Сокровище Властелина Камня

      Когда Тарталья проснулся, солнце низко висело над линией горизонта и освещало комнату мягкими розоватыми лучами. Чайльд не сразу понял, где находится, а тяжесть, все так же ощущавшаяся в теле, мешала думать и в полной мере сознавать происходящее. Парень, кряхтя от напряжения, оперся о кровать и постарался приподняться. Выходило довольно плохо, лишь с третьей попытки он смог сесть и оглядеться.       Его взору предстала просторная светлая комната, обставленная старинной, со вкусом подобранной мебелью. В ее убранстве явственно виднелись черты уникального стиля Ли Юэ — значит, он не уехал на пьяную голову в другой город, как несколько раз бывало прежде. Это успокаивало. Протерев рукой глаза, Тарталья огляделся внимательней. Он заметил расставленные по размеру книги в шкафу, аккуратные, явно делового характера свитки. Перед шкафом стоял большой круглый стол, заваленный документами. На его краю высилась свеча, а рядом расположилось деревянное кресло. Обстановка комнаты недвусмысленно намекала на то, кто ее обитатель, а в голове воскресали смутные воспоминания о вчерашнем вечере, вогнавшие Чайльда в краску. Он приподнял одеяло и увидел внизу живота золотой знак гео. Выходит, все было правдой, ему ничего не примерещилось.       — Ох…       Чайльд оглянулся по сторонам уже в третий раз, ища архонта и удивляясь, что не заметил его отсутствия раньше. Он обернулся к окну, располагавшемуся напротив него, поднялся к нему и, выглянув наружу, широко распахнул глаза от удивления. Все поле за окном было в красивых, ухоженных глазурных лилиях.       — Ого… — у Чайльда захватило дух от такой красоты, он не мог вымолвить ни слова. Поле было воистину огромным: оно простиралось до самого горизонта, отливая синевой раскрывшихся под вечер цветов.       Услышав шорох открывающейся двери, Чайльд развернулся, заставляя непослушное после вчерашнего тело привычно принять боевую стойку и приготовиться защищаться от возможного нападения, но тут же вспомнил, что в этом месте опасностей быть не должно, расслабляясь и изумленно хлопая глазами. Дверь вдруг резко распахнулась, едва не врезавшись в стену. Едва сошедшая с лица Тартальи краска вновь залила его. Он шумно выдохнул.       В проёме стоял… Моракс. Тот самый, чьи статуи можно было повстречать в Ли Юэ разве что не на каждом шагу. Босой, одетый лишь в свободный белый балахон, Властелин Камня мягко улыбался, держа в руках лакированный поднос из тёмного дерева, уставленный пиалами с чаем и тарелками. Посреди подноса высился букет сияющих небесной синевой глазурных лилий. Искусно выточенная из кор ляписа посуда по красоте своей могла сравниться даже с лучшим сервизом Нин Гуан, и последний едва ли вышел бы победителем.       Чжун Ли был великолепен. Называть его Мораксом у Чайльда пока не хватало решимости — независимо от истории, от внешнего вида это был все тот же Чжун Ли, искренность и силу чувств которого Тарталья уже ощутил на себе. От одной мысли, что этот спокойный, учтивый господин — грозный, вспыльчивый и необузданный Властелин Камня, становилось не по себе и кровь приливала к щекам. Правда ли Чжун Ли изменился, или все это лишь искусно созданная маска?       — Доброе утро, мой хороший, — Чжун Ли, тепло улыбаясь, подошёл к постели, аккуратно опустил поднос на одеяло и направился к Чайльду. Тарталья посмотрел на него через плечо, а после, опустив взгляд на темные руки архонта, улыбнулся.       — Доброго, сяншэн.       Чжун Ли остановился у него за спиной и, приобняв Предвестника за талию, зарылся носом в рыжие волосы на макушке, с удовольствием вдохнул ставший родным запах.       — Ты так долго спал, но, стоило тебе лишь проснуться, как ты вскочил с кровати.       «Долго… Неужели уже вечер? За окном светло, разве это не рассвет? Хотя сравнивать, наверное, бесполезно, это же обитель», — рассудил про себя Чайльд.       — Разве тебе не тяжело стоять, моё золото? Тебе стоило бы пару дней отлежаться. Надеюсь, у тебя не намечено никаких срочных дел?       — Стоять тяжеловато, но легче, чем было вчера, — отозвался Тарталья с лёгкой усмешкой, за которой он усердно прятал беспокоившие его мысли. — А дела, боюсь, как раз имеются, но даже чтобы их перенести, придётся покинуть это прекрасное место. — он вздохнул.       Чжун Ли недовольно качнул головой, но тут же сменив гнев на милость, отступил и окинул Предвестника внимательно-влюблённым взглядом. Тот был совершенно нагим, очевидно, не заметив аккуратно сложенное одеяние, оставленное специально для него на прикроватной тумбочке. Следы, оставленные вчера на бледной коже, темнели яркими пятнами, конкурируя за внимание с очаровательной россыпью веснушек. Когда архонт посмотрел на живот Чайльда, знак гео отозвался золотистым светом и приятной ритмичной пульсацией, чем-то напоминающей биение сердца. Предвестник вздрогнул от удивления.       — Неожидано… но приятно. Что это?       — Чувствуешь, значит, — в золотистых глазах Чжун Ли плескалось нескрываемое восхищение. — Мой пульс, — с нежной улыбкой он приложил ладонь к губам, а затем к метке, своеобразно передав поцелуй.       Он вдруг негромко рассмеялся. Глубокий, бархатный смех эхом отразился от стен и растаял в наступившей тишине. Подняв взгляд на лицо архонта, Чайльд искренне улыбнулся. Ему всегда нравилось, когда Чжун Ли показывал свои эмоции — раньше это было редкостью, несмотря на все шутки Предвестника.       — Никогда не думал, что буду так счастлив лишь от одного присутствия человека рядом, — с улыбкой пожал плечами Чжун Ли, довольно щурясь, а затем резко перевёл тему, не желая это обсуждать. — Что насчёт завтрака? Я приготовил для тебя немного еды. К сожалению, я не смог узнать многого о твоих предпочтениях, но твой брат как-то упомянул, что ты заказывал на завтрак при нём. Здесь то же самое.       Одна из тарелок была полна горячего ароматного бульона, а на другой ярким вязким желтком поблёскивала в лучах закатного солнца яичница, украшенная тончайшей лапшой и небольшими кусочками ветчины и бекона, что были выложены в форме цветков шелковицы — не завтрак, а настоящее произведение кулинарного искусства. Чайльд вдохнул аппетитный запах и только сейчас вдруг в полной мере ощутил, насколько он голоден. Торопливо оглянувшись по сторонам, он увидел вещи, лежавшие на прикроватной тумбочке. Ох, и как же он их раньше не заметил? Чайльд подял светлый балахон, похожий на тот, что был на архонте.       — Чжун Ли, Вы знаете, я всегда открыт новым вкусам и блюдам, у меня нет каких-то определенных предпочтений, но этот запах… — Предвестник завернулся в балахон и, опустив взгляд на приготовленный Чжун Ли завтрак, с восхищением причмокнул губами, — он великолепен!       Властелин Камня мягко поблагодарил и пожелал ему приятного аппетита. Он присел на край кровати, взяв одну из пиал с чаем в руки и сделав пару глотков ароматного полупрозрачного напитка. Всё время, пока Чайльд ел, Чжун Ли не отрывал от него взгляда. Еда оказалась бесподобной не только на вид, но и на вкус. Конечно она отличалась от блюд, которые описывал его братик — и дело было не только в самой еде, сколько в том, кто ее приготовил. Это был не просто завтрак, а завтрак, приготовленный его любимым, а это делает вкуснее любое блюдо.       Отставив опустевшие тарелки, предвестник сразу ощутил себя лучше. Оно и понятно — после долгого сна и богатой на события ночи еда была как нельзя кстати.       — Спасибо, Чжун Ли! Было очень вкусно!       Когда Предвестник закончил трапезу, архонт кивнул в сторону пиалы:       — Чай с волчьим крюком и травой наку. Обладает целебными свойствами, а ещё — снимает похмелье.       Чайльд аккуртано взял еë пиалу и сделал небольшой глоток. Чай оказался просто идеальным: не обжигающе-горячий, но еще и не остывший — в самый раз для того, чтобы наслаждаться каждым глотком. Сладковато-терпкий на вкус, он был чуть крепче, чем ожидалось, и приятно бодрил.       — Кстати, — Властелин Камня протянул Тарталье маску, что вчера случайно снял с его головы. — Насколько я мог заметить, тебе важно, чтобы она всегда была при тебе.       