Сорок восемь часов до побега. Лана Уинтерс.
Дорога мелькала перед её уставшим лицом, а она всё не могла избавиться от мыслей про Марию Евникию. Высокие деревья, освещаемые вспышками молний, отражались в её потемневших глазах, а всякий раз, стоило оглушающему грому озарить небо, Лана неосознанно вжималась в сиденье машины. Дурное предчувствие никак не желало покидать её сердце. Ей казалось странным, что, отдаляясь от Брайрклиффа, она вовсе не ощущает себя свободнее. Скорее, её тело будто сжимают в тисках, откуда нет выхода. Словно она — птица, удачливо выскользнувшая из пожелтевшей клетки, которая, только расправив прекрасные крылья, тотчас же замертво пала на землю. Уинтерс было стыдно за свои ассоциации. Рядом с ней находился человек, спасший её из нагретого адского котла, жертвуя всем: своей карьерой, репутацией, возможно, жизнью, в то время как она, девушка, что обязана искриться благодарностью и непомерным счастьем, всё продолжает копаться в сомнениях, зарываясь глубже и глубже, впуская в душу вихрь печали. Мужчина нервно постукивал по рулю, чесал лоб, непрерывно глубоко вздыхал. Его взгляд метался из стороны в сторону, но он редко смотрел на Лану. Чаще всего старался вглядываться в мрачный горизонт, а иногда, но очень редко, тревожно осматривал блокнот, который Лана преданно сжимала в руках. Порою она листала его, но не находила в строках ничего, кроме боли. Ей было интересно, сколько времени она потратит на написание разоблачения лечебницы, если полагаться на тот факт, что сам только вид потрёпанной обложки блокнота выворачивает её наизнанку. Девушке хотелось верить, что нервное состояние Оливера — результат перенапряжения — передалось и ей. Уинтерс отчаянно не хотела заводить пустой разговор, потому что это бы лишь ухудшило ситуацию, хотя следовало бы обсудить дальнейшие действия. Она уже знала, что Тредсон везёт её к себе домой. Он объявил, что так будет безопаснее, ведь первое, что сделает Джуди Марш — натравит полицию на адрес, указанный в личном деле Ланы: там, где сейчас проживает Вэнди. Нельзя быть уверенными, что Вэнди станет покрывать беглянку, а у Оливера отныне нет иного выбора: они соучастники. Это казалось весьма логичным. Однако любые представления о будущем были по-прежнему непростительно размыты. У неё было куча времени, чтобы всё продумать, а сейчас следовало двигаться быстро и без колебаний. Она вспоминает Кита Уолкера, находящегося на коротком поводке смертной казни: уж кто-кто, а электрический стул ждать не станет. Пока её сердце пылает злостью, а душа бьётся в агонии, пока её ненависть не остыла, пока уничтожающие слова крутятся на конце языка, Лана должна бороться. — Лана, — Оливер тихо позвал её. Когда она подняла на него глаза, он продолжил. — Вы верите в невиновность Кита Уолкера? — Почему вы спрашиваете? — Она помедлила. — Видел, как вы общались с ним в главной комнате. Считаете, он не причастен к тем убийствам? Девушка прищурилась. Оливер вдруг расслабился, мирно наблюдая за дорогой. Казалось, что он затеял бесмысленный диалог от скуки, но нечто в его голосе напугало Лану. Прямо будто хищник, осторожно прокладывающий путь к жертве перед атакой. — Я, пожалуй, не в праве судить о подобных вещах. В конце концов, вы его лечащий врач. — Моя работа подходит к концу… — Он вздохнул. — Изначально и я принял его за хорошего человека, но не стоит доверять первому впечатлению. — Кит Уолкер и правда неплохой парень, — Уинтерс пожала плечами. — Мне так кажется. — Многие «неплохие парни» в итоге оказываются кровожадными монстрами, — Мужчина посмотрел ей в глаза. От столь серьёзного взгляда девушке стало не по себе. — Такова жизнь. — Зачем вы мне это говорите? — Она нахмурилась. — Вы же знаете, как устроен Брайрклифф. Заковать невинного человека в смирительную рубашку там не ново. Они сделают всё, чтобы сохранить репутацию, особенно сейчас. Скажите прессе, что у вас на попечении Кровавый лик и вас коснутся лучи славы, и неважно, кто этот парень на самом деле, главное — что напишут в заголовке. Оливер тихо рассмеялся. Девушка удивлённо посмотрела на него. Он провёл пальцами по волосам и тут же умолк. — Вы уж точно в этом разбираетесь, — Заключил он. — И это место, превозносящее Бога…если Бог такой, то надежды точно не осталось. Впрочем, иногда мне кажется, что Ему наплевать на нас, людей. Столько бедных душ, скованных в тех стенах, среди икон и молитвенников, но никакого спасения. — Не у всех получается прорваться, но ведь кому-то же везёт. Как мне, например. Как, возможно, повезёт Киту, — Лана вздохнула. Мужчина странно усмехнулся. Уинтерс не предала этому особое значение. Странное осозание того, что она абсолютно не знает этого человека внезапно пришло ей в голову. Доктор Оливер Тредсон, государственный психотерапевт, известный своими современными методами лечения, направленный на дело Кита Уолкера. Он вытащил её из страшной ловушки, грозившейся стать для Ланы смертным приговором. Среди всех пациентов, он точно опредил сверкающее отчаяние именно в ней и, проявив небывалое сочувствие, забрал с собой. Почему она чувствует перед ним вину за свою недостаточную признательность? Разве он дал ей ночлег, разве она в полнейшей безопасности? Разве это всё позади, разве она больше не боится? Скорее всего, тёмная неизвестность гонится за ней по пятам, даже теперь, когда мужчина заговорил с ней, она отчётливо почувствовала холодное дыхание на своих плечах.Тридцать девять часов до побега. Мария Евникия.
