Анна. Лекарство от ликвидации

Когда-то Анна была наивной и думала, что семья, дети, любовь — это вечные темы в буквальном смысле слова и они нравятся всем. Но некоторые люди не хотят ни того, ни другого, и уничтожили потребность в третьем. Однажды на телефон доверия ей позвонил очень странный молодой человек; разговаривать с ним было сложно, к тому же он не верил ни во что из перечисленного. На что давить или к чему подталкивать было непонятно. — Анонимный телефон доверия. Оператор Анна вас слушает, здравствуйте, — сказала она. — Вы работаете на правительство, Анна, не так ли? — Почему вы задаете этот вопрос? — Если да, то передайте Сенату, что он по уши в дерьме и виноват в моей личной трагедии. — Какой трагедии? — Сенат мне пожизненно обязан, мать твою. — Расскажите мне об этом. — Когда-то мой дед принимал участие в борьбе против швейцарских националистов Юсупа Верхтлифе в составе войск НАТО. Это были пятидесятые. Судя по вашему голосу, Анна, вы слишком молоды, чтобы это помнить, — но и в трубку говорил не Санта-Клаус, человек, который едва ли старше ее самой. — Зато вы могли об этом читать. Мой дед был генералом и он раскопал о Юсупе столько, что самый законспирированный американский шпион точно знал меньше. Он писал немецкоязычные письма Гансу Людвигу, канцлеру Германии, чтобы он остановил отправку самолетов с немецкими рабами, которых Юсуп вывозил в страны третьего мира, типа Египта или ОАЭ. Впрочем, вам это ни о чем не скажет, — тогда Анна об этом не знала. Она просто поняла, что все сообщенное на брифинге соответствует действительности, а не является бредовой версией. Эту историю она восстановила в неправильном порядке, и ни разу не доложила Администратору. Его найдут и убьют, ведь он знает неудобные секреты. — Но Юсуп узнал об его партизанской деятельности, и однажды, когда он ехал в танке, его подорвали в столице Швейцарии. Думали, что дорога будет безопасной, но Юсуп, видимо, отдал приказ своим заминировать путь в последний момент перед выездом танка. Потом от моего деда мало что осталось, это был живой лежащий труп с непроходимостью кишечника, сломанными деснами и пришитыми заново руками, но он все еще не умирал. Узнав об этом, моя мама спилась, начала бродяжничать и месяцами не появлялась в доме, папа нашел другую, а я не получил от Дяди Сэма никакой компенсации. — Ваш дед еще жив? Проблема только в этом? — Мой дед родился в 2022 году, и даже к пятидесятым он был порядочного возраста. Год назад его не стало. Меня волнует, почему при всех этих страшных событиях я не получил никакой компенсации от Дяди Сэма. — Сожалею, молодой человек. — Мне не нужно ни ваше сожаление, ни ваше утешение. Я чувствую по голосу, что вы говорите это всем подряд, не глядя на человека. — Скорее всего, звонивший уже не первый раз обращался к таким телефонам, возможно, именно по этому он все еще жив. — Дядя Сэм должен заплатить за мое украденное детство и за жизнь. — Послушайте, произошла череда трагических обстоятельств. События развивались, видимо, в нежном возрасте. Ваш дед становится инвалидом, ваша мать бродяжничает и предает ваши интересы. У вас были другие взрослые, кроме семьи, которым вы могли бы довериться? Сколько лет вам было? — Мне было семь лет. — Если ваш дед был жив, и вы хотели найти его, то что же вам мешало сделать это в рамках приемной семьи? — Его местонахождение для меня никогда не являлось секретом. Я спрятался в подвале дома, чтобы узнать, куда его увозят, и я всегда знал, где это. Социальные службы меня искали, думали, что я бродил по улице. Будучи ребенком и оставшись без попечения, меня начали разбрасывать по разным приемным семьям. Многие приемные родители, у которых я рос, были, мягко говоря, озабочены моим желанием усыновить и его. Я часто слышал: «извините, администраторы заведения, но мы хотели просто ребенка, а не ребенка, который привязан к какому-то бесполезному трупу, просто потому, что он его родной дед». Приемные мамы говорили: «плохо, что ребенок не признает моего мужа и не забывает того, кого он должен забыть». Некоторые водили меня к гипнотизерам, мистикам и психологам, очень хотели, чтобы я получил новую память, но... Если бы не «но», я бы вам не звонил. Анна быстро поняла, что он явно не из тех наивных девушек и женщин, которым просто нужно утешение. Он звонит, чтобы рассказать историю, а не слушать бесполезные слова, так что она изменила тактику. Способность менять тактику в беседе было ее главным преимуществом перед обычными людьми в мирке в целом. — Это, конечно, очень трагично, особенно с учетом вашего возраста на тот момент. Если бы вам было не семь лет, а тридцать, у вас был бы источник дохода, вы могли бы подать в суд на американское