Человек с железным сердцем

— Ну как, удалось вам узнать что-нибудь? — Нетерпеливо поинтересовался Бихач, когда они с Тиллем сидели в пивной и ждали заказа, порученного роботу-официанту. — Да как сказать, — Тилль недовольно взглянул на Бихача, который говорил о деле слишком громко, и понизил голос, опасаясь смотреть в глаза настороженному режиссёру. — Вообще, господин Зоран, я не должен сообщать вам все детали следствия, но пока с горечью признаюсь, что окончательно запутался в деле. Я чувствую себя Тесеем, идущим по лабиринту во дворце Минотавра, но у меня нет Ариадны, которая дала бы клубок путеводных нитей. Слишком много открывается дополнительных линий. Я ещё даже не прояснил всю историю с подпольной лабораторией, о которой вы говорили. — Да мне уже всё равно как-то, есть она или нет, — с деланным равнодушием прервал его Зоран, когда робот опустил перед ними две кружки. — Мы похоронили Кристофа, значит, дело можно считать оконченным. Правда, пришлось повозиться в похоронном бюро и попросить нотариуса подделать дату смерти, которая осталась неизвестной, а убийцу вы так и не нашли, — он сделал крупный глоток, с укоризной взглянув на Тилля поверх кружки. Тот снял очки, ощущая себя безоружным перед этим взглядом, и принялся за пиво. Разговаривать совсем не хотелось. Он всё думал о том, что произошло вчера. Беседы с Петером ему показалось мало, а чтение откровенного дневника Лоренца подтолкнуло к мысли проникнуть в лабораторию Петера. Положа руку на сердце, Тилль надеялся отыскать на фабрике какие-то другие следы Матильды, кроме загадочного голоса. Но Петер, догадываясь, что на самом деле детектив пришёл за другим, наотрез отказался пускать его в свою лабораторию хотя бы посмотреть. То, как агрессивно он защищал тайну рабочего места, окончательно убедило Тилля в том, что у конструктора есть все основания прятать там орудия убийства, а то и оставшиеся от Кристофа запчасти. Так ведут себя только те, кому есть, что скрывать. На их шумный разговор пришёл Лоренц, и, узнав причину спора, провёл Тилля на склад бракованных неутилизированных роботов. Это было уже хоть что-то, пусть и гораздо меньшее, чем надеялся Тилль. Склад занимал длинный ангар, пристроенный к фабрике. С потолка свешивалась тусклая лампочка, едва освещавшая груды никуда не пригодного железного хлама. Иногда на голом полу посреди громыхающего мусора Тиллю попадалась то рука, то голова кого-то неудачного, которые детектив со скуки пинал, как играющий на свалке ребёнок пинает консервную банку. Здесь было холодного и скучно — по крайней мере, так казалось Тиллю, пока он не всадил случайно носок ботинка в зелёную кнопку на торчащей из железок голове робота. Кнопка тут же загорелась, озаряя тёмное помещение бледным зеленоватым светом. Робот заскрежетал, ворочая головой и так напугал Тилля внезапным пробуждением, что тот отскочил, в страхе прислушиваясь к странному шуму, который вдруг начал издавать робот из чёрного отверстия динамика на месте рта. Тилль чувствовал себя так, будто нечаянно включил какую-то древнюю технику вроде магнитофона, и в растерянности замер, не зная, как выключить восставшего из мёртвых робота. Он хотел позвать Лоренца, но решил прислушаться к тому, что осталось на жёстком диске памяти робота. Сначала он услышал типичный для большого города шум — громкий, он как будто проникал в помещение из раскрытого окна. Потом Тилль узнал голос Петера. Не сразу, так исказила ярость неприятный голос конструктора, который со злобным возмущением орал что-то словно в ушные диктофоны этого несчастного робота. Слов Тилль не мог разобрать — от гнева Петер перешёл на свой родной шведский, но, похоже, грязно ругался, осыпая кого-то проклятиями. На фоне криков раздался грохот, словно конструктор решил выместить на роботах своё отчаяние. Внезапно запись оборвалась — вялые