессия мракоборца перестала меня интересовать. — Разумеется… — задумчиво пробормотала директриса, — не спешите уходить, мистер Агрест, у меня есть объявление. Уведомите факультеты, что профессор Свон уходит на больничный. К сожалению, он подхватил обсыпной лишай, и миссис Лонгботтом решила его изолировать. Адриан нахмурился: лишится одного из профессоров по основному предмету на неопределённый срок в выпускной год такая себе прерогатива. — Кто же тогда будет вести защиту от тёмных искусств? Только не говорите, что… — Профессора нет, но я договорилась с мистером Поттером о проведении факультативов для старших курсов. У него не столь свободный график, пришлось объединять разные курсы, так что возьмите пожалуйста расписание на следующий месяц. Парень потянулся за листом пергамента, свернул его и, попрощавшись с директрисой, покинул её кабинет. Только в коридоре он решил взглянуть на расписание факультативов. Проведя пальцем по строчке, он остановился на графе «понедельник», где зелёными чернилами было выведено: «Слизерин 7 курс/Гриффиндор 6 курс». Что ж, это уже интересно.***
Маринетт просидела за плотным пологом до самой ночи. Она пропустила и обед, и ужин, но чувство голода отошло на задний план, замещая пустоту внутри волнением и страхом. Хотелось накрыться одеялом, уснуть и больше не просыпаться в стенах гриффиндорской башни. Открыть глаза на третьем этаже парижской пекарни и услышать запах маминых круассанов — вот её самое огромное желание. А ведь в Париж она вернётся лишь в июле. Неосознанно девушка подняла руку в воздух, перечисляя оставшиеся месяцы и загибая пальцы. А потом уныло уронила ладонь себе прямо на лицо. Выглянув из-за полога, Маринетт удостоверилась, что все девочки спят и прищурилась, стараясь рассмотреть время на настенных часах. Без пяти. Что ж, кажется, ей пора. Француженка стянула с себя футболку, расшитую розовыми цветами, та же участь постигла и остальную одежду. Лишь накинув тонкий вафельный халат, Дюпен-Чен тихо выскользнула из комнаты, а потом и из женского коридора. Пока не заметила парней в гостиной. Четверо семикурсников разлили огден по стаканам, делая вид, что не увидели гриффиндорку. Что было в общем-то неправдой, если судить по мерзким скользким взглядам, которыми они обменялись. Один из них все же не выдержал и салютовал стаканом испуганной Маринетт, подарив отвратительную пошлую улыбку. Коннор Бёрк. Теперь-то она знала, как зовут этого засранца. Желание дать кулаком в его бесстыжую морду растеклось по венам, заставляя девичьи кулаки сжаться. И зачесаться. Преодолев горькое чувство обиды на свою судьбу, Мари пересекла гостиную и поднялась по лестнице. Вдох. Выдох. Она толкнула дверь, поддавшуюся с тихим скрипом. Взору предстал высокий парень в одних спортивных шортах. Внутри что-то сжалось, руки дрожали, а колени подгибались, казалось, ещё немного и она непременно рухнет в обморок. — Я так люблю это чувство, когда даёшь жертве эфемерную надежду на спасение, а затем забираешь её, — парень усмехнулся и взмахнул палочкой. Гриффиндорка зажмурилась, ожидая удара и боли, но за ней лишь с грохотом захлопнулась дверь, заставив девушку вздрогнуть, — надеюсь, ты соскучилась за эти три месяца. Семикурсник приблизился к Маринетт, прошептав последнюю фразу в её волосы. — Потому что я соскучился, Куколка, — он чмокнул воздух у самого её носа, она зажмурилась, и поднял лицо своей, как он сам выразился, «жертвы», чтобы взглянуть в её голубые, чистые как летнее небо, глаза, — ты же будешь хорошей девочкой и мне не придётся тебя связывать, правда? Маринетт молчала, всеми силами стараясь не