Не бойся.

      Я сидела и сверлила взглядом стоящую передо мной машину. Все мы здесь застряли в длинной долгой пробке. Меня трясло от мысли, что я изменила Майклу. В голове не укладывалось как же так ему удалось затащить меня. Кусаю губы до крови и глотаю слёзы. На душе скребли такие кошки, что их не выманишь теперь ничем и никем. Напоследок Алекс пообещал рассказать всем, что трахал девушку Майкла Джексона. От этого мне стало так страшно, что моё тело заледенело и передернулось от судороги. Я хотела избить его до полусмерти, а потом сложить в пакет и сбросить с моста. Мне так стало противно от самой себя, что я даже разбила зеркало, которое видело мою измену. Боюсь, что остатки души и совести сожрут меня быстрее, чем можно было бы ожидать. Единственное, что я хотела бы сейчас сделать - просто исчезнуть. Никому ничего не объясняя. Я старалась не сталкиваться с собственными глазами в боковых зеркалах. Мне было противно сидеть в этом теле и управлять машиной этими руками, нажимать педали этими ногами. Вдруг совершенно всё вокруг меня потеряло смысл. Единственная причина по которой я всё ещё не влетела на этой машине в кювет - родители. Только ради них. Майкл всё равно меня уже не простит, но я буду стараться сделать всё возможное, чтобы он освободился. Чтобы его отпустили и на век забыли об этом всём. Меня тошнило от запаха, которым пропитались мои волосы и одежда. Ещё чуть-чуть я разобью голову о руль и вскрою вены осколками зеркала, что валялось под сидениями. Наконец-то пробка двинулась с места. Теперь эти ненавистные пустые мысли хотя бы на время отойдут на дальний план. Резко заворачиваю налево. Это последний поворот к дому родителей. Через пять домов я остановлюсь и обниму маму. Она наверное очень соскучилась по чудовищу... неожиданно передо мной встаёт огромный чёрный джип, и я едва успеваю затормозить, прилично улетев вперёд и ударившись головой о лобовое стекло. Всё-таки стоило пристегнуться. Часто моргаю, пытаясь осознать что произошло. Не влетела ли я в капот той злосчастной машины, которая развалилась по середине дороги. И не сломала ли ничего своей, хотя она не моя. Из джипа тут же вылетел здоровый жирный мужик с бритой головой. Его грозное лицо не вызвало во мне совершенно никаких эмоций. Ни страха, ни отчаяния. Мне было бы также всё равно, если бы он приставил к моему виску пистолет. Он тут же подлетел к моей двери и начал что-то орать. Я схватила сумку с пассажирского, вытащила ключи и вылезла из машины. Мужик ходил взад вперед, оценивая всю масштабность трагедии. Я закрыла дверь на ключ и выглянула вперёд. К сожалению или к счастью мне удалось остановиться так, что глобальных повреждений не получила ни одна машина. Они лишь поцеловались фарами. И мне показалось, что его фара уже была треснутой. — У тя глаз что ли нет? Ты не видишь куда едешь? — Это ты выскочил на эту долбаную дорогу! И ты не имеешь никакого права на меня орать! Я очень быстро сорвалась на агрессию и в порыве ткнула ему пальцем в грудь. От этого мужик так озверел, что схватил меня стальной хваткой за шею. И будь его воля поднял бы меня в воздух. Его укоризненный взгляд произвёл на меня такое же впечатление, какое бы произвела новость о том, что завтра конец света. За что меня было корить? Я и так наломала таких дров, что никакого наказания мне бы не хватило за то, чтобы расквитаться со всем этим. Наверное, после смерти мне будет суждено гореть сразу на всех кругах ада. На свете нет ни одного человека, который корил бы себя столь сильно, как я. Мне хотелось распрощаться со своей жизнью в любую минуту. Я была готова прыгнуть под машину, броситься с моста, прострелить себе висок, вскрыть вены. Я была готова на всё. Мне уже было не важно с чем ещё в этой жизни мне придётся столкнуться. Абсолютное равнодушие жило во мне. И... и пожалуй всё. Тем временем взгляд мужика изменился. Он положил меня на капот. Я даже не пыталась потереть шею и привести дыхание в порядок. Он отстранённо рассматривал меня, то ли боясь, то ли стесняясь что-то спросить. Хотя, у такого как он есть ли вообще страх или стеснение? По моим подсчётам, он бы с лёгкостью смог бы убить тысячу людей, закопать бы их под собственный гараж и жить как ни в чем не бывало. Вид у него весьма угрожающий. И встреться я с ним в любой другой день года два назад, то явно прилично бы испугалась и побежала прочь, оставив ему свою машину в качестве подарка за не отнятую жизнь. — Что? — не выдержала я его отрешенности, поправляя на себе брюки. — Ты кого-то мне напоминаешь. — Господи, кого? — Не знаю, но твоё лицо очень знакомое. — Потрясающе! Какой-то... бандит подрезал меня на дороге... и говорит, что моё лицо является знакомым. Прости братан, но я с криминалом не дружу. — Если я тебя не тронул, то это не означает, что мне не хватит сил, чтобы заставить тебя отвечать за свой базар. У тебя кровь на виске, ударилась или что-то случилось? Я тут же дотронулась до обоих висков. Действительно, была небольшая рана, из которой слегка сочилась кровь. Как я её не заметила? Ищу в сумке платок, который изначально повязала на шее. Но потом он меня взбесил, и я засунула его куда поглубже в сумку. Мужик тут же отрицательно помотал головой и вернулся к своей машине, открывая багажник. Я с интересом проследила за ним. Он возвращался ко мне с небольшой белой коробочкой. Открыв её, намочил вату перекисью и принялся обрабатывать рану. Я неожиданно увидела в этом головорезе заботливого врача. Отрицательно трясу головой и усмехаюсь. Он отдернул руку и стал снова осматривать меня с головы до ног оценивающим взглядом. — Я вспомнил. Восемьдесят седьмой. Япония. Отель «Верона». — Что?! — шепотом очухалась я, медленно отходя от него за машину. Внутри разгорался вселенских размеров страх. Я постепенно начала отдаляться от машины, пряча сумку за спиной. Медленно, но верно ускоряю шаг, но не могу заставить себя отвернуться от него. Мужик стоит на том же месте, молча провожая меня взглядом. Моё дыхание сбилось, и я чуть не наткнулась на велосипедиста, если бы тот заблаговременно не затормозил, объезжая меня. Я передохнула и снова побежала дальше, к дому родителей. Захожу за калитку и рвусь к двери. Благо она была не заперта. Сбрасываю обувь в коридоре и несусь в гостиную. Волнение за маму усиливалось с каждым шагом. Растворяюсь в спокойствии, видя как мама с тарелкой фруктов сидит на диване с пледом и смотрит сериал. Выдыхаю и оперевшись о косяк, медленно сползаю вниз. Слёзы накрыли меня, и сдерживать их я не стала. Мама ставит тарелку на тумбочку и разворачивается ко мне. — Девочка моя, — устало выдыхает она и бросается ко мне на пол, — ты меня напугала. Что случилось? Как ты? Боже мой.. — Мамочка, прости меня. Я такая дура. Совсем забыла про вас. Со мной все хорошо. Ты... ты как? Папа сказал, что у тебя проблемы с сердцем... — вопила я как малолетка, обнимая и целуя маму. Эта сцена затронула тонкие еле державшиеся струнки моей души. Я ревела в её объятиях навзрыд. Она никак не могла успокоить меня, впадая в отчаяние. Мы долгое время обнимались на полу. Меня всю трясло, даже язык не поворачивался сказать что-либо. И сейчас, именно сейчас я вдруг осознала в какую беду попала. Майкл за решеткой, а я вместо того, чтобы выполнять обещания, трахнулась с малознакомым мужиком в машине Майкла. Меня душил страх и отчаяние потерять его. Я бездумно покорилась случаю, а теперь жалела как никогда прежде. Наверное, меня отпустило после какого-то ступора и прорвало на стыд и эмоции. Я потеряла всё, что обрела потом и кровью. Меня резко затошнило, тут же закрываю рот рукой и смотрю на маму мутным взглядом. Она кивнула и помогла мне встать. Меня прорвало как никогда.