правительство. Сейчас это маловероятно, да и доказательств у вас давно нет. — Да, если бы. Столько раз я говорил это себе в жизни и, наверно, буду говорить до конца. Если бы мне было больше лет, все пошло бы иначе. Я бы занял кредитов и судил бы Дядю Сэма, пока бы не одержал победу. — Вы сделали правильные выводы. Что вам мешает начать жизнь заново? — Убить себя, Анна? Как это начать, если все закончилось в семь лет, не успев и начаться? Это уже невозможно. — Простите за нескромные вопросы, но с вами все в порядке? Образование, работа, здоровье? Кто вы по профессии? — Я работаю в Протестантской церкви, прослушиваю исповеди. Но сам я не верю, мне просто нужны деньги, а больше я ничего не умею. Пью дома вино раз в месяц, слушаю рок-н-ролл, живу далеко от места работы, меня мало кто узнает как пастора, да и прихожу в парике. Убедился, что Бога, скорее всего, нет, но держу язык за зубами. Вряд ли я получу хорошую работу в другом месте. Не мог окончить университет из-за психологической травмы, а кроме церкви мне и идти некуда. Но я давно не нахожу ни места, ни смысла в этой жизни. — А вы принесите в свою жизнь немного любви, романтики. Познакомьтесь с девушкой, заведите собаку. — Есть одно условие. — Какое? — Сенат Дяди Сэма должен исчезнуть. Я пообещал себе, что женюсь сразу после взрыва Белого дома. — Послушайте, но есть же и другие люди, которые находятся в такой же ситуации. Вы можете найти какое-нибудь политическое движение, стать донором крови, пойти на ток-шоу, написать книгу. Если вы не хотите знакомиться, это необязательно. Найдите хобби, в конце концов, и ваша жизнь перестанет быть бессмысленной. Может быть, вам приелось христианство? Вы знаете, что религия не ограничивается им? — Меня не интересуют религии по одной причине: я прочел одно психологическое исследование, и оказалось, что религиозные мысли каждого субъективны. Тот, кто от чего-то пострадал, уверен, что Бог злой или агрессивный. Тот, кто родился у нужных родителей, разбогател, или ему просто повезло, считает его очень добрым. Делать книги или что-то вроде этого? Проблему это не решит, только позориться. К тому же у меня есть давняя проблема с гневом: меня не интересуют ни женщины, ни животные, ведь я могу сделать им больно. Не хотелось бы засветиться, а если они еще узнают, что я работаю в церкви? Анна поняла, что с одной стороны она разделяет страдания звонившего. С другой стороны, все ее стратегии ему не подходят, которые работали лично для нее даже в худшей ситуации. Анна знала, что она урод и гермафродит, но она оставляла себе шанс. Найти какого-нибудь БДСМщика и любителя повязок, никогда не занимаясь сексом так, чтобы ее видели, или закрутить роман с кем-нибудь из самой организации. Она не стремилась ни начать жизнь заново, ни вытравить из себя костёл полностью, просто она оставляла себе шанс, что у нее все получится. Звонящий был неудобен: постоянно ругал США, называя его не иначе как иронически — Дядя Сэм. Хотел просто, чтобы появилась машина времени и он начал жизнь заново. Ни один из известных вариантов поиска смысла жизни его не устраивал. А ведь он был молодым и его жизнь должна быть впереди. Почему для него было сделано исключение, а Анне предоставлены бо́льшие преимущества даже с учетом ее положения? Это нечестно. — Понимаете, я обычно это не говорю на этом телефоне, но это мое временное место работы для прикрытия. Скоро я пойду в спецназ, и как только наши люди доберутся до Юсупа, его уберут. Я это сделаю или кто-нибудь из наших — уже не важно. Слышите? Я отомщу. — Она надеялась, что хоть это его взбодрит или придаст сил, им движет месть, и он хочет уничтожить убийц деда. Ему не нужны утешения про любовь, романтику или смысл жизни, но и в этом случае она получила обратную реакцию. — Анна, вы такая же, как и все. Такая же, как и все то быдло, которым я постоянно звонил все прошедшее время. Вы думаете, что вы отличаетесь только из-за того, что хотите военной карьеры? Да? У вас немного отличий. Разница только в том, что вы работаете на еще большее быдло, чем все остальные. Думаете, лучше других? Вы хуже вообще всех, если согласились работать с быдлом! Никого ваше НАТО не поймает! Никого, понятно? Вы не можете никому помочь! Ни мне, ни кому-либо другому! Операторам не разрешалось хамить, даже минимально, раз уж звонящий не понимает другого языка, Анна сделала исключение: — Если бы вы изменили ваше отношение к миру, вы бы тот час же увидели изменения. Но отношений вы не хотите, животных не любите, хобби у вас тоже нет. Работа и нытье, работа и нытье. Для чего вы вообще живете? Если бы вы захотели, вы бы дали себе второй шанс, но у вас и на это нет сил. Назовите кого-нибудь быдлом, может