ринуться с места и не сбежать. На кону стояло слишком многое. — Отвечай, — прорычал парень, сжимая пальцы на подбородке. — Ты… — девушка вдохнула побольше воздуха в лёгкие и шёпотом выплюнула: — настоящее чудовище. Мужская рука тут же вцепилась ей в волосы, резко и больно их оттянув, он толкнул ее на кровать, но не рассчитал силы. Дюпен-Чен упала на пол, ударившись спиной об острый угол кровати, а бедрами — о твердый пол. Боль огнем прожигала застывшее от страха тело, и девушка вскрикнула, пытаясь положить руки на ушибленные места. Пояс халата тут же развязался, оголяя ее молочную кожу и демонстрируя наготу юной француженки. Не успела она опомниться, как парень схватил ее за запястье, поднимая с пола и утаскивая за алый полог. Ноздри заполнил запах дорогого мужского одеколона, сигар и пота. Какими бы мажорами не были гриффиндорцы, проживающие в этой комнате, прежде всего они были парнями, прячущими свои вонючие носки в тумбочках. Его пальцы сжались на нежном горле, сдавливая его с такой силой, что воздух перестал поступать в легкие. В голове помутилось, казалось, еще немного и он точно ее убьет. А если и нет, на шее точно останутся следы от удушья. Конечности онемели, и пока она лежала, словно тряпичная кукла, шорты этого чудовища чудесным образом исчезли где-то в другом конце помещения. На тело накатила слабость, а дышать было совсем нечем, на виске била тревогу своей пульсацией маленькая жилка, набатом отдавая куда-то вглубь черепа. Что говорил этот ублюдок, она уже не слышала, в тот момент, когда низ живота разорвала нестерпимая боль, Маринетт потеряла сознание. Тяжелые веки никак не хотели подниматься. Все, что чувствовала Маринетт — влагу между ног и сильную пульсацию в голове и ушибленных местах. Нечто, похожее на стон, вырвалось из груди, заглушенное травмированным горлом. С огромным усилием воли, она поднялась и села, оглядев комнату, но ни гриффиндорца, ни его соседей не было. Тем лучше. Сейчас ей хотелось только убраться отсюда. А еще, чтобы каждая их встреча проходила так. Проживать весь этот ужас с отключенным сознанием куда лучше, чем просто наблюдать, как посторонний зритель, и не иметь возможности сделать что-либо. Наверное, она пока не сможет разговаривать, придется укутываться в гриффиндорский шарф и делать вид, будто ее подкосила простуда. Дюпен-Чен на ватных, не подчиняющихся ей ногах, подошла к зеркалу на стене и взглянула на девушку в отражении. Себя она в этой незнакомке не узнала. Спутанные волосы, красные следы пальцев на шее, которые скоро начнут менять цвет на синий, черный, а потом — грязно-желтый, потухшие голубые глаза, все в ней указывало на то, что от девочки в голубой мантии, учащейся среди фонтанов и белых античных колонн, ничего не осталось. — Oh merde…* — Тихо прошептала Маринетт, а потом быстро запахнула все еще висящий на ее плечах халат и вышла из комнаты, стараясь остаться незамеченной для пяти семикурсников, весело распивающих огден в гостиной. Наверное, он уже успел рассказать обо всех подробностях этой ночи своим друзьям. Все это было так мерзко, и девушка в очередной раз пожалела, что очнулась. И что он ее так и не убил.***