движения робота затихли, зелёная кнопка погасла. Он выключился. Тилль, понимая, что эта железяка может оказаться полезной, осторожно вытащил то, что осталось от этого робота, на видное место, и позвал Лоренца. Директор, совсем забывший про своё старое творение, удивился, но пообещал восстановить запись — как он объяснил Тиллю, в памяти робота сохранилось не только аудио, но и видео. И сейчас, коротая время за пивом, Тилль ждал, когда сможет пойти на фабрику и посмотреть запись до конца. Зоран снова недовольно взглянул на него, но промолчал. Собеседник из Тилля был скучный, да и с чем можно говорить с человеком, столь глубоко погруженным в себя, что даже шляпу сдвинул на нос, лишь бы ни на кого не смотреть? Тилль смотрел на дно своей кружки, но думал о девушке в красном, которую вчера так опрометчиво выключил. Что, если она могла и хотела рассказать ему нечто важное? Вдруг она могла оказаться свидетелем убийства Кристофа? Время выходило, и Тилль, чтобы не тратить силы в жаркий день, решил покинуть пивную немного раньше, чем собирался. Зоран простился с ним без сожаления — он любил поговорить, а детектив на поверку оказался столь же молчаливым, как ненавидимый им Петер. Доктор Лоренц уже ждал Тилля в своём кабинете. Отремонтированный робот сидел рядом с ним на стуле, как полноценный участник разговора. Вошедший в комнату Тилль сразу понял, что свидетелем происшествия стала не полноценная кукла, а железная болванка, успевшая за несколько месяцев лежания в ангаре пойти ржавчиной. — Я кое-как починил его, — виновато объяснил Лоренц, приглашая Тилля к компьютеру. — Сами понимаете, Петера нельзя было привлекать к этому делу. Запись пострадала, но посмотреть её можно. Я подсоединил робота к компьютеру, сейчас узнаем, что осталось в его памяти. — Давайте, — сорвавшимся от волнения голосом согласился Тилль. — Только сделайте звук потише. На всякий случай. Лоренц кивнул, выворачивая кнопку колонок, и включил видео — единственное, что сохранил этот робот. Тилль увидел тёмное незнакомое помещение, где голубым квадратом выделялось открытое окно. Вид на небо немного закрывала фигура Петера в белом халате — детектив узнал его даже со спины по распущенным волосам. — Нарушение техники безопасности, — тихо констатировал он. Лоренц нервно дёрнул носом, умоляя его молчать. Робот оказался не хуже, чем приличная видеокамера — изображение, правда, немного плыло, но и этого оказалось достаточно. Было видно, как Петер под мерный шум города за окном работает над лежащим на столе биоником. По тому, как вздымалась высокая грудь "пациента", Тилль догадался конструктор имел дело с живым человеком, отчего казался похожим на хирурга. У бионика было незнакомое лицо с длинным носом и прикрытыми узкими глазами. Ко лбу прилипли тёмные кудряшки — Тиллю не составило труда опознать порноактёра Кристофа, о чьей внешности он был осведомлен только описанием Зорана. Кристоф показался ему человеком приятной наружности, и детектив невольно втянул голову в плечи, когда Петер заговорил. Вернее, он выругался себе под нос, судя по интонации. — Сейчас будут субтитры, — прошептал заинтригованный Лоренц. Петер загремел инструментами, и, продолжая ругаться, взял из ящика рядом с собой предмет столь устрашающего вида, что у Тилля похолодела кровь. В этот момент внизу видео появилась чёрная ленточка субтитров. — Матильда. Сука. Ненавижу её. — Отрывисто процедил Петер сквозь зубы и несколько раз всадил инструмент в руку спящего бионика. — Я вытащил её из этой дыры, а она! Предпочла мне другого! — Вслед за этим криком раздался скрежет другого предмета, которым конструктор яростно пилил ногу бионика, пока та не отвалилась от тела, окрасив халат Петера алыми пятнами. Дальше Тилль не смог бы слушать, но пришлось терпеть вместе с Лоренцем, который кривился от возмущения. Продолжая в