Моя специальность - неприятности

У стеклянных высоких дверей библиотеки не было массового столпотворения, но Норе и Руби всё равно не удалось найти Лори среди всех здесь присутствующих. Они немного отошли в сторону, и Коллинз достала телефон из кармана своего короткого светло-коричневого платья-жакета, начало быстро что-то печатать в сообщениях. - А давно вообще Лори рисует? - спросила Нора, но ее визуальный поиск кого-то в толпе продолжался. - Года два назад как-то попробовал и втянулся, - Руби даже не оторвалась от экрана своего смартфона, её маникюр продолжал ритмично «клацать» по нему. Спустя мгновение она добавила: - Придёт твой «О. Генри», это же библиотека. Роджерс довольно улыбнулась: - Какие глубокие познания по теме классиков американской литературы… - Я стреляла наугад, - девушка, наконец, поставила твёрдую точку в своей переписке. - Лори сейчас… - Выйдет вас встретить, - позади послышался знакомый голос, и мужская рука аккуратно легла на предплечье Норы, поглаживая большим пальцем мягкий ворс её тонкого свитера цвета кофе с молоком. - Как дебютировавший художник должен заметить, что вам обеим идёт этот цвет. Хорошо сочетаетесь. - Я тебя поздравляю! - Нора развернулась к Лори и искренне ответила на встретившие ее открытые объятия. Руби ласково потрепала сводного брата по макушке, ещё больше взлохмачивая его пепельно-русые пряди: - Веди нас уже, художник. Огромная библиотека представляла собой светлое круглое пространство, в центре которого кольцом стояли деревянные стеллажи, которые были также и внутри этого кольца, составляя целый лабиринт со стенами из книг от пола до потолка. Светлое дерево полок очень гармонично сочеталось с растениями, которые в хаотичном порядке были везде: их стебли кудрями свисали с полок, острыми высокими листьями стремились вверх из лаконичных кашпо нейтральных цветов. Мягкий, тёплый белый свет был равномерно рассеян по всему пространству так, что было сложно понять, где находится его источник. Нора, словно завороженная, подняла голову: кольцо стеллажей тянулось вверх, разделяясь на два этажа широким балконом со сплошной стеклянной балюстрадой. Девушка сделала шумный вдох и даже прикрыла глаза от удовольствия: воздуха здесь было так много, а в нём четко улавливался миндально-дымный запах. Именно так для неё пахли старые книги. По всему периметру зала, у панорамных окон, за которыми остался вечерний кампус, стояли светлые длинные столы. В хаотичном порядке в глаза бросались большие цветные кресла-мешки, большие и маленькие. - Пожалуйста, не переезжай от меню сюда, - от Руби не ускользнули восхищение и безмолвный восторг Норы, так что шутка-мольба родилась сама собой. - Ты можешь перетащить отсюда всё, что влезет в нашу комнату, только не переезжай. Пообещай мне. - Обещаю, - Роджерс искренне рассмеялась. - Очень непривычно, что в библиотеке так шумно… - Думаю, это всё из-за выставки, - Лори развернулся и теперь шёл спиной вперед, ведя за собой девушек в самую оживлённую часть первого этажа. Оттуда доносилась ненавязчивая мелодия наподобие тех, что обычно звучат в лифтах красивых отелей. С ней гармонично сливался гомон гостей мероприятия и смех, время от времени доносящийся с разных сторон. - А вот и наши художества. У Норы разбегались глаза: мольберты были расставлены волнистым цветастым коридором. Картины на них были совершенно разного стиля, размера и тематики. Она подошла к первой работе, за пальцы ведя за собой Руби. - Смотри, как нежно! - произнесла Роджерс совершенно влюбленно. - А мне кажется, это немножко трагично, - Руби пожала плечами, разглядывая мотылька в язычке голубоватого пламени. - Признаюсь, я думала здесь будет сборище детских рисунков. Они двинулись дальше, и иногда им приходилось заглядывать через плечи других посетителей. Вот портрет чьего-то сфинкса с небесно-голубыми глазами, а напротив него - милая черно-белая коровы… с бигудями на макушке. - Я как будто попала в «пинтерест», - Руби указала на картину в пастельных тонах. Облако с двумя человеческими глазами плакало над радугой, у которой тоже были глаза, страдальчески закатившиеся наверх. - У него даже мешки под глазами... Рядом, гармонично перекликаясь оттенками, стоял холст с изображёнными на нём миларовыми воздушными шариками в форме сердец. Нора поймала себя на мысли о том, что должно быть невероятно сложным: вот так красками передать зеркальность фольги, её блики и складки. Лори тем временем терпеливо шел за ними, безразлично разглядывая присутствующих и чужие рисунки. Он просто ждал, когда сможет показать девчонкам свою картину. Особую картину. Ему было очень интересно, что скажет Нора, что почувствует, взглянув на его полотно. Оно ведь явно лучше какого-то автопортрета чернокожей девушки с губами кукол «Братц» и глазами – пуговицами. Лица-маски – старая, «заезженная» тема. Кто вообще решил, что подобное можно считать искусством? Впрочем, своего он дождался. Нора остановилась у одного из завершающих выставку мольбертов. С квадратного холста на неё смотрела пара, по всей видимости, пустых, но всё же белёсых глазниц. Форма этого лица была не вполне естественной и вызывала мимолётную ассоциацию с черепом: кожа бледная, скорбящие морщины меж бровей и по бокам рта – черные. Изображенное нечто плакало, судя по покрасневшим контуру «глаз», кончику подтекающего носа и губам. На контрасте со всем ранее увиденным, эта картина вызывала странное беспокойство, и Роджерс почему-то четко ощутила, что ей сейчас очень не хватает высокой горловины на своём свитере. - Что скажешь? – спросил тихо Лори с низковатой бархатцой в голосе, слегка наклонившись к Норе со спины. - Это ты нарисовал? – девушка уже знала ответ, но она неосознанно хотела потянуть время для хоть какой-то внятной формулировки своего впечатления. В конце концов, художников ведь так легко обидеть. – Это… Определенно... - Сильно, - позади, но уже с другой стороны, раздался голос Руби. – Это определённо сильно, братец. Роджерс не могла видеть, что подруга за спиной откровенно и очень гневно пыталась испепелить взглядом «братца», а её холодные упрёк и сухость в тоне просто остались незамеченными. Нора до сих пор испытывала растерянность перед этой картиной. - Вот она – сила искусства! – Лори проигнорировал выпад сестры в свой адрес и бережно прижал её подругу к себе за плечо. – Оно вызывает глубинные эмоции. Даже ты, Руби, это сейчас признала. - У неё есть название? – Нора поправила волосы, как будто стараясь не показывать картине или её автору свою напряженность, которая всё никак улетучивалась. Даже наоборот: чем дольше она смотрела на это лицо, тем неуютнее ей становилось. И от тёплых прикосновений Лори облегчение не пришло... Подобное чувство накатывало на неё очень редко, не всегда по понятным причинам, да и по итогу оправдывалось не каждый раз. Отец подобное называл «чуйкой» - никаких сверх способностей, лишь обостренное обстоятельствами чувство интуиции. Какой-то животный страх перед неочевидной угрозой. Его Нора почувствовала внутри и сейчас. И даже бережные прикосновения друга не особо подбадривали. - Над названием не думал, если честно, - Лори пожал плечами, - пусть будет просто: «Постылость женских слёз».