Вернувшись тем вечером в подземелья, Адриан завалился на свою огромную кровать, откинув балдахин, и вспомнил, что хотел поговорить с Офелией. Она весь день не попадалась ему на глаза, а сейчас он был таким уставшим, что идти в коридор девчонок не хотелось. В руках тут же оказался чёрный смартфон. 11:48 PM Противный Кошак: де-е-етка, ты спишь? Горящий экран загородил пушистый кошачий хвост, чей обладатель настырно терся об покрывало рядом с Агрестом. — Привет, малыш, как твой день? — кот посмотрел на него таким высокомерным взглядом, от которого Хлоя Буржуа шлепнулась бы в обморок в приступе зависти, и нахально спрыгнул с постели, в поисках вонючих носков. Носки он, кстати, тащил неизвестно откуда: среди кошачьей коллекции было всего два или три, принадлежащих Адриану. 11:50 PM Противный Кошак: я же знаю, что нет, почему ты меня игнорируешь? Тут же снизу появились две галочки, обозначающие, что сообщение прочитано. 11:51 PM Противный Кошак: Фел, давай поговорим. Адриан тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу, упустив момент, когда в диалоге появилось новое окошко. 11:52 PM Белоглазая сучка: я не игнорировала тебя. 11:53 PM Противный Кошак: разве? Опять его сообщение осталось без ответа. Настырность этой девчонки иногда так бесила его, что хотелось выломать дверь в её комнату. Несмотря на усталость в мышцах после многочисленных тренировок и утреннего матча, слизеринец поднялся с кровати и в одних пижамных штанах прошлепал до женского коридора. Не обратив внимание на неодобрительный взгляд мимо проходящей Росси, Адриан постучал костяшками по дубовой двери. 11:57 PM Противный Кошак: открой. Две галочки. Она специально злит его или это какой-то хитрый план? Агрест снова постучал. И ещё минуты три простоял в тишине, ожидая хоть какой-то реакции. Не считая прошедшей шестикурсницы, в коридоре никого не было. Всё сливки факультета собрались в гостиной, о чем иногда оповещал раздающийся оттуда нестройный смех. Он уже занёс руку для того, чтобы вновь постучать, но замочная скважина тихо скрипнула, и в проёме показалась взъерошенная Офелия в его спортивном джемпере. Взгляд её так и говори: «беги». — Что? — Девушка провела пальцем под глазами, стирая остатки осыпавшейся к вечеру туши. — Я хотел поговорить, — Не теряя хватки произнес парень и, не зная куда деть руки, откинул отросшие по плечи волосы с лица, запустив в них пальцы. — А я хотела лечь спать. После этой фразы было понятно, куда Агресту стоит пойти со своими разговорами на ночь глядя, но отступать — явно не в стиле Адриана. — Мне не спится, — Роули сузила глаза, положив левую руку на ручку двери. Это привлекло внимание Агреста. Чего-то довольно привычного для его взгляда не хватало. И если не было этой заминки, то Офелия не успела бы закрыть дверь со словами: — А мне, блять, спится! За стеной раздалось приглушенное: «сучка». Лишь когда шаги в коридоре стихли, девушка смогла сдвинуться с места и подхватить на руки спящего на ковре Тоби. Маленький бульдожек сонно завилял хвостом и лизнул хозяйку в шею, продолжая дремать на ее руках. Офелия искренне позавидовала собаке: ей бы сейчас отключить всю бурю мыслей и эмоций и просто уснуть, но нет. Умом она понимала, что тянуть эту резину больше нельзя, нужно выяснить отношения с Адрианом, а на деле… Поговорить с другом в данный момент было самым сложным испытанием. Великий Мерлин! Посмотреть отцу, запертому в камере Азкабана, в пустые глаза казалось куда проще. Она так и не уснула, из-за чего с утра совсем не было сил. Роули лениво подправила макияж, собрала волосы в высокий хвост, напялила джинсы и, подхватив мантию, поднялась на завтрак, игнорируя всех и вся вокруг. Лишь в процессе поедания хрустящего тоста до нее дошло: она все еще в спортивном джемпере Адриана, на ее спине белыми буквами так и полыхало огнем: «Agreste». Вот почему со всех столов на нее косились студенты, активно обсуждая отсутствие ее школьной формы. — Твою мать! — прошипела девушка, тут же натянув на себя черную мантию. Половина девиц в школе готовы были душу продать за этот