Цветение

Побег. Лана Уинтерс.

Покинув дом Оливера, она принялась бежать со всех ног. Он не погнался следом, по крайней мере, так ей казалось, но она не имела права на раздумья. Сил у неё не оставалось, потому что до этого она провела долгие, мучительные часы без пищи и воды, сидя на одном месте, готовясь умереть в любую секунду, теперь же — ветви гремучих деревьев царапали её плечи и, словно хлыстом, били по спине и ногам, оглушительные порывы грома заставляли сердце Ланы замирать от резкого страха, её дыхание сбилось, но она этого не чувствовала, лишь мчалась вперёд, со всех ног. Каждая мысль, вихрем игравшая в её голове, не задерживалась надолго. Перед глазами пролетали все прожитые дни, её разум работал невероятно быстро. От усталости и изнеможения в иной ситуации она бы уже давно пала, но именно здесь и сейчас у неё не было выбора. Стоило ей услышать хотя бы малейшее колыхание листвы (или, как ей казалось, услышать), на ум тотчас же приходило представление того, как Оливер впопыхах старается догнать её, схватить, но теперь не для того, чтобы утащить в темноту, а для того, чтобы расправиться с ней прямо на месте — кроваво и жестоко, среди безлюдного леса, в пустой ночи, где раскаты молнии заглушат её крики, а холодный дождь омоет все неровности. И она бежала дальше — куда? Куда-то вдаль. Единственным местом, что было не так чуждо во всей прочей округе, являлся Брайрклифф. А она не собиралась туда возвращаться. Одна лишь догадка о том, что с ней сделают, если она вернётся, приводила её в ужас. Она лучше бы возвратилась в сырой подвал убийцы, нежели в те стены. И даже тот факт, что Мария по-прежнему где-то там, заперта, хотя не желает этого признавать, страдает и, скорее всего, воет от одиночества и метаний, ни на одну секунду не заставил Лану усомниться в своём решении. Побег не был ошибкой. Ошибкой было довериться Оливеру Тредсону, посчитав его хорошим человеком. Уинтерс не жалеет о том, что бросила Евникию. Должна ли? Лучше сгинуть в этом лесу, сражаясь за жизнь, в мокрой одежде и со скулящими ранами, на свободе, чем во мрачной тюрьме, пусть без физических увечий и с кем-то, кто её любит. Мария любит её? Лана думала, что любила Вэнди. Но почему тогда после её смерти она не чувствует, будто что-то потеряла? Если это — сильнейшее чувство, на которое она способна, тогда что такое настоящая любовь? То, что ощущает сейчас Евникия? Неужели Уинтерс и сама не заметила, как сильно нужна Марии? Она ведь хотела, чтобы та привязалась к ней и помогла сбежать. Она взяла на себя этот груз. Она влюбила в себя застенчивую монашку, она дала надежду безнадёжному Киту, она закляла Брайрклифф и пообещала уничтожить сестру Джуд. А теперь…что же ей делать дальше? Она и сама не заметила, как начала замедляться. Ненужные размышления загнали её в тупик, она больше не чувствовала себя сильной. Если так, то разве бы она боялась Оливера, следующего за ней по пятам? Да и убил бы он её на самом деле? Ведь, если бы мужчина хотел, тело Уинтерс давно было бы разбросано кусочками где-то среди этих чужих деревьев, и едва ли она могла сейчас, разрывая сердце, мчаться вперёд. Девушка остановилась и чуть ли не упала навзничь. Ей было трудно теперь даже перевести дух, всё нутро клокотало и трепетало от перегрузки. К удивлению Ланы, клинок Оливера не обрушился на неё, как только она остановилась, никакой дикий зверь не застал её врасплох, никто не дожидался её в тени, никого здесь не было. Всё было таким реальным. Она так долго и быстро бежала, что и сама не понимала, от кого. Верила, что от Оливера, но так ли это было на самом деле? Чуть переведя дыхание, она ощутила невероятный холод. В такой дождь, против ветра, в одной сорочке и в убогой обуви, бежать изо всех сил… Небо затянулось мрачными тучами, неясный свет луны пробивался из-под плотного занавеса потемневших облаков. Лана любила дожди. Помнится, девушке нравилось иногда выглядывать в окно, наблюдая за тем, как капли дождя невесомо пролетали мимо, как, сливаясь в бесконечном потоке, они заливали асфальты, проваливались в уже образовавшиеся лужи, и мочили вычурные одежды случайных прохожих, удивляя своей внезапной задорностью. Тем не менее, она находила успокоение именно в такие дни. Но, кажется, они закончились для неё навсегда. Даже вернувшись в прежнюю жизнь, заняв прежнее место, и попытавшись стать прежней Ланой Уинтерс, если, конечно, ей удастся выжить, она будет каждый раз вспоминать именно этот момент. Когда она чувствовала себя невероятно потерянной и испуганной, когда её сердце, словно крылышки хрупкой бабочки, неистово трепетало от чувств, но, всё-таки, вдыхая запах свободы и вольности, она находила немного счастья. И этого было достаточно, чтобы продолжать двигаться.

