Настоящее время. Лана Уинтерс.
Ночь не принесла забытья, не окутала нежной пеленой. Звёзды не приголубили небесным светом, луна не озарила ни спокойствием, ни умиротворением. Лана глядела на небо, и чувствовала, как тёмная ночь тяжёлым вздохом опускается на её плечи. Звёзды болезненно стонали, луна сверкала угрожающей синевой. Секунды превращались в минуты, минуты становились часами, но она уже давно потеряла счёт во времени. Лишь беспокойная тревога поселилась в её сердце навсегда, и ни на миг Лана не могла избавиться от холодного страха. Изредка она выходила в сад и смотрела на небо. Представляла, что находится за пределами Брайрклиффа, что она свободна. Рвение на волю оставляло привкус на кончике языка и замирало на подушечках пальцев, оно кипело и бурлило, и ей хотелось унестись прочь, но она не верила, что сможет. Что-то постоянно останавливало её. Она не помнила, что. Но знала, оно рядом. Сосредоточенный взгляд рыскал по небу в поиске ответов. Ещё мгновение, и она начала бы разговаривать с самой собой. Позади послышались медленные шаги. Листья податливо шуршали под ногами идущего. Лане захотелось обернуться, но она подавила в себе внезапный порыв. Ей не хотелось прерывать безмятежные минуты спокойствия. Небо было слишком туманным, чтобы беспокоиться о чём-то другом. К ней подошла женщина, и Уинтерс показалось, что они знакомы. С болью в памяти всплыло старое воспоминание, но она не смогла его разгадать. — Любуетесь небом? — Спросила женщина. Девушка неуверенно опустила голову. Эта женщина не вызывала у неё доверия. Что-то горькое отозвалось в сердце Уинтерс, когда она стала глядеть на неё. Ответом послужила тишина. Журналистка чувствовала себя абсолютно голой под пристальными глазами незнакомки. Раздалось секундное копошение и перед её лицом оказалась протянутая сигарета. Лана не была уверена, стоит ли, но ладонь сама потянулась к трубочке. — Спасибо, — Хрипло прошептала она. Сверкнул огонёк, благородно предложенный пришедшей женщиной, и тогда Уинтерс закурила. Ей стало намного легче, блаженство ударило в голову. Она помнила эту приятную лёгкость ещё с прошлых времён и снова попыталась вцепиться в воспоминание. По тлеющему запаху Лана догадалась, что женщина припасла сигарету и для себя. — Вы помните меня? Девушка ощутила властность и силу, исходящую от гостьи. Необъяснимо притягивающую и страшно отталкивающую. И она посмотрела на неё. Их глаза столкнулись впервые за всё время. Уинтерс обдало жаром, холодом, ей стало страшно, у неё подкосились ноги и задрожали руки. Она должна была знать. И она знала. «Только помните, если вы смотрите в лицо зла, зло смотрит на вас в ответ». — Джуди Мартин, — Выдала Лана. — Сестра Джуд. Губы женщины расплылись в улыбке. Злой, на первый взгляд. — Что ещё вы помните? Девушка снова замялась перед ответом. — Не знаю…ничего. — Она втянула горького дыма, чтобы унять тревогу. — Но мне страшно. — Вы помните, кто такой Оливер Тредсон? — Будто в спешке спросила Джуд. — Прошу, подумайте. — Почему я забыла? — Произнесла Уинтерс, заворожённо смотря на сигарету. — Лана… — Ведь это не впервые? — Девушка настойчиво продолжила. Она подняла на женщину глаза полные сомнений и ужаса. Ей действительно было страшно. И безграничный страх сводил её с ума каждый день, прожигая всё нутро без остатка. Ужаснее непонимания и ложных надежд есть только цикличность трагедии, и Лана вертится в замкнутом круге. Словно лодка в бушующем шторме, она жива только благодаря чуду, но никакого чуда не ощущает. — Вы сделали это со мной? — С большей уверенностью спросила Уинтерс. — Нет. — Глаза Мартин загорелись. — Не в этот раз. — Не в этот раз… — Я совершала много ошибок, Лана, и я признаю их. И, поверьте, раскаиваюсь перед Богом. — Джуди готова была захлебнуться в своих словах, только бы доказать правоту. — Но то, что с вами случилось…я не способна на подобную жестокость. Уинтерс слушала Джуди, не перебивая. Сначала в ней вспыхнула злость, потом недоверие. С каждым услышанным словом её глаза гасли, и от тревоги не осталось ни следа. За мгновение она поникла, снова превратившись в погасшую свечу. Вздохнула, бросила тлеющую сигарету на землю и потоптала её носком туфли. — В том-то и дело, сестра Джуд. — Лана серьёзно взглянула на неё. — Вы способны на куда более страшные вещи.***