В Брайрклиффе жизнь шла прежним ходом. Пациенты безучастно блуждали по главной комнате, будто бы прислушиваясь к звукам лёгкой музыки, монашки рыскали по лечебнице в поисках сплетен и слухов, едва заботясь о чем-либо, кроме обсуждения новостей. Некоторые замешивали тесто и пекли пышный хлеб, некоторые курили сигареты и жаловались на тяжкую судьбу. Сестра Джуд не покидала кабинет, не позволяя себе ни минуты отдыха, связываясь с полицией и газетами, она старалась добиться огласки дела сбежавшей пациентки Ланы Уинтерс. Прошло меньше двадцати четырёх часов с предполагаемого времени побега, но женщина кропотливо старалась добыть хоть какую-то информацию о беглянке. Она безразлично взялась за недавний отчёт Оливера Тредсона, государственного психиатра Кита Уолкера. В ходе дела она совершенно позабыла о других своих обязанностях. Её пальцы листали заполненные ровным почерком страницы, но на последней она замерла: её лицо удивлённо вытянулось, затем она нахмурилась. Вменяем, вот, что гласил отчёт. Работа Оливера окончена. Неужели это всё? Женщина не могла поверить, что всё закончилось. Что теперь будет с Уолкером? Неожиданно этот вопрос всплыл в её голове, хотя она прекрасно знала ответ. Парня, конечно, отправят на электрический стул, ведь он, несомненно, виновен. Да. Несомненно. Сестра покачала головой. Она не хотела признавать свои чувства, но где-то в глубине души ей казалось, что Кит неплохой человек. Уже давно в ней поселились сомнения. Возможно, он оказался здесь по ошибке. Такое же могло произойти? Джуд, сама того не понимая, наблюдала за его погибелью, хотя всё это время могла протянуть руку помощи. Разве не это её предназначение? Помогать людям? Особенно после прошлого, до сих пор скребущего её сердце? Осознание обрушилось на неё так же резко, как она захлопнула папку с отчётом. Всё закончилось, действительно. Даже попытавшись что-либо исправить, она не в силах спасти Кита. Она представляет Бога, но её слово пустой звук по сравнению с голосом суда, а саморучно вытащить Уолкера из бездны, отворив ему двери на свободу, у неё не хватит духа: она не сможет снова переступить через закон. Но ведь кто-то всё же спасся: Лана Уинтерс смогла сбежать. Раз Джуди не удалось поступить правильно по отношению к Уолкеру, быть может, ей удастся воспользоваться вторым шансом, так вовремя подвернувшимся под руку? Женщина надавила на глаза, томно вздохнув. Она по-настоящему устала. В дверь осторожно постучали. Не успела Сестра разрешить войти, как предчувствие навалившейся тяжести сковало её. В проёме показалось безжизненное лицо Марии Евникии. Джуди знала, как сильно девушка винит себя в пропаже Ланы, но сама никогда не считала её виноватой. Не могла. Единственное, что отражалось в её душе, стоило лишь взглянуть на Марию теперь: глубочайшее сочувствие и жалость. Глаза Евникии смотрели в пол, она сутулилась, говорила тихо и неуверенно. Будучи рядом с Уинтерс, находясь вокруг неё, монашка цвела, словно оживший цветок, но сейчас она опять погибала. Джуди считала, это связано с тем, что Мария полностью посвящала себя работе, без остатка, но, когда её пациент сбежал, она совершенно не знает, что делать дальше. — Как вы, сестра? — Тут же спросила Джуд. — Порядок, — Евникия сухо кивнула. — Мне нужно вам кое-что сказать. — Я слушаю, — Женщина невольно напряглась. Она никогда прежде не видела Марию в подобном отчаянии, поэтому не знала, чего от неё ожидать. — Этим утром четыре приспешницы покинули Брайрклифф. — Покинули? — Они перевелись в новую лечебницу на юге, недалеко отсюда. Говорят, там работы меньше и заработок больше, — Без особого участия продолжала монашка. — Слухи разлетаются быстро, теперь весь Брайрклифф знает об этом. Женщина поморщилась: только этого не хватало. Новые конкуренты. Даже в религии и спасении приходится сражаться за почётное место. По крайней мере, будет возможность отвлечься от остальных проблем. — Спасибо, что сообщили мне. Тяжёлые времена настали уже давно. Странно, что