Мария Евникия.

Всё было таким странным. Кит Уолкер бесследно исчез. Никто не знал, где он мог находиться. Вернувшись в лазарет, Мария застала пустую койку с мятыми простынями и взъерошенным одеялом, но парня не было. Куда мог запропаститься обессиленный человек, только-только пытавшийся покончить с собой? Она жутко перепугалась. Кто-то помог ему сбежать? Или, наоборот, забрал его с собой, чтобы убить? Сначала она решила, что отсутствовала слишком долго и, первая мысль, пришедшая в её голову, касалась его смертной казни. Неужели они ускорили процесс и прямо сейчас ведут его к смертельному одру? Она тут же кинулась к кабинету сестры Джуд, готовая умолять отчаянно и беспрекословно, хоть стоя на коленях, будто перед Христом, от которого только что отказалась, лишь бы узнать, где сейчас Кит Уолкер, успевший стать ей единственным другом, за которого у неё, надрываясь, болела душа. Но в кабинете женщины не оказалось, а дверь не была заперта. Мария тотчас же проскользнула внутрь и подбежала к небольшой картотеке, хранившейся у стола Джуд, и бегло стала искать документы Кита. Если бы они не оказались на нужном месте, это означало бы одно: их забрали вместе с ним, когда вели на электрический стул. Только её пальцы коснулись алфавитной буквы «К», дверь кабинета распахнулась и внутрь влетела гроза лечебницы — Джуди Мартин. Запыхавшаяся и растерянная, она удивлённо посмотрела на незваную гостью, в то время как Мария, резко захлопнув ящик с документами, подпрыгнула на месте. — Что ты здесь делаешь? — Чуть грубо и сузив глаза спросила Джуди. — Сестра, скажите мне, умоляю вас, они забрали его? — Мария стойко выпрямилась и неотрывно глядела на монашку. — Они забрали Кита Уолкера? Джуди, кажется, выдохнула. Почему она так встревожена? Мария и не подумала спрашивать. — Ясно, выходит, тебе уже известно. — Мартин заметно расслабилась и прошла к столу. — Подлец сбежал. — Это она говорила, уже стоя спиной к Евникии. — Можешь не волноваться, я уже обо всём доложила. Его найдут и наконец-то казнят. Хорошо, хотя бы не придётся больше видеть его жалкое лицо… — Она развернулась. — Это всё? Ни смотря на её слова, в глазах играли какие-то странные огоньки. Она была довольна, даже рада, пусть и слегка напугана, но точно не была похожа на человека, только что узнавшего о побеге серийного убийцы. Точно не похоже на то, как бы отреагировала сестра Джуд на исчезновение Кита Уолкера. Она была чересчур спокойна и, при этом, чересчур взволнована. Неужели она действительно просто рада тому, что больше никогда его не увидит, пусть и насторожена самим фактом его побега? Но почему она так торопилась в свой кабинет, и почему её настроение так переменилось после вопроса Марии? — Но как он мог сбежать, сестра?! Он ведь обессилен и подавлен… — Успокойся, Мария. — Сестра коснулась её плеча. — Тебе не стоит волноваться о нём. Занимайся своими делами, у меня всё под контролем. — Но… — Мария, — Она вдруг посмотрела на Евникию слишком осознанно и серьёзно. — Совсем скоро ты увидишь его, целого и невредимого. — Почему это? — Не понимая, прошептала Мария. — Ведь совсем скоро его поймают, и ты сама убедишься в том, какой он живучий падальщик. — Сказав это, сестра криво улыбнулась. — Можешь идти. Но Мария замерла, не в силах сделать шагу по направлению к двери. В какой момент всё так переменилось? Когда девушка обрела трезвый взгляд на мир, в том числе, когда она поняла, что на самом деле из себя представляет сестра Джуд? Прямо сейчас, или когда-то раньше? С прибытием Ланы? Неужели Уинтерс смогла так глубоко забраться в её сердце, что сам Брайрклифф был вынужден оголить свои секреты и тайны перед Марией? Джуди Мартин была её авторитетом, неоспоримым и единственным, верным решением, правильным путём, но теперь эта женщина казалась невероятно далёкой и чужой. Словно не было тех долгих лет помощи и поддержки, поклонения и созидания каждого её движениях, каждого слова, Джуди наконец окончательно растворилась под натиском любви Ланы, её побега, предательства, невиновности Кита, страданиям и горечи, погасшими глазами, петле, что завязал на своей шее безгрешный, обречённый Уолкер и лжи, в которой погрязли все вышестоящие особы Брайрклиффа. Кем теперь ей приходится сестра Джуд? Что в голове этой женщины? Это она ли самое невинное добро? Или злейшая беда? Так или иначе, она изменилась. Евникия больше не чувствовала её уверенности в происходящем, она больше не чувствовала себя под защитой, а даже напротив, ощущая на себе взгляд сестры Джуд, девушка так же ощущала нескрываемую опасность, которую он в себе таит. — Сестра, — когда Джуди уже собиралась отходить, Мария схватила её за руку. — Я