Чайльд замер, пронзенный осознанием того, что все это время был без маски. С точки зрения окружающих, ничего страшного в этом не было, но маска — символ его преданности, уже и так поставленной под сомнение, и Тарталье она была нужна, чтобы доказывать эту преданность, прежде всего самому себе. И теперь от одного вида маски у него словно гора с плеч свалилась. Аякс принял маску из рук Чжун Ли, глубоко вздохнул и улыбнулся.       — Но, — Чжун Ли предостерегающе поднял палец и чуть наклонил голову, — не думаю, что пользоваться Глазом Порчи, а тем более выходить в форму духа в ближайшее время — хорошая идея. Прошу, повремени с этим до тех пор, пока твоё тело не, хмм… адаптируется к гео.       — Не стоит волноваться, в ближайшее время это не понадобится, даже если мне придётся много работать. Но всё же без неë я как без рук! — весело произнёс Чайльд. Последние слова звучали шутливо, хотя шуткой вовсе и не были. Вернув маску на голову, Тарталья улыбнулся — привычно и притворно:       — Адаптация проходит на удивление хорошо, не думаю, что станет хуже.       — Чайльд, любовь моя, ты же понимаешь, что тебе может и впрямь стать хуже, когда меня не будет рядом? Пока что гео энергия в твоём теле тебе не подчиняется, я поддерживаю контроль над ней. Боюсь, она захочет выплеснуться наружу, если я буду недостаточно близко. Это может оказаться больно, больнее, чем ты думаешь. Может, отложишь дела на потом? Или же позволь пойти с тобой вместе. Я беспокоюсь за тебя, мой хороший, я не могу рисковать твоим здоровьем.       С Чайльда станется, он ведь и впрямь спокойно уйдет, несмотря на то, что будет очень и очень больно.       «Боль можно пережить. Она, скорее всего, будет кратковременна, а если и нет, то в любом случае не будет бесконечна», — мысленно возразил Чайльд на слова Чжун Ли. Он не собирался бросать свою работу из-за чего-то столь незначительного, как собственное самочувствие. Опустив глаза, Тарталья поднёс пиалу ко рту и сделал еще глоток.       — Скажите, сколько глазурных лилий Вы выращиваете? — неловко перевёл он тему, не желая говорить о делах сейчас. — За окном им просто не видно конца. Они очень красивы!       Глазурные лилии и вправду удивительно красивые цветы, а их историческую ценность в Ли Юэ никому и в голову не пришло бы оспаривать. Бросив взгляд за окно, Аякс снова отхлебнул чаю. Надо будет прогуляться там позже, если Чжун Ли разрешит. Несмотря на отсутствие тяги к садоводству, Предвестник никогда не отказывался купить понравившиеся цветы. Чайльд улыбнулся архонту. И раз уж он, не желая обсуждать предстоящие дела и не до конца понимая стоящую перед ним проблему, перевёл тему на лилии — не то чтобы ненавязчиво, но… Что ж, это было его личное решение, никто его не заставлял.       Чжун Ли и впрямь был готов поговорить о своих цветах в любое время. Конечно же он всё понял и решил временно оставить неудобную тему.       — О-о! — многозначительно протянул Властелин Камня. Это самое «О-о» могло означать лишь одно — за ним последует целая лекция, без сомнения, не маленькая. На интересующие его темы архонт, кажется, мог разглагольствовать бесконечно, лишь бы нашёлся тот, кто готов слушать. — Ты интересуешься, сколько их только на этом острове или на всех островах в целом? Всего их около сотни тысяч, а конкретно здесь — более шести тысяч, на каждый год моей жизни по лилии. Так проще считать, — он усмехнулся. — И невозможно сбиться со счета. Я помню каждую из них, я помню мысли и чувства, с которыми их сажал.       «Непросто, наверное, за ними ухаживать», — отметил в голове Тарталья, поразившись столь огромной цифре. — «Да тут для поливки даже сил Осиала вряд ли хватит!»       — Видишь те острова? — архонт элегантно указал в сторону ладонью. — На двух из них растут редкие, уникальные сорта, некоторых уже в мире нигде не найти. А вот на том, третьем — мои самые любимые. Я вывел их сам. Каждый цветок там единственный в своем роде.       