таком роде оскорблять возлюбленную, Петер яростно, словно вымещая злость, нанёс Кристофу несколько ужасных ран, почему-то не затрагивая грудь, и принялся дальше разделывать уже мёртвого бионика с равнодушием мясника. Когда кудрявая голова покатилась по полу, конструктор неумело перехватил оставшийся от него торс и швырнул его за окно. Где-то далеко внизу громко плеснула вода и затихла. Петер ещё долго стоял у окна, сложив за спиной окровавленные руки. Город продолжал жить спокойно и тихо. Затих и Петер. Кончиками мизинцев, чтобы не запачкать лицо, он заправил волосы за уши знакомым Тиллю жестом и обернулся, глядя в камеры-глаза робота. Детектив ожидал увидеть чудовище, но Петер смотрел непривычно спокойно. Если бы не запятнаный кровью халат, то конструктор, утолив жажду крови, выглядел совершенно буднично. Он огляделся, не торопясь убирать кровавые улики, и, вновь столкнувшись с камерой робота, вдруг ожесточился. Послышался глухой звук удара, и запись прекратилась, оставляя шокированных Тилля и Лоренца глядеть на чёрный экран. Петер выключил робота и сломал его, избавляясь от свидетеля с той же невозмутимостью, с какой Тилль вчера бросил в лесу девушку-бионика. — Господи, — только и смог прошептать Кристиан, закрывая лицо дрожащими руками. Тилль, и сам едва не потерявший самообладание от увиденного, взглянул на робота, не зная, как приободрить испуганного директора. — А он говорил мне, что просто потерял его, — выдавил Кристиан, справившись с собой. — И всё это время я находился рядом с убийцей... Бедная Матильда! — Вдруг вскрикнул он, в ужасе отъезжая от стола на вертящемся кресле. — Он до сих пор ревновал её ко мне! — Но на вашу... возлюбленную он никогда не покушался? — Тилль хотел допросить его прямо сейчас, но решил, что надо помочь Лоренцу выговориться, не задавая прямых вопросов. — Нет, — тихо произнёс Кристиан, вскидывая на него глаза, и изогнул шею, как перепуганная черепаха. Казалось, директор и кресло сейчас схлопнутся в один непроницаемый панцирь. — Не делайте вид, что я как будто не знаю о ваших с ней отношениях, — в мгновение переменив тактику, грозно заговорил Тилль, приближаясь к обитой железом двери. —Вы же давали мне читать дневник, доктор Лоренц. И я считаю, что нужно опросить не только вас, но и Матильду. — Матильда ничего не будет говорить! — Торопливо предупредил его Кристиан. Щёки директора вспыхнули, когда Тилль коснулся дверного косяка и возразил: — Вы из тех, кто до сих пор живёт в каменном веке? Считаете, женщине нельзя давать слова? Если я пойму, что вы распоряжаетесь ей, как вещью, то прямо сейчас выломаю эту дверь голыми руками. Лоренц в отчаянии схватился за голову, рывком поднимаясь с кресла, и тут же очутился около двери, злобно шипя: — Я не дам вам этого сделать. — Значит, вы действительно не знаете, какой сейчас год, и что показания трех женщин больше не приравниваются к показаниям одного мужчины, — устало заключил Тилль, наблюдая, как в бледных глазах Лоренца закипает раздражение. И в эту минуту, когда они были готовы броситься друг на друга, из-за двери в третий раз послышался женский голос: — Братец, не пытай доктора Лоренца. Петер запретил ему говорить с тобой обо мне. Произнеся это, голос затих, словно и его и не было, а настороженные мужчины отпрянули от двери, словно их ударили током. Лоренц, ничего не понимая, взглянул на Тилля в немом удивлении. — Вы не ослышались, — Тилль снял шляпу, давая Лоренцу рассмотреть себя. — Детектив не должен пускаться в откровенности, но, раз так получилось, то да, я родной брат Матильды и заинтересован в этом деле не меньше, чем вы. Лоренц выглядел как любитель пляжного отдыха, случайно ступивший в зыбучий песок. Он кашлянул, исподлобья глядя на Тилля, и неуверенно протянул ему руку. — Можете звать меня просто Кристианом, дорогой шурин, — смутившись