***

За чашкой чая в тёплой кухне я немного расслабилась и отпустила страх. Мама всё просила рассказать что же случилось. Боясь её какой-то моральной невинности отказывалась даже под «страхом смертной казни», как обычно это говорят. Ей не стоит знать всех грехов её никчемной дочери. Ни она, ни отец... даже ни Майкл не заслуживают такого удара в виде моего раскаяния во всем случившемся. Я не мигая, следила за водопадом дождя за окном. Мама готовила ужин и рассказывала о своих планах на это лето. Ей очень хотелось уговорить врача забрать папу из больницы и уехать в недавно купленный дом на Бали. Она очень сильно соскучилась по нему, ведь они давно не оставались наедине. Я вдруг неожиданно вспомнила наш с Майклом отдых и поёжилась как от чего-то самого страшного. Потом как раскат грома среди ясного неба в голову врезался утренний разговор с отцом. Он ведь дал мне визитку с номером хорошего юриста, который сможет помочь мне вытащить Майкла. Ставлю чашку с остывшим чаем на стол и бегу в гостиную. На диване хватаюсь за сумку и разыскиваю по карманам ту самую визитку. Она, как назло затерялась где-то на дне. Беру её в руку, как спасательный круг и бегу к телефону. Ко мне выбежала мама с деревянной лопаткой и в фартуке. — Слушаю, — ответил монотонный мужской голос на том конце провода без особого ко мне интереса. Я быстро объяснила всю сложившуюся ситуацию. Мужчина периодически поддакивала, как-бы говоря, что слушает меня. Дыхание сбивалось и было очень трудно говорить, но я старалась ничего не упускать и не разреветься, вспоминая нашу последнюю с Майклом встречу в той камере. — Ну что ж, Анна, ситуация мне ясна. Довольно-таки неожиданный ваш звонок. Я уже подумал, что вы сами разберётесь. Мы уже говорили с Гарри об этом. Он все непременно просил помочь вам. Я тут продумал одну схему. Но храня юридическую тайну, должен сказать вам вот что: обсуждать её я полагаю только с личным адвокатом Майкла. Вы, боюсь в силу своей некомпетентности в юридических делах, совершенно ничего не поймёте. — Как скажите. Давайте встретимся? Я назначу встречу адвокату Майкла, и мы всё обсудим. — Что ж, хорошо. Когда встречаемся? — Давайте в следующий понедельник? Вы сможете приехать ко мне? — Э... на ранчо, верно? — Да. — Но разве его не опечатали? Должны были провести проверку. — Нет, не опечатали. Вам удобно будет после трёх? — Что ж, я приеду. Адрес знаю. Всего доброго, Анна. — Спасибо вам огромное, — радостно завопила я уже в пустой телефон, издающий лишь короткие гудки.