Рассказы Чжун Ли всегда было приятно слушать — и не менее приятно было над ними размышлять, приходить к своим собственным выводам и изредка даже делиться ими с архонтом. Ради него нетерпеливый Предвестник становился невероятно усидчивым и не только внимательно выслушивал все до конца, но и просил продолжать, не останавливаться. За чашечкой чая или же просто в уютной обстановке, когда ничто не напоминало о работе, Тарталья мог слушать Чжун Ли бесконечно. К сожалению, подходящие моменты выдавались нечасто: Чайльд не мог позволить себе бросить работу и потратить полдня, а то и больше на разговоры, пусть и крайне приятные и интересные. Даже когда в редкий выходной они с Чжун Ли выбирались в ресторан или на прогулку по городу, у Чайльда бывало лишь несколько часов. А по их истечении он отправлялся либо за границы гавани — навстречу приключениями, с которыми всегда была сопряжена его работа, — либо «продавать игрушки», как он говорил младшему братику.       — Знаешь, — Чжун Ли на мгновение задумался, а затем, кивнув с решимостью своим мыслям, уверенно произнёс: — Я могу позволить… Нет, не так. Я бы хотел, чтобы ты — если ты, конечно, не против, — посадил на том острове лилию. Так у меня всегда рядом будет цветок, который напомнит о моментах, проведённых с тобой. Твой цветок, Аякс, твой собственный. Самый прекрасный из всех цветов здесь так же, как ты — самый прекрасный из всех людей, — Чжун Ли приблизился к Чайльду и, нежно обняв его, оставил на тонких губах тёплый, совершенно невинный поцелуй, вложив в него всю свою безграничную любовь, все чувства, что так долго скрывал от целого мира — смертные не были в состоянии полностью по-настоящему воспринять неограниченные их понятиями эмоции архонтов.       Не в силах сопротивляться приливу нежности, архонт подхватил Предвестника на руки и бережно опустил к себе на колени, чуть сжимая ладонями упругие ягодицы, одновременно осыпая мягкими долгими поцелуями лицо и открытую шею. Нежный поцелуй с тёплыми объятиями скрылся за потоком открытости, которая стала для Аякса, похоже, полной неожиданностью. Необузданные, копившиеся веками чувства клубились внутри, проходясь волной лёгкой дрожи и мурашками по коже, теплом концентрируясь в груди и выплёскиваясь, сорвавшись за край, на столь дорогого человека рядом. Чжун Ли открывался с новой стороны, со стороны, которую Тарталья ожидал увидеть меньше всего. Обычно невозмутимый и безэмоциональный Властелин Камня с запредельной нежностью целовал любимый носик, любимые ушки, любимые губки, обожаемые веснушчатые щёчки, что теплели прямо под его губами, заливаясь краской. Чувства и в правду нахлынули на архонта с головой, выплескиваясь через край и волнами отдаваясь ему, недостойному столь невероятной божественной любви Предвестнику. Чжун Ли действительно любил всего Аякса, целиком и полностью, без исключений, всё его тело, всю его душу. Всего.       — Чайльд… Аякс, мой Аякс, моя любовь, моё счастье, — шептал он горячо и сбивчиво меж поцелуями, совершенно бессознательно и бездумно. — Не покинь меня, Аякс, будь со мной всегда, молю тебя, Аякс, Аякс…       Мягкие поцелуи осыпали обнажённую кожу Чайльда, заставляя его легко вздрагивать и покрываться мурашками. Чжун Ли это умиляло ещё сильней.       — Я так люблю тебя… — шепнул он, не отстранившись, тёплым вздохом в самые губы Тартальи.       Столь простые слова не могли передать и капли его всеобъемлющих чувств, но Чайльд сам их ощутит, если захочет. Он обязательно узнает, насколько он любим.       Чжун Ли широко распахнул подёрнутые дымкой нежности глаза и замер, кончиком носа соприкоснувшись с носиком Предвестника. Он мог бы просидеть так вечно, просто наслаждаясь невинно-нежной близостью и присутствием любимого рядом.       Глядя прямо в медово-золотистые глаза Чжун Ли, Тарталья почти ощутил, что так жаждал передать ему архонт всеми своими словами и действиями. Ужасно захотелось бросить всё и остаться, не уходить, никогда. Бросить всё на свете, лишь бы быть рядом…       Но он не мог. Чайльд тут же вспомнил о работе и о том, ради кого он ей занимается. Отстранившись, он улыбнулся:       — Я тоже Вас очень люблю! — и подтвердил слова кратким поцелуем в губы, а после — в переносицу.       