— Всё дело в Джедде, он…он потерял свою душу. — Шептала женщина, захлёбываясь в слезах. Она сжимала ладонь мужа в поиске поддержки, но этого было недостаточно. Сестра Джуд слушала скорбящих родителей внимательно, сохраняя серьёзное лицо. Очевидно, их сын был жив, но они уже давно считали его мёртвым. Ей было жаль видеть их страдания, но не терпелось приступить к экзорцизму. Этот случай одержимости первый за всю её карьеру, и она готова была поставить на кон всё, только бы спасти этого парня. Не только из мучений совести и сожаления, но, и чтобы показать, на что она способна. — Мистер Поттер, вы помните, с чего всё началось? — Сестра обратилась к мужчине, завидев горе матери. Он ссутулился, его глаза погасли. Ему было больно, но он не стал показывать свои страдания, выворачивая душу наизнанку. Он знал, что находится в божественном месте, в самом подходящем для раскаяния и открытия месте, но не мог себя пересилить. Это ломало его и царапало сердце изнутри, наблюдая за терзаниями жены ему становилось только хуже, но он убеждал себя, что сейчас они нужны друг другу. Она здесь для него, а он — для неё. И он был крепкой, нерушимой стеной, защищая её от зла. И вот, что спасало его от тяжёлого горя: осознание, что она нуждается в нём. — Да, — он кивнул. — сын стал слышать голоса. — Жена вздрогнула. — Мы испугались, но…не думали, что всё настолько серьёзно. Записали его к психиатру. Денег было немного, но мы вывернули карманы и решили, что сделаем всё невозможное возможным. — Вы действительно сделали всё, что могли. — Джуди постаралась их успокоить. Это не подействовало. Им не стало лучше. — Выписали кучу препаратов, всяких таблеток. Счета выходили непосильные, но Джедду становилось только хуже. — Продолжил мужчина. — Пришли кошмары, он не спал, не ел. Мы думали, что вот-вот потеряем его, мы… — Искали решение среди докторов. И верили, что только они смогут нам помочь. — Добавила женщина, сжав ладонь мужа ещё сильнее. — Вы молились? — Спросила Мартин. Они, не сговариваясь, опустили головы вниз. Помимо горя и отчаяния сестре удалось заметить что-то совсем странное, что-то непонятно отчётливое и громкое. Стыд. Они пахли стыдом. Не только свежестью и сеном, но ещё и стыдом. — Наша семья была далека от Бога. — Прямо признался мужчина. — Не сказать, что мы атеисты! — Нет-нет, отнюдь. — Подтвердил он. Джуди подняла ладони перед собой. — Это не имеет никакого значения, господа. Вопрос был личным, из чистого любопытства. — Она замолчала, но вдруг заговорила снова. — Вы не виноваты, это ясно как день. Среди стен Брайрклиффа даровать Господу каждую секунду своего существа — дело обыденное. Иногда, так долго прислуживая Спасителю, напрочь забываешь о другой жизни. Вам и в голову не могло прийти, что душа вашего сына исчезла, ведь вы далеки от Бога, но и не близки к Дьяволу. Такое случается не каждый день. — Думаете, молитвы смогли бы спасти нашего Джедда? — Скуля спросила мать. — Нет, я так не считаю. — Сестра Джуд прищурилась. — Конечно, если бы вы окутали своего ребёнка верой и молитвами, всё могло бы случиться иначе, но — она повысила голос. — порою Дьявол просто…побеждает. С этим ничего не поделать. — Но вы же сможете помочь нашему сыну? — Настойчиво спросил мужчина. — За этим люди и приходят в места подобные Брайрклиффу. И мы делаем всё возможное, чтобы добро восторжествовало. Однако бывают случаи, когда даже мы бессильны. Они молчали, угасая в своей тревоге. — Я не хочу озарять вас бессмысленной надеждой, поймите меня. Это было бы жестоко. — Джуди подвела итог. — Но помните, и возможно вам станет от этого легче — даже если вашего