своего недавнего поведения, Лоренц слабо улыбнулся, когда детектив согласился пожать ему руку. — Для вас я теперь Тилль, — чувствовалось что-то неладное в том, как быстро они пришли к согласию, но Линдеманн решил на всякий случай поладить с новым родственником. Хотя, долго сохранить дружбу они бы не смогли — подозрения Зорана о подпольной лаборатории подкрепились видеозаписью с убийства Кристофа, и Лоренцу, преступившему закон, пришлось бы отвечать по всем пунктам. Новоявленные родственники оттащили робота-свидетеля в лабораторию Лоренца, на случай, если Петер вдруг спохватится и насчёт рыться в ангаре, и решили, не откладывая, отметить знакомство. Но так как оба не могли отойти от того видео, разговор об убийстве Тилль и Кристиан продолжили даже в той самой пивной, где детектив ещё утром сидел с Зораном. Робот-официант как-то слишком внимательно оглядел их светящимися глазами, но пива налил. Некоторое время Тилль молча смотрел, как Лоренц полощет в дешёвом пойле жидкие усы, и, надеясь, что он разговорится, вяло жевал сушёную рыбу. — Знаете, — внезапно начал Кристиан, немного приходя в себя, и оторвался от стакана, — даже сейчас я не могу не признать того, что Петер был ценным работником. Да, он невыносимый ревнивец, а теперь ещё и убийца. Но когда мы только начинали, он где-то раздобыл трупы двух мужчин, которых мы первыми пустили на биоников нового типа. Бионики вышли неудачные, но полезные для понимания принципа работы, поэтому мы давно их утилизировали. — А вы никогда не задумывались, какими способами он добывал их? — Буднично спросил Тилль и нахмурился, заставляя Лоренца сжать плечи в боевой стойке. — Может, он тоже убил тех мужчин? Я понимаю: Петер хотел так выслужиться перед вами и доказать, что он достойный напарник. Но есть в этом что-то странное, не находите? — Совсем тихо продолжал он, всё ближе наклоняясь к Лоренцу, который всё пытался разглядеть подвох в его словах. — Сразу два трупа, в начале знакомства. Вас легко обдурить, доктор Лоренц, если вы так долго не решались подозревать в убийстве своего ближайшего помощника. — Я совсем ничего о нём не знаю, — виновато произнёс Кристиан, с возмущением глядя на детектива. — Я согласился взять его на фабрику только ради Матильды. Она не хотела с ним расставаться. — Так вот кого выбрала себе в кумиры моя сестра, — горестно прошептал Тилль своему отражению в кружке. — Убийцу. Лоренц приблизился к нему, желая расслышать слова, но Тилль выпрямился и произнёс немного громче: — Я не буду спрашивать, почему столько лет я ничего не слышал о Матильде, а она, похоже, ничего вам обо мне не рассказывала, раз вы меня не узнали. Дело не в этом. Я хочу узнать, почему вы решили сделать бионика из живого человека. Как мне рассказал ваш заказчик Зоран Бихач, это был случай беспрецедентный в вашей практике, но вы наверняка не знали о том, что своими благородными действиями и желанием помочь гниющему заживо Кристофу Шнайдеру загнали себя за решётку. — Я и думать не думал, что это запрещено законом, — сдавленно произнёс Лоренц, когда наконец понял настоящий смысл слов Тилля. Тонкие, крепко сжатые губы директора побелели. — Мне заплатили, я сделал всё, что мог... — Петер сделал всё, что мог, — повысил голос Тилль, грузно опираясь на стол и не замечая, как посетители пивной стали на них оборачиваться. — Он убил Шнайдера, а вы были его пособником. — Я ничего не понимаю в вашем крючкотворстве! — Раздражённо закричал Кристиан, с грохотом обрушивая кружку на деревянный стол, и бросил в сторону, — официант, счёт! — Когда вы окажетесь в зале суда, винить вам будет некого, — презрительно произнёс Тилль сквозь зубы, поправляя шляпу. — Всего хорошего, доктор Лоренц. Он собрался уйти под взгляды заинтригованных зрителей, как вдруг Кристиан покраснел и остановил его: — Господин детектив, мне надо сказать