ведь видела тогда Кита Уолкера…он был безнадёжен. — Она могла поклясться, что почувствовала, как Джуд вдруг вздрогнула. — Кто-то помог ему сбежать, и сейчас, больше всего на свете, я бы хотела верить, что это были вы. Прямо сейчас всё должно решиться. Джуди скажет правду, непременно ту, в которую верит Мария, ведь если эта женщина была её покровителем на протяжении стольких лет, Евникия должна знать её более чем хорошо. Она должна распознавать её, читать, как открытую книгу, потому что когда-то давно, в самом начале пути, девушка не могла ошибиться так сильно. И она видит искру, промелькнувшую в глазах Джуд Мартин, видит, как необходимые слова вот-вот сорвутся с её уст. Как она готовится, будто перед прыжком в холодную воду, как переживает из-за сомнения, но как сильно желает, отринув все предубеждения, все напыщенные нравы и гордость, заговорить легко и просто, не подбирая нужных слов, только глядя в страдальческое лицо Марии, став такой, какой велит стать её сердце. И вдруг, через несколько мгновений, она погасает. Так же скоро, как и загорелась. Её уста закрываются, она выдыхает, глаза опять становятся серым, безмолвным блеском. Она замирает, так и не сказав того, чего хотела. Снова сдержав себя. — Не говори чушь, Евникия. — Шикнула только Джуди. Марии стало не хватать воздуха. Все её надежды разбились снова. Лана ушла, Кит пропал, а единственная ниточка, способная подать ей хоть какую-то веру, без сомнений врёт в лицо. Она действительно осталась одна в целом мире. Долго не раздумывая, только бросив самый угрюмый и отчаянный взгляд, на который только была способна, девушка вылетела из кабинета. Крутая лестница, первый этаж. Пустующий холл. Всё как в самом начале. Как и было прежде. Будто не было метаний Ланы Уинтерс и её обжигающей любви, не было смирившегося Кита Уолкера и его ужасающей судьбы, не было долгой зимы, выпавшего снега, не было поцелуев и, впервые за столь долгое время, не было никаких шансов на будущее. Уолкер хотел бы, чтобы Мария жила своей жизнью, где-то вдали от Брайрклиффа. Он считал себя правым, говоря, что лишь она одна по-настоящему свободна от всех цепей этого места, только девушка по-прежнему ощущала, будто лечебница держит её в своих тисках и не собирается отпускать. Крепкий узел, образовавшийся на шее Кита Уолкера по его же велению, уже давно был завязан и на шее Марии, а она и не замечала, что одно неверное движение в Брайрклиффе — и её может не стать. Она влюбилась по уши в Лану и вот-вот стала чувствовать, что верёвка медленно исчезает, а затем, резко, её толкнули вниз, а там, внизу, не было никого, кто мог бы придержать её за ноги. Она уже задыхается от недостатка воздуха, но даже это и рядом не стояло с тем, как сильно ей не хватало тепла. Она совсем никого перед собой не видела, только вдруг кто-то схватил её за руку и потянул на себя. Обессиленная и безразличная, Мария поддалась и дёрнулась, обернувшись. Перед ней стояла улыбающаяся Пеппер. Как ни странно, Евникия в последнее время совершенно позабыла о ней. Ещё одна невинная душа, попавшая в Брайрклифф. В руках Пеппер сжимала какой-то старый журнал, её глаза блестели, глядя на Марию, и она потянулась к монашке за объятиями. — Привет, Пеппер. — Не придумав ничего лучше (хотя вряд ли это имело хотя бы малейшую важность теперь), Мария опустилась вниз и обняла светлое создание. — Как ты? Пеппер протянула ей то, что держала в своих руках. Потрёпанный журнал, забытый, вероятно, кем-то из монахинь. На обложке красовалась светящаяся певица в голубом костюме, стоящая у микрофона. Её лицо было умиротворённым, поза расслабленной, а глаза прищуренными и хитрыми, но, кажется, она была счастлива. — Эльза Марс? — Прочитала заголовок Мария. — Ты знаешь её, Пеппер? Напоминает о том, что жизнь существует и за стенами Брайрклиффа. Мир снаружи кажется Марии опасным и непонятным, люди в нём, скорее всего, жестоки и злы по отношению ко всему живому, а существовать в таком мире, должно быть, невыносимо затруднительно. В таком мире родилась Евникия и к такому миру принадлежала Лана. Из такого мира забрали Кита, из такого мира ушла Джуди и, наконец, из такого мира выбросили Пеппер. Ко всему прочему, Эльза Марс казалась олицетворением «такого мира». Прекрасной и смертельной. — Она мой друг. — Выпалила Пеппер и снова взглянула на обложку журнала. Мария улыбнулась, проследив за её взглядом. Пеппер не чувствует себя одиноко, и это главное. — Она мне кого-то напоминает… — Задумчиво произнесла Мария. — Ты в порядке, Пеппер? — Пеппер в порядке. В порядке ли Мария? — Слова давались ей тяжело, но Евникия терпеливо ждала. — Да, — Она вздохнула. — Мария будет в порядке.