сына не удастся исцелить, на то воля Божья. И раз Он того пожелал, это совсем не плохо. — Вы предлагаете…поблагодарить Господа за смерть Джедда? — Смирение не значит благодарность. Точно так же, как и не значит страдания. Выходит, чем бы это всё не обернулось в итоге, они должны были смириться. Мужчина взглянул на жену. Он знал, что покорно примет волю Божью и волю судьбы, но сможет ли она? Её заплаканное, постаревшее лицо, её седая прядь, выбивающаяся из собранного пучка. Опущенные плечи, стеклянные глаза. Страданиям этой женщины не было конца. Она любила сына, любила больше всего на свете. И поберегись сам Дьявол, если решится забрать его у неё. Но надежды в ней не было. Только материнское отчаяние, желание уберечь ребёнка от гибели и смерти. Он и сам души не чаял в Джедде, но он будто видел будущее, и оно его не радовало. И, заглянув сыну в глаза ещё в тот пасмурный, влажный день, он понял, чем всё кончится. У него было время, чтобы принять это, но её чувства были сильнее. Она ещё помнила его младенцем, осмотрительно шагающим крошечными ножками, только учась ходить. А в его глазах кипела лишь усталость и желание поскорее узнать развязку. Проще говоря, ей нужен был её сын, здесь и сейчас. Ему же хотелось получить что угодно, кроме бесконечных слёз и страданий. Нелепой борьбе он предпочёл звенящую тишину. — Ведь случилось что-то ещё? — Подала голос Джуд. Мужчина поморщился, отвечая. — Это произошло во вторник, — он задумался. — нет, в среду. Я вернулся со вспашки раньше из-за непогоды. Двери сарая были распахнуты настежь, и я услышал такие звуки…чавкающие. Женщина задрожала пуще прежнего. Казалось, перед ней каждый раз представлялось случившееся и до чёртиков ужасало её. — Я кинулся внутрь. Нафантазировал себе кучу всего, мало ли, на ферме всё возможно. Но внутри…там… — Он вздохнул одновременно с женой. Ему было трудно говорить. Он старался не думать, а просто выдавал слова. — Джед. Я никогда бы не мог подумать, что такое…он наклонился над скотом. И тогда я увидел, что брюхо коровы разорвано, а он весь в крови. Я позвал его, подумав, что он пытается помочь животному, и сын обернулся на зов, но его лицо…его лицо было всё в крови. А в ладонях Джед сжимал сердце скота. Сестра Джуд внимательно слушала его рассказ. Он упомянул о том, что голос сына был нечеловеческим. Что тот говорил на латыни, но услышанные слова мужчина повторить не смог. Очевидно, в былом состоянии понять что-либо было трудно. Джед потерял сознание и всё закончилось. Возможно, это и к лучшему, подумала сестра. Страшно представить, на что способен Дьявол. Ах да, но тогда у семьи и не осталось ни малейших сомнений. Жуткий голос, сердце скота, латынь. Они имели дело с владыкой Ада. Или, быть может, с одним из его приспешников. Но это мало меняло ситуацию. Мартин знала, что победить его будет непросто. Но одна только мысль об удачном экзорцизме заставляла её сердце трепетать в предвкушении: что будет, если Джед выживет и излечится? Она прыгнет на верхушку репутации, Брайрклифф станут уважать и ценить. Вероятно, пациентов станет в разы больше, и монашек тоже, но что самое главное: Монсеньор Тимоти заметит её успех и обратит на неё внимание. Тогда он, возможно, заберёт её из лечебницы в более престижное, респектабельное место, и там её примут, ведь слава о ней будет расходиться всюду. Но она никогда бы не призналась в этом сокровенном желании. На словах она верна лечебнице. И так будет всегда. До одного дня. Видимо, она задумалась, потому что пауза явно затянулась. Наконец, женщина решилась осторожно позвать Джуди. — Да, — Мартин кивнула, вздрогнув от того, как неожиданно её мысли рассеялись. — вы правильно сделали, что обратились к нам. Затем она медленно поднялась, сохраняя тишину. Родители Джедда наблюдали за ней, и смотрели на неё так, словно видели в целом мире только её одну, будто она — их последняя надежда, единственный свет, горящая свеча среди тёмного леса. А, впрочем, так и было. Сестра подошла к окну. Выглянула, окунувшись в раздумья. Погода стояла сырая, холодная. Хотя солнце светило ярко и должно было греть, от него не было ни малейшего толку. Наконец, она заговорила: — Я сделаю всё, что смогу. — Её уверенный голос эхом прошёлся по комнате. — Это обещание мне по силам. Миссис Поттер снова всхлипнула. Дыхание, полное скорбящей тоски и гневного отчаяния, застыло, леденя души всех присутствующих. Больше звуков из кабинета не доносилось.Двадцать три часа до побега. Лана Уинтерс.