вам ещё кое-что. Тилль оглянулся, всем своим видом спрашивая: «Ну что ещё?» — Сегодня после работы Петер предупредил меня, что отправляется за город, на пляж. Я хотел попросить вас проследить за ним, — протянул Кристиан себе под нос и незаметно тиснул в карман плаща Тилля пачку купюр. — Пожалуйста. Тилль ни за что бы не сказал ему, что с удовольствием сделал бы это и за простую благодарность. Получив деньги, Тилль, всё ещё недовольный, отправился к своей излюбленной скамеечке под надёжным укрытием распустившихся в полную силу деревьев на набережной. Отсюда Тилль, закрытый деревьями на противоположном берегу, мог видеть серые, как у военного корабля, стены фабрики и до смешного крошечные фигурки людей. Но Петера он узнал бы даже с такого расстояния. За эти дни Тилль привык ждать подолгу, и каждый раз ожидание окупало себя. Может быть, в этот раз он бы поймал конструктора с поличным. За время, что Тилль любовался рекой и, как влюблённый, ждал Петера, у него появилось время холодно обдумать всё, что за это время накопилось у него на душе, но на воду Тилль смотрел с пустой головой. Ему больше не хотелось думать. И пока тяжёлый рассеянный взгляд скользил по водной глади, мысли Тилля блуждали совсем далеко и вовсе не касались его будущих действий. Детектив не представлял, как будет выслеживать убийцу — ему было просто не до этого. Тилля только раздражало время, ползущее со скоростью улитки — так всегда бывает, когда кого-то ждёшь. Дело об убийстве порноактёра вдруг показалось детективу скучным и настолько легко разрешимым, что Тилль даже удивился, почему в начале следствия задавал себе столько бесполезных вопросов, когда сейчас нужно было просто заставить Петера посмотреть эту запись. Он не смог бы отвертеться и признался бы в убийстве перед лицом столь весомого доказательства. «Зачем тогда Лоренц умолял меня проследить за ним, будто я какой-то сыщик?» — Сам того не замечая, задался Тилль очередным проклятым вопросом, совсем забыв о том, что недавно собирался найти кого-то из уцелевших участников "Страдания", чтобы сделать его свидетелем против собственного лидера. Зачем зря растягивать следствие, если дело давно решено? Стрелки на часах Тилля — механических, заставших доисторический период — замерли в минуте от двух часов дня, когда на фабрике заканчивалась смена. Пора. Тилль бодро поднялся и направился к железному зданию так быстро, как будто мог не успеть. В последний момент он задумался, зачем Петеру было предупреждать начальника о своих вылазках? «Возможно, он хотел намекнуть, что после работы не явится на фабрику, если что-то будет нужно», — догадался он, на всякий случай повыше натягивая воротник на затылок. Было бы нехорошо, если бы Петер его заметил и узнал. Тилль нервно протёр очки краем рукава, и, спрятавшись в тени раскидистого дерева, прижался к нагретому солнцем стволу, ожидая, когда в дверях фабрики покажется Петер. Уже третий день жара стояла удушающая, и в камуфляже Тилль с самого утра чувствовал себя несколько неуютно. «Но чего не сделаешь ради конспирации! — Утешал Тилля умирающее от жары второе "я". — Лишь бы не остаться замеченным перед преступником, правда? Хотя, по-хорошему, вместо того, чтобы смотреть, как Петер жарится на солнышке, я бы изловил его прямо здесь и под руку привёл в участок. Странный этот Лоренц — ведёт себя совершенно нелогично. Но что сказать, он всё-таки учёный, а не юрист. Как и с Матильдой, с ним толку не добьёшься, — самодовольно подумал он и тут кинул упрёк, обращаясь к самому себе. — Можно сказать, будто ты принадлежишь к прагматикам». Пока Тилль так думал, щурясь через очки на солнце, отстранённый взгляд его поймал тонкую фигуру Петера, стоящего на пороге фабрики. В этот день конструктор, невзирая на жару, оделся во всё чёрное, а волосы стянул в низкий хвост. Но сколько бы Петер