полегчает. Звонящий сам бросил трубку. Он произвел на нее двоякое впечатление: с одной стороны, пострадавшего, а с другой, самого умного человека, который даже не захотел прослушать и часть ее истории. Могла ли она выбирать свою профессию? Может, изначально, уже до ее зачатия было принято решение, где и как она будет работать? Главное, Анна была связана с начала своей жизни и все равно была оптимистично настроена, а этот аноним... решил, что он пострадал больше других, как будто никто и нигде не пострадал также. Как только она услышала на брифинге об операции по ликвидации Юсупа, она не могла отказаться от операции. Хотя и без брифинга под конец разговора, который продолжался около часа или больше, она уже сомневалась, что сообщенная ей анонимом информация является бредовой или вымышленной. Анна знала две основные истории Нэнси Розенберг, которые она даже повторяла, но эта история уже была не похожей. Почему человек и не был никаким победителем, а проиграл сразу перед своим рождением? И никаким он суперсолдатом не являлся. Видимо, Анна должна обнаружить кучу дополнений к этим историям в течение своей жизни. Она была мастером по сокрытию эмоций. Если суперсолдат заинтересован в выполнении какой-либо миссии, то полагается его отвод от операции. Такой солдат может выстрелить раньше времени и обнаружить себя, подставить отряд, или убить больше людей, чем предусмотрено планом, или кроме противника продолжать убивать еще и своих. В сокрытии эмоций не всегда солдаты были хороши, поэтому и существовала Мэрил Стокс. Но Анна была не только суперсолдатом, еще и женщиной, и ей удалось обхитрить даже ее. * * * Ее типичный день выглядел так: Анна просыпается, обычно не помня никаких своих сновидений, быстро встает, за тридцать секунд одевается и идет к зеркалу причесаться. Она жила в Сан-Аджело, Техас, недалеко от костёла, и ее характерной чертой на тот момент времени было вставать очень рано. На часах было четыре утра по местному времени. Ее дом был средним: не сказать, что большим или респектабельным, но и не тесным. Обои были сделаны в азиатском стиле, часто встречался темно-коричневый фон с золотыми узорами в виде ленточек. Посмотрев в зеркало, стоявшее в прихожей, она открыла ящик и среди каких-то газет и бумаг обратила внимание на пакет с резинками для волос. Там были черные, белые, синие, оранжевые. Она взяла черную, что как раз подойдет для ее черной футболки. Пошла на кухню, открыла дверь и включила свет. Ей хотелось заварить кофейник, положив в него пакетики чая, и она включила электрочайник. Все бы ничего, но свет в ее квартире начал мигать. Лампочка на кухне каждые три секунды становилась то ярче, то темнее, то вообще почти выключалась. «Интересно, кто это? Неужели саботаж? Не похоже, чтобы друзья Юсупа смогли сюда добраться, ошибки не было». Анна обула сандали, ключом открыла дверь и выбежала на веранду. Распахнув электрощиток, увидела обугленный, но не искрящийся провод. Взяв смартфон, она поискала объявления компаний, предлагающих услуги электриков. Но поскольку было четыре часа утра, все они открывались в лучшем случае в семь или девять. Анна отключила рубильник электрощитка. Зашла в дом, разулась и взяла смартфон. У нее был довольно мощный прожектор от мотоцикла, который ей подарил Рик. Он работал от батареи, заряжаемой солнечным светом и был полностью заряжен. Светил ярче прожектора и она перешла в комнату для упражнений, которую теперь освещал прожектор. Анна пять раз подняла штангу, минут пять занималась с гантелями и еще несколько часов сидела на тренажерном велосипеде. Не зная о ней ничего, вы бы подумали, что она закомплексована и борется с лишним весом, но по-другому нельзя. Электрики из Maintenance PRO Service приехали очень быстро. Если бы Анна оставила заявку при помощи автоответчика, то она была бы последней в очереди. Ведь могли быть вызовы после восьми вечера, в двенадцать, час ночи, и так далее. Ее трюк со звонком через пять минут открытия сервиса сработал. Пожилой электрик с фонарем, приделанным к каске, сказал, что провод банально перегорел. Анна солгала, что здесь неподалеку проживал какой-то псих, ранее судим, обещал что-то сделать с проводкой потому, что постоянно кто-то распространяет информацию о нем работодателям. — Это может быть его саботаж? — спросила Анна. Никакого психа, конечно, не было, но нужно было перестраховаться. — Нет, на саботаж не похоже, мэм, — похоже электрик раньше жил в Лос-Анджелесе, так как это обращение употреблялось только там. Интересно, что привело его в такой пустырь, как Техас, семейные обстоятельства? — Этому проводу уже Бог знает сколько времени. Да и щиток этого типа я последний раз видел в 2070-м году.