Чжун Ли вдруг замер. Губы его дрогнули, а затем сжались в тонкую ниточку; в широко раскрытых глазах плескались тревога и стыд.       — Прости, не знаю, что на меня нашло, — как-то холодно и отрешённо произнёс архонт, опустив взгляд.       Он всегда сдерживал эмоции с того самого момента как осознал, что Моракс — безрассудно-честный в своих чувствах и желаниях, яркий, как предрассветная звезда, яростный и самоуверенный бог, бушующий по-драконьи, тот, кто с жестоким наслаждением, смеясь, сотнями низлагал и уничтожал других архонтов, тот, кто открыто выбрал для своей самой известной статуи до невозможности развратную и доминирующую позу, — должен был остаться в прошлом. В современном мире, где правят законы и дипломатия, нет места для таких, как он, а вот Чжун Ли — спокойный, мудрый и хладнокровно-сдержанный, — отлично вписывался в общую картину. Но Моракс, без сомнения, жил внутри него, был им, иногда перехватывая контроль, сбивая маску и совершая что-то из ряда вон.       Тарталья такой же разносторонний — добрый, заботливый, готовый на все ради семьи старший брат, нежный и податливый любовник, поразительно чувствительный к ласке и добрым словам, но в то же время — один из Предвестников Фатуи, славящийся своей бессердечностью, отнимающий чужие жизни с лёгкостью, будто не убивал — срывал цветы, рвущийся в бой по поводу и без. Одиннадцатый Предвестник напоминал Властелину Камня самого себя, и оттого казался ещё роднее, ещё ближе и любимее.       — Благодарю за всё! — как бы Чайльду ни хотелось, он не мог скинуть со своих плеч груз ответственности, что был на них возложен. Он не мог бросить работу, которую делал ради самых близких людей, ради семьи, из-за собственных чувств — эмоции не должны затмевать рассудок. — Боюсь, мне всё же нужно идти, я должен поскорей добраться на работу.       Оборвав этой фразой чудесное мгновение близости, Чайльд поднялся с колен Чжун Ли и потянулся за аккуратно сложенной на прикроватной тумбочке одеждой. Балахон он лёгким движением скинул на постель, быстро оделся и застегнул на все пуговицы рубаху, пряча под ней от любопытных глаз метку гео.       Чайльд всё же решил уйти. Временно, но даже короткая разлука почему-то отозвалась в сердце архонта болью и беспокойством.       — Покажете, как отсюда выйти? — подтвердил словами его мысли Тарталья. — Не волнуйтесь, я ненадолго. Мне просто нужно сообщить о переносе дел на несколько дней, это не должно занять много времени, — сказал он, грустно улыбнувшись под конец.       Чжун Ли вздохнул. Удерживать импульсивного, бесстрашного Предвестника было пока что не под силу, да и насильно принуждать его остаться как-то не хотелось.       — Будь осторожен, хорошо? — он заботливо, даже как-то по-отечески поцеловал Чайльда в лоб и вышел из комнаты.       Достав с полки в коридоре чайник — копию того, в который они вошли, он вернулся к Тарталье и протянул его ему.       — Туда и обратно, договорились? Ху Тао впустит тебя в бюро, я поговорил с ней.       Архонт замер на мгновение, а затем в порыве обнял Предвестника, крепко, но нежно, не желая отпускать от себя. Рука опустились на гео метку, посылая волнительный импульс в попытке передать свои эмоции, но возможности такой не было — Чайльд мог ощутить только сбившийся учащенный пульс.       — Возвращайся скорее, моё золото, — шепнул он, целуя чувствительную мочку ушка. — Я буду ждать.       С этими словами он открыл чайник, выпуская Тарталью на волю. Он хотел надеяться, что тот вернётся, да поскорее. Он надеялся, он безмолвно молился об этом, чувствуя, как трепетно бьётся под его гео меткой чужое сердечко где-то на городских улицах, слишком далеко. Не рядом.       В этот момент архонт полностью осознал: отказываться от чувств и закрываться поздно. Яд любви слишком глубоко проник в сердце, отравил привязанностью, уцепился острыми клыками за душу, крепко-накрепко, навсегда, до самой беконечности. Ещё не больно, но страшно, тревожно, — потеря Чайльда может его запросто уничтожить. Но, ценой всего, он, Моракс, этого не допустит.       Горячий шёпот пронзил опустевшую комнату:       — Аякс…       И никто больше не нужен.