ни менял костюмы и причёски, от Тилля ему было не спастись. Как только конструктор покинул фабрику, Тилль ускорил шаг, в мгновение оказываясь у него за спиной, но при этом достаточно далеко, чтобы не возбуждать подозрений. Петер шёл, упрямо наклонив всё тело вперёд — казалось, он идёт наперерез сильному ветру, но, по правде, в его голове явно блуждали не самые приятные мысли. Он выглядел так, будто собирается на важное и одновременно невероятно противное дело. Словно собирался идти убивать. Петер решительно пересёк несколько улиц, чёрной молнией лавируя между сонными от жары людьми, и нырнул в старинное здание вокзала, где детектив раньше никогда не был. Тилль, не раздумывая, проследовал за ним, даже не проверяя, брал ли с собой деньги. После раскалённой улицы зал ожидания показался ему морозильной камерой в морге. Тилль потерянно огляделся, едва не потеряв из виду Петера, который покупал билет. Детектив подошёл к соседнему окну, и, ожидая своей очереди, взглянул наверх. Там, на стене под высоким потолком, вилась металлическая схема железных дорог, отходящих от этого вокзала. Её прямые ветви, расходящиеся в разные стороны, невольно заставили Тилля ужаснуться. Ему показалось, будто не хватит целой жизни, чтобы побывать на каждой станции. Детектив взглянул в спину человека перед собой. Петер тем временем наклонился к окошку кассы. Тилль напрягся, стараясь расслышать, куда он поедет. — Варнемюнде, — едва слышно донеслось до Тилля. В этот момент очередь детектива подошла, и он решительно выпалил незнакомое название в лицо роботу-кассиру. Поезд отходил через восемь минут — Тилль подумал, что опоздает, и, зажав билет в кулаке, бросился вслед за Петером к турникету. Конструктор никуда не торопился и как будто не замечал пристального слежения со стороны. Он приложил билет к красному табло так спокойно, словно был на этом вокзале в сотый раз. Тилль последовал его примеру. Надо было делать вид, что он просто решил поехать на курорт сразу после работы. Развеяться, хотя вода должна быть ещё совсем холодной. У крайней платформы, обсаженной голубыми елями, их давно ждал поезд. Тиллю это почудилось подозрительным, но, возможно, они успели на последнюю электричку в этом направлении. Людей на перроне не было — Тилль и Петер одновременно вздохнули с облегчением, заходя в один вагон с той разницей, что Тилль решил сесть в конец, а Петер — в начало, так и не заметив преследования. Глядя в окно на незнакомый, но типичный для окрестностей железной дороги пейзаж, Тилль задумался, что на самом деле не имеет никакого понятия об этом Варнемюнде. Долго ли туда ехать? Дикое это место или обитаемое? И, наконец — что же Петер собрался там делать? Петер в другом конце вагона мерно покачивал головой будто под одному ему слышную музыку. А Тилль с волнением смотрел, как ставшая родной северная окраина города отдаляется, становясь недостижимой и бесконечно далёкой. Он увлёкся граффити на кирпичных заборах, отчего в последний момент заметил, что кроме них с Петером, в вагоне всего несколько человек. Сиденья пустовали — видно, неизвестное Варнемюнде являло собой такую дыру, что туда и ехать никто не хотел. Дорога разошлась на две, поезд повернул вправо, на возвышающуюся над городом магистраль. Грязный потрёпанный город внезапно кончился, блестящие на солнце рельсы уходили куда-то в лес. Путь к бегству оказался окончательно отрезан. Далеко внизу промелькнул парк с зелёными купами деревьев и загадочными изумрудными тенями между листьев. Там было бы хорошо погулять, но как доехать сюда, Тилль не знал — поезд шёл без остановок, ведомый водителем-роботом. Парк пересекали смелые линии асфальтовой дороги — она расходилась рогатиной, теряясь в зелёной темноте. Где кончались эти дороги, знал, наверное, один Бог. Миновав парк, поезд пронёсся мимо кладбища — оно тянулось