Джуди так поздно заметила всю черноту, скопившуюся в этих стенах. Мария была на грани, в опасности, казалось, одно лишнее слово и она вспыхнет мучениями. Лана ушла без неё. Девушка готова была отпустить Уинтерс, она знала, что однажды ей придётся это сделать, ведь вольная птица не способна провести всю жизнь в клетке, но она не попрощалась. Не обняла Лану, не поцеловала. Всё, что было между ними ранее будто бы происходило сотню лет назад. Евникия боялась позабыть, как выглядит Лана. Её лицо. Её не заботили конкуренты, не волновали проблемы Брайрклиффа. Она сблизилась с Китом Уолкером, когда Уинтерс ушла. Оказалось, у них много общего. Только Мария знала, что парень не задержится надолго. То, в чём его обвиняют… — Лана пообещала вернуться, — Сказал Кит. — Пообещала разрушить Брайрклифф и вытащить меня. Марии было больно вспоминать про Уинтерс, но она — возможно последняя надежда Кита на свободу и жизнь, потому её имя часто фигурировало в их диалогах. Однако Евникия так же ощущала облегчение всякий раз, стоило словам о Лане зазвучать между ними: так открыто, не скрывая своей боли и любви, говорить о ней было приятно. С каждым разом душа монашки становилась легче. — Если она успеет, — Угрюмо добавила Мария. — Конечно успеет. — Просто… — Она успеет! — Кит повысил голос. Девушка замолчала, отпустив глаза. Ей не хотелось делать больно парню, но наблюдать за тем, как он летает в ложных надеждах, было ужасно. Если Лане удалось сбежать, если она действительно там, на свободе, у неё намного больше проблем. Ей понадобится не день и не два, чтобы забыть травмирующий опыт пребывания в Брайрклиффе, а на написание книги, способной разоблачить лечебницу, уйдёт непомерное количество времени. — Извини. Я не хочу думать о том, что будет, если она не вернётся, — Добавил Уолкер. — Но стоило бы подумать об этом, Кит. Нельзя надеяться на других, особенно в такой ситуации. У тебя есть шанс, с Ланой или без неё. Их прервала немая тишина. Пустота, которую невозможно заполнить, уничтожала Марию, но она видела трудности в жизни Кита, и ей было горько, что она, потеряв Лану, жалуется и ноет сильнее, чем человек, находящийся на грани смерти. Тем не менее, Уолкер никогда не упоминал о том, как Лане удалось сбежать и кто именно ей помог. Однажды он обмолвился, что девушка не хотела причинять Евникии боль, и, уходя, жалела, что не могла попрощаться. Но он по-прежнему боялся, что Марии нельзя доверять, что она отправится на поиски Уинтерс, что сообщит всю информацию сестре Джуд, что вернёт беглянку обратно в Брайрклифф: в таком случае, ему бы пришлось разрушить всю веру в Лану. Но монашка не собиралась делать ничего из этого. Она знала, что девушке хорошо на свободе: иначе и быть не могло. Предать её? Не смотря на все мучения одиночества и горечь потери, Евникия не могла поступить подобным образом. И, хоть ей было обидно из-за недоверия Кита, она понимала его. Впрочем, некоторые подозрения по поводу той ночи не могли не зародиться в её голове. Уинтерс кто-то помог, а она знала лишь одного человека, способного провернуть подобное дело. Однажды в саду они уже пытались совершить побег, а на следующее утро, после исчезновения Ланы, он так и не появился в лечебнице. Оливер Тредсон. Мария злобно прищурилась. Этот доктор ей никогда не нравился. Она не могла растолковать причину своего недолюбия к нему, но как-то раз они столкнулись в пустом коридоре после длинного рабочего дня, и она первый и последний раз заглянула в его глаза. Говорят, это зеркало души. Куда ни глянь, лишь только глаза человека никогда не врут и несут в себе только правду: а у Оливера там была пустота. Пугающая, мрачная пустота. Он выглядит спокойным, дружелюбным и надёжным, но на самом деле это простая маска. Должно быть, все психиатры такие. То, что Уинтерс унеслась с ним…не сильно нравилось Марии. Всё же, она волновалась за девушку и её безопасность. Но журналистка способна принимать взрослые решения, это её выбор. Её жизнь. Теперь уже только её.