Она не помнила, сколько кричала. Не знала, сколько времени прошло. Казалось, бесконечность. Казалось, всего несколько секунд. Она вжалась в ледяную стену, чувствуя, как всё тело обжигается от холода, но стараясь занять как можно меньше места. Она не могла спрятаться, не могла убежать. Словно раненный солдат на поле боя, ей негде было укрыться, в то время как обоймы пуль проносились над её головой. Лана отвернулась и больше не смотрела на Вэнди. Она мечтала о безумии. Ей хотелось, чтобы всё это оказалось ложью. И ей пожелалось вернуться в Брайрклифф. Вернуться туда, откуда она стремительно уносилась прочь, где собралась вся её ненависть и боль, туда, где нет ей жизни — она хотела вернуться в Брайрклифф. Она собирала свои воспоминания по крупицам и лелеяла их, словно маленького ребёнка. Ей было страшно смотреть в будущее, хотя заглянуть всё же нужно было. Но что, если она увидит тьму? Она, конечно, минуты не считала и знать этого не могла, но в общей сложности время для Уинтерс остановилось на два часа. В общей сложности. А сложности, поверьте, присутствовали. Её сковывала длинная цепь, закреплённая на лодыжке. Её душило отсутствие свободы, которое сейчас ощущалось даже сильнее, чем в Брайрклиффе. Некоторое время назад огонь её сердца разгорелся, потому что она подбросила дров и всяких палок, думая о том, ради чего она борется. Но теперь это пламя самообмана тухло. Она увидела трупное лицо Вэнди и даже не успела удивиться, что её не стошнило. Закричала громко. Будь здесь хоть кто-то, кроме её мертвой подружки, этот «кто-то» непременно бы ужаснулся, ибо вряд ли этому «кому-то» приходилось слышать такой дикий крик. Но она даже не пискнула после. Прижалась, как говорилось, к стене, ощущая себя беспомощным новорождённым, и думала, что раньше было лучше. Даже Брайрклифф казался ей не таким ужасающим и жестоким, и даже более того: она вернуться замечтала — какая ирония! Видимо, всё познаётся в сравнении? Так или иначе, путь назад точно перекрыт. Стопроцентно и окончательно. И ведь помощи ждать не от кого. Мария никогда не найдёт её, даже Лана это понимала. Кит и вовсе погряз в пучине событий, смерть дышит ему в спину. Так вот, упорную и страстную Уинтерс, полную эгоизма и решимости, загнали в клетку. Дверца захлопнулась, она и глазом повести не успела. И корила бы себя вечность, да только не спасёт это её душонку. А прощаться с жизнью ей не хотелось. Так и сидела. Обречённая, но не укротимая. Пустота и неведение ключом били по её разуму. До тех пор, пока не раздался шум. Откуда-то сверху. Уинтерс колыхнулась от испуга, сжавшего её плечи и скрутившего низ живота. По ступеням, идущим вверх, к ней спускался Оливер Тредсон. Сохраняя постоянное блаженное выражения лица, он, весь облачённый в чёрное, казался неуместным пятном на фоне белого света комнаты. Только в его глазах горел нездоровый интерес и нетерпимость. И глаза эти не принадлежали тому Оливеру, которого она знала. Правильнее сказать, она никогда его не знала, но того человека, с которым она бежала, здесь точно не было. Он повис на цепи, свисавшей с потолка. Их всех удерживали громадные, острые крюки. Мысленно Лана пожелала, чтобы один из таких крюков упал психу на голову. Он, видимо, не знал, что сказать. И она говорить не спешила. Только зыркала на него ненавистным, загнанным взглядом. Уинтерс не хотелось умирать, но ещё больше ей не хотелось умирать в страхе. — Стоило дать тебе другую