вдоль дороги, огороженное привычным для всех кладбищ кованым забором с пиками. Тилль не завидовал покойникам, которым не повезло оказаться рядом с таким шумным местом, и отвернулся. Он бы не хотел себе такой загробной жизни, когда над головой постоянно грохочут поезда. Нарастающее беспокойство ощущалось всё сильнее, и Тилль мог придумывать только самые мрачные исходы для этой вылазки. «Жаль, я не вижу лица Петера, — взглянул детектив на гладкий затылок конструктора. — Кто знает, вдруг он тоже нервничает и жалеет, что поехал сюда». Он тоскливо взглянул на исполосованное проводами голубое небо и вспомнил однокурсника по юридической академии, который каждый день приезжал учиться на электропоезде. Возможно, он жил где-то рядом, ведь показавшиеся из-за деревьев дома здесь были точно такие же, как в родном районе Тилля. Но воспоминание о том невероятно скучном парне в тужурке из чёрного вельвета схлынуло, как только поезд снова поехал через лес. Где-то вдалеке островком цивилизации мелькнул мегамаркет, обустроенный по последним технологиям. К этому стеклянному монстру медленно подступали пышные ядовитые растения, раскинувшие высоко над травой зонтики белых цветов — Тиллю белые цветы навевали мысли о смерти. Здесь, далеко за пределами города, оказалось множество мест для уединенных прогулок и спокойных размышлений, но Тилль вряд ли бы смог приехать сюда снова. Ему оставалось молча любоваться прекрасным видом озера, над чьей светлой гладью раскинул широкие крылья вантовый мост. Чудесное видение ускользнуло, и несколько станций поезд с измученными ожиданием пассажирами ехал мимо диких лесов и заросших бурьяном полей. Иногда показывались дачные домики, дряхлые и жалкие. Беспощадное солнце озарило уходящую за горизонт колоннаду рыжих сосен — похоже, они приближались к морю. На краю зрения показалась вывеска ритуального агентства, небрежно растянутая между столбов — Тилль отметил её в памяти, прислушиваясь, как поезд замедляет ход, а металлический голос объявляет: — Варнемюнде. Тилль решил не бежать на выход первым, а подождать. В вагоне по-прежнему не было никого, кроме них. На этой станции Петер действительно сошёл, сопровождаемый идущим неподалёку Тиллем. Перрон тонул в зелёных зарослях, на кассу не было и намёка. Детектив растерялся, раздумывая, куда теперь идти, но в эту минуту к Петеру подошёл высокий стройный мужчина с обрезанными до плеч густыми волнистыми волосами — похоже, один из участников "Страдания". Бывшие коллеги довольно холодно поприветствовали друг друга и сошли вниз, на пыльную дорогу посреди тёмного соснового леса. Тилль решил избрать этот же путь, жалея, что нельзя приблизиться и разобрать слов — Петер и его коллега явно о чем-то говорили, обращаясь скорее грубо, нежели приятельски-приветливо. Особенно злился кудрявый, которого встреча нисколько не радовала — даже волосы на затылке у него возмущённо подпрыгивали. Действуя на свой страх и риск, Тилль немного сократил расстояние — к его счастью, мужчины так увлеклись разговором, что не услышали шагов позади. Между соснами показалась синяя полоса неба, свинцовая ленточка моря и белый ковёр песка. Со стороны пляжа не доносилось ни единого звука. Даже чайки затихли. Тилль так и думал, что таинственное Варнемюнде окажется белым пятном на карте пригородов. Продолжая держать собеседников на острие взгляда, Тилль резко свернул в сторону, оставляя позади пляж, и спрятался за зарослями дикого овса в дюнах. Петер с коллегой неторопливо дошли до его укрытия, храня молчание, и вдруг повернули, направляясь к прячущемуся, как охотник, детективу. Тилль испугался, что его заметили, и уже, лёжа на песке, потянулся в карман за удостоверением. Но бумажка не понадобилась. Мужчины даже не подозревали, что в этом тихом месте их кто-то может подстерегать, и расслабленные позы ясно говорили