джемпер, в том числе стайка Хлои Буржуа, наблюдающая за ней с насмешливыми взглядами. — Чего пялитесь, курицы? Сабрина укоризненно подняла бровь, переглянувшись с Лилой, но никто так и не ответил на выпад Роули. Так еще и шепотки в Большом зале медленно стихли. Теперь не пялился на нее только ленивый. Все это так злило ее! Офелия не выдержала и, оставив завтрак недоеденным, поднялась со скамьи, двинувшись на лекцию. Пошло все в задницу! Неужели в этой гребаной школе обсудить больше нечего? Что, никого не застали трахающимися? Никто не слил в сеть чужую обнаженку? Может, кто-то перепил и заблевал гостиную? Ни-чер-та. Иногда ей хотелось родиться в 80-х годах. Чтобы единственной темой для обсуждения был псих, называющий себя лордом, а не дети последователей этого психа и их личная жизнь! Видимо, возмущение слизеринки где-то свыше было услышано, и уже к обеду самой обсуждаемой темой стала болезнь профессора Свон и интересное расписание факультативов Гарри Поттера по ЗОТИ для старших курсов. Офелии даже удалось на время выдохнуть. Пока она не приземлилась на стул рядом с Кагами Цуруги перед лекцией по нумерологии. Подруги приветственно чмокнули друг друга в щеки, и когтевранка тут же решила начать обсуждать домашнее задание, однако ее наглым образом прервали. — Эй, Роули! — Кагами замолкла на полуслове и перевела взгляд на Селвина Трэверса. Обычно представители этого рода славились высоким ростом, но Селвин явно оказался чьей-то генетической шуткой, а может, мать просто нагуляла его на стороне, ибо ниже него была только Роули, да Флитвик. Многие в те времена, когда они учились на младших курсах, дразнили его лукотрусом. Его папаша-пожиратель, как и многие его единомышленники, чудом избежал участи оказаться в Азкабане, так что авторитет парня вырос среди студентов. Чего не скажешь о его росте. — Чего тебе? — Офелия закатила глаза и развернулась к однокурснику, давая понять, что не горит желанием уделять ему свое время. — Бёрк тут поделился с нами подробностями вашего небольшого рандеву в Хогсмиде, и меня захлестнуло любопытство, не удовлетворишь его? — Селвин явно пользовался тем, что Адриан не выбрал на третьем курсе нумерологию как дополнительный для изучения предмет. А в отсутствие Агреста все вдруг становятся такими смелыми. Особенно Коннор Бёрк, не простивший того, что его отшили. Неудивительно, что теперь все из-за него думают, что Офелия с ним спала. — Сколько же членов уже успело в тебе побывать, Толстушка-Фел? Селвин бесстрашно глумился. А зря. Парни в аудитории откровенно ржали над этим издевательством, девушки возмущенно фыркали. И возмущены они были не вопросом. Кагами под партой осторожно, но крепко сжала холодные пальцы Офелии, а сама достала из кармана палочку, ожидая какой-нибудь чертовщины. Роули молчала до тех пор, пока в аудитории не стало тихо, она абсолютно точно хотела, чтобы то, что она скажет в следующую минуту услышал каждый. Девушка по-лисьи хитро улыбнулась своими пухлыми губами и выдала: — Уверена, что не больше, чем в тебе, Трэверс, — и отвернулась, переключив внимание студентов на парня, охреневшего от такого поворота. Отлично, теперь не только ее личная жизнь станет объектом всеобщего обсуждения. Селвин нервно зачесал черные волосы и оглянулся: слизеринцы и когтевранцы в шоке пялились на него до тех пор, пока парень не сбежал из класса. Что ж, это был самый зрелищный каминг-аут в стенах Хогвартса. Но никто из учеников даже не мог предположить, что очень скоро школу захлестнут куда более шокирующие события. Страх растечется по коридорам также явно, как алая кровь по белой кафельной плитке.