одежду. — Констатировал он, вздохнув. — Эта напоминает мне о лечебнице. Она сцепила зубы, стараясь промолчать, но не сдержалась: — Катись в ад, — Ядовито выплюнула она, тут же отвернувшись, думая, что он ударит. Но удара не последовало. — Я знал, что ты это скажешь. — Хихикнул Оливер. — Видишь ли, я знаю о тебе всё. Девушка подняла на него глаза. С каждым его словом внутри неё разгоралась злость. Всё, чего ей хотелось избежать, вдруг стало слишком реальным. — Больше, чем ты думаешь. — Продолжай тешить себя иллюзиями. — Перед смертью стоило бы наговорить ему кучу гадостей. Она не станет показывать, как ей страшно. — Разве мой подарок — всего лишь иллюзия? — Он вильнул рукой на замершую Вэнди. Лана невольно проследила за его движением, и только её взгляд коснулся разлагающегося мяса, того, что уже трудно было назвать человеком, она, ахнув, сомкнула глаза. В нос ударил трупный запах. Она стала часто глотать воздух ртом, лишь бы не вывернуть всё содержимое желудка под ноги Оливера. Это было бы настоящим унижением. — Моим предсмертным желанием будут её похороны, — Глухо проговорила Уинтерс. — Считаешь, я проделал это всё, чтобы в итоге убить тебя? — Он цокнул языком. Она вздрогнула. — Нет-нет-нет, я не собираюсь убивать тебя. Конечно, планы могут измениться, но я сообщу тебе, если соберусь. Это не принесло Лане никакого облегчение. Она подумывала над тем, что будет сражаться до последнего вздоха и что, если он не убьёт её, она сделает всё возможное, лишь бы снова выбраться из плена. Конечно, ей было неизвестно, что делать дальше, но тогда простое «выжить» устраивало её. Только вот теперь она натянулась, будто струна, потому что неизвестность напугала её пуще смерти. Хотя ей точно ясно — она будет бороться. Какая же это неизвестность, если хотя бы что-то точно ясно? — Значит, всё это… — Заговорила она. Он слушал. — Желание помочь мне, весь этот…альтруизм, — слова давались ей тяжело. — чтобы что? Сменить одну клетку на другую? — Я говорил тебе правду, Лана. Ты особенная. — Выдал он, опустившись напротив неё. Она гордо смотрела в его глаза. — Я почувствовал это, как только увидел тебя. Меня сразу же потянуло к тебе, словно невидимой нитью. Неужели ты не ощущаешь того же? Она молчала. Ей нужно было разобраться, что правильно сказать. Она должна выработать стратегию, чтобы выжить. Он — псих. Но ведь последние месяцы жизни она провела среди подобных ему, а до этого вся её карьера строилась на интересе к серийным убийцам. Дело Кита Уолкера так будоражило её, а возможность встретиться с Кровавым Ликом лично — было подобно мечте. Выходит, она одна в целом мире знакома с настоящим Ликом? — Что же Кит? — Он неплохой парень, интуиция тебя не подвела. Мне жаль его. — Искренне сказал Оливер. — Но всё вышло так идеально! Он оказался в нужном месте в нужное время…ну, для меня. Мне бы не хотелось, чтобы он расплачивался за мои ошибки, но было бы лицемерно заявлять, что его жизнь для меня дороже собственной. Тебе не стоит переживать об этом, Лана. Через пару суток его не станет. Она дёрнулась. — Действительно, не стоит… — Пробормотала она, глядя на него. Думай. — Почему ошибки? — Что? — Ты сказал, он расплачивается за твои ошибки. Считаешь, ты ошибался? Оливер глядел на неё, но не старался заглянуть в душу. Уинтерс казалось, что всё идёт довольно неплохо. В конце концов, наверное, пережить Тредсона будет легче, чем сбежать из Брайрклиффа. Он один и он слаб. Это видно. — Ох, ну конечно я ошибался. Всё это время…я был слеп. — Задумчиво произнёс он. — Но теперь я словно ожил. Возможно, дело в Уолкере. Из-за его грядущей смерти всё стало по-настоящему реальным. А ещё дело в тебе, это я знаю. В этом я уверен. — Он ткнул в неё пальцем, но затем тут же убрал руки, как бы извиняясь за допущенное неуважение. Губы Ланы искривились в горькой усмешке. — Я не ошибусь снова. Нет, точно знаю, что не ошибусь. Твоё нахождение здесь — тому подтверждение. Ведь это судьба, не так ли? Судьба.