об их спокойствии. Собеседники сели прямо у Тилля перед носом, не придавая значения подозрительному шевелению в траве у себя за спиной, и продолжили разговор. А Тилль пытался принять более удобное положение, не издавая лишних звуков. Вот так, по-индейски, выслеживать преступников, он не должен был. В его возрасте приличествует с важным и угрожающим видом восседать в зале суда по левую руку от судьи, и, гордясь форменным мундиром охранника права, держать обвинительную речь. Но, стань Тилль прокурором, он не смог бы придти к этому делу и сейчас взволнованно наблюдать, как оно приближается к развязке. Лиц мужчин Тилль не видел — только видел, как солёный ветер треплет их длинные волосы, с которыми бывшие музыканты не пожелали расстаться. Зато он слышал каждое слово и жадно впитывал каждый звук. Имени второго мужчины Тилль не разобрал, но это было не столь важно — для себя он решил назвать его Кудрявым. — Ты пришёл забрать меня с собой, — по-английски произнёс кудрявый, — не увиливай. Так же, как ты забрал двух первых. — Я лишь хотел спросить, не хочешь ли ты мне помочь, — раздражённо процедил Петер. — Я знаю, что ты понимаешь под словом "помочь", — возразил он, — отдать своё тело науке, как это говорят. А ты теперь учёный. Но если бы я не знал, что ты хочешь лишить меня жизни, я бы сюда не пришёл. Тилль не понимал и половины слов, а мужчины не слишком хорошо владели английским — они говорили медленно, тщательно взвешивая каждое слово и старательно его выговаривая, отчего разговор звучал особенно выразительно. Казалось, убийца и жертва на фоне скупых декораций морского берега играют в спектакле, чья концовка оставалась для Тилля неизвестной. — Хотя, я понимаю твои мотивы, — протянул кудрявый через некоторое время. — Наша группа настолько маленькая и непопулярная, что если бы ты и пустил наших музыкантов на биоников, их бы никто не хватился. И меня не хватятся. Столько лет прошло, а о них даже фанаты не вспоминают. Действительно, разве можно подумать, что их убил солист? — Заметил он под конец немного насмешливо и продолжал, — но разве эти несчастные трупы не могла узнать та девушка, из-за которой ты бросил нас и уехал, ничего не сказав, чтобы потом вернуться и зарезать нас, как свиней? Интересно, эта девушка вообще была достойна того, чтобы коллектив развалился из-за твоей идиотской влюбленности в фанатку? Вы с ней вместе работаете на фабрике? Ты счастлив? — Злобно набросился он на Петера, который в оборонительном жесте поднял плечи к ушам и ответил дрожащим голосом: — Ты зря ревнуешь меня к ней. Её уже нет. Тилль, понимая, что речь идёт о Матильде, напрягся и подполз вперёд, едва не выдав себя. А кудрявый совсем распалился: — Но мой труп тебе всё равно нужен?! Ты серьёзно собрался возвращаться в город на этой чёртовой электричке весь окровавленный, с бездыханным телом через плечо? Ей-богу, ты идиот, Петер! Петер истерически рассмеялся. Смех был противный и каркающий, от которого хотелось заткнуть уши. Тилль очень пожалел, что не взял с собой хотя бы маленького диктофона, но старался запомнить содержание разговора. — Ты отыскал меня, последнего из выживших, чтобы убить, да? Чтобы убрать последнего свидетеля твоих тёмных делишек? — Нетерпеливо вопрошал кудрявый, словно напрашиваясь на смерть. И Петер не выдержал. Лезвие ножа, который он рывком вытащил из сумки на животе, блеснуло в ясной синеве стальной молнией. Тилль вскочил, собираясь перехватить его руку, сохранить жизнь последнему свидетелю, но не успел. Петер уже нанёс кудрявому коллеге смертельную рану. Белый песок в мгновение окрасился алым. Прятаться дальше было бесполезно — не дожидаясь, когда конструктор придёт в себя после убийства, Тилль вышел из укрытия, и, заготовленным жестом вынимая удостоверение, твёрдо произнёс: — Петер Тэгтгрен, именем закона, вы арестованы.